Забытый чародей. Призрак офиса

Но, увы, в дверь бесцеремонно постучали. Табличку что ли повесить: "Не беспокоить"? Хотя моих родственников таким не проймешь. Им что в лоб, что по лбу.

— Яна, ужин готов, — послышался мамин голос. — Ярослава накладывает. Садись.

Я приподнялась на локте, недоумевая, с чего родительнице приспичило приглашать меня вместе со всеми. В последние годы я трапезничала отдельно, забирая тарелку к себе в комнату. Раздражала мамина манера заводить за столом разговоры, совершенно не улучшающие пищеварительный процесс.

— Не пойду! — крикнула я закрытой двери.

— Ещё как пойдешь! — не согласились с той стороны. — Полчаса от твоей бабки претензии по телефону выслушивала. Мол, ты бледная. Небось, я тебя голодом морю. Поднимайся и марш на кухню!

Я возвела глаза к потолку. Раз подключилась Мартыновна, придется подчиниться. Маман, наверняка, в бешенстве. А нам с ней завтра нужно бабкин день рождения пережить. Сообща. Делать это лучше, не перессорившись друг с другом.

Ярика на семейном ужине, к счастью, не оказалось. Иначе пришлось бы слушать их с мамой споры о будущем братца со "шваброй". Пока я без вдохновения ковырялась в тарелке, родительница обсуждала с Яськой последние дворовые сплетни. Новый роман соседки снизу и развод жильцов с первого этажа, сопровождающийся громогласным разделом имущества. Но потом маман заметила мою апатию и отсутствие аппетита.

— А у тебя что стряслось? — осведомилась она грозно.

Я не удивлялась её паршивому настроению, учитывая "предательство" сына и завтрашний "праздник", однако ответила в тон.

— Тебе тоже будет "весело", когда сотрудница по лестнице кубарем скатится, а на контору следователя натравят, чтобы разобрался, кто полету посодействовал, — я яростно проткнула вилкой котлету. — Лучше ответь на вопрос. Помнишь, как ходила со мной маленькой в магазин за платьем? Тебе сразу два приглянулись, и ты не знала, которое купить...

— Синее или в полоску?

— Точно!

— Яна, ты издеваешься?

Я вытаращила глаза. Теперь маман рассвирепела всерьез. Крашенные светлые волосы приготовились встать дыбом.

— И не думала. А что?

— Ты мне в детстве весь мозг проела этой историей! — родительница поднялась и с грохотом поставила пустую тарелку в раковину. — Рассказывала всем, как я платья мерила, а потом пришёл дядька-колдун и всех разогнал.

— Кто пришёл? — благоговейно переспросила Ярослава, переводя подозрительный взгляд с меня на главу семейства. Сестренке-то было известно, что сверхъестественные силы очень даже существуют.

— Никто! — маман в порыве чувств швырнула младшенькой полотенце, хотя та в нем не нуждалась. — Доедай рис! А ты! — она ткнула пальцем в мою сторону. — Запомни раз и навсегда: не было никакого магазина! Прекращай говорить глупости. А то не посмотрю, что выше меня вымахала, поставлю в угол за враньё! Или Мартыновне расскажу, что это не я, а ты разбила её убогий сервиз с розочками. Тот, за которым она во времена дефицита очередь в ЦУМе отстояла!

— Ну и дела, — протянула сестренка, когда маман удалилась, хлопнув сначала кухонной дверью, а потом и той, что вела в её спальню. — Что за колдун?

— Ты же слышала, — я отодвинула недоеденный ужин, — я его придумала.

— Ага, — Ярослава насмешливо сузила глаза.

Но я не стала ничего объяснять. Последовала примеру родительницы, но без издевательства над дверьми. Очень хотелось выплеснуть негодование на того, кто, во-первых, разбирался в магических катаклизмах, а, во-вторых, этого заслуживал. И пусть больше не жалуется, что не звоню сразу!

