Хозяйка леса. Часть первая

Волки подвластного ей леса склонили головы. Их недавние соперники тут же повторили жест почтения, тем самым приняв волю новой хозяйки. Ульяна еще раз посмотрела на покорившихся. Ее цепкий взгляд искал кого-то еще. Но силы были на исходе. Этого не видели оборотни, а вот маг третьего уровня подобного не заметить не мог. Здесь, в закрытом мире, магия должна использоваться только в случае, если иного выхода нет, и это сказывается не лучшим образом на восстановлении и пополнении магического резерва. Ведь она, магия, как материнское молоко — чем чаще сцеживаешь, тем больше пребывает.

Практически без одежды, из уцелевших вещей — только хлыст да лук со стрелами, но Ульяна и плечом не повела. Щелкнула вожжами, уехала.

Волкам по домам было не к спеху.

ГЛАВА 5

Ульяна чувствовала, как ветер, забираясь под оставшиеся от рубахи лохмотья, морозит ее кожу. Холодные, невидимые иголки впивались в оголенные плечи. Волосы, развеваясь от быстрой езды, не успевали согреть спину. Ноги окоченели и посинели. приобрели синюшный оттенок. Глядя на них, чародейка подумала о том, что в случае проигрыша так могло бы выглядеть все ее тело. От горького привкуса волчьей крови мутило. Не выдержав, женщина остановила коня, перегнулась через сани и... Это немного помогло.

Конь в замешательстве стоял на распутье двух дорог. Он нервно подрагивал ушами, как бы спрашивая: "Куда теперь?" Ульяне хотелось повернуть в сторону дома, но внутренний голос не давал покоя. Привычка доверять ему взяла верх. Женщина посмотрела в сани и увидела, что кто-то из оборотней отыскал ее сапоги и рваный шушун. Тулуп, которым она покрывала сидение, тоже на месте. Недолго думая, хозяюшка спрыгнула на землю, набрала в пригоршню снега и затолкала себе в рот, затем выплюнула и снова повторила то же самое несколько раз. Вернулась в сани, надела сапожки, положила на ноги тулуп и, взяв в руки вожжи, скомандовала:

— А теперь поехали, Серко!

Конь послушно повернул направо — в противоположную от дома сторону.

Александр замерз и устал наблюдать за тем, как сладко и беззаботно спит косолапый. Тому, ясное дело, спешить некуда, а вот у мага забот выше крыши. Во-первых, надо объяснить Ульяне свое вторжение в ее личные дела. О помощи его никто не просил, на потасовку не приглашал, но, с другой стороны, словесный запрет на выход со двора тоже не давали. Кажется, хозяйка леса слишком упряма. И если она в самом деле не дура (как о том Александру было заявлено ранее, в том, другом, мире), должна была сегодня же поехать в дальний лес и все увидеть своими глазами. Подобная мысль снова заставила его вспомнить глаза магессы во время боя, а вслед за этим воспоминанием в голову начали закрадываться неприятные догадки.

— Вставай! Вставай же ты, груда шерсти! — пиная что было сил медведя, кричал маг. — Бесполезная тварь, все, на что способен, — дрова таскать да в ногах за яблоко валяться? Вставай, кому говорю!

Первые признаки пробуждения наступили через полчаса. Нехотя подняв голову, Тимофей сфокусировал взгляд на двух ароматных яблоках с красным бочком. Это помогло. Пришлось подняться, проковылять немного вперед, а уж после первого съеденного плода стал как шелковый! Радости Александра не было границ. Мечты о горячей бане, сытной еде и одеяле на гусином пере парили перед глазами. Казалось, все это уже реально! Спрятав второе яблоко в карман, он лихо запрыгнул на медведя, тот бодрячком зашагал в сторону дома Ульяны, но на развилке двух дорог остановился и тщательно принюхался к снегу. Маг сразу понял, в чем дело: следы от саней поворачивали в противоположную от заимки сторону. Что ж, выходит, не глупа наша черноглазая. А по свежему следу идти нетрудно. Главное, чтобы метель не разыгралась.

