Сэр Евгений:один в поле воин

Вопросы я задал обоим. Бородатый разбойник только злобно глянул из-под кустистых бровей, зато мальчишка тут же залепетал: — Часа три — четыре быстрой езды, добрый господин! А дальше поедете, скоро будет мост через речушку. Она совсем мелкая, можно сказать, ручей. Там наш лагерь недалеко. Через мост и направо. Фарлонг, не больше. Милостивый господин, нет на моих руках крови!! Нет!! Господом Богом клянусь, с ними я недавно! С весны! Есть совсем нечего было! Добрый господин, пожалейте меня!! Не убивайте! Ради бога! Молю вас о милосердии, добрый господин!!

Он заплакал, навзрыд, размазывая, по своему худому лицу, грязь. Жалкое и в тоже время противное зрелище. Я отвернулся. Решать, что делать с разбойниками нужно было мне и сейчас, потому что это было право господина, которым я для них являлся. Спрашивать совета — значит выказать свою слабость, а люди в эти времена верили только в силу. Но и просто так, походя отдать приказ, чтобы их прирезать, я не мог. О том, чтобы отпустить разбойников и речи не было.

'С бородачем... фиг с ним. Прямо зверем смотрит. Такой мигом глотку перережет и глазом не моргнет. А вот как с парнем поступить? Что Джеффри, что Ляо, зарежут, парня, не задумываясь. Даже не из кровожадности, а из осторожности: зачем оставлять, пусть даже потенциального, врага за своей спиной. Так спокойнее. Чжан равнодушно будет смотреть, а Лю, может быть, отвернется, но все они, без исключения, отнесутся к его смерти, как к неизбежности. Только я как дурак, стою тут и мучаюсь сомнениями'.

После бесед с аббатом я кое-что понял из психологии людей Средневековья и теперь понимал, что для них смерть — это не крах всех надежд и свершений, как для современного человека, так как в их понимании реально существовали рай и ад. Да и сама церковь подталкивала людей к пониманию, что смерть приходит вовремя и только по Божьей воле.

'Блин, о чем я думаю! Парнишка, только что, выдал нам местонахождение лагеря бандитов. Ночевать в лесу, зная, что рядом бандиты — небезопасно. Пересечь лес за три часа — значит загнать лошадей! Да и какой в этом смысл?! Выход один: пока светло, найти лагерь бандитов и ликвидировать! Парня в проводники, а там видно будет!'.

— Этого, с бородой... — я чиркнул кончиками пальцев по горлу, — а мальчишку возьмем с собой.

— Милорд, можно я перед этим с бородачом поговорю, — тут Джеффри наткнувшись на мой вопросительный взгляд, пояснил. — Насчет, тайника. У разбойников он всегда есть. Нам лишние денежки не помешают.

Отвернувшись, я брезгливо сморщился, а потом буркнул из-за плеча: — Давай! Только быстро!

Следом за мной на дорогу выбрался, Чжан, тащивший за собой мальчишку и Лю. Только успел я подойти к лошади, как из кустов раздался жуткий душераздирающий вопль, следом другой, затем они сменились на животный визг, который можно услышать от свиньи на бойне, но никак не от человека. Пронзительный звук вонзился в меня как игла, заставив покрыться тело холодным потом. К горлу подступила тошнота, и я еле подавил жестокий позыв к рвоте. К тому же бороться приходилось не только с тошнотой, но и с самим собой. Это я отдал приказ пытать человека! Во мне смешалось все подряд: стыд, брезгливость, злость, страх.

Чжан, будто не слышал криков, неторопливо сделал на веревке петлю с затяжным узлом и одел на шею мальчишке. Затянул. Затем вскочил на лошадь, держа в руке другой конец веревки. Последовав его примеру, я сел в седло. Лю уже сидел на лошади, бледный как мел.

'Похоже, его так же воротит, как и меня. Что за жизнь...! — в этот момент из кустов вылезли палачи.