Алексей Данилович ответил после первого гудка и без единого возражения выслушал всё, что накипело. И гневный пересказ последних событий (исключая слова рыжей собаки о его персональном проклятье), и обиженное шипение на злодейку-судьбу, а заодно магов, вторгшихся в мою жизнь без приглашения. Заговорил чародей лишь, когда я устала от собственного ворчания и многозначительно примолкла.

— Яна, я задам несколько вопросов. Не отвечайте сразу, если трудно вспомнить. Позвольте памяти вести вас. Но аккуратно. Представьте, что распутываете клубок. Если сильно потянуть, нить порвется. Итак, первая встреча с Вольдемаром произошла в том самом магазине?

Сначала мысль о позднем "интервью" показалась неуместной. Но едва я мысленно вернулась к забытым событиям, раздражение ослабило хватку.

— Думаю, да. Но выглядело всё по-другому. Простые декорации советского детства. Помню платье на вешалке с жуткими ромбами. Ужас!

— Литвинов находился внутри?

— Нет, — я устроилась кровати, постаравшись не задеть ногами Жозефину-Симону. — Стоял на улице. Смотрел сквозь стекло на... — я представила больное, "пыльное" лицо с ввалившимися глазами. Они глядели мимо меня. За спиной кто-то был. Сидел на полу? — Простите, Алексей Данилович, но эта ниточка не хочет тянуться. Тут блок.

— Я так и думал. Не мучайте себя. Попробуйте вспомнить, сколько вам было лет?

— Не больше семи, — долгих раздумий не требовалось. — На мне было любимое матросское платье — в синюю полоску и корабликами. Я из него выросла в первом классе. Вот горе-то было!

— Что ж, — задумчиво вздохнули в трубке. — Значит, это случилось когда... Когда я слышал о Вольдемаре в последний раз. Я не сумел выяснить, что заставило его выползти из укрытия. Но раз он спокойно стоял посреди улицы, в магазине произошло нечто крайне важное. Впрочем, удивляет меня другое. Почему ребенком вы изводили мать разговорами о "колдуне", а потом всё забыли. Манипуляции моего старого неприятеля стирают воспоминания сразу.

— Думаю, дело в моей родительнице, — я грустно хмыкнула. — Она спустя двадцать лет взъерепенилась... пардон, рассердилась при одном упоминании о магазине и двух платьях. Наверняка, мне здорово доставалось в детстве за болтовню о "небылицах", и я сама захотела всё забыть. Заблокировала остатки воспоминаний.

Устинов задумался. Я ему не мешала. Закатила глаза, демонстрируя Кляксе, как утомилась от магических дел. Кошь задергала хвостом, шепча под нос гадости о магах, от которых не стоит ждать добра, ибо у них сплошные тайны на уме.

— Полагаю, вы правы, Яна, — изрёк Устинов, когда моя разговорчивая питомица принялась изобличать остальных обитателей "Забытого чародея". Особенно досталось Ольге Алексеевне, которую Жозефина-Симона невзлюбила с первой встречи. — В другой ситуации я бы попробовал прибегнуть... нет-нет, не к магии. К обычному гипнозу. Но добровольно забытые воспоминания соседствуют с теми, что пытался стереть Вольдемар. Это слишком опасно. Что касается рыжей собаки, клянусь, я не знаю, кто она. Но не переживайте, милая барышня, я разберусь. Не многим из ныне живущих доводилось видеть браслет и знать о его предназначении.

— Опять темнит? — ворчливо поинтересовалась Клякса, когда я попрощалась с Алексеем Даниловичем. — Ты вообще уверена, что он светлый маг?

— Смешно, — откликнулась я в тон кошке, а сама задумалась.

Что я вообще знаю о делах Устинова? О его прошлом? Противостоянии с Литвиновым? О помощниках чародея? Помнится, он говорил, в их рядах и ведьма имеется. По закону сказочного жанра этот персонаж редко отличается добрыми намерениями и культурой поведения.

— Ты это... — напомнила о себе Клякса и положила когтистую лапу на мою ногу. — Завтра не забудь прихватить что-нибудь с праздничного стола. Ногу куриную иль крылышко. Колбаса тоже пойдёт. Но не обрезки! Я теперь кошка домашняя, а не помойная, как раньше. Ещё можно...

