Биография Толкина

До этого Толкин никогда не имел дело с магнитофонами. Он делал вид, что относится к машине Сэйера с глубоким подозрением, и прочитал в микрофон "Отче наш" на готском, дабы отвадить бесов, которые могли бы таиться внутри. Но после записей в Мэлверне этот прибор произвел на него такое выгодное впечатление, что он купил его для себя и развлекался, записывая на пленку свои труды. За несколько лет до этого он написал вещицу под названием "Возвращение Бьортнота, сына Бьортхельма", оказавшуюся очень недурной радиопьесой. В сущности, это было продолжение англо-саксонской поэмы "Мальдонская битва", поскольку в ней описывался воображаемый эпизод после битвы, когда двое слуг герцога Бьортнота идут во тьму, дабы вынести тело хозяина с поля боя. Эта поэма, написанная современным вариантом англо-саксонского аллитеративного стиха, описывала конец эпохи героев. Их характеристики подчеркивались контрастным сравнением двух персонажей юного романтичного Тортхельма и старого прагматика фермера Тивальда. "Возвращение Бьортнота" было написано еще в 1945 году, но напечатано было лишь в 1953 году в "Эссе и очерках". Вещь никогда не ставилась на сцене, но через год после публикации Би-би-си передало ее по третьей программе. Радиовариант сильно разочаровал автора: вместо аллитеративного стиха в ход пустили пятистопный ямб. Сам Толкин записал на магнитофоне в своем кабинете другую версию, гораздо больше удовлетворявшую его вкусам. В ней он играл обе роли, да еще добавил кое-какие занятные звуковые эффекты. Хотя эта запись была сделана исключительно ради собственного развлечения, в ней сказался незаурядный актерский талант Толкина. Он проявлял его еще до войны, когда в 1938 и 1939 годах исполнял роль Чосера в "Летних развлечениях", поставленных в Оксфорде Невиллом Когиллом и Джорджем Мэйсфилдом. Он читал наизусть "Рассказ Священника из Нана" и (на следующий год) "Рассказ Церковного Пристава". Драматургию как жанр он недолюбливал, считая ее досадно-антропоцентричной и потому ограниченной. Но эта антипатия не распространялась на декламацию стихотворений, к которой, вероятно, он относил постановку "Бьортнота".

Райнер Анвин приехал в Оксфорд 19 сентября 1952 года и забрал машинопись "Властелина Колец". Сэр Стэнли Анвин был в Японии, и потому все действия по изданию должен был осуществлять сын. Он решил не задерживаться на чтении пухлой рукописи, поскольку уже читал ее пять лет тому назад и хорошо помнил свои впечатления. Вместо этого он сразу же стал прикидывать затраты на издание: его беспокоило, не выйдет ли цена книги за пределы, приемлемые для среднего покупателя (в том числе передвижных библиотек). После подсчетов и обсуждений в конторе "Аллена и Анвина" выяснилось, что лучше всего было бы разбить книгу на три тома, каждый из которых можно пустить в продажу (и иметь при этом скромную прибыль) по 21 шиллингу. Это были большие деньги, значительно больше максимальных цен на роман, и все же такой вариант был оптимальным. Райнер телеграммой запросил отцовского согласия на печатание. В ней он откровенно признался, что "риск большой" и что фирма может потерпеть убытки до тысячи фунтов, но закончил запрос тем, что высказал собственное мнение о книге: ее, дескать, написал гений.

Сэр Стэнли телеграфировал согласие.

