Пуля Минье — пуля для первых дульнозарядных винтовок, которая имеет коническую выемку в задней части. Особенностью данной пули является то, что при выстреле ее хвостовая часть расширяется и обеспечивает надежное зацепление пули с нарезкой ствола винтовки.
Открыв страницу с чертежом пули Минье он положил блокнот на стол. Юленшерна наклонился поближе. На небрежном рисунке изображен цилиндрический снаряд с вырезами на поверхности и выемкой внизу. Несколько мгновений советник рассматривал изображение, затем перевел взгляд по-старчески выцветших но умных глаз на Чумного. Ничего похожего он раньше не видел. Вытащив платок из кармана, звучно высморкался и деланно равнодушно спросил:
— Что это?
— Это чертеж пули Минье.
— Минье? Француз?
— Да Herr Юленшерна.
Королевский советник задумчиво пожевал губами. Франция была традиционным союзником Швеция и все исходившее оттуда воспринималось им положительно.
— Это хорошо, Франция самая цивилизованная страна Европы. И что же дают эти пули Минье? — требовательно уставился на Чумного королевский советник.
— Пуля Минье делается по калибру чуть меньшего чем диаметр нарезного мушкета. Это позволяет быстро загнать ее в дуло. При выстреле давление пороховых газов раздувает пулю как зонтик и прижимает к нарезам. В результате при таком же темпе огня как у гладкоствольного мушкета, стрелки смогут вести эффективный огонь на дистанции вчетверо большей.
"Иметь возможность поразить противника на расстоянии где тот не сможет стрелять, ценная вещь. Пожалуй не врет что он из Мастерграда и может оказаться полезным. Про такое простое и мудрое изобретение еще никто не знает." Юленшерна одобрительно хмыкнул и кивнул на блокнот.
— И много еще у Вас там таких изобретений?
— Хватает! — оскалился в торжествующей улыбке Чумной. "Ну вот и подцепил деда на крючок! Здесь Софья сможет спокойно родить а там посмотрим. Может и останусь, а не понравится махну дальше на Запад!"
— Хорошо, допустим я Вам верю что Вы из Мастерграда. А скажите Herr Волохов, почему Вы покинули свой чудесный город и пришли именно к нам, а не во Францию или не остались в Польше?
— Не по мне сейчас жизнь в городе, градоначальник всех прижал, большая часть братвы по тюрьмам сидит, а мне воля нужна а не вкалывать на фраеров! А в Польше...там что ни пан то и царек в своем имении. Ни по нраву мне каждому магнату кланяться и думать какая еще пакость ему на ум придет. А до Франции далеко и деньги закончились. Единственной нормальное государство поблизости это Швеция. Так что по всему к вам пришлось пробираться.
Королевский советник слегка повернулся к переводчику и пока тот говорил, сидел с каменным выражением лица. После минутного раздумья раздвинул губы в самой приветливой улыбке:
— И что вы хотите от нас за Ваши секреты?
— Нормальные условия для меня и моей Софьи! Дворянство и имение в Швеции!
Юленшерна задумчиво пожевал губами. Несколько секунд безмолвно смотрел на русского, затем, хотя в его глазах все так же стыл лед, по губам его скользнула почти отеческая улыбка. Пожалуй если и остальные тайны перебежчика столь же полезны для военного дела имеет смысл со всем соглашаться. А дальше как писал Макиавелли: "...разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание."
— Ну что-же, для его королевского величества Карла XI это вполне возможно... Все зависит от пользы которую Вы принесете Швеции. Добро пожаловать Herr Волохов!
