Квест Империя

Старый человек двигался медленно, и руки не всегда слушались его так, как бы ему хотелось и как надо бы. Поэтому Лике приходилось помогать, что было особенно трудно, поскольку она совершенно не понимала, что делает. Но она помогала, стоически не задавая вопросов, на которые Макс ответов все равно не давал, отделываясь дежурной фразой: — "Сварится — узнаем". Она была "прислугой за все": это растолочь ("А что это такое, помилуй господи?"), другое перелить ("А это что?"), а третье (густой бурого цвета сироп) быстренько принести и поставить на конфорку. При этом очень скоро пришлось надеть респираторы, и работать стало еще труднее.

-Что мы хоть делаем?— в который раз спросила она, когда был объявлен очередной перерыв и они уселись в дальней комнате у открытого окна выпить диетической колы и выкурить по сигарете (Макс стал безобразно много курить, она тоже).

-Что мы делаем?— спросила Лика, которой ее познания в фармакологии ответов на заданный вопрос дать не могли.

-Дрянь самодельную,— ответил Макс, тяжело вздыхая.— Профанация и дилетантство, но ничего другого не остается.

А вот он, как выяснилось, разбирался во всем этом очень неплохо.

-Ну а на самом деле?

-Живую воду гнать будем.

-Макс! Я же серьезно! А про самогон ты уже говорил. Повторяешься.

-Не повторяюсь. Следи за словами. Я что сказал? Живую воду, а не самогон.

-Живой воды в природе не бывает.

-В природе не бывает, но мы ее синтезируем.

-Для чего?

-А как я буду по крышам прыгать?

-А зачем тебе прыгать по крышам?

-Мне незачем, но когда эти ребята меня вычислят, придется.

-Какие ребята?

-Плохие, Лика. Плохие парни, знаешь?

-Ты ничего мне не говорил про плохих парней.

-Разве?

-Ты мне вообще ничего не объяснил.

-Объясню. Позже. Вот закончим...

-Значит,— сказала Лика,— есть плохие парни, и ты им зачемто нужен.

-Не нужен. В этомто все и дело, что на хрен я им не нужен. Пришьют как пса подзаборного, и все.

-Помнится, ты мне говорил, что дело не в тебе?

-Верно. Я свое отжил. Тебя они тоже убьют, а потом... Потом, Лика, всем станет очень плохо. Ты мне поверь! Так плохо, Лика, что они нам с тобой, то есть, покойникам, позавидуют.

-И ты...

-Я попробую помешать. Должен попробовать.

-Макс, очнись! Тебе девяносто шесть лет.

-В этом то и штука, детка, что мне девяносто шесть, в этомто весь цимес, как говаривал незабвенный Лева Пеньковский под Гвадалахарой.

-Не поняла.

-Ну, Лева, он был, между прочим, ньюйоркским адвокатом, так говорил.

-Я не про Леву, я про тебя. В чем тут цимес?

-А! Цимес в том, что мне силы нужны, а их и нет. Вот мы и варим, как последние придурки, средство против немощи.

-Ты знаешь рецепт такого средства?

-Знаю.— Макс не шутил. Сейчас точно нет.

-Так какого хрена?!— не удержалась Лика.

-Угомонись. Отвечаю по пунктам. Первое и главное. Это индивидуальное средство. Кроме меня, никому никакого счастья от него не будет, одни хлопоты родственникам по случаю скоропостижных похорон.

-Хорошо. Допустим. А почему ты сам им не воспользовался? Ну раньше. Ты же старый и больной. Я ведь...

-Раньше было нельзя.

-Что значит нельзя?— искренне удивилась Лика.

-Нельзя. С прописной буквы,— непонятно объяснил Макс.

-А теперь что, стало можно?

-Теперь нужно.

-Почему?

-Потому что приказ такой вышел.

Лика ошарашенно смотрела на Макса и не могла отделаться от мысли, что весь этот бред, как бы фантастично он ни звучал, является отражением самой что ни на есть объективной реальности. Поэтому, взяв себя в руки, она попросила:

-Приляг хоть на полчаса, а то помрешь раньше, чем эликсир твой поспеет.