В письме Толкину от 10 ноября 1952 года Райнер Анвин сообщил, что издательство берется за публикацию "Властелина Колец" при условии "доходы пополам". Это означало, что автор не получит в качестве гонорара некую оговоренную сумму. Вместо этого ему выплатят "половину прибыли": пока книга не окупит себя, автор не будет получать ничего, а после этого он разделит с издательством все доходы поровну. Некогда такого рода соглашения были общепринятыми, но к тому времени почти вышли из издательской практики. Однако Стэнли Анвин предпочитал именно такую форму авторского вознаграждения для всех потенциально некассовых книг. Это давало возможность сдерживать цену, так как в себестоимость при этом не входил авторский гонорар. С другой стороны, если книга вдруг хорошо распродавалась, автор получал существенно больше обычного. Издательство "Аллен и Анвин" рассчитывало на продажу не более нескольких тысяч экземпляров, поскольку книга была длинной, нетрадиционной и не относилась ни к одному из видов рынка, не будучи ни детской сказкой, ни романом для взрослых.

Среди друзей Толкина вскоре распространилась новость о том, что его книга принята к печати. К.С. Льюис в письме поздравил автора и заметил: "Полагаю, что затянувшееся вынашивание подавило твою энергию; когда книга выйдет, ты освободишься и вернешься к работе'. В это время Толкин был занят как никогда. Он собрался еще раз перечитать рукопись до того, как она уйдет в производство, и убрать все оставшиеся противоречия. К счастью, Райнер, не в пример Милтону Уолдмену, не просил делать сокращений. Не был решен деликатный вопрос о приложениях, которые автор собирался подготовить через какое-то время. Они должны были содержать информацию, важную для повествования, но не входящую в него. Пока что они существовали в форме черновых набросков и беспорядочных заметок, и было ясно, что приведение их в порядок потребует кучу времени. Беспокоило Толкина создание ясной и точной карты, поскольку ряд изменений в топографии и повествовании выявили неточность и неадекватность существовавшей карты (она была подготовлена Кристофером много лет тому назад). Кроме того, в запасе было столько академической работы, что хватило бы на много лет, и ей нельзя было пренебрегать. Наконец, он решил еще раз переехать.

Дом на Холиуэлл-стрит, где Толкины жили с 1950 года, был очень своеобразным строением, но там стало тяжко жить из-за рева уличного движения, не смолкавшего весь день и почти всю ночь. Толкин писал: "Этот милый дом стал непригодным для жилья: в нем невозможно спать, невозможно работать, он трясется от грохота и пропитан гарью. Такова современная жизнь. Мордор среди нас'. Они с Эдит теперь остались одни. Присцилла уезжала из Оксфорда работать в Бристоль. Эдит хромала из-за ревматизма и артрита, и длинные лестницы причиняли ей неудобство. Весной 1953 года Толкин нашел и купил дом в Хедингтоне, тихом восточном пригороде Оксфорда. В марте они с Эдит туда переехали.

Несмотря на кавардак, связанный с переездом, Толкину к середине апреля удалось закончить редактирование того, что должно было стать первым томом "Властелина Колец", и он отослал материал "Аллену и Анвину" в набор. Вскоре был подготовлен материал второго тома. С Райнером Анвином были обсуждены заглавия для каждого из томов (издатель предпочитал три тома под разными названиями, а не единое название и разные номера томов). Хотя книга представляла собой единое целое, а не трилогию (автор всегда подчеркивал это), все же чувствовалось, что лучше было бы появиться трем томам с разными названиями. При этом было бы три комплекта рецензий вместо одного, да еще удалось бы скрыть истинный объем книги. Автор долго противодействовал разделению, настаивая на сохранении общего заголовка "Властелин Колец", но после долгого обсуждения с Райнером они согласились на следующие названия для томов: "Хранители", "Две твердыни" и "Возвращенье Государя". Впрочем, для третьего тома Толкину больше нравилось название "Война за Кольцо", поскольку оно в меньшей степени раскрывало сюжет.

