Это было всё, что он успел увидеть, прежде чем латные фигуры блокировали его поле зрения, и он был вынужден защищаться от их непреклонных атак. Когда у него снова появилась возможность взглянуть, он обнаружил, что рыцари разделили Иссея с Асией и Конеко. Он стиснул зубы и попытался пробить путь к ним. Храмовники перед ним немедленно сменили тактику. Их алебарды свирепыми ударами расекали воздух, и ему пришлось напрячься, чтобы избегать их все, пытаясь пробиться к своим осаждённым союзникам. Они ждали, пока он совершит ошибку; он это знал. И хотя пока что их не совершал, это внезапное изменение в течении битвы грозило наружить этот рекорд.
Он заметил, как поодаль Иссей присел, пропуская мощный взмах над собой. Парень слишком быстро встал, и удар на возврате застал его врасплох. Толстое деревянное древко врезалось в его висок, временно оглушив его; он безмолвно упал. Асия мгновенно оказалась рядом с парнем, но её проигнорировали; их враги были не глупы, и видели достаточно, чтобы понять, что она не боец.
Он ускорился, стремясь добраться до них, и едва не заполучил выпад в лицо в результате. Храмовники, окружившие его, не собирались его так просто пропустить. Он раздавил в себе растущее раздражение. Бесполезным риском им не помочь.
Вздрогнув, Иссей очнулся. Дьявол попытался встать, но латный ботинок впечатался в его грудь, обрушив его обратно и прижав к полу. Асия вскрикнула и охватила стволоподобную ногу рука, бесполезно пытаясь стянуть её. В ответ — серебристая вспышка движения, и бывшая монашка оказалась отброшена обычной оплеухой. Тот, что нанёс удар, холодно и безжалостно зыркнул на неё.
— До тебя ещё дойдёт, ведьма — Храмовник кивнул рыцарю рядом с ним. — Прикончи его, брат.
Воин поднял алебарду, нацелив остриё в сердце парня. Иссей зыркнул на нависшее над его грудью остриё и продолжил бороться. Усиленный Механизм бесполезно скрёбся о поножи мужчины, оставляя лишь тонкие царапины. Его мучитель усмехнулся сквозь сталь. Он слышал, как Ирина выкрикивает имя Иссея, Асия делает то же самое, и всё, что он мог сделать, это пытаться пробиться через врагов, осаждающих его со всех сторон.
Рыцарь поднял своё оружие, готовясь к финальному удару. Латные пальцы сжали древко крепкой хваткой...
...и внезапно расслабились, выронив алебарду из дёргающихся пальцев. Темплар опустил взгляд туда, где из его груди торчало остриё демонического меча. Он издал влажный, задыхающийся звук. Кровь закапала из его шлема. Словно падающая статуя, рыцарь упал на колени, ударившись о пол с металлическим грохотом, а затем упало и тело, открыв, наконец, его убийцу.
— Я не бросаю своих друзей — выплюнул Киба.
Остальные Храмовники среагировали на это, выставив алебарды. Но было слишком поздно. Киба был слишком быстр, и на таком расстоянии длина древкового оружия стала их недостатком. Дьявол проскользнул под защитой первого, избежал неуклюжей попытки парирования рыцаря, и рассёк его от бедра до грудины. Второй заревел от гнева, со словами нового катехизиса на губах; Киба заставил его умолкнуть выпадом в горло.
Третий тоже был на расстоянии удара, и в отличие от первых двух, на дистанции, с которой мог эффективно использовать свою алебарду. У рыцаря был реальный шанс достать парня, если он не успеет первым. Прорвавшись сквозь строй врагов, он оказался за спиной Храмовника как раз в тот момент, как рыцарь был готов нанести удар, и обрушил на него кулак, наполненный силой Белиала.
Сигилы, начертанные на пергаментах, на миг вспыхнули, а затем дружно угасли.
