— ...Во времена Средневековья, в Западной Европе мазь из высушенных дождевых червей клали на раны для их заживления, — возбуждённо тёр он мне по ушам, — порошок или настойка на порошке применялась при туберкулёзе и раке, отваром лечили боль. Червями, сваренными в вине врачевали желтуху, настоянным на червях маслом — боролись с ревматизмом.
— ДА, ВЫ ЧТО?!
Представил себе варёных червей и чуть не стошнило недавним сытным обедом.
Вельми польщённый моим вниманием, тот продолжил:
— А Вы знаете, что в китайской традиционной медицине порошок из высушенных дождевых червей входил в составе снадобья для избавления от атеросклероза?
Что-то мне, ваше поплохело.
— Да, откуда...?
— А в русской народной медицине жидкость — истёкшую от посоленных и разогретых дождевых червей, закапывали в глаза при катаракте...
Чувствуя, что теряю сознание от подступившей к горлу тошноты:
— Вы это серьёзно?
— Крупные виды дождевых червей употребляются в пищу австралийскими аборигенами и некоторыми народами Африки...
— Достаточно!
— ...В Японии есть народное поверье: если помочиться на дождевого червя — то из-за этого распухнет причинное место.
— ХВАТИТ!!!
В пылу, как "на автомате" закончив, он недоумённо посмотрел на меня:
— Вам, разве не интересно?
— УЖАСНО(!!!) интересно, но у меня — как-бы это Вам объяснить, более "приземлённые" планы на дождевых червей. Да и Вы, если приложите определённые усилия — сможете стать родоначальником нового направления в агротехнике...
Мучительно вспоминаю "вертящиеся на языке" название:
— Вен... Вер... Верни... Да, блин — как же это назвать, то?
— Может — "верми"? Наука о дождевых червях — называется "вермикология".
Несказанно обрадовано, восклицаю:
— Точно — "ВЕРМИТЕХНОЛОГИЯ "!!!
Рассказываю про свой бизнес-проект и вижу горящие неистовым огнём глаза фанатика. Однако, одна небольшая проблемка: данный товарищ — без всякого сомнения имеет впечатляющие задатки учёного, но в практических делах — он конкретный простофиля. Посылать его с деньгами на Дальний Восток — это надо заранее и навсегда с ними и с их "носителем" попрощаться.
Не самое безопасное место, кстати, во все времена — а не токмо, через пару лет после окончания Великой Российской Заметни!
* * *
Ещё раз вызываю и беседую со всеми пятерыми.
Рассказываю про свои смелые задумки, сулю радужные перспективы в случае нашей общей удачи, одновременно знакомлюсь с каждым и стараюсь заразить безудержным энтузиазмом в отношении вермитехнологии:
— Друзья! Наши черви помогут нам накормить Матушку-Россию досыта! А благодарный народ за это и, особенно его вожди — воздадут нам должное за наши с вами труды тяжкие...
Слушают с сыновьей почтительности — "Нью-Васюки", да и только! До чего же доверчив здешний электорат, не перестаю удивляться.
— А там глядишь и международная общественность заценит, — снижаю голос до шёпота, — учредив Нобелевскую премию в области сельского хозяйства и наградив ею... Хм, гкхм... Самых достойных!
Люди, в принципе достаточно образованные и грамотные. Но никто из них и подумать не мог, что я жулик. Жулик деньги вымогает, а я наоборот — предлагаю.
Поэтому энтузиазмом их заразить удалось сравнительно легко — по крайней мере четверых из пяти.
Трое из них не считая "фанатика", действительно — ищущие куда приткнуться вермикологи. А кому нужны в наше "интересное" время специалисты по беспозвоночным?
Четвёртый — пожилой, хозяйственный, тёртый жизнью мужичок — от жизненной безнадёги решившийся на авантюру. Он наспех прочитал пару книжек про червей, вызубрил с десяток терминов и, выдал себя за вермиколога — в надежде получить "высокооплачиваемую" работу.