"Производственные" проблемы, с которыми столкнулся Толкин, были примерно те же, которые встали при публикации "Хоббита". Автор делал все, чтобы его любимое детище вышло в свет таким, каким он его задумал. Но многие из его замыслов не были осуществлены, зачастую по соображениям стоимости. Среди "слишком дорогих" задумок оказались: красная краска, которой надлежало выполнить "огненные" буквы надписи на Кольце, бледная полутоновая печать, необходимая для воспроизведения факсимиле обгорелой и изорванной Книги Мазарбул (по роману, ее нашли в подземельях Мории). Последнее сильно расстроило автора; он потратил немало времени на создание этого факсимиле, заполняя страницы рунами и эльфийским письмом, а потом нарочно портя их, обжигая края, пропитывая бумагу веществами, выглядевшими подобно запекшейся крови104. Знакомство с гранками привело его в ярость он обнаружил, что печатники изменили некоторые варианты его орфографии. Вместо "dwarves" было напечатано "dwarfes", вместо "elvish" — "elfish", вместо "further"— "farther" и (по мнению Толкина, хуже всего) вместо "elven" — "elfin". Печатникам сделали выговор, но в свое оправдание они сослались на словарь. Подобная же "правка" была проведена в 1961 году, когда издательство "Паффин букс" выпустило "Хоббита" в мягком переплете, но, к несчастью для Толкина, в тот раз ошибку обнаружили уже после того, как книги пошли в торговлю. Другим поводом для беспокойства была карта, которая еще не обсуждалась. Точнее сказать, это были карты, поскольку тогда планировалось привести в книге план Хоббитании. Толкин писал в октябре 1953 года: "Я в тупике. Пожалуй, даже в панике. Они [карты] важны и крайне необходимы, но у меня руки не доходят'. В конце концов он свалил эту работу на главного картографа Кристофера, который ухитрился разобрать зачеркнутые, исправленные и зачастую противоречивые грубые наброски отца и сделать из них разборчивую карту с аккуратными надписями и меньший по размеру план Хоббитании.

Первый том "Властелина Колец" должен был выйти летом 1954 года, а остальные два позднее. Тираж был весьма скромным: 3,5 тысячи экземпляров для первого тома, чуть меньше для двух других. Издатели полагали, что этим спрос будет покрыт. Что до рекламы, то Райнер Анвин приходил в ужас при мысли о рекламном объявлении на суперобложке, поскольку вкратце рассказать о содержании книги было невозможно. Поэтому они с отцом попросили помощи у трех критиков: Наоми Митчисон, поклонницы "Хоббита", Ричарда Хьюза, когда-то расхваливавшего первый том, и у К.С. Льюиса. Все трое рассыпались в похвалах. Миссис Митчисон сравнивала "Властелина Колец" с фантастикой и с творчеством Мэлори105, а Льюис проводил параллели с Ариосто106. "Я не знаю Ариосто, — заметил однажды Толкин, — а если бы и знал, то не любил'.

Пришел день выхода первого тома. Прошло более 16 лет с того момента, когда Толкин начал писать роман. "Я боюсь публикации, ибо невозможно не обратить внимание на то, что об этом скажут. Я обнажил свое сердце, и в него буду поражен'. сказал Толкин своему другу, отцу Роберту Мюррею.

ГЛАВА 3. ДЕНЬГИ ИЛИ СЛАВА

"Эта книга — что гром средь ясного неба. Назвать ее героическим романом, блестящим, выразительным и безупречным, неожиданно появившимся в период прямо-таки патологического антиромантизма — значит не сказать ничего. Подобное явление (и истинное облегчение, им принесенное), без сомнения, имеет большое значение для нас, живущих в это странное время. Но это не экскурс назад в историю героического романа (эта история началась с "Одиссеи", а, может быть, даже ранее), напротив, это рывок вперед, переворот, захват новой территории'. Эта рецензия на "Хранителей" (первый том "Властелина Колец") появилась в "Санди таймс" 14 августа 1954 года, а ее автором был К.С. Льюис.

