Сэр Евгений:один в поле воин

'Это жизнь такая! И никуда от нее не деться. Пусть искаженное понимание истины, но в какой-то мере, все сейчас происходящее может быть названо восстановлением справедливости. Может я и не прав, но сомнений почему-то не испытываю. К тому же понимание, что такое 'хорошо', а что такое 'плохо' в разные времена воспринимаются по-разному. Вот так-то! А если взять...'.

Мои мысли прервала неожиданно наступившая тишина. Повернул голову. Главарь, что-то шептал сорванным голосом, наклонившемуся над ним Джеффри. Судя по довольному лицу последнего, он явно рассказывал ему, как добраться до тайника. Еще через несколько минут телохранитель поднялся с колен и подошел ко мне.

— Ну, что Джеффри? Насколько мы еще разбогатели?

Телохранитель довольно ухмыльнулся:

— Еще не знаю, господин. С вашего разрешения, вместе с Ляо, мы пройдемся до этого места.

— Возьмите Лю. Мы с Чжаном пойдем к лошадям.

— Милорд, разве мы не здесь будем ночевать?!

— Не собираюсь спать с трупами в обнимку!

— Как скажете, господин. Мы придем туда.

Только мы вышли на поляну, где были привязаны пленники, как их разговор, до этого оживленный, мгновенно стих. Подойдя к мальчишке, достал из ножен кинжал, чтобы разрезать веревки, но тот превратно понял мои действия и испуганно заорал: — Милостивый господин, пожалейте!! Не губите невинную душу!!

— Дурак! Я разрежу веревки, а потом иди куда хочешь!

Не успел я освободить паренька, как тот упал на землю и начал слюнявить мои сапоги, при этом бормоча: — Милостивый господин! Хороший господин! Век Бога благодарить за вас буду!

— Все, хватит! Мне еще твоего приятеля развязать надо!

Он резко поднял голову:

— Ваша светлость! Он настоящий выродок! Это он убил девочку! Ни у кого рука не поднялась, а он взял и убил! Маленькая совсем, только ходить начала!

Я застыл на месте, услышав эти слова, затем медленно развернулся к разбойнику, привязанному к соседнему дереву.

— Милостивый господин! Не слушайте этого выкормыша крысы!! А-А-А!!! Гаденыш!!! Убью!! Зубами загрызу!! А-А-А!!! Тварь!!

Его глаза выкатились, на глазах выступила пена. С каждой секундой он все сильнее рвался из пут, дергая руками и ногами, выгибая тело. Подошел к нему. Секунду смотрел ему в глаза. Не знаю, что он там увидел, но сразу перестал кричать и заскулил на собачий манер, жалобно и противно. Какое-то время я стоял и молча смотрел на этого выродка, но видел сейчас не его, а истерзанное тело замученного разбойниками человека. Тяжелая волна ненависти, смешавшись с кровью, ударила в голову, зашумела в ушах, застучала в висках. И уже кто-то другой, а не Женька Турмин, сейчас стоял и смотрел на убийцу маленьких детей. Я даже не сделал попытки сдержать себя, когда рука потянулась за кинжалом. Выхватив его, я вонзил тонкое острое лезвие в человеческую плоть. Вытащил и снова ударил, только тут убийца, словно очнулся и взвыл, чуть ли не по-звериному. Я отступил на шаг. Мгновение смотрел на расплывающееся пятно крови на его рубашке, затем резким движением отсек часть подола его рубашки, с силой вбил кусок жесткой ткани тому в рот. После чего отошел и сел на траву. Внутри меня все дрожало, но голова была ясная, и мысли бежали четкие и понятные.

'Я все сделал правильно. Покарал убийцу и разбойника. Главное, чтобы в будущем не перегнуть палку с восстановлением справедливости. А то глядишь, войду во вкус и...'.

Из раздумий меня вывели непонятные звуки: шорохи, звяканье и стук. Джеффри и китайцы появились на поляне с добычей из тайника разбойников. Три заплечных мешка и сума, наподобие тех, что носят нищие и паломники, даже на вид, были тяжелы. Поднялся, подошел. Перехватив взгляд телохранителя, брошенный на бандита, привязанного к дереву, сказал:

— Этого отвяжите... и бросьте в кусты! Где-нибудь подальше. Мальчишку накормить и отпустить. Джеффри, дашь ему денег! И не меди, а серебра!

— Понял, господин.

