Вокруг Великой Реки, часть 1. Время отцов.

Через полтора часа, по дороге форсировав речку Плису, подошли к дороге из Борисова на Минск. Как тогда, за Могилевом, встали в шахматном порядке, усилив первую и третью роту частями второй, приготовили пулеметы и орудия, разместили казаков второй линией, и предались ожиданию.

Глава 8. Хорошая часть.

28 июля 2012 года.

"Забор, здесь Дозор-два. Четвертый километр. На запад идет колонна, несколько десятков конных спереди, потом карета, несколько десятков конных сзади, с ними два орудия."

Так. А вот это уже интересно. Похоже, самое пикантное — к вопросу, что ж такого в карете. Такого Алексей у французов еще не видел.

Вторая рота, на северной стороне дороги, располагался уступом на запад; им было поручено заниматься авангардом. Первая рота, на южной стороне, арьегардом. Третьей была поручена сама операция. Второе и третье отделение должны заняться сопровождающими, а первое, американское, собственно каретой. Один из пулеметов с расчетом был передан первой роте, их цель — помочь обезвредить артиллерию; конечно, пока их подготовят к стрельбе, пока они выстрелят, пройдет немало времени, но лучше не рисковать.

И вот, наконец, послышался топот копыт, и показались первые всадники, все до единого в медвежьих шапках и на черных конях. Так-так, подумал Алексей, вспоминая курс о европейских армиях, пройденный им в Высшем Военном Училище пару месяцев назад, не иначе как Старая Гвардия, конные гренадеры, самый престижный полк. Так что же в карете? Или кто?

Приказ был, как обычно, не стрелять до того, как откроет огонь первый пулемет, рядом с Алексеем. Алексей пропустил мимо себя авангард, теперь появилась собственно карета, окруженная десятью всадниками в эполетах.

Алексей махнул рукой, и снайперы открыли огонь по сопровождающим карету всадникам, а пулемет открыл огонь по коням, везущим карету. В отличие от прошлого раза под Могилевом, гвардейцы не стали разбегаться; кто поскакал прикрывать карету, но был безжалостно уничтожен огнем из пулемета, большинство же спешились и стали поджигать фитили гранат, тогда как другие начали обстреливать кусты из мушкетов. Их скосили из пулеметов, но несколько гранат все же были брошены. Две упали недалеко от Алексея, он закричал: "Ложись!" и нырнул за одной из них, успев каким-то чудом выбросить ее в гущу французов спереди от кареты. Вторая же разорвалась с другой стороны от пулемета, и пулемет прекратил стрельбу; умолкли и два пулемета в первой и один во второй роте. Алексей же почуствовал, как будто ветка больно ударила его по руке.

Но это была последняя агония французов; Алексей, превозмогая боль, вскочил и помчался к карете. Оттуда хлопнули два выстрела, и бежавший рядом с ним сержант Симоненко вдруг упал. Еще два выстрела, и упали еще двое из сопровождавших его солдат.

— Не стрелять по карете!! — закричал Алексей и прыгнул к ней головой вперед. Дверь была, судя по всему, заперта, но он дернул ее за ручку и сорвал с петель. Внутри сидели двое, один повыше, с красным лицом, другой пониже, в треуголке. Они лихорадочно перезаряжали пистолеты.

Алексей нокаутировал краснолицего ударом в челюсть, подхватил коротышку и рывком вытащил его наружу. Подбежавшие солдаты уже вязали спутника коротышки, а Алексей вышиб у своего пленника пистолеты и взял его под руки.

— Signore Buonaparte, questo è davvero un onore, — с уважением сказал Алексей. (итал: Господин Буонапарте, это настоящая честь).

Коротышка скривился, ему не нравилось, когда ему напоминали о его корсиканском происхождении. Тем более, что Buona parte означало "хорошая часть"...

— Je suis l'empereur Bonaparte, et qui dois-je l'honneur de parler? (Я император Бонапарт, а с кем я имею честь говорить?)