Человек заревел от боли, когда все кости ниже бедра внезапно сломались. Киба провернулся на ногах, как раз вовремя, чтобы увидеть, как рыцарь падает перед ним. Парень ухмыльнулся, и провернул клинки в своих руках, положив их оба напротив шеи Храмовника, по мечу с каждой стороны, имитируя лезвия гильотины. Он понял, что будет дальше, и отвернулся; Киба этого не сделал, и когда дьявол свёл руки вместе, брызги крови обрызгали его лицо.
Шлем отскочил в сторону, и тело неуклюже упало на пол, минус голова. Киба бросил на него взгляд, а затем на него. Улыбка на его губах была почти дикой.
— Вперёд.
Он моргнул на него.
— Вперёд!
На этот раз это было адресовано всем. Асия вздрогнула и наполовину понесла, наполовину поволокла Иссея. Конеко, с порезом на лбу, появилась рядом с ней и помогла ей, положив вторую руку парня себе на плечо. Следующими присоединились Ирина и Ксеновия, отступившие от своих битв. Рука меча последней свободно болталась, определённо сломанная. Дюрандаль был в её другой руке, сжатый одноручной хваткой.
Они собрались вместе, окровавленные, раненые, и хотя Асия исцеляла их, это не могло избавить их разумы и тела от усталости.
Киба дёрнул головой в сторону огромных двойных дверей.
— Уматывайте отсюда! — рявкнул на них дьявол. — Я их задержу.
Клинок в его руках поднялся, прежде чем они смогли начать спорить, указывая на их грудь.
— Я здесь лучший мечник. Остальные из вас не справятся.
Конеко глянула в глаза парня и кивнула, принимая. Она схватила нежелающую соглашаться Асию, и вместе они потащили сопротивляющегося Иссея в дверь.
— Меч! — возразила Ксеновия, взгляд которой был прикован к Экскалибуру и ухмыляющейся фигуре, что держала его. — Мы должны вернуть меч!
Парень грубо рассмеялся и вытер кровь с лица.
— Или меч, или твоя жизнь. Выбирай.
Правдивее не скажешь.
Экзорцист зыркнула на них, и вроде бы собиралась огрызнуться. Ирина приняла решение за неё, и протолкнула носительницу Дюрандаля за дверь. В последнем взгляде, что она бросила на них, было искреннее уважение.
И они остались вдвоём. Он улыбнулся. Дежа вю.
— Иди — Киба дёрнул головой в его направлении. — Даже Архидемон тут тебе не поможет. Их оружие прорубает всё демоническое.
С его словами было не поспорить. Особенно проблемны были их алебарды, хотя печати на доспехах, пожалуй, ещё больше. Эти Храмовники прибыли готовыми иметь дело с демонами, и доказали, что являются достойными оппонентами...
...Если бы среди его Персон были только демоны.
— Иди с ними — повторил парень, а затем направил свои клинки на перегруппирующегося врага. — Я не должен был вас бросать. Позволь мне покаяться здесь.
Только посмотрите на него. Столь храбр. Столь мужесвен. Столь достоин спасения.
— Нет — Киба удивлённо глянул на руку, опустившуюся на его плечо. — Это не твоё покаяние. Твоё покаяние там.
Он кивнул в сторону дверей, за которыми исчезли остальные.
— Эта судьба, — его пальцы крепко сжались на плече дьявола — предоставь её мне.
Глаза мечника расширились. Он видел, как на его губах формируются слова. Он улыбнулся и толкнул, сила Архидемона вновь на секунду стала его.
Киба стремительно пронёсся в проход, швырнутый с огромной силой. Ворота с лязганьем закрылись за ним. Теперь здесь никто не пройдёт.
Он обернулся, и увидел фалангу алебард, направленных ему в грудь.
— Это было очень трогательно с твоей стороны, — Фрид наклонил голову — очень трогательно. Пожертвовать собой, чтобы остальные смогли сбежать. Стоический герой, молча глядящий на окружающих его врагов.
Толпа Рыцарей Храмовников наступала, и смертоносные острия их оружия приближались.
— Интересно, насколько молчалив ты будешь, когда я буду резать тебя на кусочки, и сдирать кожу с костей.