-Хорошо,— согласился Макс.— Лягу. У нас есть целых два часа.

Глава 2

СЕЗОН ОХОТЫ

Будильник, встроенный в электронные часы Макса, разбудил Лику в половине седьмого. Макс еще спал. Трели будильника не произвели на него никакого очевидного действия. Лика прислушалась, втайне опасаясь худшего, но старик дышал ровно. Что бы они ни сварили в самодельной алхимической машине Макса, эликсир этот ядом не был. Во всяком случае, он не был ядом немедленного действия. Прошло уже более двенадцати часов с того момента, как он проглотил щепотку серого, неаппетитного на вид порошка, запив его диетической колой из одноразового стаканчика.

"Похоже, что пронесло",— подумала Лика, вставая и натягивая джинсы и майку.

Процесс синтезирования "живой воды", оказавшейся на поверку сухим порошком, завершился накануне под утро. К этому времени они уже перебрались из отеля в "свой" домик и пытались — Лика пыталась — наладить в нем подобие нормальной жизни. В доме имелась коекакая мебель, но спать приходилось на чем попало. Макс спал на одном продавленном и порванном диване, Лика на другом, не менее пострадавшем в прошлой своей жизни. Спасибо хоть белье догадались купить. Питались тоже незатейливо, используя одноразовую пластмассовую посуду.

Переезд совершился по всем канонам остросюжетного детектива. Выписавшись из отеля, они на такси отправились в аэропорт Кеннеди. Выгрузившись около терминала, из которого отправлялись рейсы на Израиль, и дождавшись, пока доставивший их таксист не уберется с места действия, они (Лика, естественно) нагрузили свои чемоданы на тележку и отправились в долгое пешее путешествие вдоль терминалов. Темп задавал Макс. Отдалившись от начальной точки на приличное расстояние, они вышли к автобусной остановке, и здесь Лика оставила Макса вместе с чемоданами, а сама, взяв такси, отправилась обратно в город. У нее ушло почти четыре часа, чтобы добраться до стоянки, на которой они оставили свою машину, и уже на ней вернуться в аэропорт и найти Макса, все так же сидящего на автобусной остановке. Макс пил колу и курил. Кажется, он был вполне доволен жизнью.

-Извини,— сказала Лика.— Быстрее никак не получалось.

-Пустяки,— ответил Макс.— Ты просто никогда не сидела в засадах.

По дороге в НьюДжерси они заехали в торговый центр и купили там несколько комплектов белья, пару подушек да нехитрую кухонную утварь "на пару дней".

Итак, накануне синтез был закончен, но Макс решил не спешить с приемом своего зелья, а сначала прибраться в доме. Агрегаты были разобраны и свалены в картонные коробки вместе с оставшейся после производства "живой воды" бытовой и пищевой химией и прочим мусором. Лика вывезла все это подальше от дома, с трудом, но нашла контейнер для мусора и все это выбросила. Потом они пообедали в ресторане ("Китайская кухня не роскошь, а паллиатив",— пробурчал Макс), и только после этого Макс, наконец, принял свой хваленый эликсир. Лика была настроена скептически, но спорить не стала, Макс умел быть убедительным. И вот, теперь прошло уже 12 часов, и он был жив, что уже было хорошо. Правда, почти все это время он спал, но сон был нормальным, и тревожиться изза этого было, по мнению Лики, преждевременно.

Она умылась, сделала себе кофе (кипяток и растворимый "Нестле") и устроилась рядом с Максом. Макс спал. Никаких видимых изменений в нем не произошло, и Лика начинала думать, что вся эта история с живой водой была если не бредом старого маразматика, то, в лучшем случае, пустыми хлопотами. Может быть, он и знал когдато какойто секретный рецепт (кто их знает, этих коминтерновцев, может, и вправду на Лубянке умели делать то, что и теперь никто не умеет), но если он и знал чтото когдато, то теперь забыл и сварил чтото другое. Хорошо еще, что не яд. Вот было бы здорово оказаться в НьюЙорке с трупом отравленного старика на руках. Она даже похолодела вся, когда представила себе весь этот ужас, и поняла вдруг, что все эти дни действовала, как полная идиотка. Поддавшись сокрушительному обаянию Макса, его уверенной властности, она совершала совершенно безумные, порой бессмысленные, а порой и опасные поступки, не подвергая их сомнению (ну почти) и не думая о последствиях.

