— И сам наддай, и тому, кто впереди мешкает, хорошенько наподдай! — всякий раз откликался Держан в хвосте топотящей и сопящей многоножки. Многоножка в ответ раздраженно дергалась, судорожно сокращаясь, и принималась неодобрительно бубнить на разные голоса.

— Ништо... — пробормотал кто-то позади Кирилла. — Всего-то поменее получаса осталось до Деверь-скалы. А там уж — и рукой подать.

— Славно-то как, други!

— Чего славно-то?

— Так ведь сегодня воскресенье, а завтра — Понежин День. Забыли, что ль? Стало быть, два дни подряд — мясцо в обед, а опосля обеда — сон праздничный. Эх-х-х!

— Матушка моя всегда говорила, что сон полуденный весьма полезен для здравия телесного и душевного. Дивно мне, братие!

— И чего ж тут дивного?

— А то дивно, что мастер-наставник Аксак любит повторять: 'Пользы чересчур много не бывает', сам же время для сна полуденного отмеряет ровно скупой меняла иудейский. Отчего так?

— А ты спроси его.

— Ага... Спроси...

— Ну, коли ты робеешь, мы за тебя скажем: 'Мастер-наставник! Юнак Пахом любопытствует, отчего это...'

— Да ну тебя!

— Эх, до чего же, братие, я люблю, когда праздники за руки берутся!

— Экий ты у нас особливый! А все прочие на дух такого не переносят — так что ли?

— Стой.

Возглас Ратибора был, как всегда, негромок, однако хорошо слышим всеми. Многоножка, сминаясь и наступая на ноги самой себе, остановилась.

— Кто-то нам навстречу спешит, братие.

— Кажись, Хотко из 'неусыпающих'.

— Случилось что, а?

Ратибор, не оглядываясь, сделал ладонью отсекающее движение, двинулся навстречу. Оборотясь к юнакам спиною, Хотко быстро и неслышно заговорил. Руки его то вскидывались в стороны, словно указывая некие направления, то помогали друг дружке загибать пальцы, будто наспех подсчитывая что-то. Ратибор же за этими движениями вовсе не следил — он рассеянно смотрел куда-то вбок, изредка и еле заметно кивая.

— О чем это они? — прошептал из-за спины подкравшийся Держан. — Попробуй, княже...

Кирилл пожал плечами, закрыл глаза.

Смил и Вигарь тут же недовольно забормотали о завтраке, который, не дождавшись их, прощально взмахнул крылом и отправился в ирий, откуда никому и ничему нет возврата. Держан нетерпеливо сопел прямо в ухо.

— Не могу, — сказал Кирилл. — Что-то мешает.

Держан смущенно хмыкнул, тут же отстранившись. Шепотом напустился на Смила с Вигарем.

— Угомонись, княжиче, — проговорил Кирилл. — Не вы тому виной. Другое нечто. Или некто.

Ратибор быстро направился назад, а Хотко скрылся среди камней.

— Юнаки — в полукольцо предо мной. Всяк внимай. В дубраве враг.

— Как это? — не сдержался кто-то и назвался покаянно: — Юнак Даниил...

— В дубраве — враг, — повторил Ратибор чуть тише и медленнее. Как всегда, у него это получилось так, будто он повысил голос.

— Дальние дозоры прорваны. Сразу по нескольким направлениям. Ближние — такоже.

Три десятка глоток разом ухватили морозного воздуху. Ратибор предупреждающе поднял ладонь:

— Те, кому удалось ускользнуть, доносят: ни следов борьбы, ни крови, ни жертв пока не отмечено. Хорея оцеплена, что-то ищут в домах и на подворьях. Большой Дом в осаде.

— Юнак Даниил, — опять не выдержал тот. — А что же 'неусыпающие'?

— Я тебе потом непременно все расскажу. Слово даю, — ответил Ратибор мирно и дружелюбно. — Потом. Добро?

Юнак Даниил вздрогнул от одновременных тычков справа и слева. Выпучил глаза, но смолчал.

— Разбиться на пятерки. Ваши полудесятники вам известны. Рассеяться, схорониться, затаиться, исчезнуть. Ни в бой, ни в схватки не вступать. Не убивать. Пока среди дубравцев потерь нет — и нам начинать не стоит. Тем паче — вам. Всё. Исполнять.