Въехав на территорию другой общины, Александ порядком занервничал. Хозяйка леса приказала оборотням не трогать заезжего мага, но это не гарантия безопасности. А вдруг кому-нибудь из них захочется отомстить? Тихо, исподтишка загрызут, тело в нору безхозную бросят, и поминай как звали. Но за все время пути ему не повстречались даже белки.

Ульяна не могла поверить в свою собственную глупость. "Да как же я не догадалась? Да как же мне мое сердце женское не подсказало-то? Иду, иду, моя девочка, ох и слабенькая. Небо, прости меня!" — разгребая руками пепелище, говорила она себе.

У бывшего хозяина дальнего леса, Матвея, так же, как и под домом Ульяны, во всю ширину и длину сруба имелся отлично обустроенный подвал. Ровно месяц назад жена Матвея, Ксения, родила девочку. Хозяйка леса лично принимала роды, которые прошли на удивление быстро и легко. Малышка родилась щупленькой, но здоровой и крепкой. Видимо, это и помогло ей протянуть столько времени без материнского молока.

Обломав и без того короткие ногти, Ульяна отыскала под пеплом большой металлический квадрат. Но дверь в подпол оказалась слишком тяжелой и намертво примерзла краями к грунту. Привязав к почерневшему дверному кольцу один конец хлыста, второй хозяюшка дала в зубы коню и велела тянуть. А сама за то же кольцо ухватилась, прочла заговор и рванула что было сил. Со скрипом, натугой, дребезжанием заслон поддался. Ульяна осторожно спустилась по ступеням вниз.

Свет шел всего от одной, самой большой, но уже почти прогоревшей лампады. Родители девочки были посредственными магами. Мать — бытовым, отец — магом земли. Именно это сыграло решающую роль в их дипломном распределении. Но несмотря на все это, жене хозяина удалось заговорить подвал. Там было тепло, и, видимо, лампада тоже была заговорена: не горела бы так долго. А вот девочка слишком слаба. Ульяна посмотрела на личико дитяти. Как похожа на мать!

Но время не ждало. Нужно было хватать малышку и везти ее в деревню, искать кормилицу. Кутая девочку в свой тулуп, хозяйка леса устало поднялась по ступеням наверх. Там ее глаза встретились с хитрым прищуром мужских серых глаз.

— Оплошала я, не догадалась сразу, — прижимая сверток к себе, синюшными губами прошептала она. — У них подвал был, в нем родители девчушку от зла и схоронили. Пока жива. Но уход ладный нужен. Садись впереди, погоняй Серко в деревню. Дорогу укажу.

— Ты замерзла, возьми. — Не дожидаясь ответа, Александ стянул с себя пальто и укутал им дрожащую то ли от холода, то ли от усталости Ульяну.

Она не стала отпираться: силы еще понадобятся, а гость, если не слабейший из магов, заговорами себя греть будет. До деревни дотянет, там она ему пальто вернет, а сама снова в тулуп замотается по самые уши.

По дороге не разговаривали. Только и хватало сил, чтоб санями править да путь указывать. Лишь к деревне подъехали, метель разыгралась, да такая, на улицу нос не высунешь. И хорошо: меньше глаз людских — меньше пересудов. Зорян как услыхал, что пес брешет, сразу на улицу вышел, лично ворота открыл, низко поклонился.

— Долг платежом красен, староста. — Ульяна протянула мужчине завернутого в одеяльце младенца. — У дочери твоей молока много, двоих выкормить сможет. Девчушку зовут Всемила — дочь ныне покойного Матвея, хозяина дальнего леса, но знать об этом никому не положено. Уход нужен добрый, почитай, второй день без капли молока материнского. Как начнет козье пить — заберу. А пока берегите, будто родную. Федоре и Василинке вели помалкивать. Коли хоть словом обмолвятся, не видать им моей помощи никогда.

— Все сделаем, как велишь, Ульянушка, не сомневайся! — Староста бережно обнял сверток. — Не спрашиваю, что приключилось, — он внимательно посмотрел на Александра, — вижу, не до разговоров тебе ныне, но тулуп для мужичонки возьми, уж больно хлипок приезжий-то. Простудится — сляжет, да и тебе войлочники справные не помешают, вон как метель наступает.

