Своеобразная упряжка из ромбоидов и шлюпки сблизилась с пришельцем до пятнадцати километров. Скорость упала до черепашьей. Стало возможным рассмотреть новые подробности структуры оболочки объекта. К удивлению присутствующих, поверхность бугров, складок и впадин, увиденных ими, оказалась покрыта чем-то вроде чешуи. 'Чешуйки' были неправильной формы и не накладывались друг на друга, а соединялись встык. Местами даже с небольшими зазорами. Вещество, виднеющееся в этих промежутках, светилось неярким, насыщенно желтым светом. Именно эти 'прожилки', как назвал их про себя Виктор, устраивали иллюминацию в виде распространяющихся световых волн — яркость их свечения периодически волнообразно усиливалась. Кое-где по поверхности, без видимого порядка, были разбросаны темные, почти черные пятна, лишенные 'чешуи'. Именно на одно из таких пятен и нацелили нос капсулы ромбоиды.

— Ни разу не садился на голову, — попытался сострить второй пилот.

Шутку не поддержали.

— Может их кораблям без разницы, на какую сторону садиться, — подал голос Ленк.

— Зато для нас есть разница, — это уже Полторжицкий.

— Чем может для нас кончиться такая посадка? — задал, волнующий всех вопрос Харрингтон.

— Какая-то гравитация здесь должна быть, но, если она соответствует размерам объекта — небольшая. Опустят нас достаточно мягко — отсек управления пострадает, но несильно. Возможно, даже не разгерметизируется — шлюпки делают с большим запасом прочности. Потом мы начнем медленно падать на бок. Скорость падения и сила удара корпуса о поверхность будет зависеть от силы тяжести на объекте. Если, опять-таки, она соответствует размерам пришельца, то будет небольшая. Но, если у них имеется генератор гравитации, как на нашей станции....

— Понятно, — сказал Харрингтон.

— Так, — вмешался в разговор Горелов, — быстро надеть всем скафандры. Зигмунд, дай команду в отсеки.

Трое пилотов уже были в скафандрах. Горелов с замами и Виктор — нет. Поэтому все четверо почти бегом бросились облачаться в защиту. Процесс этот у Бобкова занял минут десять. После чего он набрался наглости и снова втиснулся в отсек управления. Горелов, Ленк и Харрингтон уже были здесь.

За это время, расстояние между шлюпкой, влекомой ромбоидами, и поверхностью пришельца сократилось до одного километра. Причем, на протяжении всего пути скорость сближения не снижалась, оставаясь постоянной и, надо сказать, высоковатой для мягкой посадки. Тем более, для посадки на 'голову'.

— Они, что, хотят воткнуть нас в поверхность, как дротик в дартсе? — не выдержал Харрингтон.

— Да, пора бы уже и притормозить, — согласился с американцем первый пилот.

Ромбоиды проигнорировали пожелание Полторжицкого. Не снижая скорости, они тащили капсулу, к увеличивавшемуся на глазах темному пятну, на поверхности пришельца. Виктор, удивляясь своему хладнокровию, прикинул его диаметр и оценил метров в двадцать. Потом он разглядел, что пятно представляет собой воронкообразное углубление с немного возвышающимися над поверхностью внешними краями, образующими, что-то вроде валика. Стенки воронки состояли из череды таких же валиков, только потоньше.

Когда до воронки осталось четыреста метров, ромбоиды абсолютно синхронно отвалили от шлюпки в разные стороны. Одновременно исчезло зеленое свечение, ставшее уже почти привычным.

— Ну все, — громко произнес Харрингтон и уперся руками и коленями в ближайшую к нему приборную панель, — готовьтесь к 'мягкой' посадке.

Виктор благоразумно внял совету старшего товарища и занял положение наименее травмоопасное при грядущем столкновении.

— Всему экипажу! — крикнул по громкой связи Полторжицкий. — Приготовиться к лобовому столкновению!

