Королевская пешка

Локальный конфликт закрытого мира, в который миры развитые вмешиваться не имеют права.

Терра-Глория не готова к межзвездным контактам. И происходящее — очередное этому доказательство. Тем, кто воюет между собой, нельзя доверять более совершенное оружие. Им для того, чтобы уничтожить планету, и того, что есть достаточно.

Я плакала, кусала губы и кивала, слушая, как Энираду раскрывает мне прописные истины.

Слова... слова...слова...

А в дом, в котором я жила с папой попала ракета...

Часть 27 Эпилог

Шестнадцатилетняя Хаят нервничала. Понимала, что права и ее семье придется это признать, но уже заранее предчувствовала их реакцию.

Мама расстроится.

Папа разозлится, но не покажет этого. Разозлится, разумеется, не на нее, но на собственное бессилие что-либо изменить.

Радмир посчитает это предательством. Он хочет быть художником, а не политиком. Девушка же своим выбором перечеркнет эту мечту. Возможно, со временем брат ее поймет, но вряд ли сейчас.

Дед, скорее всего, ее поддержит. И это будет еще одним доказательством отсутствия у него хоть каких-то чувств к внучке, что еще сильней отдалит его от остальных членов семьи. Впрочем, они никогда не были особенно близки.

Семейный совет проходил в кабинете князя и был посвящен прибытию делегации Джанната. Их с Миром позвали, чтобы слушали и учились. Им даже слово давали. За этим же. Иначе, откуда взяться опыту у юных наследников?

Отца она слушала вполуха и больше думала о своем, поэтому, когда он окликнул ее, сказала:

— Я должна стать женой шахди Мурата. — Вышло почти жалобно. Совсем не так, как она представляла. И реакция родных оказалась неожиданной.

— А этот достойный молодой человек уже успел предложить тебе брак? — иронично вздернула бровь мама. Ее голос звучал спокойно, и даже немного насмешливо. Это успокоило и придало сил.

— И не предложит. Я ведь наследница. Шахдияр попросит для своего сына руки Ланы.

— Если ты думаешь, что у Гаяра наглости не хватит, то вынужден тебя разочаровать, — фыркнул Энираду. — Скромностью его природа обделила. Он слишком решительный и упертый. Другой не смог бы восстановить из пепла сотню общественных институтов за столь короткий срок.

— Вы же понимаете, что Лана — плохой вариант. Когда они смогут пожениться, Мурату будет тридцать два года. Она будет у него не первой и не единственной. Просто потому, что он не станет ждать ее столько лет. А еще я читала его досье. Вы же понимаете, что в четырнадцать его характер в значительной степени уже сформирован и вряд ли претерпит значительные изменения. Умный. Неуступчивый. Властный. Шахди задавит ее силой собственной личности и опытом.

— Милая, — Яра протянула руку через стол, коснулась пальцев дочери и продолжила с какой-то виноватой ноткой. — То, что вы ровесники не дает гарантии, что ты будешь единственной. Хотя, вынуждена признать, это может подарить некоторое преимущество — схожесть интересов и...

— Генетически я — Ас-Шаар. Старшая кровь. Прямой потомок. У меня 'правильное' имя и внешность. Я больше похожа на них. Меня примут легче, чем более 'Изменённую' Лану.

— Зачем ему, вообще, на ком-то из вас жениться? — обиженно буркнул Мир.

— Это соответствует проводимой политике. Шахди должен будет выбрать в жены девушку, способную стать его союзником. При этом необходимо учитывать клановую систему Джанната. Брак наследника престола с девушкой автоматически возвышает ее семью на другими.

— Давай не будем торопиться? — попросил Энираду.

