Конечно, многое она уже знала, особенно от Ферми, но тот всё же не был очевидцем, да и многое могло просто не дойти до него. И к тому же мелочей издали не рассмотреть, а в них-то дьявол и прячется...

Разговор оказался небесполезным — Лоуренс и Хоро и впрямь знали немало интересного. Всё больше гильдейские сплетни — но по ним о делах в гильдии можно было судить куда как надёжнее, чем по любым бумагам. Бумаги и подделать можно... И по этим слухам дела гильдии постепенно разворачивались на Восток. Привилегиумы Флёр здесь играли главную роль — о них уже знали и готовили для неё товары. Ожидаемо, но всё равно радует — возни будет гораздо меньше, хотя и денег гильдии отойдёт куда больше... Но если посчитать всё целиком, с имперскими товарами, цифра выходила совсем другой. Да и без того дело всё равно оставалось прибыльным — куда выгоднее, чем любая торговая экспедиция.

Не обошли стороной и общих знакомых — благо, их хватало, а сидеть спокойно эти люди не умели... И поводов для сплетен давали немало.

В какой-то момент Флёр поняла, что говорит с Лоуренсом, как со старым приятелем — словно и не были они знакомы всего несколько дней и не расстались год назад с поножовщиной. Это было... забавно. И небесполезно — Лоуренс забрался довольно далеко на север, в земли нордов, а оттуда на юг шло железо, меха и солёная рыба, дерево и уголь, лён, смола и скипидар... И даже на кошмарную квашеную рыбу можно найти покупателя — довольно на свете людей, которые любую гадость сожрут и нахваливать будут, если им её продать втридорога и сказать, что это знаменитое иностранное кушанье.

За разговором и дорога короче, и караван как-то незаметно достиг Леноса.

— Что ж, тут наши дороги расходятся, — Флёр протянула Лоуренсу руку. — Вряд ли мы встретимся на торгу, поэтому принимай дары на память...

Тут Лоуренс опять отвесил челюсть, словно дурень в вертепе. Ну да, всё же не каждый день тебе дарят два отреза синего шёлка и сересский кинжал... Да и Хоро изрядно впечатлилась — всё же кое-что она в торговле смыслила и понимала, что им походя подарили целое состояние. Правда, она уже явно кроила себе платье из этого шёлка...

А Лоуренс тем временем спросил:

— Флёр... Почему все остались так спокойны, когда Хоро уронила шапку?

— Я сразу поняла, кто она такая, — пожала плечами Флёр. — Ферми тоже давно догадался. Сколоты — язычники, для них это совершенно обычное дело, Дао Ли видал и не такое... А принцесса уж точно не страдает лишней набожностью. Чего ещё ты ждал? Что вас обоих сжечь попытаются, что ли? Так у нас таких глупцов нет... Ну, до встречи, если будет какой срочный товар — как меня найти, ты знаешь, а я уж найду, кому его продать...

— Вот за это тебе спасибо, — вздохнул Лоуренс, — а то как вспомню ту броню, которая меня чуть до кабалы не довела, так в дрожь бросает...

Разумеется, столь важные гости могли остановиться только в гильдейской гостинице, причём в самых лучших номерах. Даром, разумеется... Но зато с императорским герольдом в зале.

Нет, конечно, это было неизбежно — но встречу с императором всё же хотелось бы отложить... А с другой стороны, лучше уж сразу разобраться со всей придворной бессмыслицей и спокойно заняться делами.

Но сначала, разумеется, баня и обед...

Развалившись в ванне, Флёр блаженно зажмурилась. Всё-таки, несмотря на все прелести бани рутов, по швабской бане она изрядно соскучилась. Просто лежать в горячей, настояной на травах воде, полностью расслабиться... И думать о завтрашнем дне.

