Чупакабра (завершено)

Портал снова сверкнул, и наружу вывалился белошерстый, изумленно оглядываясь по сторонам. Кажется, ему тоже не доводилось бывать в этом месте. Оно и понятно, кто же в здравом уме отправится в направлении Черного Бора?

Последним выпрыгнул черноклокий, и портал закрылся. Хозяин повернулся к нему с очень недовольной мордой.

— Пин! — рявкнул Тиллирет. — Ты куда нас закинул?

— Как куда? — удивился тот. — На окраину Черного бора, куда нам, собственно, и надо.

— Это — не Черный бор, — тыча пальцем в сторону хиленьких елочек, символизирующих наличие лесополосы, возмутился Бродяга. — Это, если я не ошибаюсь, деревня Тонкие ели, а она совсем в другой стороне от Черного бора.

— Правда? — изумлению Пина не было границ. — Ну надо же! А я был просто уверен, что отсюда до нашей цели пару часов ходьбы.

— Тьфу на тебя, — зло сплюнул на землю Бродяга и создал портал сам. Золотистая змейка лукаво подмигнула ему, прежде чем застыть неподвижно.

О нет, только не снова!

Как же, размечтался! Естественно, что меня засунули в новый портал первым. Сфера вылетела из него, как пробка из бутылки с игристым вином, и резко затормозила на краю небольшого обрывчика, опасно качаясь на самой грани. Я застыл, боясь даже дышать. Сфера накренилась чуть сильнее... и все-таки сорвалась вниз. Меня впечатало в ее стенку, лапы немедленно свело судорогой оглушения, и дальнейший путь вниз я проделал, безжалостно мотаясь в пределах сферы. К концу спуска у меня свело уже не только лапы, но также шею, челюсти, уши и хвост. Затем сфера достигла дна, и я с размаху плюхнулся на острые ветки бурелома, приглушенно взвыв от боли.

Ну, белошерстый, ну погоди у меня со своими магическими придумками!

Тиллирет помог выбраться из портала умудрившемуся застрять в нем Пину и огляделся по сторонам.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес он, — совсем другое дело. Вот отсюда до Черного бора действительно рукой подать.

— Так пошли скорее, — тут же оживился Пин. — Мне интересно до колик в желудке, чего же от нас понадобилось гильдии.

— Подожди-ка, — вдруг нахмурился Бродяга. — Кажется, чего-то не хватает. Но чего? Ах да, а где чупакабра?

Из обрыва, на краю которого они стояли, долетел приглушенный взвизг.

— О, а вот и он, — жизнерадостно произнес Пин.

Тиллирет поманил пальчиком воздух, и со дна оврага поднялась перепачканная в земле сфера, на дне которой в крайне неприглядном виде валялся чупакабра. Глаза зверя закатились так, что были видны одни только белки, лапы и хвост едва не в узлы между собой завязаны, уши бессильно обвисли, а из приоткрытой пасти безвольно свисает язык.

Тиллирет молча всплеснул руками и принялся хлопотать вокруг многократно оглушенного зверя, одним движением руки удалив грязную сферу. Пин сунулся было помочь, но был безжалостно отогнан в сторону, где он и уселся, приступив под шумок к уничтожению захваченной с собой в дорогу провизии.

После продолжительных стараний Тиллирета глаза чупакабры наконец вернулись в нормальное положение, а из пасти вырвалось:

— Чб вс лпы птсыхл свшми мгичскми сфрами!

— Что-что? — уточнил ничего не понявший Бродяга.

— Чтоб. У. Вас. Лапы. Поотсыхали. С. Вашими. Магическими. Сферами, — медленно и тщательно выговаривая слова, повторил чупакабра.

— Извини, — смутился маг. — Я не подумал, что может случиться что-нибудь подобное.

— Оно и видно, — устало произнес зверь, закрывая глаза. — Сил вообще не осталось, как будто меня три дня гоняли по лесу. И хвост трясется.

Бродяга украдкой бросил негодующий взгляд в сторону Пина, незаметно подкравшегося к чупакабре и легонько дергающего его за хвост. Тот ехидно хихикнул, но отошел.