Возможно, Льюис переусердствовал, одновременно участвуя в "издательской рекламе" и рецензируя книгу, но он хотел сделать все, что было в его силах, ради помощи Толкину. Тем не менее, посылая эту "рекламу" Райнеру Анвину, он предупредил Толкина: "Даже если вы оба и согласны с моим мнением, обдумайте хорошенько, стоит ли его использовать. Меня сильно и очень даже сильно не любят, и мое имя может принести вам больше вреда, чем пользы'. Так оно и вышло. В августе 1954 года многие критики продемонстрировали в отзывах крайнюю личную неприязнь к Льюису; в частности, много чернил было истрачено (вероятно, впустую) на высмеивание льюисовского сравнения Толкина с Ариосто. Эдвин Мьюр писал в "Обсервере": "Только шедевр способен выдержать нагромождение славословий с рекламных суперобложек'. Допуская, что чтение книги может доставить удовольствие, Мьюр отметил, что разочарован "недостаточной прорисовкой характеров и легковесностью, между тем, как тема требовала фундаментальности'. И дальше: "Мистер Толкин описывает ужасающий конфликт добра и зла, от исхода которого зависит жизнь на земле. Но его положительные герои слишком уж положительные, а отрицательные удручающе злы; к тому же в этой вселенной не нашлось места для Люцифера, одновременно злой и трагической фигуры'. От себя замечу, что мистер Мьюр забыл про Голлума, персонажа злого, трагического и близкого к искуплению. Критиковался и литературный стиль автора, в частности, Питер Грин в "Дейли телеграф" отметил, что стиль "варьирует от прерафаэлитского до стиля "Своей детской газеты". Дж.В. Ламберт в "Санди таймс" отметил две необычные особенности книги: полное отсутствие религиозного духа в каком бы то ни было виде и полное отсутствие женщин. Хотя и то, и другое утверждение были не вполне справедливы, в позднейших отзывах других критиков они были повторены. Несмотря на эти резкие замечания, многим книга понравилась. Даже от насмешников были похвалы: Грин из "Телеграф" признал, что у книги "несомненно, есть своя прелесть", а Ламберт из "Санди таймс" написал: "Причудливое безумие, в котором есть своя система? Отнюдь. Произведение увлекает своей сюжетно-тематической и изобразительной силой, поднимающей его над этим уровнем'. Вероятно, самой мудрой была рецензия в "Оксфорд таймс": "У сугубо прагматического человека не найдется времени для этой книги. Будут увлечены те, у которых легко разгорается воображение. Они станут соучастниками приключения, наполненного событиями, и еще пожалеют, что осталось только два тома'.

Как бы то ни было, отзывы были достаточно положительными, чтобы обеспечить продажу, и вскоре выяснилось, что тираж первого тома (3500 экземпляров) не покрывает спрос. Через 6 недель после публикации поступил заказ на дополнительный тираж. Сам Толкин писал: "Что касается рецензий, то они хороши; я опасался худшего'. В июле он съездил в Дублин, чтобы принять степень почетного доктора литературы в Ирландском католическом университете. В октябре он снова уехал из Британии. На этот раз его ждала почетная степень в Льеже. Эти и другие поездки задержали работу над приложениями к "Властелину Колец". Третий том был уже почти набран, но автор хотел выбросить из текста сентиментальный эпилог, связанный с Сэмом и его семьей. Да и все равно этот том не мог идти в печать, поскольку в нем не хватало приложений, крупномасштабных карт Гондора и Мордора и алфавитного указателя имен и названий, которые были обещаны в предисловии к первому тому.

Второй том под названием "Две твердыни" вышел в середине ноября. Отзывы были примерно такими же, как и о первом томе. Энтузиасты с нетерпением ожидали третьего тома, поскольку повествование обрывалось на том, как Фродо попал в плен и был заключен в башне Кирит Унгол. Рецензент из "Иллюстрейтед лондон ньюс" пожаловался, что "задержка мучительна". Между тем в издательство никаких приложений не поступило, хотя все сроки вышли. Толкин принес извинения "Аллену и Анвину" и вскоре выслал кое-что из недостающего материала — кое-что, но не все.