Ратибор тут же развернулся и беззвучно понесся прочь от россыпи валунов по направлению к Большому Дому. Через несколько летящих шагов по склону холма, где не росло ни деревца, ни кустика, он растворился в воздухе.

— Бросил нас... — прошептал все тот же юнак Даниил.

— А по шеям? — отозвался Кирилл. — Эй, полудесятники! Ко мне!

Шесть голов сошлись в кружок, склонились друг к дружке.

— Никто никому из нас не говорит, куда поведет своих людей — ясно, почему?

Пять голов молча кивнули.

— Расходимся.

Пять молчаливых кивков повторились — и кружок распался. Маленькая площадка среди валунов обезлюдела. Держан проводил взглядом пятерку Болха, которая направилась в сторону Хорева Лога, коснулся плеча Кирилла:

— А чевой-то они туда удумали? Сказывал же Хотко, что Хорея в кольце.

Кирилл молча смотрел в пространство невидящими глазами. Не дождавшись ответа, Держан помахал ладонью перед его лицом:

— Эй, княже, просыпайся! Торопиться надо.

Взгляд Кирилла переменился:

— Не надо. Пойдем к Ватажке.

— Верно! — обрадовался Вигарь. — Там, среди скал, печер да печерок много — будет где схорониться.

— Нет. Туда путь свободен. Пока.

Держан заглянул другу в глаза, но ничего не сказал.

— А теперь за мной.

Он двинулся небыстрым шагом вверх по склону Дивия Шелома. Держан пропустил вперед себя прочих и привычно занял свое излюбленное место замкового. На этот раз — в пятерке. Столь же привычно ткнул в поясницу сопящего и загребающего ногами Смила. Шикнул сердито.

— Шагов не скрадывайте, дыхания не таите, — откликнулся Кирилл. — Нас не слышат.

— Ну-ну, княже... — тихонько пробормотал Держан сам себе.

С покатой вершины холма между деревьев уже обозначилась розовая с золотыми прожилками рассветная полоска окоема.

— Скоро солнце встанет — как на ладони будем, — сказал Смил тревожно. Никто ему не ответил.

Кирилл остановился. Закрыв глаза, повел головою по сторонам. Указал рукою:

— Туда.

— Полудесятник Ягдар, — не унимался Смил. — А, может, лучше было бы...

Держан сердито сжал кулак для более основательного тычка, но к действию так и не перешел.

— Нет, не лучше, — отозвался Кирилл как-то равнодушно. Он опять повертел головой и, свернув в неглубокий обледенелый овражек, стал осторожно спускаться по нему. Прыгающее со склона на склон эхо донесло неизвестно откуда далекий крик.

— Стой, княже, — попросил Держан.

Крик повторился.

— Кто это?

— Не знаю, — ответил Кирилл, продолжая с прежней размеренностью двигаться вниз.

Овраг разделился надвое. Держан отчего-то вспомнил глянцевые червоточины подземелья. Мороз немедленно дал знать о себе, забравшись под рубаху и в штаны. Вигарь с Максимом тоже передернулись.

'Тоже вспомнили...' — со внезапной и непонятной тоской осознал Держан.

Стало еще холоднее. Ратиборовы наставления перестали помогать.

Кирилл остановился и со злобой глухо процедил сквозь зубы:

— Чего... Чего вас понесло сюда...

Четверка за его спиной оцепенела.

— Нас, полудесятник Ягдар? — растерянно выдавил Максим.

— Не о вас речь!

Кирилл ударил кулаком по стенке оврага, ссадив кожу об острые камешки, и зарычал. Смил выкатил глаза и принялся громко и часто икать, не в силах остановиться. Держан вздохнул и сел на корточки, опустив голову между коленей.

— Ладно, ладно, — проговорил Кирилл неожиданно ласковым голосом, как будто что-то пообещал кому-то. — А ты вставай, княжиче, вставай. Так, други: к Ватажке пути нет. Посему — все наверх из оврага. Быстро. Еще быстрее. Смил, Максима подсади. Максим, ты сверху руку подашь. А я за вами пойду.