Бобков сидел, прижавшись спиной к спинке кресла первого пилота и видел теперь перед собой только заднюю стенку отсека управления с закрытой дверью. Горелов и Ленк заняли то же положение за креслами второго и третьего пилотов, соответственно.

— Сто метров до поверхности, — начал отсчет по громкой связи первый пилот. — Девяносто пять. Девяносто.

Напряжение нарастало.

— Восемьдесят. Семьдесят пять.

Еще не поздно покинуть отсек управления, мелькнула мысль у Виктора. Ведь на него придется основной удар. В других отсеках шансов уцелеть больше. И чем ближе к корме — тем больше этих шансов.

— Шестьдесят, — продолжал отсчет Полторжицкий. — Пятьдесят пять.

Хотя, ближе к корме — двигатели и баки с горючим. И если они рванут.... Пожалуй, в этом случае самым безопасным местом будет, как раз, отсек управления. К черту! Сиди, где сидишь, разозлился на себя Бобков.

— Сорок. Тридцать пять. Смотрите! Что это!? — внезапно прервал свой отсчет первый пилот.

Было в голосе Зигмунда что-то, заставившее Виктора плюнуть на меры предосторожности, подняться на колени и в промежуток между спинками кресел пилотов, глянуть на экран. Посмотреть, действительно, было на что. До воронки оставалась пара десятков метров, но, главное — в воронке происходило какое-то движение. Начинаясь где-то на дне и распространяясь вверх по ее стенкам, по воронке пробегало, что-то вроде судорог, другого слова Бобков подобрать не мог. Еще через несколько секунд дна у воронки не стало. На его месте образовалось, вначале узкое, но с каждой секундой расширяющееся, светящееся желтым, отверстие. И тут Виктор вспомнил, что ему напоминает это странное, трансформирующееся на глазах образование — мускульную кольцевую диафрагму, или сфинктер, закрывающий некоторые естественные отверстия, ведущие в полость тела живых организмов. От такого озарения стало не по себе — что же это за гость пожаловал в Солнечную систему и что собирается сделать со спасательной шлюпкой и ее экипажем? А если перед ними какое-то гигантское животное, обитающее в межзвездной пустоте? Эта мысль настолько поразила Виктора, что он тут же решил поделиться ей с окружающими. Но именно в этот момент капсула вошла в открывшееся перед ней отверстие, излучающее мягкий желтый свет.

Глава 8

Бобкова бросило на спинку кресла, из-за которого он смотрел на экран.

— Держитесь! — несколько запоздало предупредил Полторжицкий.

Виктор сполз на пол и снова уперся спиной в спинку пилотского кресла. Шлюпка гасила скорость. Не так уж резко, как показалось вначале — меньше полутора 'же'. Буквально через полминуты кораблик остановился. Виктор попробовал встать, но его повело вперед, так, что он был вынужден вцепиться, в ставшую уже почти родной, спинку кресла первого пилота. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать непонятно откуда взявшееся головокружение. Эффект оказался нулевым — Бобкова продолжало тянуть в сторону носа шлюпки.

— Спокойно, бомбардир, — остановил его телодвижения Горелов. — Здесь собственная гравитация. — Он глянул на пульт. — Ноль восемьдесят семь 'же'. Так что 'низа' у нас теперь два. Один наш, в шлюпке и один местный, где-то там, — координатор ткнул пальцем в сторону, куда тянуло Виктора. — Причем, местный немного сильнее.

— Нужно отключить корабельный гравитатор, — предложил Харрингтон. — Все равно ходить невозможно — будем падать вперед. А так, хоть энергию сэкономим.

— Согласен, — кивнул Горелов. — Эл, предупреди команду и о реакторщике пусть позаботятся. Если он еще жив.

Ленк начал описывать ситуацию команде шлюпки по общей связи. Потом справился о наличии пострадавших и о реакторщике. К счастью, обошлось без травм. Реакторщик пока дышал, но оставалось ему, по мнению медика, совсем немного. Некоторое время, присутствующие в рубке, прислушивались к этим переговорам. Потом Горелов, видимо, составивший представление о положении дел на корабле, снова заговорил:

— Нужно решать, что делать дальше.