Когда разбор и упаковка награбленного разбойниками закончилась, я выступил перед своим маленьким отрядом с короткой благодарственной речью: — Джеффри, ты молодец! Хью! Ляо! Чжан! Лю! Вы, парни, отлично поработали! Благодаря вам одной бандой головорезов в этих лесах стало меньше! Предлагаю это дело отметить! Где у нас там бурдюк с вином?!

Через час я уже готовился отойти ко сну, как ко мне подошел телохранитель. Присев на корточки, протянул мне деревянный тубус: — Извините, господин, только сейчас о нем вспомнил. Лю нашел его среди вещей в лагере и передал мне. Возьмите.

— Спасибо, Джеффри. И еще. Я очень ценю твою службу.

— Спасибо, господин.

Только он поднялся и собрался идти к своему месту, как луна выскользнула из-за туч и осветила деревянный футляр. Печать! Печать!! Точно такая же печать стояла на тубусе аббата, которым тот запечатал письмо, которое я вез его хорошему знакомому во Францию. Оно сейчас лежало на дне из одной из переметных сумок.

Я даже подскочил от неожиданности, потому как за всеми этими приключениями, и думать забыл о письме аббата. Джеффри замер, глядя на меня в недоумении.

'Тот. Убитый. Он...'.

— Тот, которого пытали.... Где Хью? Живо ко мне!

Тот уже спал, когда Джеффри поставил на ноги и приволок ко мне. Сейчас тот моргал сонными глазами и зевал во весь рот.

— Что случилось, сэр?!

— Он что-нибудь сказал?!

— Кто господин?!

— Тот несчастный, которого я приказал... прикончить.

Лицо Хью виновато вытянулось:

— Так приказа не было слушать. А так только несколько слов... сказал неразборчиво. Что-то насчет хранителей... и про замок. Ле— Бокапер, что ли?

— Может, Ле-Бонапьер?

— Точно, господин.

— И больше ничего?

— Нет, господин.

— Идите, спать! Оба!

ГЛАВА 12

СНОВА В ДОРОГЕ

Наступила ночь, когда мы, наконец, добрались до лесной гостиницы, стоявшей на перекрестке дорог. Над входной дверью в длинное и низкое здание постоялого двора пылали два факела, приглашая запоздавших путников, а из окна торчал длинный шест с привязанным к нему пучком зелени — знак того, что на постоялом дворе продаются спиртные напитки. Подъехав ближе, стало видно, что дом сложен из неотесанных и плохо пригнанных бревен, сквозь щели которых было отчетливо видны отблески пламени. Крыша убогая, из полусгнившей соломы. У коновязи были привязаны две лошади.

Несмотря на внешний вид гостиницы, я обрадовался этому приюту путников. Последние шесть часов езды настолько утомили меня, что был готов примириться даже с тараканами и мышами, которые ожидали меня в этой гостинице. Спешившись и передав поводья Ляо, я направился к двери. Из-за сколоченной из досок двери слышался громкий гомон голосов и взрывы грубого хохота, но стоило мне переступить порог, как моментально наступила тишина. Сделав два шага, я остановился, так как не видел куда идти; мешали клубы дыма, от которых першило в горле и выдавливало слезу. За спиной послышались шаги моих людей, и тишина стала почти осязаемой. Сквозняк из открытой двери развеял дым, и я смог рассмотреть посетителей этого заведения. Большинство глаз присутствующих было приковано, как обычно, не ко мне, а к китайцам, Чжану и Лю, стоявшим за моей спиной. Бывший разбойник остался снаружи, с нашими лошадьми. Хотя вечер был теплым, на большом очаге трещала, стреляя искрами, целая груда дров. Клубы дыма в основном уходили в примитивную трубу, но часть из них валила в зал, оседая сажей на лицах и стенах. На огне очага сейчас кипел и булькал огромный котел, распространяя вокруг себя вкусный, манящий запах. Вокруг него на лавках сидело человек десять, самых разных возрастов и сословий. Разглядев во мне дворянина, все присутствующие встали. Поклонились, сорвав с голов шапки, затем снова сели на свои места. Прерванный разговор возобновился, правда, теперь уже тише и с оглядкой на меня. Пока я присматривался куда сесть, откуда-то сбоку, из дымовой пелены, вынырнула фигура дородной женщины с охапкой кружек в руках.

— Милорд, я рада вас видеть! Вы оказываете честь своим появлением в моей гостинице! Что угодно, вашей милости?!