Но я не слушала. Обхватила голову руками и застонала. Вот почему, спрашивается, Мартыновна не может организовать скромный день рождения в узком семейном кругу? Что б ни безумных на все седые головы приятельниц, ни старинных поклонников, из которых песок сыпется, ни завуалированных под подруг врагинь. А только мы — неуемные и со странностями, но зато свои в доску...

* * *

К середине следующего дня я чувствовала себя золушкой, получившей разрешение сходить на бал, как переделает гору дел, с которой и целая гвардия не управится. И ненавидела всех родственников! Вместе взятых и каждого в отдельности! Мартыновну, четвертый час наводившую марафет и раздающую указания направо и налево. Злющую маму, которая, накрывая на стол, грохнула об пол десяток новых тарелок. Взмыленную Яську, горестно вздыхающую и бесконечно путающуюся под ногами. Нахала Ярика, делегированного в магазин за соком с пирогами и канувшего вместе с ними в неизвестность.

Когда порог перешагнули первые гости — Владимир и Николай (оба Дмитричи) — давние бабулины поклонники, я готова была накостылять кому-нибудь на несколько лет вперёд. Сестренка забыла вовремя выключить курицу, и та покрылась чересчур запеченной корочкой, а гарнир мы с маман умудрились посолить дважды. К счастью, с салатами не произошло ничего незапланированного, и их можно было поглощать без риска для пищеварительной системы.

— Не урони! — зашипела я на Яську, пока она, отчаянно улыбаясь бабке, просачивалась из кухни в зал, схватив сразу две внушительные салатницы.

В конце концов, за столом расположилось двенадцать человек, включая нас пятерых (Ярослав довольный собой вернулся аккурат к началу пиршества). Солировала, разумеется, Мартыновна. Наиболее активно ей помогали Николай Дмитриевич и Ариадна Сергеевна — рыжая крашенная мымра вроде Леопольдовны. С ней бабка поддерживала приятельские отношения с девичества. Кажется, их отцы вместе работали на заре прошлого века.

Я эту корову не жаловала, сколько себя помню. В детстве она со мной сюсюкалась, называя деточкой, позже стала бесконечно укорять за спортивный стиль одежды и полное отсутствие вкуса. При каждой встрече твердила, что такую ненормальную девушку никакой парень в жены не возьмет. Я кипела, но, предвидя бабушкину реакцию на ответную грубость, молчала. Можно подумать, Ариадна сама была эталоном красоты и элегантности! Накрутится, как пудель, накрасит губы блеклой розовой помадой и считает, что прекрасна!

Пока Ярик с видом джентльмена разливал вино и сок всем желающим, а мама предлагала салаты с холодными закусками, старики сплетничали об общих знакомых. Долго вспоминали некую Тамару, годами уводившую чужих мужей, а под конец жизни оставшуюся в одиночестве в коммуналке. Потом переключились на знаменитых актеров прошлого, рассуждая преимущественно не о творчестве, а о личной жизни.

— Она, конечно, красавица была, — говорил Николай Дмитриевич об очередной звезде советского кино (о которой именно, я пропустила). — Но однозначно не сравнится с нашей Лимпой.

— И не говори! — вставил Владимир Дмитриевич, поднимая бокал за именинницу.

Я посмотрела на притихшую Ярославу. По глазам прочла, что думаем об одном и том же. Как же мы не любили бабкиных друзей! За одним столом такие милые и очаровательные, а по отдельности столько грязи могли вылить друг на друга, что уши вяли. Дмитричи, правда, Мартыновну любили искренне. Оба смирились с ролью скромных поклонников. Да и Ариадна за нашу бабулю могла любого по ветру развеять. Не плохо, что они сегодня здесь. Рискнет заявиться Леопольдовна, точно не поздоровится.

Но, увы. Всё вышло иначе, чем присутствующие рассчитывали. А всё из-за пресловутого магического браслета. Угораздило Устинова сказать, что о безделушке знают единицы!

— А ты, Янина, замуж не собираешься? — спросила Ариадна, решившая сменить тему, когда гости принялись сплетничать о её любимой актрисе и идоле.