И добавил непонятно:

— Мне так виднее будет.

Он подпрыгнул, ухватившись за протянутые ладони, взлетел наверх.

— Теперь — туда! Изо всех сил! Должны успеть, други, должны!

— Скрадываясь, полудесятник Ягдар?

— Нет!

Смил гикнул, набычил голову и с треском проломился прямо через кустарник в указанном направлении. Кирилл изредка покрикивал сзади, корректируя. Держан неожиданно понял полною мерою, что значит нестись во весь опор, не чуя под собою ног. Холод немедленно покинул его — не от бега, а от какой-то буйной радости, толчками бьющей изнутри. Радость эта будто пробежала по короткой цепочке и охватила всех.

Редколесье стало разрываться на лохмотья, у подножия холма постепенно перешло в сплошные прорехи полянок.

— Стой! — подал голос Кирилл. — Замерли.

Смил впереди остановился настолько послушливо и резко, что бежавший следом за ним Вигарь сшиб его с ног. Оба покатились в серые мертвые заросли осота. Ни Максим, ни Держан даже не улыбнулись.

— Так вот вы как... — добавил Кирилл, обращаясь явно не к ним. — Перехитрить вздумали, ну-ну... Дети вы малые... Максим! Ты у нас самый прыткий да юркий — живо назад, на холм. Там пошумишь малость — и вьюном по восточному склону к старой каменоломне. Давай, брат.

Смил и Вигарь, которые, морщась и шипя, обирали себя от въедливых осотовых колючек, молчаливо подняли глаза.

— А мы подождем, — ответил Кирилл на незаданный вопрос. — Постоим. Посидим. Колючки повыковыриваем.

Смил вздохнул:

— Может, к орешнику отойдем?

— Нас и тут не увидят. Некому.

Смил смутился:

— Да я не о том... Там, под кустами, белки да бурундуки, авось, не все орешки порастаскали, а?

Опять никто не улыбнулся.

— Иди.

Смил кивнул, но идти раздумал.

— Ну, как знаешь. Тогда я вместо тебя.

Кирилл направился к кустам, присел. Неторопливо принялся собирать орешки в полу рубахи. Поворошил пальцем, выбросил несколько штук. Остальные, тщательно обтирая, стал поочередно забрасывать в рот. Смачно разгрызал, аккуратно откатывая языком в сторонку ядрышко, шумно выдувал осколки скорлупы и безмятежно чавкал.

Держан поднял лицо к небу — уже совсем рассвело. Ветер вдруг притих и словно затаился.

— Снег вот-вот пойдет. Наши следы...

Кирилл звучно разгрыз еще один орешек.

Держан попытался поймать его взгляд. Отвернулся к Смилу с Вигарем. Те почему-то потупились.

— Всё, други. Путь свободен, — Кирилл поднялся с корточек, утер губы, отряхнул рубаху. — Они теперь Максима принялись ловить.

— А вдруг поймают?

— Нет. Смил, вперед. Вон туда...

Вскоре под слоем грунта стала угадываться глубоко врезанная в скальное основание колея давным-давно заброшенной дороги. По сторонам ее появились огромные замшелые камни правильных форм. Один из них, расколотый надвое, величиною своею превосходил добрую избу.

— Вот это да... — мельком поразился Держан. — И как же они его двигали-то?

— Ждем, — откликнулся Кирилл вместо ответа и задрал голову в сторону нависающего слева обрыва. На краю его почти тут же показался Максим. Примерился, спрыгнул вниз и с шуршанием съехал по каменной осыпи.

— Трое! — возбужденно прокричал он еще с полдороги. — Одеты в серое, лица тряпками обмотаны. Я их отвел чуток в сторонку, дал подойти на...

— Я видел, — перебил его Кирилл. — А теперь — все за мной. Бегом!

Чуть поодаль каменоломни по песчаному откосу, постепенно увеличиваясь в размерах, взбирались наверх сосны.

— А я догадываюсь, куда ты нас ведешь, — проговорил на бегу Держан.

— Ага, — подтвердил Кирилл. — Именно туда.

Прочие никак не выразили или не проявили своего любопытства.

Склон, который помаленьку все набирал и набирал крутизну, внезапно перегнулся и превратился в широкую круглую поляну, окруженную высоченной колоннадой неохватных сосновых стволов.