Хаят закусила губу и покачала головой:

— Я, просто не могу по-другому. Пожалуйста, постарайтесь понять. Я многого тогда не понимала, но помню войну и тех, кто погиб под развалинами старого дворца. Это повториться не должно. Никогда. Победа далась нам слишком дорогой ценой. А сейчас мы обязаны окончательно развенчать культ милитаристской религии, традиционализма, ксенофобии. Шахдияр Гаяр сделал многое за столь короткий срок. Но их общество все еще видит в нас врагов. Милостивых и щедрых, но непонятных и непредсказуемых, а от того даже более опасных. Уход Джанната от тоталитаризма в сторону демократизации даст нам шанс на мирное взаимодействие, которое лишь укрепит наши страны. Я должна сделать все, чтобы ошибки прошлого не повторились.

— Однажды нацизм вернется под предлогом борьбы с ним. — Девушка вздрогнула, услышав безнадежность в голосе матери. — Возможно, даже на твоей памяти. Его знамя подхватит третье поколение, родившихся после той страшной войны, воспоминания о которой заставляет просыпаться в слезах тех, кто ее прошел. Неизвестно, где ты нужна больше. Там или здесь. Война наносит раны, которые почти не заживают. Джаннат напал на наше княжество, стремясь 'восстановить историческую справедливость', уничтожив все, что нам дорого. Этого талийцы не забудут. И однажды захотят отомстить. Появится кто-то, кто будет призывать 'наказать' врага во имя величия нашего народа, или чего-то столь же абстрактного. При этом, разумеется, преследуя собственные интересы. Но его слова будут находить отклик в сердцах людей. Это пафосно назовут 'Борьбой с неонацизмом и неоклерикализмом, скрыто процветающими в Джаннате'. А главным доводом и стягом новой войны их станет весьма спорное утверждение, что в Талие такой заразы никогда не было. Можно подумать, вера в бога, насаждающего ксенофобию, хуже веры в собственное ментальное и биологическое превосходство над жителями материнской планеты. Чей голос зазвучит громче, призывая остановится обезумевшую толпу?

— Мой... — в ответе Радмира слышались полувопросительные нотки. Когда же на нем скрестилось четыре пары глаз, он весь как-то подобрался, упрямо вздернул подбородок и уже твердо повторил. — Мой! Но я все равно не хочу, чтобы Хаят улетала жить так далеко! Это не честно. Я же ее люблю. Только она должна? Чтобы такой голос звучал с двух сторон?

Часть 28 Эпилог

Шахди Мурат, которого все считали не по годам разумным и сдержанным юношей пребывал в культурном шоке. И причиной этому были не короткие летящие одеяния талиек, которые не оставляли взорам мужчин поля для воображения. Его поразила свобода, которую имели старшие наследники княжича Энираду. Их не сопровождала толпа слуг и адъютантов, они могли ходить, куда вздумается и делать, что хотят.

Эти двое после окончания официальной части приветствия бесцеремонно подхватили его с двух сторон под руки и повели 'показывать дворец и еще что-нибудь'. Их никто не одернул, не напомнил о долге, церемониале или приличиях.

Лишь княжна Яра смущенно улыбнулась его отцу сказав непонятное:

— Дети. Пусть погуляют. Думаю, шахди будет интересно.

Эта женщина о которой в его доме всегда отзывались с большим уважением назвала его ребенком? А ее супруг лишь благосклонно кивнул. Княжич Энираду... холодный, высокомерный и расчетливый политик-аристократ это безобразие молчаливо дозволял.

На отца подросток даже не посмотрел. Все было обговорено тысячу раз. В этот визит он должен не просто познакомиться с Хаят и Радмиром, а постараться подружиться с ними. Ему надлежало проявлять учтивость, уважение и заинтересованность. Но Мурат полагал пророческую фразу отца: 'Даже если кто-то из наследников поведет тебя пешком гулять по столице' шуткой.

Для начала они его переодели. Потому что жарко и слишком приметно. А потом повели гулять по залам, забрались на смотровую площадку, чтобы полюбоваться видом на столицу и ели странные желейные конфеты из водорослей возле фонтана в парке дворцового комплекса.