В голове яростно грохнул молот. Из-за полного имени. И дурацкого вопроса. Если б замужество входило в ближайшие планы, Мартыновна успела бы просветить подругу. Но вертевшейся на языке гадости было не суждено стать всеобщим достоянием, по щиколотке пришелся предупредительный удар маминой туфли.

— Планирую уступить эту честь Ярославе или Ярославу, — я подарила бабушкиной гостье улыбку чеширского кота, с наслаждением наблюдая за реакцией младшеньких.

Братец едва не подавился вином, пока мама сердито взирала на него, вспомнив "швабру". Сестренка, избегающая ухажеров, как огня, после истории с Игорем и Сёмочкой, что-то фыркнула под нос и поставила перед Ариадной чашку с чаем.

— Холодный? — поинтересовалась мымра.

— Как заказывали, — выдохнула Яська устало, чем заслужила недовольный бабкин взгляд.

— Всё нужно делать вовремя, — наставительно продолжила вредная перечница. — Не успеешь оглянуться, как вчерашние дети станут первыми красавицами, за которыми тебе не угнаться. Впрочем, у тебя еще есть пара лет в запасе, — решила Ариадна смягчиться и попросила положить ей сладкий пирог.

А потом за очень короткий промежуток времени произошло сразу несколько событий. В мою протянутую с тарелкой руку глубоко вонзились острые ногти старушки. Я дернулась, взмахнула свободной конечностью, подарив знатную оплеуху Николаю Дмитриевичу. А заодно подпрыгнула на месте, отдавив ногу брату. Мужчины тоже постарались. Бабулин хахаль, не ожидая нападения, завалился на спину вместе со стулом, не хило приложившись затылком об пол. Ярик задел бутылку с красным вином, та опрокинулась и радостно плеснула на любимую скатерть именинницы и новое мамино платье — нежного бежевого цвета.

Ох, и запрыгали все. Вокруг маман и второго Дмитрича. Во главе с Мартыновной. Никто не замечал нашей внутренней с Ариадной разборки, пока она не завопила дурным голосом.

— Ведьма! Ведьма!

— Где? — испуганно ахнула Яська, обильно посыпающая солью мамин наряд, будто это могло помочь избавится от винного пятна. Вернее, целого "пятнища"!

— Да отцепись ты! — потребовала я, отчаянно шлепая по пальцам, пленившим мою руку.

— Ведьма! — продолжала вопить старуха, сильнее вонзая ногти в плоть.

Травмированный гость и искалеченное платье оказались забыты.

— Адочка! — возмутилась Мартыновна, заметив подругину атаку.

И пока Ариадна оборачивалась на крик именинницы, первый Дмитрич, который Владимир, сумел ловко высвободить мою руку. Тарелка с пирогом под протестующий звон приземлилась на стол, а взвинченная гостья навалилась на спинку стула.

— Адочка! — бабка рванула на помощь подруге. — Что с тобой? Чего испугалась-то?

— Ведьма! — упрямо повторила Ариадна, указывая на меня пальцем. — Ведьмин браслет. Подарок колдуна!

Я нервно хихикнула, не веря ушам. Вчера собака прицепилась к украшению. Теперь эта перечница! Кто следующий?

— Выпей чай, — велела бабка, двигая блюдце с чашкой к гостье. — Сразу легче станет.

Старушка послушалась. Взяла чашку дрожащими руками. Но прежде чем сделать глоток, глянула на меня с ненавистью — не хуже вчерашней шавки.

— Гореть тебе в огне, нечистая сила! — припечатала она под громкие протестующие возгласы моего семейства.

— Сама сгори! — возмутилась я, устав от странных нападок.

Пожелала смачно. Со зла. В следующий миг квартиру огласил истошный вопль Ариадны. Чашка лопнула в старушечьих руках, и кипяток плеснул вниз, оставляя уродливую красноту на коже бабулиной гостьи...

— Я холодный чай наливала! Клянусь! — ревела через двадцать минут на кухне Ярослава, пока маман костерила её отборными ругательствами.