Повисла пауза, которую нарушил Харрингтон.

— Надо попытаться выяснить где мы оказались, — помолчал и добавил. — В смысле — осмотреться.

— Легче сказать, чем сделать, — отозвался Полторжицкий. — На экранах ничего не разобрать.

Действительно, экраны демонстрировали какую-то медленно клубящуюся муть, подсвеченную желтым светом.

— У меня ощущение, что нас банально проглотили, — высказал, наконец-то, давно мучившую его мысль, Виктор.

— Есть такое дело, — согласился Ленк. — Обратите внимание на экраны. Если присмотреться, то можно заметить, что то, что нас окружает больше всего похоже на гель. Причем неоднородный. Видите — какие-то белесые нити, зернистость имеет место быть. По-моему, даже пузырьки разных размеров поднимаются снизу. В смысле, со стороны нашего носа.

Некоторое время все присутствующие вглядывались в экраны. Потом Горелов наклонил голову, устало потер глаза и сказал:

— Похоже, ты прав, Эл. Это какая-то густая жидкость с включениями. Она-то и погасила нашу остаточную скорость. Кстати, вы заметили, что мы продолжаем медленно двигаться? Пузырьки не поднимаются снизу, как ты думаешь, Эл. Это мы опускаемся к центру этой штуковины.

Виктор, держась за кресло, приблизился к экрану и всмотрелся в него. В самом деле — пузырек газа, выбранный им за ориентир, с комком каких-то нитей рядом, постепенно увеличивались и приобретали все более четкие очертания. Потом пузырек с нитями ушли за поле зрения камеры.

— Кстати, как глубоко мы внедрились в это... этого.... Не знаю, как теперь называть эту штуку, — Горелов покрутил головой. — Ну, пусть будет по-старому — в этого пришельца.

Первый пилот пробежался по клавишам компьютера и сообщил:

— Точно не скажу. Около двухсот метров, примерно. Если прикинуть нашу скорость и время торможения. Но на сколько-то мы продвинулись за счет медленного погружения. Его, конечно, тоже можно прикинуть. Погружаемся мы, видимо, за счет местной силы тяжести.

— Видимо, да, — кивнул Горелов. — Анализ этой забортной среды взять сможем?

— Вообще-то, конструкцией капсулы это не предусмотрено, — ответил Полторжицкий. — Но, в принципе, можно приоткрыть наружный люк шлюзовой камеры. Потом закрыть. Какая-то часть этой субстанции, я думаю, попадет в шлюзовую. Ее можно будет исследовать. Вот только оборудования для анализа у нас почти нет. А затащить внутрь какую-нибудь инфекцию вполне можем. Так что — стоит ли, командир?

— Что-то узнать, все-таки, сможем, — не согласился Горелов. — Хотя бы плотность. Возможно, придется выходить наружу. Можно ли двигаться в этом? Ну и приблизительный состав, все же, мы узнать способны. Ведь так?

— А если среда агрессивна? Повторюсь, содержит вредную микрофлору? Мало ли какие еще она может преподнести сюрпризы, попав внутрь, — возразил Зигмунд.

— Ладно, убедил, — отступил координатор. — Пока воздержимся, а там — посмотрим.

Минут пять все молчали, всматриваясь в экраны внешнего обзора. Молчание нарушил второй пилот.

— А вы заметили — становится светлее. И, вроде бы, впереди прослеживается какой-то источник света.

— Что-то такое есть, — согласился Полторжицкий.

Еще через десять минут впереди стало ясно различимым, светящееся желтым светом, кольцо. Нос шлюпки был нацелен на его темный центр. Когда до кольца оставалось метров пять, этот самый темный центр, представляющий собой, видимо, такую же 'мускульную диафрагму', что и во внешней стенке пришельца, раскрылся. Из образовавшегося круглого отверстия, полился ровный белый свет. Носовая часть шлюпки с отсеком управления прошла через отверстие и на экранах появилось изображение довольно обширного цилиндрического помещения высотой метров пятьдесят и шириной — метров пятнадцать-двадцать. Среда в помещении, судя по четкости изображения — газообразная. Корпус земного кораблика потихоньку продолжал двигаться вниз. До дна было не меньше пятидесяти метров. Виктор поежился — падать с такой высоты при здешней силе тяжести.... Однако капсула вышла из отверстия в потолке уже до половины, а падать пока не собиралась.

