Морская ведьма

Дрожащее пламя факелов отражалось в темной воде. Налетавший с севера ветер выбрасывал пенящиеся валы на берег острова Форе, к северо-востоку от Готланда. Огромные столпы-раукары, словно каменные великаны возвышались и на берегу и вздымались прямо из воды. Одиннадцать, самых высоких столбов образовывали почти ровный круг половина которого выходила на сушу, а половина уходила далеко море . На вершине каждого из них полыхал костер, возле которого оперившись на выточенный из плавника жезл, застыли неподвижные фигуры в черном.

Это и было главное святилище Змееногой Богини, место, где жрицы взывали к ней с незапамятных времен. В самом центре круга раукаров, на границе моря и суши стоял огромный черный мегалит, возле которого были прикованы дрожащие рабы, в страхе ожидавшие своей участи. Каждый из столпов покрывали причудливые рисунки, подобные тем же, что усеивали весь остров. Однако на двух самых массивных столпах виднелись изображения выполненные с особой тщательностью и необычные даже для Готланда. Первое изображение представляло собой великана с великолепным мускулистым торсом и совершенно омерзительной головой — не то рыбьей, не то лягушачьей, а скорее сочетавшей черты обоих созданий. Огромные выпученные глаза словно озирали всех присутствующих, пасть полная острых зубов скалилась в жуткой ухмылке. Напротив него на раукаре красовалось изображение женщины, вернее хаффру, только не с рыбьим, а с змеиным хвостом. Холодное красивое лицо также находилось в кольце распахнутых змеиных пастей — тела рептилий вырастали прямо из плеч древней богини К детально прорисованным грудям припали два дракона. Вокруг этой женщины виднелись иные фигурки, поменьше, изображавшие странных существ — выше пояса людей, ниже— змей.

Рисса стояла возле алтаря, рядом со скованными пленниками, заставляя их вздрагивать и ежиться под ее холодным взглядом, в которых несчастные рабы читали свою судьбу. Время от времени она переводила взгляд к кострам, полыхавшим на вершине столпов и стоящим там людям. Она знала, что где-то там стоит и лорд Макморн и он точно так же ежится под взглядом своей дочери, как и эти рабы. Рисса усмехнулась— чувствует, что осталось ему ненамного дольше, чем им. Власть старого вожака уходит — и это чувствуют многие в волчьей стае, которой он правил железной рукой более тридцати лет. Уже сейчас даже старые воины, испытанные ветераны обращаются к ней с большим почтением, нежели к Нектону. О молодых воинах и говорить нечего — они смотрят на нее с почти нескрываемым обожанием и уже чуть ли не сейчас готовы признать ее главной. Готланд это Лють, а в Люти привычно подчинение женщинам — это в Готланде уже уразумели. Впрочем, мирская власть это то, что ее ждет впереди — едва она пройдет посвящение в жрицы. Это сейчас главное— все остальное пока может подождать.

Рисса стояла босая и голая — считалось, что любая одежда отвлекала посвящаемую от таинства. Стройное сильное тело покрывали тщательно выписанные узоры, нанесенные специальной краской смешанной с кровью черной собаки. Волосы Риссы были подстрижены и уложены так чтобы оставлять лоб полностью открытым, над правой бровью было нанесено несколько черных точек, черным были подведены и ее глаза. Завершало эту нательную живопись изображение змейки свернувшейся в спираль на обнаженном бедре. Еще одна змея охватывала предплечье девушки серебряным браслетом. Из других украшений у Риссы были несколько перстней с рунами, да маленькая статуэтка Богини, свисавшая с шеи девушки на серебряной цепочке.

Сегодняшнему посвящению предшествовал семидневный пост Риссы в одном из гротов в прибрежных скалах. Там она готовилась в полном одиночестве, довольствуясь лишь водой из просачивающегося подземного ручейка, да куском сырой рыбы в день. Этой ночью она чувствовала себя полностью готовой— не только к жреческой инициации, но и к тому, что она рассчитывала открыть в себе с ее помощью.