"И за что мне это наказание!" — подумал Тиллирет. — "Зачем я вообще согласился на все это безумие? Ясно же, что ничего толкового из этого не выйдет".

Я попытался было подняться на дрожащие лапы, но тут же упал, как подкошенный. Ну и ладно, не собираюсь особенно напрягаться. Пусть по очереди несут меня на руках. В конце концов, это ведь их вина в том, что со мной случилось. Заодно будет возможность поближе примериться к горлу черноклокого. У меня уже нестерпимо чешутся зубы от желания вонзить их в него.

Нет, никто меня не понесет, просто сил у старичков не хватит. Сейчас опять засунут в какую-нибудь жалящуюся, колющуюся или оглушающую сферу и хорошо, если не пинками ее покатят. И кто из людей сказал, что путешествовать в компании магов — очень удобно? Мол, если что, на них всегда можно положиться? Наивный. Пусть сперва попробует это на своей шкуре, а потом уже кричит на весь лес о пользе магов.

Ну вот, как я и думал. Белошерстый творит очередную сферу. Сейчас засунет меня в нее, и все начнется сначала.

Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня! Немедленно!!!

Тиллирет завершил создание новой сферы и отступил на шаг, любуясь делом рук своих.

— Что, думаешь, твоя говорящая зверушка еще недостаточно получила на сегодня? — ехидно осведомился Пин, в чьей прожорливой глотке только что исчез последний взятый в дорогу сухарь. — Решил добить ее наверняка?

— Это просто удерживающая сфера, она совершенно безвредна для здоровья, — попытался было объяснить Бродяга, но наткнулся на подозрительно-недоверчивый взгляд чупакабры и умолк. Не верите — не надо, дело ваше. Все равно зверь сейчас не в состоянии идти самостоятельно, а задерживаться на этом месте резона нет.

Подчиняясь взмаху руки Тиллирета, чупакабра переместился в пределы сферы, опустившись всем телом на нижнюю грань.

— В ней ты можешь совершенно спокойно лежать, сидеть и даже бегать по кругу, — устало пояснил Бродяга. — Она совершенно безопасна для тебя.

Зверь снова недоверчиво покосился на мага и осторожно потыкался носом в окружающую его пелену. Ничего не произошло. Зверь надавил сильнее, словно проверяя сферу на прочность, но его нос только упруго спружинил от стенки, и все.

— Вот видишь, я же говорил, — Тиллирет поднялся с травы и пошел вперед. Сфера, слегка переливаясь в солнечных лучах всеми цветами радуги и плавно покачиваясь из стороны в сторону, мирно плыла за ним. Пин, подхватив заметно полегчавший саквояж, вприпрыжку следовал за приятелем.

Я обречено болтался в новой "безобидной" сфере и проклинал тот день, когда вздумал срезать угол у ручья. Если бы не это досадное упущение с моей стороны, сейчас бы я резвился где-нибудь в глуши родного леса, гонялся за одуревшей от страха добычей, а может быть, даже играл с какой-нибудь милой самочкой...

А вместо этого полуголодный, одинокий, всеми забытый и покинутый, с жутко ноющими мышцами и зудящим хвостом, нахожусь в полном подчинении у двух человеков, которым, похоже, совершенно наплевать на мое самочувствие. И вообще... ой, кажется, меня укачивает.

Мамочки, дядьки, меня сейчас стошнит!

Чупакабра за спиной издала странный прерывистый звук. Обернувшись, Тиллирет увидел, как животное корчится то ли в приступе мучительной боли, то ли в агонии.

— Что с тобой? — не на шутку перепугался маг.

— М-меня... меня укачало! — жалобно простонал зверь. — Я так больше не могу. Вы что, смерти моей хотите?

— Но как же?.. — растерялся Бродяга. — Ведь идти самостоятельно ты не можешь, а нести такую тушу ни одному из нас не по силам. Что ты предлагаешь?

— Я уже могу, — провыл чупакабра. — Только выпусти меня отсюда! Лучше ползти на брюхе, чем так болтаться в воздухе!

— Ну ладно, — пробормотал Тиллирет. Сфера с негромким щелчком лопнула, и чупакабра упал на землю, растянувшись по ее поверхности на манер коврика.