— Смотрите, — голос Горелова, прозвучавший в полной тишине неожиданно громко, заставил вздрогнуть всех присутствующих, — по-моему, нас окружает, что-то вроде кокона из того киселя, в котором мы двигались.

Виктор присмотрелся. В самом деле — изображение на экранах подрагивало и местами текло, как при взгляде сквозь слой воды. Присмотревшись, можно было различить поблекшие, но все еще видимые белесые нити и пузырьки.

Шлюпка вышла из отверстия в потолке почти полностью, но движение ее так и не ускорилось. Еще через десяток секунд на экранах заднего обзора стало видно, что корма их кораблика полностью вышла из отверстия в потолке, и за ней выползает толстый тяж желеобразного полупрозрачного вещества.

— Похоже, этот жгут поможет нам плавно опуститься вниз, — подал голос Ленк. И, помолчав, добавил. — Что же это за желе такое — удержать полтысячи тонн нашей шлюпки....

Когда до пола помещения осталось не более пяти метров, в его центре открылось очередное отверстие, в которое, спустя минуту, начала погружаться носовая часть спасательного кораблика. Что там дальше в глубине рассмотреть не удавалось — камеры показывали сплошную черноту. Опустившись в отверстие пола метров на пять, нос шлюпки во что-то уперся и кораблик остановился, сохраняя вертикальное положение за счет натяжения полупрозрачной субстанции, тянущейся из отверстия в потолке. В этот момент стенки отверстия пола сомкнулись, плотно обхватив ту часть корабля, которая успела в него погрузиться. Камеры, находящиеся в носовой части, ослепли. Теперь внешний мир можно было наблюдать только с помощью камер бокового и заднего обзора. В тот момент, когда корабль оказался зажат в полу, сомкнулась диафрагма отверстия в потолке, из которого только что вышла шлюпка, обрезая тяж желеобразного вещества, тянущегося за ней. Обрезанный кусок, оставшийся в внутри зала, шмякнулся вниз. Теперь корабль сохранял вертикальное положение только благодаря диафрагме, зажимающей его носовую часть в полу.

— Прибыли.... Вроде, — неуверенно констатировал второй пилот.

— А если эта штука, — ткнул Харрингтон пальцем вниз, — разожмется?

— На пол не упадем, — успокоил первый пилот. — Помещение слишком узкое. Просто прислонимся к стенке.

Помолчали. Видимо, все ощущали потребность переварить происшедшее. Первым молчание нарушил Горелов. У Виктора, правда, возникло ощущение, что двигало им больше чувство долга, связанное с его руководящей должностью.

— Эл, — сказал он, — проинформируй об обстановке команду.

Координатор с ожесточением потер виски.

— Зигмунд, отключай наш гравитатор. Будем экономить энергию.

Полторжицкий отдал бортовому компьютеру соответствующую команду.

Вызывающее головокружение состояние, когда ощущаешь два низа в разных направлениях, прекратилось. Низом стал пол зала, в котором оказался зажат нос шлюпки. Для экипажа очень неудобное состояние. Полом корабля стали поперечные переборки и стены кают. Трое пилотов в креслах повисли на привязных ремнях. Виктор, Горелов и Ленк лежали на задних сторонах спинок пилотских кресел. Харрингтон пристроился под пультом.

— Теперь — как-то надо выбираться из отсека управления, — продолжал Горелов. — Оставим здесь двоих дежурных. Пусть пока ими будут второй и третий пилот. Потом поменяем. Наверное, устроиться вам придется на спинках кресел. Не слишком удобно, но что делать. Всему экипажу придется приспосабливаться к этому неудобству.