Он проигнорировал садистскую ухмылку на губах человека. Проигнорировал почти тон почти оргазма в его голосе. Его взгляд остановился на неподвижных телах за стеной рыцарей. Латы расколоты и покорёжены, остывающая кровь течёт на плитки пола. Враги. Противники. Люди. Личности. Вот кем они были в итоге. Уберите все титулы, все имена, и это всё, что останется. Личности. Жизни. Потенциал. Потенциал, который больше никогда не будет использован.
Он не жалел о их смертях. Он жалел о том, что в их смертях была необходимость.
Его взгляд вернулся к тому, кто начал всё это, к человеку в белом плаще, стоявшем позади закованных в железо воинов, не возглавляя их, как следовало бы, но скрываясь за ними. Жестокость. Злоба. Трусость. Это были человеческие черты, и как бы он не хотел их отрицать, он не мог. Это было бы лицемерием. Он не судил. Он лишь принимал.
Он вздохнул.
— Я принимаю тебя, Фрид Селлзен, таким, какой ты есть.
Мужчина хихикнул. Насмешка на его лице позволяла ясно понять, насколько презрительно он отнёсся к этому утверждению.
— Это должно заставить меня покаяться?
Он наклонил голову. Сама идея...
— Нет. Я собираюсь тебя убить. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я принимаю тебя, прежде чем убью.
Кажется, его слова ошарашили его оппонента; затем садистское выражение вернулось на его лицо, и он облизнул губы.
— Храбрые слова для дьявола, который сейчас умрёт.
Он не счёл его достойным ответа и вместо этого повернулся к окружающим его рыцарям.
— Остальным вам не обязательно умирать вместе с ним. Если вы уйдёте, я пощажу ваши жизни.
Они засмеялись. Звучный и издевательский, звук, донёсшийся из их шлемов, был наполнен металлическим презрением. Он не мог их обвинить. Они были ветеранами своего ремесла, безупречными экзорцистами, и тут он, одинокий дьявол, говорит им бежать. По крайней мере, так это выглядело с их стороны. Это было ошибочным взглядом, но они вскоре это узнают.
— Благодарим за щедрое предложение, — Фрид взмахнул рукой — но, полагаю, мы предпочтём остаться. Будет гораздо веселее убить тебя и твоих друзей. Не беспокойся, — экзорцист беззаботно пожал плечами — мы их догоним, и надругаемся над трупами, для надёжности. Грегор, — один из рыцарей, чей доспех был более украшенным чем у остальных, очевидно, офицер, обернулся — могу я предоставить эту честь тебе?
Храмовник взвалил свою тяжёлую алебарду на плечо и шагнул вперёд.
— Да будет так — бухнул он, поднимая своё оружие в двуручной хватке. — Умри, демон, и ужинай со своими миньонами в глубинах Ада.
Алебарда ударила ему в голову, серебристый клинок пел свою песнь разрушения, опускаясь вниз. Но к этому моменту его сила уже была тут, сгущаясь в его разуме, заменяя сущность Белиала собственным уникальным присутствием. Алебарда замерла в сантиметрах от его лица, клинок дрожал, остановленный внезапной огромной силой.
— Что?.. — успел рявкнуть его враг.
А затем его оружие взорвалось в его руках, сдетонировав во вспышке сверкающего света. Его владелец взвыл от боли и упал на колени. Рыцарь взглянул на свои руки и увидел вместо пальцев в перчатках дымящиеся обрубки.
Его собственные руки в следующую секунду оказались на латном шлеме Храмовника, ладонь с каждой стороны, и на долю секунды их взгляды встретились.
Мужчина завопил.
Пар извергся из визора его шлема, вырвался из сочленений его брони, ударил из всех щелей его лат. Храмовник задёргался в его хватке, пытаясь скрести, безнадёжно вырываясь, но он не отпускал, продолжая держать его, в то время как запах горелой плоти заполнял его нос, а вопли становились неотличимы от шипения пара.
Наконец, это закончилось. Бронированая фигура рыцаря развалилась, сложившись, как колода карт, и в его руках остался лишь шлем. Пар всё ещё шёл из смотровой щели.