Император пожелал принять путешественников завтра в полдень, так что если не все дела с гильдией, то большую их часть придётся решать сегодня — и вряд ли на это хватит времени. Товара много, и стоит он дорого... Да что там дорого — таких денег у гильдии может и не сыскаться... Наличных, по крайней мере — но вексель или товар тоже пойдут. И сразу необходимо определить, что отдать гильдии, а что оставить себе — порселан, например, лучше продать самой — людей, которые сразу выложат за него любые деньги, она знает. Клинки — тоже, а вот шёлк и меха лучше пустить через гильдию. Та... Та надо ввести в моду, потому его точно придётся оставить у себя и подавать гостям, а уж потом пустить в оборот. Ну а всё остальное... Остальное — мелочи, которые гильдию и не заинтересуют, разве что древесная шерсть — но её не так много. И, разумеется, лучший шёлк следует оставить для императора, как и белоснежный порселановый кубок.

Флёр открыла глаза, выбралась из воды и улеглась на лавку, позволяя Ольсе растереть себя мочалкой. Бог с ними, с товарами и с гильдией, и даже с императором — всё это осталось за дверью бани. К тому же Ольса, разогнав банщиц, взялась за дело сама — и не зря... Единственное, чем она не владела — искусство игл, зато размять всё тело до звона в мышцах и желания двигаться прекрасно смогла.

Встав и потянувшись, Флёр натянула рубаху и вышла в предбанник.

— С лёгким паром! — поприветствовал её Волмант, поднимая кружку с пивом. — Хороша швабская баня, а наше всё же лучше...

— Пожалуй, ты прав, — Флёр уселась на лавку, взмахом руки подозвала слугу и велела принести пива. — Скажи-ка, ты свою долю товаром возьмёшь или деньгами?

— Деньгами проще будет, — ответил Волмант, — а ещё лучше, если договоримся, дерево получить в счёт моей доли. Так у нас частенько делают, а как у вас — не ведаю...

— Не помню, чтобы кто-то так делал, но вообще-то, запрета нет, — Флёр пожала плечами, глотнула пива и кивнула появившимся наёмницам, — Так что попробуйте. В конце концов, не выйдет — отдам деньгами...

Торговалась Флёр до ночи — больше для удовольствия, потому как товар у неё был из тех, что покупают, не торгуясь. И пусть она и отдала шёлк по цене ниже обычной — прибыль вышла почти десятикратной, а порселан принёс и того больше. Благо, тот человек, что был ей нужен, сам явился в гильдию... И был немало удивлён, увидев Флёр. Правда, что его так удивило, не объяснил, а Флёр и не настаивала. В конце концов, этот человек всегда утверждал, что её или прирежут, или повесят ещё до конца года... И уж точно не ожидал, что она поднимется так высоко.

Разумеется, выплатить такую сумму монетой было просто невозможно — и в ход пошли вексели и товар. Товаром же Флёр и выделила долю товарищам, так что Волмант свой лес получил. Беле досталось пять квинталов соли и три фунта перца, а Вышате — полторы унции жемчуга. И это было далеко не всё...

Такого успеха не ожидала и сама Флёр — что ничуть не помешало ей выставить бочонок вина на всё общество и пообещать устроить большой пир завтра, после аудиенции... Ведь явиться к императору похмельным — не просто глупость, а настоящее преступление.

А утро началось с нашествия...

Гильдии портных и белошвеек, узнав о товаре, прислали своих людей — выкупить шёлк, меха и древесную шерсть, пока ещё можно хоть немного сбить цену. Наивность поразительная — невовремя разбуженная Флёр пребывала в отвратительном настроении.

— Почтенные дамы, — заявила она, кутаясь в долгополый торкский кафтан, — я, разумеется, рада вас видеть... И, вне всякого сомнения, с удовольствием отдам хоть все мои ткани и меха... Но ваше предложение не покрывает и малой части моих трат, а потому, хоть и жаль мне говорить это, но вам придётся удалиться.

— А вы, ваша милость, скажите цену, — предложила пожилая ткачиха, возглавлявшая делегацию. — Верно, договоримся...