— Капитан Заборщиков, армия Российской Империи, — ответил на том же языке Алексей. Французский он знал весьма неплохо, ведь он провел четыре года в Новом Орлеане, когда его отец командовал там гарнизоном. — Господин император, вы будете нашим гостем.

Подбежавший фельдшер сноровисто перевязал руку Алексея, после чего последний отошел с пленником и охраной на позиции в двухстах метрах от дороги. Попросив прощения у Наполеона, что не может уделять ему достаточно внимания, он вызвал радиста, нажал на серию кнопок, и заговорил в трубку: "Добро, здесь Забор. Мы взяли в плен Наполеона. Повторяю, мы взяли в плен Наполеона."

"Забор, здесь Добро. Оставьте две роты и казаков у дороги и немедленно выезжайте с ротой к Березино. Там вас встретят. Как понял?"

"Понял вас, Добро."

"Молодцы. Ждем. Отбой."

Наполеон с удивлением покосился на рацию, похоже, хотел сохранить надменное спокойствие, но не выдержал и спросил: — Что это?

— Полевая связь, — коротко сказал Алексей.

— Если б я знал, что у русских есть такие войска, и такая связь...

— Вы еще ни разу не проигрывали, мой император. Но на каждую силу есть другая сила.

— Да, вы правы. Увы, vae victis. (лат: Горе побежденным)

Алексей уточнил потери (двенадцать человек убитыми, двадцать три ранеными, пятеро из них тяжело). Тем временем, к ним подводили краснолицего. Тот представился:

— Маршал Ней, к вашим услугам.

— Маршал, знакомство с вами большая честь. Не соизволите ли составить компанию Императору и мне?

— Подозреваю, что дело здесь не в моем желании, но поверьте, быть плененным вами — тоже честь, хоть вы и капитан. Полагаю, что вы ненадолго задержитесь в этом звании.

Поручив батальон, точнее, две оставшихся роты, капитану Резанову, и оставив им орудия и три пулемета, он приказал третьей роте возвращаться к Березино.

Через четыре часа они выехали на Могилевско-Минскую дорогу. Там их уже ждал отряд, в котором Алексей увидел целый ряд блестяще разодетых офицеров, среди которых выделялась пятнистая форма майора Домбровского. Рядом с майором ехали генерал Паскевич, и еще двое генералов. В первом он узнал генерала Раевского, а второй... да, это сам Петр Иванович Багратион.

Увидев Алексея и Наполеона, Багратион подъехал к ним, вежливо поздоровался с Наполеоном, потом посмотрел на Алексея.

— Капитан, позвольте мне выразить вам свое искреннее восхищение. Я немедленно же прикажу представить вас к ордену Святого Георгия, а также попрошу о немедленном вашем производстве в следующий чин.

— Ваше превосходительство, меня же совсем недавно произвели в капитаны.

— Капитан, вы захватили императора Франции и двух маршалов, а также весьма грамотно управляли вверенными вам войсками. Думаю, перед вами великое будущее. Как жаль, что вы рано или поздно вернетесь в свою Америку...

И Багратион повернулся обратно к Наполеону.

Глава 9. Веселая вдовушка.

На следующий день было объявлено о прекращении огня. Наполеона увезли в Смоленск, куда уже прибыл император Иоанн IV. Французы и их союзники начали покидать Борисов, Минск и Вильну, по приказу императора оставив все обозы и все тяжелое вооружение в России. Казачьи и другие части контролировали соблюдение этого условия. Самыми злостными нарушителями были поляки, у них в возах то и дело находили то церковную утварь, то картины. Нарушителей немедленно арестовывали и судили за грабеж; вскоре подобные попытки практически прекратились.

В Смоленск Наполеона и Нея везли те, кто их пленил, а именно Третья рота Седьмого учебного батальона. Вскоре туда же пришли и две других роты. Алексея же торжественно наградили Георгием сразу третьей степени, минуя четвертую, что происходило, как он уже знал, весьма редко. На следующий день приехавший генерал-майор армии Русской Америки Никита Сергеев торжественно вручил ему майорские погоны и приколол к его груди крест Героя Русской Америки.