— Еды и питья! И как насчет ночлега?

Правда, насчет последнего я уже сильно сомневался: стоит ли ночевать в этом дымном и прокопченном сарае? Может лучше в лесу, у костра.... Правда, там комары....

Видно проскочившие в голове сомнения отразились на моем лице, так как на лице хозяйки появилась заискивающая улыбка:

— Все, что прикажете, благородный сэр. Густой эль, хмельной мед, сделанный по рецепту братьев кармелитов, вино. Хотите испанское? Я его держу для дорогих гостей!

Я только улыбнулся в ответ на эту неприкрытую рекламу своего заведения.

'Да откуда в этой прокопченной развалюхе есть что-то стоящее?'.

Но она опять угадала мои мысли.

— Вы ничего такого не думайте, сэр — ее широкое лицо расползлось еще больше при ее улыбки. — Вот посмотрите!

И она показала рукой на стену над очагом. Сквозь завесу дыма я с некоторым трудом разглядел с десяток деревянных щитов с грубо намалеванными на них различными гербами.

— Под моей крышей останавливались многие благородные господа, такие как сэр...

— Хорошо, верю, хозяйка.... Куда нам сесть?

— Вон там, в углу, стоит стол, господин. При желании можно отгородить угол. Сэр Брокенхест, каждый раз, когда бывает у меня проездом по дороге в Рочвуд....

Я оборвал ее:

— Вина и мяса. А впрочем,... давай и похлебки. Моим людям, кто что пожелает. Да... и еще. У меня там слуга на улице. Пусть ему вынесут поесть.

Обслужили быстро. Не прошло и минуты, как передо мной стояла, исходящая паром, деревянная миска с похлебкой. Осторожно попробовал, но та, на удивление, оказалась вкусной и ароматной. Утолив первый голод, снова обвел взглядом помещение. Длинный зал более всего напоминал мне сейчас конюшню. На низком, закопченном и почерневшем потолке я увидел несколько квадратных люков с дверцами, к ним вели грубо сколоченные лестницы. Щели в стенах, сделанных из неотесанных и некрашеных досок, были проконопачены мхом, который местами вывалился, выставляя на обозрение черные дыры. Из мебели здесь присутствовали грубые столы и скамьи, а также кухонный стол, над которым висело несколько полок с грубой глиняной посудой. Освещение, помимо очага, состояло из трех факелов, воткнутых в подставки на стенах. Они мерцали и потрескивали, издавая сильный запах смолы.

Худенькая служанка, почти девчонка, разносила кружки с элем, выслушивая грубые шутки клиентов по поводу своей худосочности. Очевидно, это повторялось из вечера в вечер, так как служанка, отвечала заученными фразами, без особой веселости в голосе, но посетителям, простым и шумным людям, все равно было весело. Хозяйка, женщина с пышными формами и потасканным лицом, в противоположность своей служанке с удовольствием смеялась и сама отвешивала такие же тяжеловесные и грубые шутки. Было видно, что она искренне рада этому обществу. Пару раз, подходя к столу, она интересовалась, не подать ли гостям еще чего-нибудь и когда увидела, что я рассматриваю посетителей, дала некоторым из них короткие характеристики.

Трое из сидевших у огня оказались лесниками. Крепкие, загорелые и бородатые люди с живым, зорким взглядом и быстрыми движениями. За ними сидел обрюзгший мужчина средних лет. У него на поясе висела чернильница и маленький ножик, очевидно, для очистки перьев. Потрепанный коричневый камзол и плащ с вытертой опушкой, говорили о том, что это мелкий чиновник или переписчик в мэрии кого-то городка. Возле него сидел монах — францисканец, судя по коричневому цвету его рясы, подпоясанной веревкой. Он медленно и аккуратно ел, отрешенно глядя на огонь. На вид — плотно сбитый мужчина, лет под сорок. Он единственный, кто молчал целый вечер, предпочитая слушать, а не говорить. Ближе всех к огню сидели четверо нечесаных грубых парней со свалявшимися бородами и волосами, которые лежали на их плечах сальными сосульками — это были вольные работники с близлежащих ферм, принадлежавших мелким землевладельцам. Последним в этой компании был молодой человек в полосатом плаще с зубчатыми полами и в разноцветных штанах, глядевший вокруг с глубоким презрением. Одной рукой он то и дело подносил к носу флакон с нюхательной солью, а в другой держал оловянную кружку. Пока я пытался понять, что он собой представляет, как тот неожиданно обратился к монаху на латыни. Ложка в правой руке монаха, замерла на какое-то мгновение. Затем я увидел, как губы францисканца зашевелились, но ничего не расслышал, так он тихо ответил. Молодой человек некоторое время удивленно смотрел на монаха, после чего сделав глоток из своей кружки, снова придал своему лицу презрительный вид. По знанию латыни я понял, что этот парень — студент из Кембриджа или какого-нибудь другого университета. Спустя некоторое время люди постепенно стали расходиться. Сначала ушли в ночь лесники, за ними — вольные работники. Хозяйка вместе со служанкой, сдвинув пару столов в сторону, принялись стелить на полу матрасы, набитые соломой и ароматной травой.