Откуда-то из темноты послышалось заунывное пение, сопровождаемое печальной и в то же время торжественной музыкой. Вот из темноты выдвинулась нелепая фигура — некто одетый в звериный шкуры и водрузивший тюлений череп на макушку, изгибаясь всем телом, обходил раукары играя на нихелькарпе. Вслед за музыкантом из-за мегалитов стали выходить жрецы, одетые в черные плащи. Их тени в свете факелов казались странными и пугающими — особенно на фоне теней отбрасываемыми раукарами. Вот ряды жриц расступились и вперед вышла немолодая стройная женщина — в сине-зеленом плаще и высокой шапке с рогами. На ней были с необычайным искусством прорисованы изображения зубастых рыб с острыми мордами, огромных спрутов и крабов, морских змей, безобразных чудовищ напоминающих помесь человека и лягушки. Все создания были гротескно злобными, раздирающими и пожирающими друг друга...и людей.

Колла, верховная жрица Готланда подошла к девушке почти вплотную. Звенящим голосом она задавала девушке ритуальные вопросы, на которые Рисса давала заученные ответы. Закончив с церемониальной частью, Колла достала из складок своего одеяния большой обоюдоострый нож. Рукоятка его была вытесана из человечьей кости и украшена причудливой резьбой, на лезвии виднелась насечка из рун. Сделав небольшой надрез на руке у себя и Риссы и прижав одну кровоточащую рану к другой, жрица произнесла слова, устанавливающие сакральную преемственность. Рисса, слегка поклонившись, приняла из рук жрицы жертвенный нож и повернулась к прикованным рабам. Как и требовал обычай она готовилась принести свою первую жертву — только одновременно она хотела совершить свое личное действо. Губы Риссы уже шевелились, произнося древнее заклинание, составленное ею из нескольких разрозненных записей на рунных камнях. Краем глаза она видела, как нахмурилась Колла, видя такое самоуправство, но Риссе было плевать на это. Она все громче произносила слова, уже совершенно не заботясь о том, что жрецы все чаще сбивались с ритма, а то и вовсе замолкали, изумленно глядя на нее. Плевать, плевать на них всех! Рисса уже чувствовала, как вокруг нее собираются могучие силы, пронизывающие все вокруг незримыми, но мощными токами. Особенно сильно ощущалась энергия, исходящая от раукаров с изображениями богов, заставлявшая каждый волосок на теле Риссы вставать дыбом, а ее сердце бешено колотиться так, что оно казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Она чувствовала, что с каждым произнесенным ею словом откуда-то — из рокочущего перед ней моря или из глубин ее собственного существа? — поднимается что-то невыразимо могущественное, готовое вступить в свои права вместе с нею. На одном дыхании выкрикнув последние слова заклятия, Рисса с громким криком вонзила клинок в грудь одного из рабов, вырезая его сердце. Алая кровь хлынула на алтарь и в чернеющую воду.

Звонко ударился о камень выпавший из рук жертвенный нож.

Держа в руке окровавленный кусок плоти, она еще успела подумать, что добилась цели, но вновь переоценила свои силы.

Море перед ней вдруг взбурлило, словно в нем бесновался, по меньшей мере, кит и тут же могучей волной устремилось вперед, захлестывая с головой и Риссу и стоящих рядом жриц. Девушка не успела ничего сделать— она стояла на месте как вкопанная, видя как вокруг нее поднимается клокочущая стихия. Но и захлестнутая ею Рисса почему-то не испытывала никаких неудобств. Вокруг нее все изменилось — куда-то сгинул и алтарь и круг из раукаров. Рисса висела в зеленоватой толще воды, словно оказавшись в самой пучине. Вокруг нее проплывали стайки рыбок, вверху где-то высоко просвечивало солнце. Внизу же простиралась дно напоминавшее огромную горную гряду— пики, перевалы, трещины возле которых трепыхались водоросли и шевелились чьи-то черные щупальца или клешни. Прямо под ней простиралась огромная пропасть, больше напоминавшая колодец— почти идеально круглой формы. Этот провал не мог быть порождением природы— в этом девушка убедилась увидев по краям колодца что-то вроде каменных плит. И еще она знала— такого дна не могло быть на Балтике!

