Изменница (закончен)

— Ты устраиваешь мне допрос, десятник?— спросил Стэбс с усмешкой, делая весомый акцент на звании подчинённого.

Столь резким переходом на официальный тон он, должно быть, хотел выбить всадника из колеи, но произвёл прямо противоположный эффект. Квиш только убедился, что главнокомандующему есть что скрывать.

— Никак нет!— Асмин ещё больше вытянулся по струнке.— Просто интересуюсь.

— Просто...— хмыкнул тронквиш.— Что ж, могу с лёгкостью ответить на твой вопрос. Миссия квиша состоит в том, чтобы выполнять поставленную перед ним задачу. Так вот ты с ней справился успешно. Беглянка поймана и изолирована. Уже к вечеру она не сможет никому больше навредить. Честь тебе и хвала за выполненную тобой работу. Работу, которую, в отличие от тебя, не осилили другие квиши. Но на этом всё! Я не обязан перед тобой отчитываться, так что, во избежание препятствий в твоём продвижении по службе, я попрошу тебя более не вмешиваться в ход событий тебя не касающихся. Не вмешиваться даже на уровне расспросов, а ещё лучше — мыслей. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Он посмотрел долгим взглядом в глаза собеседника. Асмин ответил ему тем же.

— Да, тронквиш,— покорно выдохнул десятник, хотя на душе скрёбся целый выводок снежных барсов. Это же надо было так попасть?!

— И ещё,— продолжил тронквиш настолько ласковым отцовским голосом, что Асмину даже захотелось удавиться на своих же досужих домыслах,— скажу тебе по секрету — ты ошибся. В любой боевой операции принимает участие полная десятка. Битва при Песчаниках не исключение. Можешь наведаться в Хранилище и прочесть подробности в его анналах. Правда, чуть позже, там, насколько я знаю, сейчас небольшая неразбериха. Происходит смена хранителя. Новое назначение. Сам понимаешь.

Всадник хмуро кивнул.

— Теперь можешь быть свободен... квиш. Пока свободен...— с тонким намёком произнёс Стэбс, чуть склонив голову набок.— Беспрекословно! Не оглядываясь! Вперёд!

— Беспрекословно! Не оглядываясь! Вперёд!— тихим эхом повторил Асмин и, развернувшись, вышел, гадая, относится ли последнее замечание тронквиша к его понижению до рядового всадника или речь всё же шла о полном удалении из рядов летунов.

Едва за посетителем закрылась дверь, главнокомандующий, молча, возвратился в своё любимое кожаное кресло, плеснул в бокал из стоявшей на столе фигурной бутыли кроваво-красного вина и сделал глоток.

— Этот мальчик задаёт слишком много ненужных вопросов и боюсь, что не только мне,— не оборачиваясь, тихо произнёс Стэбс в пустоту.— Турс прислал вестника с жалобой, что при передаче беглянки поимщик вёл себя как-то странно. Теперь вот наведался в Хранилище и мне учинил допрос. Похоже, контакт с изменницей позволил зародиться в его душе червячку сомнения. Что ж, весьма прискорбно, но десятнику Асмину больше не место в наших рядах. А жаль. Не плохой боец... был.

— Вы имеете в виду...?— сипло вопросил щупленький человечек, бесшумно вышедший из-за портьеры и каменным изваянием застывший за спиной своего хозяина.

— Да! Вы меня поняли правильно, герш*,— Стэбс в задумчивости снова пригубил вино.

— Будет исполнено сей же час,— человечек мгновенно растаял в воздухе — на том месте, где он только что стоял, взвился нестройный вихрь пылинок и тут же осел на пол.

Тронквиш недовольно поморщился.

— Мог бы и дверью воспользоваться, как все нормальные... люди,— пробормотал раздражённо, отставляя в сторону бокал и беря в руки колокольчик, дабы вызвать прислугу для уборки кабинета.