Уйдя в горестные мысли о своей дурацкой жизни, Лика не заметила, что Макс уже проснулся.

-Доброе утро, красавица!— сказал он.— Как спалосьпочивалось?

-Спасибо, ужасно,— угрюмо ответила она.— Тыто как? А то выпил вчера неизвестно что...

-Расстроилась?— перебил ее Макс.

-Расстроилась,— призналась Лика.— Ты представь только, я тут...

-Не надо,— попросил Макс.— Ты же видишь, я жив.

Он посмотрел на часы. Было уже половина одиннадцатого.

-Чтото я заспался. Пора и честь знать.— С этими словами Макс встал со своей импровизированной постели и начал одеваться. У Лики перехватило дыхание. Она знала Макса уже семь месяцев и видела, как он встает и как одевается, но сейчас она видела нечто иное. Макс двигался так, как будто ему было не девяносто шесть лет, а лет, скажем, пятьдесят, и он, ко всему, находился в хорошей физической форме. Это было невероятно, невозможно, немыслимо, но это было. Это совершалось перед ней, у нее на глазах, с той обыденной простотой, с которой совершаются обычные вещи. Но в томто и дело, что это не было обычным и привычным. Это было чудо, и подругому это называться не могло.

Перехватив ее взгляд, Макс печально улыбнулся и сказал:

-А ты думала, что у старика не все дома?

-Ну...— сказала Лика.

-Можешь не продолжать,— сказал Макс.— Я все понимаю. Это, действительно, противоречит законам природы.

Он помолчал секунду, как бы раздумывая о чемто, и добавил, глядя Лике прямо в глаза:

-Не обижайся, девочка. Я тебе все объясню. Но не сейчас. Просто еще рано. Я и сам не все понимаю. Вот разберусь с тем, что происходит на самом деле, и тебе все объясню. А пока прими, как данность, я в своем уме, и то, что мы делаем, делается не зря. Всему есть причины. Договорились?

-Договорились.

-Ну вот и славно. А теперь поехали.

-Куда?

-Прежде всего, нам надо позавтракать. А потом... Потом полетим в Европу.

-Куда?

-Пока неважно. Куда будет ближайший рейс, туда и полетим. Да, и вот еще что. Вещей у нас слишком много. Так что давай отберем самое необходимое, а по дороге купим пару небольших дорожных сумок. Надо нам мобильность повысить.

-А как же вещи?

-Здесь оставим. Если все будет в порядке, потом заберем. А если нет, то нет.

И они поехали...

На этот раз они летели в бизнесклассе, и шампанского им не предложили. Впрочем, Макс с видимым аппетитом съел весь предложенный им обед, выпил бутылочку красного вина ("Так себе винцо, но за неимением лучшего..."), а затем еще две порции виски ("Бурбон", все тот же "Бурбон"). Теперь он спал. А вот Лика почти ничего не съела и даже думать о еде не могла. Не помогла и водка. Уснуть тоже не получилось.

Еще раз взглянув на безмятежно спящего Макса, она в который раз поразилась тому, что произошедшие перемены совершенно не коснулись его внешнего облика. Как был глубокий старик, так стариком и выглядел. Это, если подумать, и спасло им жизнь.

Лика встала и прошла в туалет. Большинство пассажиров спали, и около туалетов очереди не наблюдалось. Закрыв за собой дверь, Лика стянула через голову блузку и наконец смогла увидеть в зеркале то, что чувствовала все эти часы. Зрелище было малоприятное. На правом предплечье небольшие синяки указывали на силу хватки Максовой руки. Когда эти типы приблизились к ним почти вплотную, шедший до этого в своей обычной манере (медленная шаркающая походка очень старого человека) Макс вдруг резко перехватил ее руку и швырнул Лику в сторону, под колеса припаркованных автомобилей. Кровоподтеки на левом плече, на груди и боль в левой ноге и ягодицах (смотреть, что там, она не стала) в подробностях рассказывали о ее приземлении. Уже изпод колес она и увидела финал схватки. Двое лежали в разных позах, а третьему Макс как раз сворачивал голову. Раздался вполне понятный врачу хруст, и еще один плохой парень лег сломанной куклой на заляпанный машинным маслом бетонный пол подземной стоянки. Вот и купили сумки, называется. Разлетевшиеся пакеты с покупками валялись тут же.