Ляо бросил на дорогу пук травы, которым тщательно протирал нож, затем быстро вскочил на лошадь. На лице Хью так же особых эмоций не было, как и у Джеффри. Телохранитель, подойдя ко мне, сказал:

— Милорд, есть тайник. Он точно не знал, где тот расположен, но зато говорит, что половину добычи после каждого ограбления главарь прятал в том месте. Пару раз разбойники пробовали последить за главарем, но каждый раз не до конца. Поэтому он знал только, что расстояние от тайника до их лагеря не более фарлонга и по той стороне реки, где находиться их лагерь.

— Хорошо. Поехали, — эти слова я словно вытолкнул из себя, стараясь при этом не встречаться с ним глазами, хотя в тоже время сознавал, что тот же Джеффри за меня голову сложит, но как представлю его, там, в кустах, потрошившего человека, как свинью.... Лес кругом, птички щебечут, белка цокает — живи и радуйся! Так нет! На душе было так противно, будто я собственными руками разбойника пытал!

— Милорд. Милорд, — я недоуменно посмотрел на Джеффри, неожиданно прервавшего мои мысли. — Мальчишка показал, что скоро мост. Прямо за ним дерево, а на нем — часовой. Сейчас Ляо сходит и посмотрит, как там. Хорошо, господин?!

— Хорошо, — буркнул я.

Китаец шел по траве. Нет, шел не то слово. Он стелился, скользил над землей, перетекая как ртуть. Быстро, плавно, никаких рывков. Каждое движение плавно, просчитано до миллиметра, совершенно в идеальной точности и совершенности. Он шел — и вдруг в следующее мгновение исчез из поля зрения. Словно растворился в зелени. Теперь оставалось только ждать. Прошло с полчаса, как Ляо снова появился, ведя перед собой пленника. Во рту молодого парня, с воровато бегающими глазами, торчал кляп, а руки скручены за спиной веревкой. Приблизившись, разбойник получил резкий удар в спину, после чего рухнул на землю у самых моих ног. Я посмотрел на разведчика: — Молодец, Ляо. Чисто сработал.

Ответ, полученный через Лю, был таким: — Благодарю вас, господин, за то, что оценили мои способности, но мне это не составило труда. Это не воин, а кислая отрыжка старого пьяницы. Хотите его допросить, господин? Я готов!

— Хм!

В следующий момент разбойник уже оказался лежащим на боку, а нож китайца оказался у его глаза. Тот попытался отпрянуть, но его тут же пригвоздила к земле нога Хью, соскочившего с лошади. Лицо разбойника исказила гримаса боли.

— Будешь говорить?!

Разбойник в ответ на мой вопрос сразу закивал головой.

— Хью, вытащи кляп!

— Добрый, хороший господин! Я здесь не причем! Мои руки не запятнаны кровью! Я бедный крестьянин! Меня силой заставили! Я не хотел!

— Ты будешь отвечать только на мои вопросы или тебе отрежут язык. Выбирай!

— Молчу, добрый господин. Спрашивайте, господин.

Он не видел мальчишку. Тот, под присмотром Лю, находился, чуть дальше, за деревьями.

— Сколько вас? Где остальные? Где лагерь?

— Я не умею считать, господин, но скажу так: меньше на один палец, если сложить две руки. Двое, Крыса и Огрызок, ушли за продуктами. Будут к луне. Остальные в лагере. Лагерь...

Дослушав до конца, стало понятно, что мальчишка не врал. Я уже про себя решил, что когда все кончиться, отпущу парнишку. А вот этот заискивающий тип с вороватым взглядом мне определенно не нравился.

— Связать ему и мальчишке руки и ноги, а затем привязать к дереву.

Как только мое приказание было выполнено, мы выступили в поход, а еще спустя полчаса, в только начавших сгущаться сумерках, окружили лагерь разбойников. Нам даже подкрадываться не пришлось, так как звук наших шагов заглушали пьяные крики разбойников вперемешку с воплями, очень похожими на те, что я недавно слышал. Осторожно выглянул из-за дерева. Картина выглядела обычной для ночной стоянки: костер, а вокруг него разбросаны обрубки дерева, на которых сидят люди. Кто пьет из глиняной кружки, кто что-то жует. Только один из них стоял, приспустив штаны, и отливал на виду у всех. Перепил? Но когда присмотрелся, понял: тот не просто так стоял на виду у всей компании. Струйка лилась не на землю, а на распростертого, на земле, человека. Крики разбойников на поляне тут же подтвердили это: — Ты же пить хотел?!! Пей!! Вволю пей!! Просил — пей!!