Флёр назвала. Почтенные дамы переглянулись и посмотрели на неё с уважением... Деньги они считать умели и в чудеса не верили — но нельзя же вообще не торговаться?

— Хм... Конечно, это шёлк, и цена ему малой не бывает, — заговорила всё та же ткачиха, — но всё ж его много, ваша милость без прибыли не останется, а мы бы для вас бархат соткали да мантию из того бархата сделали...

— Заманчиво... — протянула Флёр. — Но мантию не фрайгера, а имперского землепроходца. Я же за то скину вам десятую часть цены.

На том и сошлись. Флёр получила вексель, клятвенное заверение сделать мантию за день и ночь, велела Ольсе проводить слуг за товаром, а сама принялась поить гостей та. Гостьи впечатлились... А Флёр сделала мысленную пометку — закупить побольше та. Пользоваться спросом он совершенно точно будет...

Подпоясав белый сколотский кафтан, Флёр повесила на пояс тамгу и акинак, набросила шубу и вышла на крыльцо. Пора... Пардус всхрапнул, толкнул мордой в плечо — сейчас бы пустить его во весь опор, да негде и некогда — император ждёт.

Взлетев в седло, Флёр кивнула спутникам и тронула пятками конские бока. Кавалькада тронулась...

Площадь перед ратушей была забита народом — свободным оставался только неширокий — на двух лошадей — проход к самой ратуше да пятачок перед самыми ступенями. Как раз оставить лошадей...

А в глубине портика, прямо под имперским гербом восседал на походном троне сам Рудольф, Божией милостью император Священной Империи, принцепс рейхстага, великий князь швабский, король саксонский... А по правую руку от него на почётном кресле развалился Генрих Законодатель, король Бойрига.

Флёр, остановившись в трёх шагах от трона, сдёрнула шапку и поклонилась, коснувшись рукой пола. Эрмелина и Алан лишь склонили головы, зато Генриху поклонились в пояс.

— Мы приветствуем отважных странников, чьё путешествие превосходит всякое иное, когда-либо свершавшееся, — заговорил император. — Поистине, это подвиг, затмевающий поход Диониса, и не изгладится он из памяти людской во веки веков. И в знак Нашего восхищения смелостью и успехом вашего предприятия Мы вручаем вам эти дары.

Император шевельнул скипетром, и в портик выскользнули слуги со свёртками, застыв позади трона.

— Имперский землепроходец Флёр Боланд фон Айтерзенталь! Ныне Мы вручаем тебе знаки отличия твоего сана, — император поднялся, взял стоящее у трона знамя и протянул Флёр, развернув синее полотнище с белой восьмилучевой звездой.

Преклонив колено, Флёр приняла знамя, а за ним — золотую цепь с астролябией из золота и серебра, маленькой, но вполне рабочей.

Звеньев в цепи было двенадцать... Как у имперского канцлера, тогда как все прочие чиновники свои знаки носили на цепи из десяти звеньев. Да уж, высоко забралась фрайфрау из маленькой лесной долины... Не упасть бы теперь.

Следующим император подозвал Вышату и вручил ему толстую книгу, не сказав ни слова... Но Вышата, открыв её и прочитав не больше нескольких строк, опустился на колени и воскликнул:

— Господи, благослови императора Рудольфа, что возвратил нам утерянную песнь о Чаше Света!

Флёр едва не разинула рот, словно последняя деревенщина — но уже много веков никто не слышал этой песни, которую все народы Ойкумены считали своей и от которой осталась всего дюжина строк... Так что дар был поистине императорским — даже если это подделка, сочинённая придворными поэтами, она прекрасна, иначе не пришёл бы Вышата в такой восторг.

Следующим вышел к трону Бела — и получил от императора свиток с массивной золотой печатью.

— Воистину это щедрость, достойная императора, — Бела, прочитав свиток, низко поклонился, — ибо нет ничего щедрее для купца, чем свобода от пошлин. Двери сокровищницы отворяются и освобождённому, и освободившему, ибо воспрявшая торговля наполняет государеву казну...