Смил огляделся по сторонам, потоптался и спросил робко:

— А что это за место, полудесятник Ягдар?

Держан ухмыльнулся.

— Ах, да, — Кирилл на мгновение прикрыл глаза, провел пальцами по лбу. — Глядите.

— Вот так-так...

— Ух ты... А как вы это сделали, полудесятник Ягдар?

— Да это же сам Синь-Камень... — прошептал Максим. — Выходит, правду говорили, что не всяк его увидеть может...

Он благоговейно обошел вокруг рвущегося ввысь исполинского валуна, осторожно протянул руку, но так и не решился коснуться гладкой голубоватой поверхности без малейших следов мха и лишайника. Оглянулся на двухсаженные каменные кругляши вокруг:

— А это, стало быть, Ученики, как их зовут...

Его лицо прояснилось:

— Я понял! Никто ни Синь-Камня не увидит, ни нас самих!

Кирилл пожал плечами:

— О последнем в точности не ведаю — Ворона не спрашивал, а Яр ответил непонятно. Но мыслю, что должно быть так.

— Да и выбора-то у нас нет, — добавил Держан.

Смил осторожно присел на краешек камня, заметил удивленно:

— А он теплый, братие!

И в подтверждение похлопал по нему ладонями.

— Я бы не садился, — проговорил Максим вполголоса.

Смил испуганно вскочил:

— А что?

— Да не знаю. О себе говорю: я бы не садился.

Кирилл вдруг вскинул голову, помрачнел:

— Зашевелились... В кольцо берут, сюда движутся...

— Нам где быть, княже? — спросил Держан, заглядывая ему в глаза. — Смил, Вигарь! Чего заметались-то?

— Все — к Синь-Камню. Встанем вокруг. Да не спешите, они далеко еще.

Мерный шум, доносившийся с высоты сосновых крон, незаметно утих. В полном безветрии на поляну начал опускаться снег. Крупные хлопья несуетливо и чинно покрывали собою ржавчину жухлой травы и сероватую голубизну каменных кругляшей.

— Глядите, други, — прошептал Максим. — А на Учениках-то снег не тает.

— Ну, не тает, — подтвердил Смил. — И что?

— Так ведь они же теплые! Полудесятник Ягдар, а как такое может быть?

Кирилл не отозвался.

— Нам — теплые, а снегу, выходит, — холодные, — рассудительно предположил Смил. — Верно мыслю, полудесятник Ягдар?

— За руки возьмитесь, — сказал Кирилл. — Замерли. Ни звука.

Максим подавился то ли писком, то ли всхлипом. Его холодные пальцы завозились, затряслись в правой ладони Держана. В левой ладони лежала рука Кирилла, горячая и окостенелая.

Двое в сером неслышно и неожиданно появились из-за сосновой колоннады, скользнули вокруг быстрыми глазами в просветах обмотанных лиц. Переглянулись, обменялись короткими знаками. Двигаясь в противоположных направлениях, дважды обошли вокруг Синь-Камня. На втором их круге Держан не выдержал и закрыл глаза. Тяжелая и недвижная ладонь Кирилла в его руке налилась огнем.

— Следы сюда вели, — послышался негромкий голос.

— Верно, — отозвался другой.

— Они где-то здесь.

— Верно.

Скрип снега под ногами стал смещаться в сторону и отдаляться. Держан осторожно выдохнул, разлепил веки — мало-помалу и одно за другим.

Двое в сером неслышно совещались на краю полянки.

Он повернул голову в сторону Кирилла, натолкнулся на на совершенно чужие немигающие глаза с огромными темными зрачками. Поневоле дернулся.

А люди в сером стали быстро прибывать со всех сторон. Держан зачем-то принялся считать их; дошел до двух десятков и бросил равнодушно. Они же споро выстроились в двойное полукружье. Объявился еще один, обошел кружок Учеников по внешнему кольцу, остановился перед строем. Глядя под ноги, опять прошелся взад-вперед. Повернулся лицом к Синь-Камню и, в два рывка освободив голову от серых обмоток, прокричал:

— Юнаки Ягдар, Держан, Смил, Вигарь и Максим!