* * *
Солнце успело утонуть в укутавших запад облаках, последние лучи окрашивали в разные оттенки красного горизонт, скользили по простору Северной Двины. По темнеющему небу стремительно неслись тучи, вслед за ними их тени по воде. Непроходимые леса, посреди которых текла река, заканчивались, в соленом пропитанном йодом воздухе чувствовалось близкое море. Чайки с криком падали чтобы подхватив зазевавшуюся рыбину, взмыть ввысь. Свежий попутный ветер гнал белопенную волну, посвистывал в снастях и парусах двух парусно-паровые яхт идущих вниз по течению, к Архангельску. Над мачтой переднего вьется бело-сине-красный флаг с золотым двуглавым орлом: новым российским флагом. Ветер наотмашь бил по лицу обеими руками держащегося за балюстраду на баке корабля царственного юноши: Петра Алексеевича.
— За тем мысом — Александр протянул руку вперед, где Северная Двина резко поворачивала, — Архангельск а дальше море.
— Чую! Морем пахнет!
Глаза на круглом лице Петра Алексеевича горели восторгом, ноздри раздувались, всей грудью он вдыхал живительный, пропахший солью и йодом морской воздух. Палуба под ногами в такт с волнами слегка покачивалась. В одном суконном кафтанчике, подбитом беличьим мехом, он не чувствовал холода, лишь при особенно резких порывах вздрагивал.
— Парадиз! Истинный парадиз! — произнес царь оборачиваясь к стоящим позади товарищам: верному Данилычу и мастерградскому послу, — а я еще не хотел ехать, потому как дел много!
— Мин Херц! — отозвался Меньшиков, ты еще суда морские не видел английские, голландские! Вот там громады и восторг!
Петр при слове английские нахмурился, отвернулся. Меньшиков, поняв что напомнив о врагах: пришельцах из туманного Альбиона сказал лишние, замолчал и досадливо прикусил губу.
Месяц тому назад небольшой караван отправился к Архангельску. Первая парусно-паровая яхта изготовлена совместно царскими плотниками и мастерградскими мастерами для Петра, вторая чисто посольская. Несколько минут стояло молчание, прерываемое лишь грубыми голосами матросов да плеском волн. Наконец Меньшиков придумал как отвлечь царя.
— Мин Херц. Холодно то на ветру. А не хочешь попробовать мастерградского напитка называемого коньяк. Погреться? Мне ящик его Александр презентовал. Зело вкусен и крепок! Особливо если его с ломтиками цитрона употреблять! Не желаешь?
Царя угощался и французским коньяком и тем напитком который мастерградцы не без успеха выдавали за собственный коньяк и, не мог не признать что в деле спиртоварения пришельцы на голову превосходили западных конкурентов. Хотя спирт на изделия мастерградцев шел далеко не винный и они не выдерживали его годы в дубовых бочках, итоговое изделие возможно и уступало по качеству лучшим коньякам двадцать первого века, но на голову превосходило поделки семнадцатого.
Петр обернулся, с сомнением посмотрел на верного соратника. Налетевший порыв ветра заставил его вновь вздрогнуть. Он покосился на Александра, в вежливой форме но порицавшего царя за злоупотреблением горячительного. Мастерградец смотрел вполне доброжелательно.
— А... давай! — махнул рукой царь, — и правда холодно!
— Федька! — взревел паровозом Меньшиков, — тащи коньяку бутылку и цитрон к нему порежь! И стол раскладной не забудь!
Корабли повернули за мыс. На правом берегу стоял во всем подобный Кукую иноземный двор: такие же чистенькие дома под черепичными кровлями, цветники под окнами, крепкие амбары, только обнесенный валом с орудиями и мортирами. В глубине блестит крест лютеранской кирхи. На берегу порт. Единственная морская лазейка Руси в большой мир, если не считать портов на внутреннем Каспийском море. Вдоль берега тянется пустынная деревянная набережная, а дальше в воду — длинная причальная стена на сваях. Под навесами вповалку лежат горы тюков, мешков и бочек. Высятся пахнущие свежей древесиной бунты пиленного леса и свертки канатов. Над причалами вздымает лес мачт с паутиной снастей десяток океанских кораблей. С кормы судов ниспадают, величественно колышась на свежем ветре полотнища стягов морских государств: голландцев, англичан, ганзейских городов. За закрытыми пушечными портами угадываются орудия. Где только не побывали эти корабли! От морей омывающих далекую китайскую империю Цин до владений испанской короны в Америке! Что только не перевозили в обширных трюмах от пряностей до золота и чернокожих рабов.