Белу сменил Волмант — и тоже получил золотую буллу. Развернув свиток, он надолго замер — похоже, несколько раз перечитывал грамоту, не сразу поверив в увиденное, а затем склонился до земли, прижав пергамент к груди.

— Трижды двукратно да воздастся благом Вашему Величеству за этот щедрый дар, — сказал он. — И всякое дерево, в котором у Вашего Величества нужда явится, столь скоро предоставлю, сколь только возможно.

Неужто Волмант получил право поставлять дерево для нужд императорского двора? Немалая честь... И ещё большая прибыль. Правда, риск тоже немаленький, но уж к риску торговцу не привыкать... Что ж, её очередь говорить.

— Ваше Величество, — заговорила Флёр, — позвольте в знак нашей благодарности поднести вам дары в память о нашем путешествии. Много чудес довелось нам встретить, и некоторые из них смею я предложить вниманию Вашего Величества...

Как и ожидалось, череп исполинского оленя и антилопа заинтересовали императора куда больше, чем шёлк и порселан. Ничуть не меньше заинтересовал его и та, мешок которого Флёр решила добавить едва ли не в последний момент — и на этом аудиенция завершилась. Можно было уходить... Но тут поднялся Генрих Законодатель — как всегда, громадный, несмотря на невеликий рост, одетый в кафтан как будто с множеством заплат и с тщательно всклокоченной бородой. И прежде всего крепко обнял сперва дочь, затем зятя... а за ними — Флёр.

— Кто родным моим друг, — объявил король, — тот и мне друг! И в знак той дружбы дарю тебе, Флёр Боланд фон Айтерзенталь, замок Альтерн, а с ним и земли его — три деревни фольварк, где пашни тысяча гуф да ещё тридцать, и покосов тысяча сто гуф, да дубраву, где и на тысячу свиней жёлуди найдутся, да три мельницы! И когда б ни пришла ты в Бойриг — ступай сразу во дворец мой, где будет тебя ждать пир, и сколько б людей ты не привела — ни один голодным да трезвым не останется!

Подарочек с двойным дном... Которое как раз Флёр устраивало. Взять в подельники короля — о таком она и не слыхала, а если сам король за контрабанду берётся, то и прибыль будет соответственной...

— Щедрость к щедрости, и лучшую цену даст тебе гильдия Роуэна за любой товар, — ответила она, — и всякий товар сыщет, коли он на свете есть!

И на этом аудиенция окончательно завершилась.

Coda

Несмотря на колоссальный след в истории, о личности Флёр Боланд фон Айтерзенталь известно прискорбно мало. Имперский землепроходец — выдающийся учёный, талантливый политик и дипломат — такой предстаёт она на страницах хроник. Подобная личность могла сформироваться лишь в очень непростых и необычных условиях... И тем удивительнее, что о её ранних годах неизвестно практически ничего. По сути дела, всё, что нам известно об этом периоде — отдельные оговорки в "Путешествии..." и упоминание в авантюрном романе "Волчица и пряности", написанном спустя десять-пятнадцать лет после путешествия. И это — всё, да к тому же даже и эти крохи информации по сей день ставятся под сомнение...

Т. Лоуренс, "Шёлковый путь сквозь столетия", Рубинхейген, 1988.

Первым ушёл Бела, присоединившись к каравану старых друзей. Волмант оставался в Леносе — заканчивать дела — и Флёр с мужем и подругами, распрощавшись с ним, двинулись в путь. Ну а то, что их вздумала проводить сама принцесса Эрмелина, уже никого не удивило...

Разумеется, отправилась она не просто так — ведь намёки намёками, но надо и дело обговорить... Потому что не из одной же щедрости подарил король некоей фрайфрау замок у самой границы, всего в двух днях пути от Айтерзенталя? Ну а говорить о делах в городе... Тут уж проще сразу на площади всё прокричать.