Да, подумал Алексей, следующее звание в армии Русской Америки — полковник. Вообще иерархия была предельно упрощена — призывник начинал с рядового, через год безупречной службы становился ефрейтором. Потом сержантское звание. Кто оставался унтер-офицером, мог стать старшим сержантом и старшиной. Кого производили в офицеры, тот получал звание лейтенанта, который обычно командовал взводом, через несколько лет капитана, командира роты, потом майора, командира батальона, и, если повезет, полковника, командира полка. Генеральские звания получали уже немногие, по решению Парламента Русской Америки и после утверждения Наместником Императора. Только перед основными карьерными ступеньками — лейтенантом, капитаном, полковником, генералом — обычно приходилось пройти курс в военной академии. Лишь майоров сия чаша обычно миновала.

28 августа, в день Успения Пресвятые Богородицы, после литургии священник объявил, что подписан мир с Францией. Вернувшись в расположение части, Алексей узнал, что Франция передала недолго просуществовавшее Польское Королевство России, а Эльзасу, Лотарингии и Бретани дала независимость. В обмен на это Наполеон остался императором. Для того, чтобы подобная история не повторилась, в нескольких населенных пунктах Франции размещались русские гарнизоны. Большинство из них находились на границах, например в Бельфорской крепости у границы с Эльзасом или в Сен-Дизье в Шампани, по дороге в Лотарингию.

Седьмому батальону была оказана честь расположиться у города Реймса, древней столице французских королей. Полковник Домбровский, сообщая об этом Алексею, сказал, что к Новому Году его отзовут в Форт-Росс, причем ему не придется возвращаться через Сибирь; для ротации контингента в бретонский Брест 15 декабря придет транспортник, который и заберет его на Анастасию, а из Сан-Агустина он спокойно долетит домой.

Но пока они разместились в бывшей французской казарме у Реймса. Первым делом из нее вытравили клопов и тараканов, заново отремонтировали, встроили душевые и туалеты, провели электричество (последнее, увы, от дизельного генератора, а доставка дизеля до Реймса была не самым простым делом). И 3 октября Седьмой гвардейский стрелковый батальон (он уже официально не именовался "учебным") после долгой и утомительной дороги прибыл в Реймс.

Позади остались Польша, где их недолюбливали, но боялись что-либо сказать открыто; несколько немецких государств, где их приветствовали более дружелюбно; и Эльзас с Лотарингией, где толпы ликовали, когда проезжали русские войска. В Реймсе, как ни странно, отношение к ним было скорее дружелюбным, хоть и заискивающим.

И 5 октября Алексею вдруг сообщили, что его хочет видеть какая-то француженка. Выйдя за ворота, он увидел привлекательную даму средних лет, богато одетую, стоящую возле кареты.

— Мсье, добро пожаловать в Реймс! Меня зовут Барб-Николь де Клико-Понсарден.

— Спасибо на добром слове, мадам!

— Я привезла вам несколько бутылок моего игристого вина, самого лучшего в мире. Подарок на ваше прибытие.

— Мерси, мадам. А не хотите ли пройти внутрь? Или вашему мужу это может не понравиться?

— Увы, мсье, мой муж умер от тифа еще восемь лет назад. С тех пор я одна-одинешенька.

При воротах был домик, предназначенный как раз для таких встреч. Вдова вытащила два бокала из корзинки, которую она принесла с собой из кареты, достала оттуда же бутылку, пробка которой была приделана к бутылке проволочкой. Открутив проволоку, она чуть повернула пробку, и последняя вылетела из бутылки со звуком, похожим на выстрел, и налила себе и Алексею по бокалу.

В сторожку вбежал один из часовых. — Господин майор, все в порядке? — Алексей проследил в свое время, чтобы в части обходились без "превосходительств" и тому подобных титулов.

— Все нормально, ефрейтор. А не хотите ли и вы попробовать сие вино?