Лег у стены, повернувшись лицом к доскам. Рядом со мной, на соседнем матрасе, примостился Джеффри, поставив между мной и собой две сумы с нашим золотым запасом. Разбойничий тайник пополнил нашу казну пятью фунтами, в серебряной и медной монете, не считая золотых и серебряных украшений, а так же десятка столовых предметов из серебра. И это помимо других товаров. Телохранитель, добровольно взяв на себя обязанности казначея, глаз не спускал с этих сумок и, укладываясь спать, привязывал их кожаными ремнями к левой руке. Китайцы и Хью устроились на тюфяках, чуть поодаль, с таким расчетом, чтобы отгородить меня своими телами от остальных посетителей гостиницы.

Я думал, что засну сразу — но не тут-то было! Поворочавшись, я стал думать о том, что меня ждет по ту сторону пролива, во Франции. Ведь завтра во второй половине дня мы должны были, по словам Джеффри, достичь побережья. А там — день, два, чтобы найти корабль и прощай Англия! Что меня там ждет, за проливом? Я уже знал по многочисленным разговорам и беседам с различными людьми, что Англия по сравнению с тем, что происходит во Франции — просто маленький костер в сравнении с разбрасывающим огонь и лаву клокочущим жерлом вулкана. Англичане и французы, несмотря на перемирие, все так же продолжают терзать друг друга налетами, пусть даже мелкими отрядами. К тому же сами французские феодалы пытаются за счет смуты в стране улучшить свое материальное положение, не стесняясь в средствах. Они борются между собой за все: за наследство, за владение замком, за руку богатой наследницы, за право вершить суд и собирать налоги. Чтобы получить власть или завладеть богатством — в ход шли убийства, грабежи, поджоги, подкупы и шантаж. Помимо междоусобных войн, в стране бродили отряды наемников и орды восставших крестьян, доведенных до крайности своим бесправным положением. И те, и другие были предельно безжалостны, убивая всех, кто попадался им по пути. Честно говоря, мне не очень хотелось лезть в этот гигантский костер политических страстей и феодальных распрей, приправленных толикой крестьянских восстаний и беспределом наемнических банд, но другого выхода не было. Что меня ждет, останься я в Англии? Убогий замок 'отца' и жалкое прозябание в среде неудачников таких же, как я. Нет! Это не мое! За два с половиной месяца, что пробыл в этом времени, я поверил в то, что человек, подобный мне, сможет добиться большего в своей жизни. Главное — верить в себя... и в свою счастливую звезду! У меня изменились взгляды, причем немалую роль в их перемене сыграли легкие деньги, которые мне достались за время путешествия. Не упорным трудом, преодолевая трудности, они были добыты, а умом, хитростью и силой. Да, спорить не буду, при таком способе заработка присутствует немалый риск. Ну и что? Да вся эта жизнь — сплошной риск! К тому же получив кое-какой жизненный опыт, я стал по-другому смотреть, как на жизнь, так и на смерть. Теперь вид смерти уже не потрясал меня до такой степени, как прежде, но и не стал обыденностью, как для того же Джеффри или Хью. Нет, конечно, она меня продолжала пугать, но после всего, что видел, чувствовал и пережил, страх перед ней притупился. И умирать я, естественно, собирался не на поле боя во имя рыцарских идеалов, а естественным путем, но уже, по крайней мере, мог понять подобные стремления другого человека. Все это вместе подвинуло меня к мысли: идя по жизни — положиться на меч, ум и удачу! Только с их помощью можно взять то, о чем мечтают все — от крестьянина до рыцаря. Власть и богатство! Как в свое время мне сказал Лю: