Окончание 3 книги

Огибая клин кованой конницы, они стали выстраиваться перед ним в три шеренги. Лиц не было видно за опущенными забралами, но едва они начали перекидывать из-за спин луки, всем стало понятно — пожаловали альвы. Поправив тулы так, чтобы можно было извлекать из них оперенных убийц максимально быстро и удобно, они замерли безмолвными статуями в ожидании команды. Лишь легкий ветерок, продолжая трепать полы их длинных плащей, позволял думать, что они все же живые разумные, а не каменные истуканы.

— О, Боги, — сказал кто-то в строю даргасцев. — Опять эти создания. Нам конец.

И столько в этой фразе было обреченности и безнадежности, что казалось произнесший ее, сейчас выхватит из ножен кинжал и вонзит его себе в сердце или полоснет лезвием по горлу, чтобы не изводить себя мучениями в ожидании неминуемой смерти. Но на самом деле так только казалось. В этот утренний час, на этом поле, в этом строю остались лишь те, кто давно мысленно попрощался и со своими родными и со своей жизнью. Они уже считали себя мертвецами, пусть сердца их и продолжали биться, гоня по венам кровь. Осталась самая малость — как можно больше врагов забрать с собой на перерождение.

Поэтому никто не ответил на этот возглас. И никто не сдвинулся со своего места. Лишь покрепче бойцы сжали древки копий, рукояти мечей, топоров и секир, да поудобнее перехватили тяжелые щиты.

"Дууу-дум, дууу-дум, дууу-дум" — глухие ритмичные удары разорвали установившуюся на краткий миг тишину.

— Что это дядька Лабус? — вздрогнул молодой вой.

Несмотря на переполнявший его душу ужас о возможной скорой гибели, парень ничем не выдал, как ему на самом деле страшно и главное жалко прощаться в столь юном возрасте с этим, пусть и довольно жестоким, но все же прекрасным миром. Ну а то, что по щеке катится одинокая слеза, а сам он до этого беззвучно шептал слова молитвы, чтобы Боги были к нему благосклонны в скором времени — так ветер прямо в лицо. А к Богам всегда надо с вежеством.

— Да вроде как барабаны Хтыня, — прислушиваясь, сдвинул на бок шлем ветеран, выставляя наружу изуродованное когда-то давно в одном из боев ухо. — Причем урукхайские.

— Помощь? — с надеждой в голосе, пытался заглянуть в глаза товарищу юный воин.

— Непонятно, — возвращая на место шлем, пожал тот плечами. — То ли помощь, то ли нас уже давно в колечко взяли. Наше дело стоять, а командиры все выяснят.

Строй зашумел и заволновался. Подобные вопросы интересовали не только Лабуса и его молодого боевого товарища, а командиры с ответами, как назло не спешили. Воины крутили головами, переспрашивали друг друга, не видел ли он чего, но все их попытки были тщетны. Со своих мест они не могли видеть, что творится в тылу, а покинуть его им даже в голову не приходило — дисциплина. А еще через мгновение с левого фланга вынесло три десятка всадников. Пригнувшись к шеям своих коней, они словно ветер пронеслись вдоль всего строя. Развернулись у правого фланга и так же стремительно поскакали в обратную сторону.

Кто это был и зачем они устроили скачки перед изготовившимися к последнему бою даргасцами было неясно. Пока неясно. Но вот в центре их боевых порядков, всадник на черном чистокровном матийце, что возглавлял эту небольшую группу наездников, вдруг резко осадил своего коня. Жеребец взрыл копытами землю, всхрапнул и, словно предсказывая желания своего седока, развернулся мордой к строю. Его наездник, облаченный в самый обычный на вид кожаный доспех, с парными клинками у бедер, единым движением встал на седло и посмотрел перед собой. К этому времени за его спиной остановились и остальные всадники, в некоторых из которых даргасцы узнали альвов.

— Не пойму, — из глубины строя послышались приглушенные голоса, — эти альвы на самом деле похожи на живых или мне отсюда просто плохо видно?

— Нас уже окружили?

— А почему не было звуков битвы?

— Неужели мы просто так сдались?

Вопросов было много, звучали они с разных сторон, но все оставались без ответа. До тех самых пор, пока неизвестный, стоящий на седле воин не заговорил.

— Что ж вы братцы, какие негостеприимные? Да еще и жадные ко всему прочему, — неожиданно для всех, в том числе и для своих сопровождающих, произнес он. — Собрались веселиться, а друзей не позвали. Не по-соседски это. Ай-ай-ай, — покачал он головой и повернулся к одному из воинов. — Кат, нет, ты видела этих тихушников? — кивнул в сторону даргасцев воин.