Элайза

Со вздохом перевернулась на бок и отползла от стенки кареты, где лежала, закинув на неё ноги и вовсе не заботясь, что выставила напоказ длинные, чуть ниже колен, розовые панталоны с кружевной каёмкой понизу. Зрителей сего действа всё равно не было, а если бы кто-то и надумал им стать, то прежде чем войти постучал бы в дверь и тем более никто не стал бы этого делать на ходу. Карета, между тем мерно покачиваясь, двигалась вперёд. Я же уже изнывала от безделья и, как говорится, лезла на стены в прямом и в переносном смыслах этих слов. То есть от неимоверной скуки снова стала вести себя как избалованный ребёнок, а не как вполне самостоятельная молодая леди. Кроме выходки с закинутыми на стену ногами, я, то напевала себе под нос, то считала в уме невиданных мною загадочных птахов, то просто разглядывала в прорезь между шторок проплывающий мимо пейзаж, что практически не менялся до тех пор, пока дорога не пошла по большаку в гору.

Периодически я начинала кривляться как балаганный шут, пытаясь, таким образом, хоть как-то разнообразить монотонные дни пути. Я даже умудрилась пофлиртовать с душкой Каиром, самым младшим из мужской части нашего небольшого отряда. Для этого чуть отодвинула в сторону занавесь, многообещающе ему улыбнулась и, трепеща ресницами, поиграла глазками. Он так смешно смущался, в отличие от старших товарищей, что взирали на происходящее со взрослой снисходительностью. Они понимали и принимали мою игру. Я видела искорки смешинок в из глазах, а плотно сжатые губы и хмурые лица нисколько не умаляли моего веселья или скорее страдания от безделья и если и могли кого обмануть, то разве что только нашего наивного Каира, который ко всему на свете относился с напускной серьёзностью бывалого воина.

Кроме моего личного телохранителя наших спутников было шестеро. Самые преданные воины Брауна, каждому мой бессменный страж доверял как самому себе — он не раз мне это повторял. А раз доверял он, то и я не могла относиться к ним без должного доверия.

Самый старший, Симтархан, голову и виски, которого украшала благородная седина, являлся Брауну наставником, Корудо другом ещё с детских времён, почти что братом, Каир старшим сыном последнего. Рико тоже был побратимом моего добровольного телохранителя. Таковым же являлись и Заиран, выходец из Кашмира, невысокий, если не сказать маленький, жилистый и юркий, да северянин Крон — хмурый молчаливый здоровяк. Вообще-то они все не отличались болтливостью, предпочитая слову дело и переговариваясь лишь редкими короткими фразами, зачастую понятными лишь им самим. Разве что только Каир, краснея и отводя взор, мог перекинуться со мной словечком, да и то исключительно когда старших не находилось поблизости, в остальном же и в иное время старался соответствовать отцу и его друзьям.

При каких обстоятельствах сопровождающие меня воины — и иноземцы, и четвёрка уроженцев Нижней Эмпирии, побратались, мне неведомо, но факт остаётся фактом. Они почитай семья для одинокого Брауна, а Браун... семья для меня, так что нас связывало нечто большее, чем обычно связывает нанимателя и наёмников. И дело тут совсем не в чести и достоинстве, а в настоящей дружбе и неком душевном родстве.

Приграничье, лесной стан повстанцев

Тяжело прихрамывая, но легко ориентируясь в сгустившихся сумерках, темноволосый мужчина проковылял мимо ряда, то ли домиков, то ли шалашей и зашёл в один из них. Сбившаяся в дальнем углу помещения тень встрепенулась — места своего, однако, не покидая.

— Что-то там у них происходит, Сель?!— проворчал колченогий, болезненно поморщившись.— Как бы, не спутали нам все планы!— заключил, приседая на стоявший у порога пенёк.

— Ты слишком категоричен, Рональд Шайк,— ласково произнёс мелодичный женский голосок ему в ответ.— И впечатлителен не в меру. Жизнь даётся нам не просто так. У каждого из нас своя миссия и мы с честью должны её нести, не размениваясь по мелочам.

— А если кого-то не станет до того, как он выполнит свою миссию?— с горечью вопросил мужчина.

— Следовательно, этот человек ошибался, и миссия его заключена совсем в другом,— не растерялась тень.