Лика выбралась изпод машины, встала и увидела, что Макс занимается очень странным делом. Он не обыскивал лежащих ("Убитых",— констатировала Лика с поразившим ее саму спокойствием), хотя и обыскивал тоже (но както между делом), а осматривал. Вот именно что осматривал: ощупывал, рассматривал руки, заглядывал в мертвые глаза.

-Ничего не понимаю,— сказал он, выпрямившись.— Или это ошибка, или я чегото не понял.

-Что значит ошибка? Ты хочешь сказать, что убил...

-Тех, кого и следовало,— закончил за нее Макс, кивнув на пистолеты, валявшиеся тут же.— Но это просто бандиты.

-А кого ждал ты?— с замиранием сердца спросила Лика.

-Я ждал спецназ,— спокойно ответил Макс.— Пойдем. Нечего нам здесь торчать. Я правильно сказал? Торчать?

И они пошли. На этот раз быстро. Оказывается, Макс мог ходить и так. Теперь мог. А Лике ничего другого и не оставалось, кроме как поспешать за ним. Но по пути с парковки ("Машину оставим здесь",— как нечто само собой разумеющееся бросил Макс), и на улице, где, пропустив несколько такси, Макс выхватил из потока машин то, которое, видимо, посчитал подходящим ("Как в детективах",— устало подумала Лика), и в машине (таксист оказался эфиопом, и Макс, как ни в чем не бывало, стал расспрашивать его о жизни в Эритрее) Лика раз за разом переживала схватку в подземелье. Теперь, задним числом, она вспомнила, что увидела этих троих издали. Увидела, но не обратила на них никакого внимания. Трое хорошо одетых белых мужчин идут, разговаривая о чемто своем, к машине. Что здесь особенного? Ровным счетом ничего. Потом они сближаются, она успевает ощутить сошедшиеся на ней заинтересованные взгляды всех троих, и... Резкая боль в руке, толчок, стремительный полет и падение под колеса стоящих сбоку машин. Лика вспомнила запах отработанного бензина, ударивший в нос, и поморщилась. Сколько все это продолжалось? Считанные секунды. Но за эти секунды Макс убил двоих и взял в смертельный захват третьего. Такое возможно? Да, разумеется, если ты — Стивен Сигал. А если ты старик, девяноста шести лет от роду? Значит, что? Значит, всетаки эликсир реальность? Ну порошок, конечно, серый противного вида порошок, а никакой не эликсир, но все равно пусть будет ЭЛИКСИР. Зелье действует?

"И хорошо, что действует",— подумала Лика, снова надевая блузку.

У тех троих под пиджаками было оружие: огромные пистолеты (или это были маленькие автоматы?), такие элегантные на вид, эстетичные, но смертельно опасные. Носят ли простые американцы на себе столько оружия? А не столько? Она вспомнила лежащий в лужице черной жирной воды нож и кастет, откатившийся под колесо машины, изпод которой она вылезала. А вот, кстати, и вопрос на миллион долларов, как говорят эти самые, ничем, кроме кредиток, не вооруженные американцы: неужели боевые навыки не исчезают? Допустим, когдато Макс, действительно, умел делать такие вещи. Как он сказал? Учился в университете и еще коегде! Наверное, в какойнибудь специальной школе НКВД... Но ведь это было семьдесят лет назад! Сколько лет он уже не дерется, не стреляет, не суперменствует? Тридцать лет? Сорок? Пятьдесят? И что, так сразу все и вернулось? Бред! Ненаучная фантастика, вот как это называется. Но ведь факт. Или нет?