Петр не сводит с зрелища перед ним глаз, покраснел. Так ему стыдно стало что у него, в московском царстве такого нет. Дремотно и лениво. Губы что-то шепчут, кривится. На правый берег, где расположился собственно Архангельск ноль внимания. А что там смотреть? Все та же лапотная Русь, лишь вдоль берега сотни лодок и поморских кочей. В самом конце приткнулись к пристани два вполне европейского вида трехмачтовых флейта. На палубе суетятся моряки, дружно опускают в трюм что-то массивное.
Человек в пестром турецком халате проворно, слегка припадая на травмированную давними пытками левую ногу, выскакивает на палубу. Кланяется, переливчато звенят колокольчики на шутовском колпаком, на морщинистом лице желание услужить господину. В руках раскладной стол. Торопливо разложил его там, куда жестом небрежно указал Меньшиков. На столе появилась пузатая бутылка на этикетке производителем гордо указан Мастерград, хрустальные рюмки. Рядом тарелка с тоненько нарезанными лимонами. Меньшиков сглотнул тягучую слюну. Взглядом попросив разрешения у царственного приятеля, сковырнул пробку. Темная прозрачная жидкость полилась, заполнив до краев рюмки, в воздухе разлился запах крепкого алкоголя.
Шут, повинуясь жесту хозяина, бросается назад. У двери на миг останавливается, украдкой зыркает на мастерградского посла. Во взгляде яда и бессильной ненависти хватит чтобы погубить целый город. Он проиграл...Убил бы себя если бы не было так страшно знакомится с старухой смертью. Взгляд никто не заметил кроме Александра, но тот лишь ухмыльнулся про себя. Вырвали у тебя жало ехидна, теперь ярись без толку!
Если бы кто-нибудь попробовал узнать в меньшиковском шуте лощеного и гордого хозяина жизни: Романова Федора Владиславовича, то ни за что не преуспел в этом. Когда царь убедился что ничего толкового из перебежчика больше не выжмешь, то в гневе чуть не приказал повесить негодяя. Лишь в последний момент Меньшиков упросил отдать Романова ему в холопы. Дескать смешной он, хороший шут получится. А сам еще подумал, глядишь пригодится в торге с мастерградцами. Вот только пришельцы довольно быстро узнали об участи бывшего главного бунтовщика Мастерград и решили что забрать его не стоит. Зачем давать знамя для недовольных? А больше наказать Романова, чем он это сделал сам, невозможно. Теперь он обречен до конца своей никчемной жизни носить заслуженную награду: шутовской колпак.
Петр сграбастав рюмку, тонкие ноздри задрожали, пахнет хорошо, довольно улыбнулся и провозгласил:
— За то чтобы Россия крепкую ногой встала у морей, не хуже голландцев или англичан.
Молодецки махнул рюмку, со стуком поставил обратно. Собутыльники разом кивнув, выпили, потянулись за закуской. Тягучая обжигающая жидкость полилась по пищеводу согревая озябшее тело Петра изнутри. Удовлетворенно кивнул, хорош коньячок!
— Герр Питер обратил внимание на флейты на российском берегу Архангельска? — словно невзначай поинтересовался Александр.
— Заметил, — бросив острый взгляд на мастерградца ответил царь. Подхватив с тарелки ломтик лимона, бросил в рот задвигал челюстями. Хорошо!
Меньшиков поспешил вновь наполнить рюмки.
— Ваши? — слегка прищурясь поинтересовался Петр, — Про которые ты просил разрешения купить у голландцев?