— Что это значит?— подозрительно уточнил её собеседник, вскидывая взор.

— Только то, что любой из нас что-то, но привносит в этот мир и, уходя за грань, оставляет за собой совсем не пустоту. Взрослый, растворяясь в небытие, зачастую даёт росток жизни — жизни, которой, возможно, и предстоит стать тем решающим фактором. А ребёнок... Дети позволяют нам посмотреть на происходящее иначе, пересмотреть свои ценности и порою стать другими.

— Но это... это очень тяжело, Сель,— пожаловался хромоногий.

— Тяжело,— согласно кивнула тень и сделала шаг вперёд, материализуясь при этом в некое подобие человеческой фигуры.— Кто бы сомневался?! И эта боль навсегда останется с нами!

Пташий* всадник — тоже, что и конный, с той лишь разницей, что вместо коня здесь птах.

Соглядатай* — шпион.

Погадки* — комки, состоящие из остатков пищи (непереваренных костей, шерсти, перьев, хитина насекомых и прочего), отрыгиваемые хищными птицами, вороновыми и некоторыми другими птицами.

Вершина* — Высь, Верхняя Эмпирия.

Герш* — представитель шпионской разведки.

3. Засада в действиях и мыслях

Асмин

Закинув ладони за спину, Асмин уже какое-то время ходил из стороны в сторону, топча подошвами высоких краг хвою и прошлогоднюю листву. Они с птахом отлетели в лесополосу расположенную неподалёку от Высьграда. Всадник не стал наведываться к товарищам, должно быть, празднующим сейчас победу десятника. Ему следовало подумать и не хотелось, чтобы кто-то отвлекал, не давая погрузиться в думы целиком и полностью. Хотя он и понимал, что вероятнее всего друзья маются теперь в его ожидании и следовало бы как-то сообщить им о своём спонтанном решении, сиюминутно докопаться до претящей всем летучим воинам сомнительной на первый взгляд истины.

— Крил, смотри!— бормотал мужчина, не задумываясь, интересны ли его рассуждения крылатому слушателю, и слышит ли он их вообще, а главное понимает ли.— Если в...— на мгновение запнувшись, он всё же решил не отходить от официальной версии,— в битве при Песчаниках действительно принимало участие десять квишей, а по всему выходит, что всё обстоит именно так, значит, Тамила из Лероу не лгала. Из этого следует, что она квиш и в Лечебнице находится напрасно, притом по моей вине,— всадник сложил руки на груди, не прекращая мерить шагами поляну.— Но к чему этот обман вокруг? Для чего устраивалась столь грандиозная по своим масштабам облава? Отчего наступил разлад в наших рядах? И всё ли то правда, о чём говорила девчонка? Что утаивает тронквиш? Что скрывают другие? А вдруг ошибаюсь я сам? Норовлю найти тайну там, где её нет?— мужчина резко остановился, невидящим взором вперившись в пустоту перед собой.— Или всё же есть? А я пытаюсь убедить себя в обратном, страшась неизвестности и разбитых вдребезги идеалов? О, Высь!— обескуражено взвыв, всадник запустил пальцы в копну иссиня-чёрных волос на собственной макушке.— Я уже совсем ничего не понимаю!

Птах встряхнул головой, украшенной чёрно-белыми перьями, да, неуклюже подойдя ближе, заклекотал ободряюще другу в самое ухо. Всадник неожиданно вздрогнул, вскинул на крылатого товарища растерянный взор, словно впервые увидел и будто бы не с ним он разговаривал уже битый час подряд.

— Крил?! Заболтал я тебя? Да?— усмехнулся виновато.— Вешаю на тебя свои людские проблемы, ровно бы тебе недостаточно своих пташих забот. Ладно. Ты лети, приятель, перекуси. Я пока тоже передохну и подумаю, а там решим, как быть дальше.

Крылатый соратник ещё больше приблизился к своему всаднику, ткнулся на мгновение пернатым лбом в плечо друга, да вдруг резко развернувшись, взлетел в краснеющее закатное небо.