Зорян зашел в дом и вскоре вышел без малышки, но с обещанным в руках. Быстро накинул на Александра тулуп и тут же помог Ульяне надеть на уже имеющиеся сапожки войлочники. Прощаться долго не стали. Уехали нежданные гости сию минуту, только рукой махнули да заверили: коли Силы дадут, приедут о здоровье Всемилки справиться.

Дом встретил теплом и уютом. Печь, натопленная еще с утра, манила. Ни у кого не осталось сил готовить баню, парить промерзшие косточки и отмывать кому кровь, а кому медвежью вонь. Поэтому, переглянувшись, хозяйка леса и пришлый дружно полезли на лежанку. Сон сморил в тот же миг, как их головы коснулись подушек. Бодрствовать на весь дом остался лишь старый лохматый пес, потому как косолапый вернулся домой сам и к приезду хозяйки видел десятый сон.

Метель, почувствовав полную свободу, разбуянилась, разыгралась. Хотелось ей занести снегом кусты, что сиротливо чернели в лесу у бурой от крови поляны, запорошить, стереть следы побоища. Упрятать от глаз людских да от взора животного печальное пепелище дома покойного Матвея. И уж очень, очень хотелось метелице сугробов вокруг села намести да побольше! Близятся зимние праздники. Все от мала до велика выйдут на улицы, будут кататься с горы, разводить костры, потчевать друг друга гостинцами.

Горькие дни уходят, о печалях забыть человек пытается, а праздники — они всегда помнятся! Праздники — всегда в радость!

ГЛАВА 6

Следующий день оказался для Александра настоящим испытанием. После вчерашних событий Ульяна чувствовала себя из рук вон плохо. Поэтому именно ему, человеку, не привыкшему к деревенской жизни и не знающему, с какой стороны подойти к плите, пришлось готовить завтрак, кормить кур, коня, пса и даже медведя. С медведем незадача вышла. Тот, помня вчерашние яблочки, наотрез отказывался принимать какую-либо еду из рук мага. В результате Александр просто оставил косолапому пайку и ушел, сопровождая свой путь до двери дома непечатными словами. Водился за ним такой грешок — злость крепким словцом выражать. Дров намедни больше положенного наколол, с этим повезло, а вот печь топил под чутким руководством хозяйки. Плиту на кухне протопить пришлось основательно, оказывается, тоже дело непростое.

В результате рацион на сегодня составили вареные яйца на завтрак да те же лепники на обед. Но впервые приготовленное своими руками показалось невероятно вкусным, а уж хлеб кривыми ломтями нарезанный, топленым маслом тяп-ляп измазанный да солью посыпанный — шедевром. Единственное, что Ульяна решила сделать сама, — это чай. Чему маг очень обрадовался. Лекции по зельеварению он старался не пропускать, но все, что говорил лектор, в его голове надолго не задерживалось. Экзамены по этой лектуре он сдавал на три "зэ" — зубрил, здал*, забыл. И как оказалось — зря. Потому что судьба мага непредвиденна. Кто его знает, куда завтра попадешь? Вот хоть как сейчас.

Ульяна вынула из лохани с настоем из трав распухшие ступни. Кожа на них была багряно-красная, отекшая. Для обычного человека на восстановление дней пять-семь понадобится, но чародейке и двух достаточно. Обморожение. Такое с ней приключилось впервые. Раньше мороз ее не пугал, правда, по снегу босиком тоже бегать не приходилось. Надо благодарить того, кто в ее сани шушун вернул и сапожки меховые. Не будь их, страшно подумать, чем история обернуться могла. А при такой должности с клюкой по лесу долго не проковыляешь. Придет весна, за ней лето, осень, и дел полон короб.

Времени для раздумий было предостаточно. Укутав ступни в вязаный шерстяной платок, хозяйка леса прилегла на печи, закрыла глаза и сама не заметила, как уснула. Не мудрено: ее личный магический резерв в данную минуту делился на двоих.