— Да, наши. Военная эскадра Мастерграда. Сейчас переоборудуем корабли. По весне смонтировали паровые машины мощностью пятисот лошадиных сил так что восемь узлов без парусов корабли выдадут легко. Сейчас устанавливаем носовые и кормовые скорострельные орудия, изготовленные по типу применяемых в армии, только ствол подлиннее, прицел другой, лафет тумбового типа с возможностью горизонтальной наводки на 360 градусов. Пушки способны выдавать до десяти выстрелов в минуту на расстояние до восьми верст и прошибать насквозь самые крепкие борта. Так что любому кто попробует обидеть, обиделку отшибем!
— Сила! — покрутил головой Меньшиков. Оба и царь и его доверенный соратник видели съемки с артиллерийскими учениями мастерградской армии. Александр скупо, но довольно улыбнулся.
Меньшиков поднес рюмку к рту, но пить не стал. Поджав губы посмотрел коньяк на свет, вздохнул и поставил обратно. Петр слушал мастерградца с интересом, забыв про налитую доверху рюмку. Глаза удовлетворенно блестели.
— Вельми хорошо. Значит больше воровать на морях не дадите? Вы обещали озорство унять! Купцы, кто из Архангельска ходит в Европу, завалили мольбами. Тати морские сразу грабят а военный флот англичан беззаконно останавливает и досматривает. Потом под конвоем ведут в английские порты а там неправым судом конфискуют и товар и корабль!
По мере того как говорил, настроение Петра менялось. Выставил вперед маленькую круглую голову как будто собрался ее боднуть, глаза яростно заблестели. Под конец почти закричал, надрывая жилы на горле:
— Что те, что другие, истинные воры!
Александр развел руками, начал отвечать спокойным, неспешным голосом, так не соответствующим содержанию речи:
— Герр Питер ты видишь сам, англичане — мерзавцы. Они считают, что в соответствии с Навигационным актом имеют на это право.
Навигационный акт (англ. Navigation Act) — закон, изданный Кромвелем 9 (19) октября 1651 года. Предоставлял английским кораблям исключительное право ввозить в Англию товары неевропейских стран и производить каботажное плавание; в 1660 году акт был распространён на вывоз из Англии в колонии.
— А кто они такие чтобы присваивать себе право распоряжаться на морях? Наши суда останавливать и досматривать? А потом облыжно обвинять в нарушении их законов? — наконец взорвался от ярости царь. Лицо налилась гневом, щеки покрылись пятнами.
Александр посмотрел с удивлением, отодвинул в сторону рюмку.
— Никто! Сила есть вот и присвоили себе право. У них один из первейших в мире флотов. Пока не получат крепко, так и будут заставлять, чтобы товары из России ввозились в Англию только на английских судах. Говорил я тебе Герр Питер пока не встанешь твердою ногой при Черном и Балтийском морях и на Дальнем Востоке, никто с Россией на равных говорить не будет. Без морских перевозок страну не поднять. Не даром не только твой батюшка Алексей Михайлович сражался за выход в Балтику, за эти земли еще Иван Грозный воевал. Это называется геополитические интересы России.
Будущий император тихонько вздохнул, сделал усилие чтобы успокоиться и вновь сосредоточился на том, что говорил мастерградский посол:
— Так будете, как договорились, сопровождать караваны с русскими купцами? — с надеждой заглянул в глаза мастерградца царь.
В ответ Александр вздохнул и покачал головой:
— Не в этом году.
Петр удивленно посмотрел на мастерградца.
— Необходимо натренировать людей ходить под парусом, артиллеристов стрелять. На это надо время. Хотя экипаж наняли из знающих море поморов, но на судах западной постройки они не ходили. Мастерградские инструктора вместе с десятком нанятых голландских офицеров и матросов быстро с обучением не справятся. Вот в следующем году купцы смогут нанять эскадру и если англичане хотят лишиться флота Канала, то пусть пробуют на прочность русские торговые караваны.