— Земля! — зарываясь носом в густую траву, еще громче застонал зверь. — Благословенная земля! Дайте мне всего минуту, чтобы насладиться этим потрясающим ощущением твердой почвы под ногами, и дальше я поскачу, как молодой олень.

По истечении выпрошенной минуты чупакабра кое-как поднялся на дрожащие и подгибающиеся лапы и нетвердой пьяной походкой заковылял вперед. Тиллирет некоторое время наблюдал, как животное заносит из стороны в сторону, затем не выдержал и предложил свою помощь.

— Давай я наколдую...

— Нет! — истерично взвыл чупакабра, шарахаясь в сторону. — Хватит с меня ваших колдовских издевательств. Если хочешь, поклянусь на собственном хвосте [3], что не сбегу. Клянусь, клянусь, клянусь, только не надо больше никаких сфер, поводков и прочих гадостей.

— Ладно, ладно, успокойся, — испугался Бродяга. — Я всего лишь хотел помочь.

— Знаем мы вашу помощь, — ворчливо отозвался зверь. — Не успеешь оглянуться, и ты уже висишь над камином в виде украшения. Или лежишь перед ним распяленной шкурой. Я уж лучше как-нибудь сам. Эх, сейчас бы подкрепиться!

— Да, пожалуй, я бы тоже не отказался, — задумчиво пробормотал Тиллирет, оглядываясь на беззаботно насвистывающего Пина. — Пинмарин, дружище, выдели-ка нам всем по кусочку чего-нибудь съестного.

— Увы, Тилли, не могу, — жизнерадостно отозвался тот. — Еды нет.

— Как это нет? — опешил Тиллирет. — Я же взял с собой припасов на три дня, для каждого.

— Так это было на три дня? — настала очередь Пина удивленно хлопать глазами. — Ты шутишь! Вот эти жалкие крохи?

— Ты что, все съел? — не веря своим ушам, глазам и прочим органам, уточнил Бродяга.

— Ага! — с чувством глубокого удовлетворения ответил Пин, похлопав себя по заметно увеличившемуся животу. — Да там и есть-то было нечего. Что-то ты пожадился в этот раз, дружище.

— Все! — простонал чупакабра. — Сейчас я точно перегрызу ему глотку!

Ох, мамочки, дядьки! На носу ночь, а в животе пусто, как в заброшенной норе. Если бы только эти человеки догадались отпустить меня поохотиться. Я бы даже согласился принести им небольшой кусочек своей добычи. Ой, как же хочется кушать!

Словно издеваясь надо мной, из растущего неподалеку леска выглянул прекрасный крупный олень. Задумчиво почесал рога о ствол дерева, бросил в мою сторону косой взгляд и неспешно удалился. Я, чувствуя, что лапы меня просто не держат от разочарования, уселся на хвост и горько завыл, жалуясь на свою судьбу. Олень подскочил на месте, словно я шлепнул его лапой по крупу, и одним прыжком исчез из поля моего зрения. Прочая лесная живность в страхе прекратила свое шебуршение, вслушиваясь в мой жалостливый плач.

Чупакабра сел на землю и так жалобно завыл, что Тиллирету стало его жалко. К тому же он с изрядной долей стыда вспомнил, что последний раз кормил своего подопечного вчера вечером, сегодня полностью отвлекшись на сборы в дорогу. Неудивительно, что тот так заливается, аж слезы наворачиваются.

— Да ладно вам, — промямлил Пин, до которого наконец дошло, что он натворил. — Я же говорил, что надо возле какой-нибудь деревни выходить. Сейчас бы завалились в местный трактир и закатили там пир на весь мир.

— Ты уже вчера напировался, — безжалостно отрезал Бродяга. — А сегодня продолжил. Думаешь, я не видел, как ты крался в мой винный погреб?

— А тебе что, жалко бутылочки вина для старого друга, да? — немедленно обиделся Пин. — Вот она, вся правда о тебе. Скряга!

— Ах, я скряга? — взвился Тиллирет. — Тогда ты... ты...

Что там придумал Бродяга, так и осталось неизвестным, потому что чупакабра повернул в сторону спорщиков лупоглазую голову и сказал:

— Я чувствую запах еды.