Внезапно Риссе почудилось движение. Она до боли в глазах вглядывалась в кромешную тьму, распростершуюся под ней и увидела как на нее надвигается нечеловечески прекрасное лицо. Опознать его для новопосвященной жрицы не составило особого труда — именно это лицо пытался воспроизвести неизвестный художник на камне в круге раукаров. Но и он мог создать только бледную тень той демонической красоты и запредельной злобы, которой был преисполнен лик древней Богини. Она поднималась все выше и становилась все больше. Еще больше. Страшнее. На мгновение показалось, что ее лик заполнил весь колодец.

Огромная змея с длинными, как кинжалы зубами выскользнула из-за женского лика и метнулась к неподвижно зависшей в толще воды Риссе. Даже если бы она и хотела ускользнуть, то не смогла — словно какая то неведомая сила строго зафиксировала ее прямо над колодцем, не давая ей сдвинуться с места.

Вслед за первым гадом метнулся второй, затем еще и еще — целые клубок извивающихся змей мчался навстречу Риссе. Глаза с вертикальными зрачками холодно блестели, так же как и черные чешуйки на гибких телах. Вот уже огромная змеиная голова приблизилась к дочери Нектона, распахнулась огромная пасть и все охватила Тьма.

Рисса открыла глаза.

Она стояла возле того же алтаря посреди круга каменных столпов.

Море все также мерно рокотало перед ней, не выказывая попыток разбушеваться.

Факелы еще горели.

Вот только почему пена, вбрасываемая на песок вдруг так резко поменяла свой цвет? И кто посмел осквернить изображения богов, заляпав их какой-то темно-красной жидкостью? Куда делись стоявшие возле них жрецы? И алтарь— что с ним? Рисса недоумевающе смотрела на розовую массу размазанную по камню, на огромные куски мяса разбросанные по всей поверхности скалы и почти скрывшие алтарь. Посмотрела на свои руки, потом на все тело — его равномерно покрывала кровь, в ногтях застряли кусочки чьей-то плоти. Рисса почувствовала непонятный привкус во рту и вдруг поняла, что ее сейчас стошнит. Она согнулась пополам выплевывая сгустки крови и куски полупереваренного мяса.

Что-то тяжелое обрушилось на ее голову, мир раскололся и мир вновь поглотила тьма.

Первое что почувствовала Рисса, придя в себя — это невыносимая боль, раскалывающая череп. Застонав, она хотела ощупать голову, но рука потянувшаяся ко лбу, вдруг дернулась назад — запястье девушки охватывало что-то тяжелое и холодное, не дающее ей двигаться. То же самое, как вскоре выяснила Рисса, охватывало и ее второе запястье, а также голени. Предчувствуя самое худшее, юная ведьма открыла глаза.

Она лежала на кровати в собственной комнате. Ее руки и ноги обхватывали железные цепи, уходившие вниз и крепившиеся, по всей видимости, к ножкам кровати. На столике рядом стояла чаша с зеленовато-бурой резко пахнущей жидкостью. Из-за задернутого плотными занавесями окна пробивался солнечный свет — значит наступило утро.

А прямо перед Риссой стоял Нектон Макморн, пролистывающий книгу из библиотеки Эоганана. Заметив, что дочь очнулась лорд отложил книгу и подошел поближе. Рисса привычно уставилась в его глаза, посылая мысленный приказ и тут же охнула от невыносимой боли отдавшейся в ее висках. Правитель Готланда холодно улыбнулся при виде гримасы исказившей лицо дочери.

-Даже не старайся дочь моя — саркастически произнес он.— Я пока не в твоей власти. Лучше выпей.

Он взял со столика чашу и поднес ее к губам Риссы, которая резко отпрянула— она уже поняла, что за напиток— его приготовление составляло еще один секрет жриц Змеиной Богини. Зелье сваренное из особых трав с добавлением змеиной крови и серебряной пыли могло лишить ведьму колдовских сил на целые сутки.

Нектон вновь усмехнулся, но Рисса увидела за этой усмешкой тень неуверенности. Непонятно откуда он вынул небольшой кинжал и прижал его к горлу Риссы.