Прикинув хрен к носу, я решил: такой — в любом случае не помешает "в хозяйстве".
Пятый "фрукт" был поинтересней: от двадцати пяти до тридцати лет, хоть и три дня небритое — но открытое, простодушное лицо, внешность — располагающая к доверию.
С эти я решил побеседовать отдельно — "тет-а-тет", так сказать.
По образованию биолог или медик: так и сыпет латынью через слово — носа не подточишь (разве что недоучка, возможно), но по всему видно — тип тёртый и крученный жизнью.
Но, хотя как Кису Воробьянинова — звали его Ипполитом, все замашки Остапа Бендера — налицо и, даже туфли носит подобно тому — без носков на босу ногу. Решил видно выжать с меня всё, что выжмется — особо не нарушая закон и, мне же — "сделать ручкой".
Беседуя с ним, я как-то незаметно для себя перешёл на какой-то "остапо-бендеровский" язык, когда доподлинно убедился что передо мной обыкновенный — хотя и очень способный прохвост:
— ...Вы дворянин? В каком полку служили?
— Я Вас не понимаю.
А, глазёнки то забегали...
— Это от отсутствия технических навыков — не будьте божьей коровой. Так Вы — вермиколог, говорите?
— Да, представьте себе, — не моргнув отвечает, — а Вы чем, извиняюсь, занимаетесь?
— Свободная профессия. Собственная мясохладобойня на артельных началах в Самаре.
Недоумевает:
— Не понимаю, зачем тогда Вам дождевые черви?
Глаза навыкат и по полтиннику:
— Строгий секрет! Государственная тайна!
Тут, до него доходит, что я ему морочу голову и с возмущением:
— Что это значит?
Тут уж, вообще — диалог получился один в один по Ильфу и Петрову:
— Это значит, что вы отсталый человек.
— Почему?
— Потому что! Простите за пошлый вопрос: сколько у вас есть денег?
— Каких денег?
— Всяких. Включая серебро и медь.
Молчит, буравя меня взглядом насквозь.
— Я так понимаю: у Вас нет денег, нет ключей от квартиры — где деньги лежат, нет самой квартиры... И даже носков под туфлями у Вас нет!
Поджимает под себя ноги и теряя всякое показное хладнокровие:
— Что за тон Вы себе позволяете?
Повышаю голос:
— Вы пришли кинуть меня на бабки — решив, что повстречали простоватого лабуха — так, какого "тона" хотите? "Дипломатического", что ли?
Порывается встать:
— Тогда я пошёл...
Рявкаю:
— СИДЕТЬ!!! Теперь Вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.
— Что же я должен делать? — почти стонет под моим напором.
— Вы должны молчать. Иногда, для важности, надувайте щеки. Впрочем...
Посмотрев на часы, я:
— ...Кажется, наступил психологический момент для ужина! В Берлине есть очень странный обычай: там едят так поздно, что нельзя понять, что это — ранний ужин или поздний обед. Вы не откажитесь составить мне компанию, Ипполит Степанович?
Он не отказался.
Во время ужина в нэпмановском ресторане среднего уровня, когда я не торопясь рассказывал про свой "червивый" бизнес-план более подробно — чем, остальным "ботаникам". Особенно той его части, что касается классической формулы политэкономии — "товар-деньги-товар". Отчётливо вижу — Ипполит Степанович постепенно становится подхалимом. После введения в курс дела, последовало предложение — от которого тот не в силах был отказаться:
— А вообще-то, мне нужен... Как бы это Вам сказать...?
Смотрит понятливо и глаза его приобретают голубоватый "жандармский" оттенок:
— "Офицер по особым поручениям"?
— Абсолютно верно! Мне нужно доверенное лицо для выполнения некоторых особо... Ээээ...
— Деликатных поручений?
— И таких тоже. Деликатных, щекотливых и всех прочих. Эта экспедиция за маньчжурскими червями будет первой — потом... Впрочем, не будем забегать слишком далеко вперёд.