Обедать младшим представителям правящих домов предстояло отдельно от взрослых. Это шахди было понятно. Не по статусу. Все же они не совсем взрослые. Но оказалось, он снова все не так понял. Официальный обед — мероприятие долгое и скучное. Там даже ни о чем, кроме погоды, природы и произведений искусства говорить не принято. Зачем тратить на него время тем, кто там не сильно нужен?

До того, как накрыли стол, их компания одиннадцатилетнему Радмиру их компания, похоже, наскучила. И мальчик убежал по своих, несомненно, важным делам, пообещав вернуться вечером.

Слуги покинули столовую, оставив додростков наедине.

Беседовать о природе Хаят категорически не желала, а потому решила не церемониться с юным шахди на которого имела некоторое виды:

— А правда, что твой папа был влюблен в мою маму?

— Нет, — ответил Мурат, но вспомнился тон отца, с которым он говорил о княжне Яре, и это заставило его добавить. — Не знаю.

— Вот и я не знаю. А интересно. Просто до меня дошли диаметрально противоположные точки зрения на этот вопрос. Папа говорит: 'Да'. Мама — 'Нет'. Лада думает, что был. А Лель считает, что не был. Яр сказал, что правду мы никогда не узнаем, ведь это слишком личное.

— Он хотел на ней жениться. Но, полагаю, слишком мало ее знал, чтобы любить.

Девушка кивнула и резко сменила тему:

— У твоего отца две жены. Как они ладят между собой?

— Хорошо, — юноша даже удивился такой постановке вопроса. Разве может быть иначе? Обе женщины с почтением относятся друг к другу и почти не пересекаются. Айше сама выбрала свой удел. Ей хочется покоя. А Самина всем сердцем стремиться быть рядом с супругом, разделяя его ношу. Каждая из них была счастлива. — Это кажется вам странным?

— Нет. Такое бывает. Но у вас закон позволяет представителю взять больше одной супруги. И желания женщин не учитываются. В нашем княжестве выбор нескольких партнеров дозволен всем. Есть лишь одно условие — добровольность такого союза для всех ее участников. Родители научили меня ценить любовь и верность. Мне кажется, их союз так прочен именно потому, что в нем нет третьего.

— Княжна не желает делиться? — Было ли это флиртом? Еще нет. Скорее прощупыванием тонкого льда доверия, рождающегося между ними. Сделать шаг или остановиться? Девушка задорно улыбнулась и продолжила свой допрос:

— Они не ревнуют твоего отца?

— Если между ними и были разлад или непонимание, мне его никогда не показывали. Шахдияр заботится о них обеих. У меня две матери. И я их обеих люблю. — Шахди не привык делиться столь сокровенным с кем бы то ни было. Но Хаят... его 'Надежда' стоила того, чтобы рискнуть, раскрывая душу. — Это был непростой выбор для отца. Мне так кажется. Он и моя мама никогда не любили и не понимали друг друга. Иногда люди, просто не находят точек соприкосновения, оставаясь чужими даже прожив рядом друг с другом много лет. Им не стоило вступать в брак. Но политическая ситуация требовала иного, и они уступили обстоятельствам, а развод оказался невозможен. По многим причинам. Одной из которых стал я. Если бы шани Айше желала свободы, новой любви или... не знаю. Она бы получила все это. Но мама желает лишь тишины и молитв. А отец и Самина хотят жить, любить, поддерживать друг друга.

— А какую семью хочешь ты?

— Счастливую. Глупо звучит, да? Но именно такую и хочу. Чтобы в ней царили тепло, нежность, дружба.

— Понятно.

— В твоей все именно так?

— Да. Хотя, папа говорит, что все это не далось им с мамой просто так. Над отношениями нужно работать. Но когда двое готовы идти навстречу друг другу, это легче.

— Я много слышал и читал о твоем отце. Княжич Энираду — удивительная историческая фигура. Мне всегда было интересно, почему он ушел с поста председателя Верховного Совета? Мог ведь остаться на еще один срок. Это позволяют ваши законы. Его поддерживал народ. Так почему?