-Пей, тебе говорят — в голосе лорда прозвучали истерические нотки, его рука чуть заметно дрожала. Было видно, что в случае дальнейшего отказа он просто перережет Риссе горло. Поняв это, она кивком выразила свое согласие. Чаша вновь поднеслась к ее губам и девушка, морщась, принялась глотать вязкую вонючую жидкость. Когда чаша опустела лорд удовлетворенно кивнул.

-Так-то лучше — он отошел в сторону и взял в руки рукопись о Раннгрид.— Я прочитал это в тех местах, которые ты выделила подчеркнула. Теперь мне многое стало ясно. Ночные прогулки по лесу, спуски в подземелья, наконец, то как ты поступила со мной — клянусь Эгиром, я в восхищении! Теперь я вижу, что и впрямь воспитал достойную наследницу.

Рисса криво усмехнулась— она и впрямь была достойна принять бразды правления замком и Готландом , но вот только заслуги отца в ее подготовке были весьма скромными.

-Ты поставила перед собой славную и великую цель— Нектон аккуратно положил рукопись на стол.— Жаль, что она так и не будет достигнута.

-Что со мной произошло? — хриплым голосом произнесла Рисса— я лишилась сил?

На лице лорда промелькнула усмешка, скрывавшая страх.

-Ну что ты, конечно нет. Я говорил с жрецами — они считают, что это временно— до тех пор пока ты не сумеешь освоить полученное могущество — он перехватил удивленный взгляд Риссы и довольно усмехнулся— да, мы уже узнали, чего ты добивалась там в подземельях. Тебе и впрямь удалось осуществить Великое Посвящение — здесь лицо Нектона исказил уже нескрываемый страх — как ты все-таки далеко зашла дочь моя.

По его тону Рисса поняла, что он говорит о том, что случилось в святилище. С трудом выговаривая слова, она поинтересовалась, что случилось. Лорд покачал головой.

-Я участвовал во многих войнах и убил множество людей, мне приходилось пытать пленных и собственноручно приносить человеческие жертвы. Но то что произошло святилище, — он покачал головой — нечто похожее я наблюдал лишь несколько раз — знаешь, когда ловишь рыбу сетью и вместе с треской и сельдью попадается крупная акула? Ты видела это Рисса? Видела, как эта тварь рвет на части и кромсает рыбу? Как ее зубы превращают в кровавый фарш, все что попадется, а половину улова приходится выбрасывать, так как он все равно ни на что не годится? Вот что-то похожее произошло и с тобой, когда ты закончила свое проклятое заклинание и застыла над алтарем с вырванным сердцем раба. Колла только коснулась тебя и тут в тебя словно злой дух вселился — впрочем наверное так оно и было. Ты вгрызлась ей в горло, разом перекусив его, ногтями вспорола ей живот и разорвала ее на части, будто тело жрицы было не прочнее гнилой тряпки. Потом ты принялась за остальных— жрецов и рабов, оставшихся на алтаре. Ты кромсала, потрошила, терзала зубами — владыка Готланда сглотнул, — я видел как ты вырывала из тел куски мяса и пожирала их, как пила кровь. И все это ты делала руками и зубами, а никто не смог оказать тебе сопротивления или хотя бы удрать.

Нектон промолчал, не желая говорить о том, что было дальше. Что он, почувствовав, что над ним больше не тяготеет власть дочери, приказал одному из дружинников пустить в Риссу стрелу. Тот воин был отличным лучником, да и освещенная факелами девушка была легкой мишенью — но Рисса развернувшись голой рукой поймала пущенную стрелу! А затем метнула назад с такой силой, что стрела пробила насквозь доспехи воина, пробив ему сердце. Еще один лучник по приказу Нектона попытался застрелить его дочь— она стояла спиной к нему, укрытому в полумраке, на огромном расстоянии. И тем не менее она успела подхватить жертвенный нож брошенный ею на камни и через спину, не глядя метнуть его— лезвие клинка вошло прямо в глаз воину прежде чем он успел натянуть тетиву. После этого никому другому и под страхом смерти нельзя было приказать убить Риссу— лишь когда стало ясно, что чудовищные силы овладевшие ею отступили, ее сумели оглушить и скрутить.