Он отбросил шлем. Он отскочил от каменного пола, прокатился, и замер у их ног, раскалённый изнутри до белого сияния.
Воцарившаяся тишина была наполнена ощутимой аурой ужаса.
Он перешагнул через груду дымящейся брони, груду испорченного металла, что была человеком.
Я — это Ты, и Ты — Это я.
Они отступили в страхе, когда позади него материализовалась фигура, а затем в трепете, когда за её бронироваными плечами возникли сияющие крылья.
Из Света твоей Души я Пришёл. Его Недрогнущая Воля. Его Божественная Длань.
Рот Фрида быстро открывался и закрывался. Экскалибур качнулся, а затем выпал из его онемевших пальцев.
Я — Герольд. Авангард. Кара, что Окутает этот Мир Пламенем, когда наступит Конец Дней.
Часть из них преклонились. На латных коленях, они упали на пол. Оружие рассыпалось по полу, забыв свою цель.
Я — Уриэль, Пылающий Меч Господень.
Фигура заметила это, и мрачная улыбка появилась на его идеальном лице.
И Я Явился Сразить Неправедных.
* * *
Коридор был тёмным, лишь едва освещённым. Они пролетели его с рекордной скоростью. Звуки битвы угасали с каждым сделанным ими шагом, пока не превратились в слабое эхо, подчёркнутое отдельными воплями, заставлявшими их содрогнуться.
— Что там происходит?.. — пробормотал Иссей.
— Не оборачивайтесь, — произнесла Ирина, двигающаяся во главе — продолжайте двигаться!
Она указала на огромные ворота впереди, такие же покрытые бронзой, как и те, через которые они прошли. Они собрались у них, всё ещё на бегу, и пробежали через них.
Они остановились в таком же вестибюле, как и первый. Украшенные балконы висели над их головами, с их перил свисали полотнища чёрной ткани. Единственным источником света были мозаичные окна, свет из которых создавал мелькающие тени, пляшущие на бледных голых стенах. Пылинки появлялись и исчезали в поле зрения, и слой грязи везде говорил о том, что они первые, кто видел это место за долгое время.
— У меня дурное предчувствие — пробормотала Ксеновия.
Звук бегущих ног заставил их обернуться. Киба, с демонических мечей которого капала кровь, промчался через двери. Оны выглядел шокированым до глубины души, и проигнорировал направленные ему вопросы. Все, кроме одного.
— Где Арисато-сан? — взгляд Иссея метался между мечником и коридором, из которого он пришёл.
Киба скривился.
— Он ещё там.
Нечто очень близкое к ярости возникло на лице его собеседника.
— И ты его там просто оставил?!
— Это я должен был их сдерживать — мечник выгляжел ошарашенным, словно не был уверен, что произошло. — Он пропихнул меня.
Руки Иссея схватились за его воротник. Он потряс его, как тряпичную куклу.
— Друзья друзей не бросают!
Киба не сопротивлялся. Он лишь с широко раскрытыми глазами окинул всех взглядом.
— Он меня пропихнул — повторил парень. Это звучало, как заевшая пластинка.
— Прекратите, оба! От этого лучше не станет! — вмешалась Ирина, прежде чем стало хуже.
Иссей отошёл, всё ещё злобно зыркая.
— Мы должны вернуться за ним, — он повернулся к ним — мы не можем просто бросить его!
— Если мы это сделаем, в чём смысл его жертвы? — мягко спросила Ирина.
— Ты уже считаешь его мёртвым? — огрызнулся Иссей.
— Арисато-сан не может умереть — добавила Асия. — Он слишком добрый, чтобы умереть.
Ни у кого не нашлось ответа на мольбу в её тоне.
— Я говорю, что он дал нам время спастись — выражение на лице девушки смягчилось. — Мы не должны потратить этот шанс впустую.
Иссей опустил взгляд, ничего не сказав. Его руки сжались в кулаки. Повернувшись, Ирина кивнула Кибе.
— Ты знаешь, где выход? — в её голосе не было порицания, но парень всё равно вздрогнул. — Ты прошёл по тому же коридору, что и мы.