От этого неприкрытого садизма стало противно и тошно на душе, но вместе с этим во мне проснулся гнев к этим нелюдям в человечьем обличье. Хотелось выхватить меч и рубить их, рубить.... Я уже хотел подать сигнал и выскочить из-за дерева, как вспомнил просьбу Джеффри. Тот перед тем, как окружить лагерь попросил меня отдать всем приказ: не убивать сразу главаря разбойников. Джеффри клятвенно мне пообещал: сделает все, что в его силах, но выжмет из главаря место, где тот прячет награбленное.

Пробежался глазами по лицам двух разбойников, сидевшим ко мне лицом, а затем перевел взгляд на бандита, справлявшего нужду. Нет. Не один подходит под описание главаря, которое дал нам мальчишка.

'Значит, один из трех, сидящих ко мне спиной'.

Все мы изучили приметы главаря, чтобы ненароком не загнать ему арбалетную стрелу меж глаз. Посмотрел влево. За соседним стволом дерева прятались двое китайцев. Чжан и Ляо. Если у бывшего разбойника в руках был меч, то Чжан, очевидно, решил продемонстрировать искусство мастера кун-фу. Его руки были пусты. С правой стороны поляны, должны были находиться Джеффри и Лю. Все они сейчас ждали моего сигнала. Сделав шаг, я вышел на открытое пространство. Поднял арбалет. Прицелился. В этот момент, разбойник, заправлявший штаны, заметил меня. Пока он всматривался, пытаясь в полумраке разглядеть, кто это: свой или чужой — я нажал на спуск. Нелепо взмахнув руками, тот полетел спиной, куда-то в сгустившуюся под деревьями темноту. Остальные бандиты, ошеломленные внезапной смертью одного из своих товарищей, еще только вскочили на ноги, как над их головами уже взметнулись два клинка. Рты, широко раскрытые в диком крике, кровь, слетающая россыпью брызг с лезвий, кровавая пена на губах умирающего разбойника. Сцена кровавой резни, на фоне пламени костра, врезалась в мою память так глубоко, что я потом часто видел ее в своих снах. Только один из разбойников, мощного телосложения, сумел быстро среагировать на нападение. Оценив обстановку, он выхватил нож и бросился с угрожающим ревом на Чжана, очевидно, посчитав, что сметя с дороги безоружного человека, у него есть шанс скрыться в лесу.

Китаец змеёй скользнул вбок, словно пропуская разбойника мимо себя, и в то же самое мгновение нанес молниеносный удар ногой тому в бедро. Удар был такой силы, что бандита, словно что-то подбросило в воздух, и он с лету впечатался в ствол дерева. Я уже думал, что тот просто стечет по стволу в бессознательном состоянии, но разбойник оказался крепче, чем я ожидал. Главарь, не только остался стоять на ногах и не выронил нож, но и довольно резво развернулся лицом к Чжану. Правда, его лицо залитое кровью и перекошенное гримасой страха выглядело далеко не так воинственно, каким он, наверно, хотел казаться. Хоть он и ожидал нападения Чжана, но ничего так и не смог противопоставить его молниеносной атаке. Нож полетел в одну сторону, а главарь в другую. Я уже подумал, что нам придется распрощаться с тайной клада, но тут тело лежащего разбойника вздрогнуло, а в следующий момент он попытался приподнять голову. В этот самый момент к нему кинулся Джеффри. Дальше мне было неинтересно смотреть, и я подошел ближе к кругу света, даваемого костром. Тела пятерых разбойников лежали на земле, истекая кровью, из которых только один подавал признаки жизни. Правда, стонал он недолго, до тех пор, пока Ляо не пронзил ему грудь мечом. Затем войдя в круг света, подошел к телу пленника и тут же пожалел об этом. Раздетый догола мужчина, он представлял собой ужасное зрелище, но хуже всего выглядело его обезображенное лицо. Ожоги, порезы, а особенно выколотый глаз, настолько исказили черты человеческого лица, что оно походило сейчас на морду жуткого монстра из фильма ужасов. Сдержав позыв тошноты, я уже собрался отойти от него подальше, как губы бедняги шевельнулись.