Асмин почувствовал их присутствие только после того, как отпустил птаха, что уже само по себе странно. Они словно бы явились из ниоткуда, и даже чуткий слух Крила не уловил их появления. Но пернатый друг ему теперь не помощник — выйдя на охоту, без добычи он не вернётся, так что нужно разбираться самому.

Квиш положил ладонь на эфес меча. Что ж, разберётся. Не впервой!

— Ну, выйдите на честный бой или ударите в спину?— не оборачиваясь, спросил тихо.

Мелодичный свист сорвавшейся с тетивы стрелы стал ему ответом.

Асмин не стал дожидаться более существенного отклика на свой вопрос — резко упал наземь и, перекувыркнувшись, вскочил на ноги чуть поодаль, так что смертельное жало прошло стороной.

— Вот как значится...— криво усмехнулся, с нескрываемой брезгливостью смотря на нежданных визитеров, наконец-то открывшихся его взору.— Следовательно, нам с вами не по пути. Каждый заслуживает той участи, на которую напрашивается. Вы свою уже предрешили!

Их было пятеро — таких разных и оттого менее понятных. Здоровый детина с топором наперевес — косолапый как медведь, но неуклюжий в отличие от более резвого зверя. В этом Асмин вскоре имел возможность убедиться. Парнишка с луком в руках. Стрелок заметно нервничал, да то и дело поглядывал на самострел зажатый в ладонях — словно никак не мог к нему приноровиться, тот явно не принадлежал ему. Оно и не удивительно. Откуда у босяка лук кулов*?..

Асмин недовольно дёрнул головой. Неужели, кто-то приворовывает в оружейке? Надо бы разобраться по возвращении в казарму. Есть у десятника приятель среди сотников лучников. Хотя о каком возвращении сейчас может идти речь?!

...Два неприметных мужика, похожих как два брата-близнеца, но в то же время совсем разных, стоило только приглядеться — таких в толпе не сразу-то и выделишь, обычные парни из народа... вроде как, на вид. Мечи в их руках оказались новыми, добротными, словно бы только что из кузни. Клинки, не знающие крови...

И опять-таки подобное оружие не могло принадлежать простому люду. Оно явно ковалось в главной ковальне Верхней Эмпирии. Это тоже наводило на определённого рода мысли.

...Да мелкая карлица. Казалось бы девочка, если бы не лицо старухи. Всадник вначале даже несколько опешил, и в самом деле приняв её за ребёнка, но быстро сообразил, что женщине той уже не один десяток лет. И лет ли?

Хотя, что за глупые мысли лезут в голову?! Видимо карлица не так уж и стара, ведь не одно живое существо не способно прожить дольше отведённого ему срока! Но именно эта странная особа больше всего и насторожила Асмина. Руки женщины оставались пусты, а значит, он не ведал чего от неё ожидать.

По-хорошему, вывести бы их с лучником из строя первыми. Её как неведомую угрозу, его как опасность на расстоянии. Да ведь в жизни не всё так складывается, как хотелось бы. Так чего уж загадывать?!..

А вот узнать, кем именно являются эти таинственные незнакомцы, не помешало бы. Хотя из всех предположений на ум приходило только одно правдоподобное.

Наёмники? Вероятно. Ведь среди кого ещё можно встретить столь разношерстную компанию? Разбойников в этом лесу давно извели. Тогда чьи посланцы? Кому вдруг понадобилось нападать на квиша? Ведь не случайно же, в конце концов, они повстречались на его пути?! Отлёта Крила опять-таки дождались. И коль уж так скоро нашли, знать, на него поставлен маячок вестника. Неприятно, конечно, но и такое встречается.

Как бы там ни было, да будет бой! А думы думать можно будет и опосля.

— Ну что, приступим, господа?— чуть склонив голову набок, с бесноватой ухмылкой произнёс Асмин, крепче сжимая рукоять меча.

— Хватит разглагольствовать, хиляк!— здоровяк с нескрываемой брезгливостью сплюнул себе под ноги.— В листопад подлесок не метут, а перед смертью языком не мелют.