Он расплывается в приязнейшей из самых приязнейших улыбок, улыбке:
— Вы обратились как раз к нужному человеку. Я согласен!
Достаю лопатник и разгрузив его ровно на сто рублей:
— "Согласие" есть продукт при полном непротивлении сторон, Ипполит Степанович! Вот Вам небольшой авансес, так сказать — для приведения себя в товарный вид. Носки купите, побрейтесь и постарайтесь на сдачу сходить в баню.
Он схватился за пачку купюр, а я задержав передачу денежных знаков, напоследок говорю ему:
— Конечно, Вы меня вполне можете кинуть и я Вас быть даже может — не поймаю, чтоб выразить своё неудовольствие некоторым образом... Однако, это будет всего раз! Потом Вы "стремительным домкратом" снова окажитесь на улице в дырявых туфлях без какого-либо подобия носков.
Согласно кивает:
— Да, я это хорошо понимаю...
Конечно, он понимает: любому начинающему жулику лучше всего работать под руководством другого жулика — более мастистого и опытного и, эта мысль легко читалась на его "открытой" физиономии.
* * *
То, да сё — прособирались почти до августа месяца.
Из всей этой "великолепной" пятерки, в Маньчжурскую экспедицию отправились трое вермикологов — плотно мною проинструктированных насчёт границ своих полномочий. Ипполит Степанович возглавит экспедицию по организационной части, Фанатик — по научной, а третий — спокойный рассудительный мужик в годах, слегка пофигистски настроенный — кроме хозяйственной части и, всего прочего — был мною назначен третейским судьёй.
Инструктирую первых двух:
— Чтобы не было двоевластия, если меж собой не договоритесь в некоторых спорных моментах — обращайтесь к нему. Как он скажет — так тому быть.
Кроме этого, придал экспедиции четверых курсантов из Ульяновской "Полицейской академии", фотокора из только что открывшейся в Ульяновске волостной малотиражной газеты "Красный глас" и одного комсомольца пообщительней и, с хорошо подвешенным языком из нашей ячейки — для наведения "мостов" с дальневосточной общественностью, в случае чего.
Оставшихся двух вермикологов я озадачил устройством фермы по выращиванию тех самых "красных маньчжурских дождевых червей" и поиском кормовой базы для них. Место под ферму нашлось быстро и причём на "ничейной" территории: рядом с нашим "неудобьем", находился узкий — но глубокий овраг, про дну которого протекал небольшой ручей.
— Больше негде — кругом выпасы или выгоны крестьян-единоличников.
Мол, засыпать овраг, что ли? Надо посоветоваться со специалистом...
Привезённый из ИТЛ Сан Саныч — архитектор-мокрушник, побродив полдня на природе и подышав "вольным" воздухом предложил необычное решение:
— Вам же круглогодичное разведение дождевых червей требуется?
— Ну, да! Я ж, уже говорил.
— Тогда перекрываем овраг деревянными фермами вот на этом прямом участке, "гатим" фашинами, сверху утеплитель из торфа... Получается производственное помещение длиной метров сто.
Он быстренько набросал на блокноте рисунок: план, вход-выход для персонала фермы, въезд-выезд для техники, вентиляционные отверстия и всё прочее:
— Из-за протекающей через всё сооружение ключевой воды, температура ниже нуля по Цельсию никогда не опустится. Ну а в случае сильных морозов, можно будет обогревать "червивый" питомник простейшей печью.
Ещё один рисунок-схема расположения очагов и дымоходов.
Я подозрительно на него посмотрел: не употребляют ли мои зэка подопечные чего-то — эдакого "конкретного", без моего пригляда...? Или он уже на месте — какой-нибудь "особенный" грибок нашел и незаметно его сырым скушал?
Однако позже, хорошенько порасмыслив и перебрав ещё с десяток предложенных и придуманных лично вариантов, всё же остановился на этом — как на самом экономически рентабельном.