'Он еще живой! Мой Бог!'.

Я оглянулся в растерянности. Чжан в это время обшаривал убитых, передавая, что нашел, Лю. Бывший разбойник и мой телохранитель, тем временем допрашивали главаря, ревевшего от боли, а вот Хью, наблюдавший за этой процедурой, был там явно лишним.

— Хью! Иди сюда!

Тот быстро подошел и вопросительно уставился на меня.

— Убей пленника!

Тот глянул мимо моего плеча на изуродованное тело: — Господин, ему и так недолго мучиться....

— Убей!

— Будет исполнено, господин!

Отдав приказ, я тут же быстро вышел из круга света и, дойдя до края поляны, остановился. Сделал несколько судорожных глотков свежего воздуха, напоенного ароматами леса и трав, и мне сразу стало легче. Неожиданно за моей спиной послышался звук шагов. Обернулся. Лю, протянул мне три худосочных кошелька, снятых с разбойников. Отмахнулся от них:

— Отдай Джеффри.

В это мгновение раздался рев, полный нечеловеческой боли. Неожиданно для себя, я развернулся и пошел к месту, где шла пытка. Мне хотелось видеть этого садиста. Глянуть ему в глаза. Только я подошел, телохранитель тут же встал с корточек и сделал шаг в сторону. Вслед за ним выпрямился и Лю. Оба смотрели на меня с недоумением, так как уже успели заметить мое брезгливое отношение к работе палача. Не обращая на них внимания, я чуть склонился над главарем.

Разбойник был невысок, широкоплеч, мускулист. Нос сломан, лицо, как и грудь, изрезаны и залиты кровью, а кисть правой руки была изуродована и разбита. Взгляд, полный животного ужаса, выглядел от этого тусклым и бессмысленным. Сейчас при виде изуродованного тела я не чувствовал ни брезгливости, ни тошноты, а только мрачное удовлетворение. Я уже собрался отойти, как главарь, очнулся. Его глаза, до этого слепо смотревшие на меня из-под густых бровей, полыхнули дикой злобой. Я ответил ему кривой усмешкой. И не выдержал:

— Что смотришь на меня?! Нравиться, когда ползают у твоих ног?! Ничего! Настанет день, когда другие сделают над тобой и твоим семейством то, что ты и твое сословие сотворили со мной и моими близкими! Пусть мне тысячу лет гореть в аду, но я проклинаю тебя, зажравшийся дворянчик, твою жену, детей и всех тех, кто живет под крышей твоего замка!

Тут из-за моего плеча выступил Джеффри:

— Как ты смеешь, шелудивый пес, говорить такие слова моему господину! Сейчас же заткни свою грязную пасть, висельник!

— Сам ты пес! Ты скалишь зубы только тогда, когда рядом нет палки, а как только ее увидишь, сразу прячешься в ногах своего хозяина и жалобно скулишь!

Джеффри аж задохнулся от злости: — Ваша милость! Позвольте мне продолжить?!

Я согласно кивнул. На этот раз, без внутреннего напряжения.

'Собаке — собачья смерть!'.

— Эй, Хью, давай сюда! К огню его потащите!

Ляо с прибежавшим на помощь Хью схватив с обеих сторон извивающееся тело главаря разбойников и поволокли к затухающему костру. Терпения у разбойника хватило на несколько минут. Сначала он ревел, кричал, выл от дикой боли, потом, перестав кричать, стал визжать дико и истошно, не думая ни о гордости, ни о человеческом достоинстве. Лю, как только по поляне поплыл запах паленого человеческого мяса, опрометью бросился в кусты. Чжан, с непроницаемым лицом, но я так думаю, и с осуждением, смотрел на пытки. Я тоже был не в восторге от того, что творилось на поляне, но теперь воспринимал его, как реальное воплощение поговорки 'око за око, зуб за зуб'.