Нарцисс

Он устроился в неглубокой чаше с солёной водой и начал себя разбирать. Он открыл бутылки с чёрной пылью и позволил ей разъесть соединения, скрепляющие его корпус и основные интегрированные блоки, позволил ей разъединить его конечности и разделить его панцирь. Его силовые блоки были полностью адаптированы для широковещательной передачи, а когнитивные системы — для распределённых сетей. Когда он снова двинулся, то представлял собой пять роев синсектов размером с крысу вокруг пяти парящих силовых блоков, каждый из которых нёс одну из его незаменимых сенсорных головок. Он вышел на рассвете, когда пять восстановленных городов выстроились в ряд на фоне красного восточного неба.

В течение поразительно короткого срока его города снова стали жизнеспособными и мобильными, и Нарцисс оставался рядом с каждым из них, когда они воссоединились с армадой других городов, каждый из которых по-своему пережил катастрофу. Но последствия катастрофы для окружающей среды продолжались: кислотные дожди, возрождение вулканизма, которого не было с начала времён Сумрака. Тем не менее, он был уверен, что его потомство выживет. Он совершенствовал своё племя на протяжении миллионов лет, и теперь те, кто пережил катастрофу, выживут, чтобы внести свой важный вклад в генофонд человечества.

Когда его чёрные рои следовали за возрождёнными городами, их было невозможно отличить от длинных теней, которые они отбрасывали, за исключением странного мерцающего эффекта, который можно было увидеть в те редкие моменты, когда они случайно попадали в свет.

Когда последние клубы пыли, наконец, рассеялись, он поднял взгляд и увидел, что теперь звёзд стало ещё меньше. Он вспомнил свои убийства, которые навсегда запечатали файлы миллионов жизней. Теперь умирали солнца, а значит, умирали миры и цивилизации, но он решил, что файл человечества останется открытым навсегда.

Странные новые существа, произошедшие от гибернаторов и варваров, принесённые метеоритом или созданные в результате других, более преднамеренных злоключений, начали распространяться. Несмотря на все его усилия, человеческие виды отклонялись от истинного пути и размножались. В самой ткани пространства открывались двери, впуская странные фрактальные цветы тьмы, свистящие, вращающиеся деревья, существ, которые поедали саму душу и назывались Пожирателями. Хуже того, они были нечеловеческими наблюдателями, не соответствующими интерпретации Сияющим Глазом аксиомы взаимности: они изменяли окружающую их реальность странным и неприемлемым образом. Это было недопустимо. Новые существа, которых он заразил чёрной пылью и обратил в своих слуг, даже новые создания со звёзд и из теневых измерений стали псами на его поводке.

Проблема смерти как уничтожения беспокоила его. Он позаимствовал у Пожирателей их трюк и начал собирать воспоминания своих жертв, отправляя чёрную пыль в их мозг и составляя карту связей в нём для хранилищ данных, которые теперь составляли основную часть его растущей массы. Он постоянно сожалел о том, что не сохранил душу Шахерезады.

Он следил за общей эволюцией человечества. Он установил неестественную стабильность, которую стремился поддерживать, в то время как нестабильные подвергались взрывному росту разнообразия. Он не был всемогущим и не мог сдерживать их биологическую неразборчивость, но он мог сохранить то, что считал основой человечества, даже если они были такими же, как он, реликтами. У него было время — миллионы лет, — но оно всё равно было ограничено. Он спешил, как мог, и проходили тысячелетия.

Само Солнце наконец-то остановилось у горизонта и присело на корточки, раздувшись, но становясь всё более тусклым и слабым, больным и пронизанным холодными червями из глубин космоса и теневых миров. Двадцать городов остановились на краю огромного шрама, оставленного метеоритом, и их обитатели смотрели с обрыва вниз, в Великую Долину. Свет Последнего Заката озарял моря, похожие на жидкую бронзу, и наклонные чёрные столбы пепла от мириад вулканов, которые казались огромным лесом. Это было неприветливое место, но теперь здесь было теплее, чем на старых возвышенностях, и в его глубинах скапливался воздух. Здесь могли расти и жить растения, в то время как в мире наверху уже сам воздух падал, как снег. Слово всплыло, как крошечный пузырёк, из глубин океана сказок Шехерезады, и Нарцисс произнёс его вслух: "Эдем".

Шахерезада предвидела это время. Люди переселятся в эту долину, и какое-то время будут считать её плодородной. Они построят города и большие дома из осколков метеорита, упавшего на это место. Там, в своих укреплениях, они будут противостоять ночи, и по мере того, как их силы будут угасать, они будут собирать свою сущность в бессмертного Последнего Дитя. Они будут выглядывать из своих редутов и видеть, как он наблюдает за ними, и они будут ненавидеть его за его жестокость, и они будут ненавидеть его как воплощение тьмы и холода, и если они узнают его, то будут ненавидеть как старую военную машину, которая стала отражением их собственной низменной натуры, которую они пытались изгнать. Он довёл их до этого, и он доведет их до конца, и он всё запишет. Так они будут жить.

"Да", — сказал он. Он вызвал из своих файлов изображение, и на него посмотрела Шехерезада своими асимметричными глазами, одним красным и одним голубым. "Ты помнишь — спросил он её. — Помнит ли твоя линия, знаешь ли ты это будущее?"

Разноглазая женщина криво улыбнулась. "Я всего лишь твоё зеркало, Нарцисс. Чтобы ответить на этот вопрос, тебе придётся найти настоящую меня".

Нарцисс не умел смеяться.

"Тогда я найду тебя и спрошу, знаешь ли ты меня".

"А если ты не найдешь меня?"

Он окинул взглядом открывшийся внизу вид с его поселениями, множеством людей, огромным переплетением родословных. Со временем, решил он, он создаст новые версии человечества, которые отправит в теневые миры, а этот вид поместит в неприступную металлическую крепость, противостоящую силам энтропии.

"Я найду тебя или создам тебя", — сказал он и отключил симуляцию.