Пока эти двое разносили друг друга в пух и прах, до меня вдруг долетел волшебный, сказочный, чарующий аромат жарящегося мяса. Где-то неподалеку явно были люди, так как только эти существа предпочитали безнадежно портить драгоценную пищу, коптя ее на огне. Старательно втягивая дурманящий запах, я поднялся на лапы и пошел в ту сторону, откуда он доносился. Белошерстый и черноклокий наконец умолкли и последовали за мной.

Запах уводил глубоко в лес. Несколько раз мне пришлось останавливаться и ждать, пока мои неловкие и шумные спутники выпутаются из очередных зарослей или перелезут через упавшее дерево. Но вот цель достигнута, и я выхожу на небольшую полянку, посередине которой разложен аккуратный костер. Над костром висит целая тушка молодого оленя, от которой и исходит тот божественный аромат, который привел меня сюда. И, что самое странное, ни одной человеческой особи поблизости не было.

— Хм, как странно, никого нет, — задумчиво пробормотал Тиллирет, оглядываясь по сторонам. Пин же, не утруждая себя мерами предосторожности, направился прямиком к костру, дабы снять пробу с уже начавшей обугливаться ножки. Едва жадная ручонка мага коснулась оленя, как откуда-то сверху свалился полуголый бородатый мужик, весь измазанный какой-то странной грязью. Приглядевшись, Бродяга догадался, что на самом деле все тело незнакомца покрыто одной большой татуировкой, а вот поверх нее — уже грязью, из-за чего общий вид выглядел несколько непонятно. Чупакабра одним прыжком оказался за спиной своего хозяина.

Мужик от души припечатал Пина кулаком по затылку и уложил покорно обмякшего мага на травку рядом с костром, после чего повернулся к потерявшему дар речи Тиллирету.

— Ну? — рявкнул странный тип. — Тебе тоже охота дармового мясца пожрать?

— Нет-нет, ну что вы, — поспешно отступая на пару шагов назад и случайно вдавливая в землю подвернувшийся под ногу хвост пронзительно взвизгнувшего чупакабры, сказал Тиллирет. — Вообще-то мы искали кого-нибудь, кто бы мог подсказать нам дорогу до ближайшего селения. Видите ли, мой друг и я — мы путешественники, и немного заблудились в ваших краях.

— Путешественники, говоришь? — мужик наморщил лоб, явно пытаясь простимулировать мыслительный процесс. — А звать вас как?

— Э-э-э, — слегка растерялся Бродяга. В конце концов, какое этому незнакомцу дело до их имен?

— Что, забыл, как тебя зовут? — мрачно спросил чупакабра, нежно прижимая отдавленный хвост обеими передними лапами к груди. — Могу напомнить в грубой форме.

— Не надо, я ничего не забыл, — зашипел на него маг и, прочистив горло, произнес: — Мое имя Тиллирет Загребинский, а это Пинмарин Весельчак. А этот странный зверь...

— Зверьки твои меня не интересуют, — невежливо перебил мага незнакомец. — Значит, вы Тиллирет и Пинмарин. Наконец-то! Я уже вторую неделю здесь сижу, дожидаясь вас. Вы что, пешком сюда добирались?

— Не понимаю, о чем вы, любезнейший?.. — окончательно растерялся Бродяга.

— Я бы так про него не сказал, — влез со своим комментарием чупакабра.

— ...Пин прибыл ко мне только вчера, а сегодня днем мы сразу же отправились к Черному бору, — закончил свою фразу Тиллирет, украдкой показывая зверю кулак.

Мужик с легкой долей негодования во взоре покосился на возлежащего без сознания Пина, но ничего не сказал. Только молча протянул Тиллирету толстый свиток и, сорвав с пальца кольцо, исчез во вспышке света.

Пользуясь тем, что черноклокий еще отдыхает после общения с кулаком странного человека, а белошерстый увлеченно изучает врученный ему предмет, я тихонечко принялся подкрадываться поближе к оленю. Не все же черноклокому трескать в три горла? Меня тоже кормить надо. И, желательно, помногу. К тому же мне положена моральная компенсация за оттоптанный неуклюжим магом хвост.