Вдова с изумлением посмотрела на Алексея, когда он достал из шкафчика еще два стакана и попросил вдову налить и туда по капельке, после чего отдал их часовому, для себя и для его напарника. Ничего, подумал он, опьянеть не опьянеют, а вся рота заслужила награды.

Потом сам пригубил шипучее вино. Оказалось весьма даже неплохо, сравнимо с тем, что делалось на реке Вилламет в Орегонской губернии.

Вслух он этого не сказал, конечно, а выразил свое восхищение.

— Рад, что вам нравится, мсье ле мажёр. Вам в подарок я привезла еще два ящика, а если вы захотите купить еще, я для русских отдам недорого, всего за пять франков за бутылку. Видите ли, русские были всегда моими лучшими покупателями, а потом эта никому не нужная война... Она, конечно, быстро кончилась, но у бедной вдовы скопилось множество этих бутылок.

"Пять франков?" — подумал Алексей. — "Это примерно два с полтиной российских рубля, или один американский рубль. Для Америки очень даже дешево, а вот как здесь? Веселая вдовушка явно назвала более дорогую цену. Ну да ладно. Впрочем, не поторгуешься, не будет уважать."

— А как насчет трех франков?

— Мсье, вы раздеваете догола бедную вдовушку. Если б вы это сделали в прямом смысле, то об этом можно было бы поговорить...

"Да", подумал Алексей, "здесь нравы не в пример вольнее, чем в России или даже в Русской Америке". А вслух сказал:

— Мадам, я был бы рад это сделать, но у меня жена и четверо детей.

— Но она далеко, а я здесь...

— Мадам, давайте я вас лучше познакомлю с другими моими офицерами.

— Буду премного благодарна, если они хоть немного напоминают вас, мсье ле мажёр. Ладно, а как насчет четырех франков?

— Согласен, мадам. — и увидел в ее глазах еле заметный триумф. Не иначе как она расчитывала на намного меньшую сумму. Но продолжал:

— А долго ли его можно хранить?

— Я вам за эти деньги дам лучшее, которое может лежать по многу лет.

— Тогда я закажу у вас десять ящиков, чтобы хватило на Новый Год на много лет спустя.

— Мерси, мсье, вы очень помогли бедной вдовушке.

Тут в сторожку вошел Андрей Резанов, командир первой роты.

— Андрюх, присоединяйся.

У мадам в глазах снова заиграли чертики, и она налила еще три бокала.

Осушив свой бокал, он сослался на дела и ушел из сторожки, закрыв дверь и громко сказав, чтобы их не тревожили. Ничего, подумал он, там диван есть, если что.

Глава 10. От Бреста до Бреста и далее...

Двадцать второго ноября в Реймс прибыл майор Иван Ледников, которому с первого декабря предстояло взять на себя командование Реймсским гарнизоном. Заменяли и Андрея Резанова, и Николая Алейникова, ныне лейтенанта, и еще несколько человек. Им было предписано выехать из Реймса первого декабря, заехать на четыре дня в Париж, и прибыть в бретонский Брест не позже 15 декабря.

— Ну что, Алеха, недавно еще проезжали через один Брест, а теперь едем в другой, — жизнерадостно сказал Андрей.

— А тебе не жаль уезжать от такой дамы? — Андрей уже давно проводил большую часть свободного времени в компании некой вдовы Клико.

— Да нет, знаешь. Барб-Николь женщина красивая, но уж очень она ненасытная. Да и постарше меня будет на дюжину лет. В мужья звала, но уже показала мне брачный контракт, согласно которому ее бизнес и поместья будет принадлежать только ей. Я ей уже сказал, что и не претендую, и что хочу вернуться на родину, а она мне: бросай свою армию и уходи ко мне управляющим. Ну уж нет.

— Обиделась поди?

— Да нет, уже начала посматривать по сторонам. Уж больно ей русские нравятся. Думаю, еще и потому, что никому из нас ее имущество не нужно.