Найдя в подвале Всемилу, Ульяна так испугалась за жизнь девочки, что, не раздумывая, сняла с себя маленькую подвеску с накопителем силы и надела на шею ребенка. Бусинка из горного хрусталя моргнула и тут же стала невидимой, неосязаемой. Она поможет малышке выжить и позаботится о том, чтобы отданные родителями способности сроднились с маленькой хозяйкой. Чувство вины не покидало женщину даже сейчас. Ведь сообрази она раньше, не мучилась бы девчушка от голода и жажды, не пришлось бы старосту и Яру о помощи просить. На них у хозяйки леса иные планы имелись.

В день, когда пришлый маг сообщил печальную новость, Ульяна не просто обеспокоилась — угла в родном доме не находила. Тревога щекотала душу, но скорбь по приятелям так заполонила сердце, что места в нем для иных чувств не осталось. А ночью хозяюшка тихо плакала в подушку и вспоминала, как в первый же день ее прибытия в мир Белая Сторона, Матвей снарядил телегу съестными припасами, необходимой домашней утварью да приехал здравия соседке дальней пожелать.

Вместо добротного дома на этом пятачке земли стояла старая покосившаяся лачуга, дыры в крыше которой пришлось латать несколько дней, но огромная для такого домишки печь давала хоть какие-то шансы на выживание. И если бы Ульяне не пришлось, взяв в руки хлыст, выпустить на волю всю свою боль, ненависть и печаль, Всемилка сейчас не сосала бы молоко из теплой Ярочкиной груди. Но виновный в смерти ее родителей и старшего брата получил по заслугам! Нельзя было оставить оборотня в живых! Видения с предстоящими кровавыми деяниями Маруна были так жестоки и так реальны, что момент его смерти показался Ульяне недостаточно жестким наказанием. Сама не поняла, зачем ухо волку отгрызла, но, похоже, присутствующие на поляне о том точно знали. Звенящая тишина кричала. В ней было все: и страх, и почет, и гнев.

А вот с Александром предстоит основательный разговор. Негоже пришлому в дела лесные нос совать. И коли не сможет выяснить, кто из оборотней Маруну помогал, пусть убирается обратно да побыстрей. Здесь для подобных отступников особый закон прописан, и магу о том знать не надобно.

Громко залаял Лохматый. Александр вытер руки о передник и вышел во двор. У ворот стоял "серый", а рядом с ним топтался сбитый, невысокого роста паренек, лет пятнадцати. В руках подросток держал объемный пакет, перевязанный крест на крест бечевкой.

Пес почтительно отбежал в сторону. Косолапый даже морду из сарая не показал. А оборотень уверено зашел во двор. Остановился. Принюхался. Затем кивнул магу находу, то ли приветственно, то ли просто так, чтоб отметиться, и зашел в дом.

Ульяна искренне обрадовалась визиту Сердая. Мысли о нем время от времени позволяли ей чувствовать себя не просто хозяйкой этого леса — существом без эмоций и желаний, а женщиной. Глава общины оборотней относился к ней трепетно, с искренней заботой и желанием в трудную минуту быть рядом.

Немного воды утекло с тех пор, как она впервые увидела его у озера, среди густого леса, за рыбалкой. Одетый лишь в полотняные штаны, мужчина сосредоточенно наблюдал за поплавком и думал о чем-то своем. Он так глубоко погрузился в раздумья, что поначалу не заметил, то бишь не учуял присутствия кого-либо еще. Она смотрела на его крепкую спину, считала на ней застарелые рубцы от ран, разглядывала красивый профиль мужчины, и в глубине ее одинокой души зарождалось новое, пока еще очень слабое, но обещающее стать постоянным чувство. Он почуял. Левая лопатка нервно вздрогнула. Нос по ветру. И снова задумчивый, равнодушный вид. Тот, кто бесцеремонно глазеет на него, прячась за кустом ракиты — не агрессивен. Это женщина. Человек. А с человеческими самками лучше не общаться. Запрещено. Но может ли волк забыть запах?