— Власти необходима сменяемость, — как нечто само собой разумеющееся произнесла девушка. — А за восемь лет, которые он оставался на посту было сделано практически все, что планировалось. Страну удалось вернуть к довоенному уровню, по крайней мере, в ряде ключевых направлений. Были проведены успешные реформы, результат которых виден уже сейчас. Так зачем ему было оставаться? Власть ради власти? Это же бессмыслица.

— На его место мог прийти тот, кто разрушит все, сто твой отец строил столько лет.

— Как это разрушить? Свернуть социальные программы? Закрыть бесплатные больницы и учебные заведения? Кто бы ему позволил сознательно ухудшать жизнь подданых княжества? Избиратели в любой момент могут проголосовать за выдвижение председателю или всему Верховному Совету вотума недоверия, что гарантирует их отставку при наборе определенного процента голосов.

— Народ можно обмануть, убедив, что черное — это белое, запреты — это свобода, а война — это мир, а свобода — это рабство.

— Такая ложь не может жить сколько-нибудь долго.

— Две сотни лет достаточно долгий срок? Джаннат столько был под властью церковных иерархов, которые сменяли друг друга, но каждый из них лишь больше закрепощал мой народ. А сейчас позволь людям выбирать, они разрушат все то, что делает шахдияр. Мирабы в каждом дворе. Религиозные догмы, которые пронизывают все вехи жизни человека от рождения до смерти.

— Изменения не происходят мгновенно. Им нужно время. Тем, кто никогда и не помышлял о свободе сложно ее принять. Но уже очень скоро вырастит целое поколение, которое не знало жизни в религиозном рабстве. И все будет хорошо. Просто, все: от детей до стариков должны помнить уроки прошедшей войны и какую цену Джаннат заплатил за них. — Хаят тряхнула золотыми кудряшками и улыбнулась, словно бы прогоняя слишком серьезное настроение. — Кстати, ты любишь флаеры? Мы можем полетать, если хочешь. Надо только попросить разрешения. Пойдем?

И княжна совершенно бесцеремонно переплела свои пальцы с пальцами шахди, увлекая за собой из малой столовой.

— Можно мы немного полетаем? — Хаят очаровательно хлопала глазками, глядя на родителей и шахдияра.

— Только не угробь свет и надежду Джанната в процессе, — усмехнулась Яра.

— Нужна ли Джаннату надежда, которую девчонка может угробить в процессе воздушной прогулки?

Гаяр сохранил на лице каменную маску, но Мурат почувствовал беспокойство отца и улыбнулся, стараясь показать: 'Все хорошо'.

— У них обеих своеобразное чувство юмора, — то ли объяснил, то ли извинился Энираду.

— Хаят, ты меня услышала, — проявила строгость княжна. — Перед полетом вы оденете защиту, а Яр это проконтролирует.

Девушка восторженно взвизгнула и утащила за собой ошарашенного шахди, сбивчиво объясняя ему, что надо бежать быстрее, пока мама не передумала.

— Кьяра? — в голосе Гаяра была пока еще просьба, а не требование объяснений. Но ответил ему Энираду:

— Через несколько лет твой сын позовет ее. И Хаят пойдет за ним. Потому что Старшая кровь Ас-Шааров должна вернуться в Джаннат. Хотя, она найдет еще сотню 'потому что'.

— Кто знает, что будет через несколько лет? — Яра покачала головой, глядя на мужчин. — Может все повернется совсем иначе? Сейчас они просто знакомятся и пробуют взглянуть на мир глазами представителя другой культуры, учатся понимать и принимать друг друга. Дети, кстати, имеют право быть просто детьми. Даже те, на ком с рождения лежит ответственность за целое государство. Мы не должны мешать им быть счастливыми, мечтать и дружить. И тогда они построят мир, который будет лучше, чем тот в котором живем мы.