Меж тем, наш главный архитектор продолжает своё "зодчество":
— Вот здесь я предлагаю разместить посёлок для "червивоводов" из ульяновских домиков. Сколько их всего необходимо?
Старший из вермикологов-хозяйственников прежде прикинув мысленно, затем степенно перечисляет:
— Пока четырёх хватит: жильё для научных сотрудников, жильё для рабочих, лаборатория и склад. И не забудьте про забор повыше: рядом подлесок — а в нём могут водиться хищные животные.
Чуть позже спохватывается:
— Ах, да! Не забудьте про кошачий питомник:
Слегка охренев во второй раз за день, спрашиваю:
— А это ещё для чего? Или Вы так шутите, уважаемый Михаил Иванович?
— Да, какие там "шутки", уважаемый Серафим Фёдорович! Дождевыми червями питаются очень многие мелкие животные... Насчёт кротов ничего не обещаю — но крыс здесь будет предостаточно.
"Чёрт! Крысы — разносчики всякой инфекционной заразы, — паникую, — не хватало ещё от какой-нибудь бубонной чумы сдохнуть!".
— Раньше не могли предупредить?
Чёрт, кажется зря с червями связался... Хотя, может разводить кошек на "шкурку"? Ну, а чё? Крашенный в зелёный цвет — кошачий мех ничем не отличается от знаменитого "американского тушкана".
ХАХАХА!!!
Чуть не расхохотался вслух и от меня опасливо отодвинулись.
— Михаил Иванович!
— Да, да...?
— Как вермиколог вермикологу, не порекомендуете мне хорошего специалиста по борьбе с грызунами?
— ...???
Чёрт, приходится всё самому делать!
Надо будет хорошенько у себя в компе: может быть там есть инфа — по каким-нибудь продвинутым ловушкам на крыс, кротов, бобров и прочей мелкой нечисти.
Затем, быстренько с ним набросали технологию производства гумуса с помощью дождевых червей.
Для предварительного приготовления компоста необходимо построить снаружи некое подобие силосной башни. Самих же червей будут разводить в овраге в деревянных ящиках с питательным компостом, содержимое которых — периодически просевать через сито. Сперва всё вручную — затем вместе с "ОПТБ-007", подумаем как механизировать и даже автоматизировать процесс...
* * *
Теперь другой, следующий вопрос:
— А чем наших червей кормить будем, Михаил Иванович?
— Любой органикой, лишь бы процент белка в ней не превышал сорока процентов.
— Хм... Такую "органику", я бы и сам с удовольствием схавал!
Оказывается дождевые черви — кроме опавших листьев, ботвы, навоза животных, простого человечьего говна и продовольственных отходов — охотно потребляют старую одежду, опилки, бумагу, яичную скорлупу и даже перья птиц и шерсть животных. Пожирая всё это в сутки больше собственного веса, дождевые черви очень часто испражняются биогумусом — незаменимым субстратом для любой растительной культуры, на котором она растет как на дрожжах.
И где это всё брать? В приличных количествах, я имею в виду.
Сперва я дал задание нам коммунальным службам свозить сюда всё дерьмо из Ульяновска и складывать его в бурты — перекладывая старой соломой, скошенным камышом и прочим тому подобным. На первое время это помогло. Ну а затем, этот вопрос — вообще решился сам собой.
В нашей волости и Ардатовском уезде в целом, местное топливо — торф не добывают из-за отсутствия его значительных месторождений. Однако на северо-востоке, в соседнем Арзамаском уезде — торфяные разработки велись ещё до революции. Поехав договариваться насчёт торфа для утеплителя питомника червей, я обратив внимание на терриконы чего-то буро-коричневого с прозеленью.
— Что это? — интересуюсь в конторе.
— Вскрыша.
Вежливо улыбаюсь:
— Хотелось бы подробности, если Вас не затруднит, конечно...
Скучающего конторского служащего "не затруднило" и я выслушал целую лекцию.