Личная тень князя моментально раскусила игру Атея и не преминула ему составить компанию на этих импровизированных театральных подмостках.

— И не говори родитель, — выравнивая свою лошадь с Агатом и так же становясь на седло ногами и выпрямляясь, сказала девушка. — А я всегда думала, что в Даргасе живут щедрые люди. И что они обязательно позовут добрых соседей на общее веселье. Видимо ошибалась, — подняв домиком брови и изобразив, таким образом, разочарование, покачала она головой.

— Полоумные чо ли? — шепнул обескураженный Хтыня своему старшему товарищу, не замечая начинавшуюся расползаться на еще недавно суровом лице ветерана улыбку.

— Возможно, поживем еще малец, — облегченно выдохнул Лабус и двинул соседа локтем. — А если и приберет нас к себе Парон сегодня, то не так обидно будет. Значит, действительно время наше пришло. Рузейцам при любом раскладе не жить.

— Дядька? — встревожился Хтыня, боясь, что помешательство от неизвестных всадников перекинулось и на этого бывалого воина, который поддерживал в нем силу духа одним своим присутствием.

— Князь Сайшат это сынок, — посмотрел тот на парня уже другим взглядом.

Это был взгляд не готового идти на смерть бойца. Это был взгляд воина, который готов сразиться с этой костлявой старухой, чтобы зубами вырвать у нее свою жизнь и жизнь своих родных, что остались где-то там далеко за его спиной.

— А вон и его четвероногий брат, — окончательно убеждаясь в своих словах, указал он подбородком на остановившегося рядом с матийцем черного хищника.

— Ну, так что воины, — так и не дождавшись на свои риторические вопросы ответов, вновь спросил Атей, — найдете князю место в своем строю?

— Добрым соседям всегда рады, Ваша Светлость, — неожиданно для себя самого ответил Лабус. Вроде и не по чину, но он-то знал, что разумный, смотрящий на них с высоты спины своего коня к простым воинам благоволит. Рассказывали про него и такое.

Известие о том, кто на самом деле стоит перед войском быстро полетело во все его концы. Стройные каре изготовившихся к битве даргасцев колыхнулись, будто ковыль под порывом ветерка. И даже последний пессимист (а может просто реалист) вдруг явственно стал ощущать, как чувство обреченности, еще мгновение назад висевшее над всем войском, стало быстро меняться на какую-то предбоевую бесшабашность, удальство и решительность. И что немаловажно, у готовившихся умирать разумных стала появляться уверенность в том, что они не только переживут сегодняшний день, но еще и удобрят пеплом врагов, сожженных на погребальных кострах, свои земли.

— Только я не один пришел, — Атей с широкой улыбкой соскочил на землю. — С друзьями.

— Не страшно, Ваша Светлость, — небрежно отмахнулся Лабус. — Рузейцев хватит на всех. Может и останется ищо.

— А это уже мы будем решать, — в глазах князя полыхнуло темное пламя. — Всех втоптать здесь в землю или все же милость проявить к выжившим.

И столько было уверенности в этих словах, что у всех, кто их слышал, пропали остатки сомнений в том, что Поле Последней Надежды станет последним пятачком даргасской земли, на которую ступил враг. Возможно, к тому времени они уже и сами будут на пути к дружинной избе Парона. Вот только, когда они войдут в нее, им будет не стыдно смотреть в глаза своим предкам. И они по праву займут свое место рядом с ними за большим пиршественным столом.

Пока потерявшие было надежду на победу даргаские воины, по-новому воодушевлялись и собирались для решительной битвы, вокруг стали происходить стремительные изменения. Из глубины построения, в проходы между выстроившимися каре стали вытекать легионеры Княжества Сайшат. В великолепной броне, с тяжелыми ростовыми щитами и длинными копьями они быстро распределялись по фронту, выстраиваясь перед даргасцами своим построением, в котором знающие воины тут же определили гномий хирд. За спиной у этих невысоких, даже на вид крепких и сильных бойцов, многие из которых были совсем не гномьего роду-племени, висели взведенные арбалеты — накладывай болт и стреляй, а на боевых поясах били по бедрам короткие клинки. Придет время, тяжелые копья будут отброшены в сторону и уже им придется лакать вражескую кровь.

Едва кромки щитов первых рядов опустились на землю, как за спинами тяжелоодоспешенных бойцов стали выстраиваться воины в броне полегче.

Одни верткие, подвижные и текучие словно вода, у которых не было даже щита. Однако, свободная рука не оставалась пустой, ее ладонь сжимала второй клинок. И потому, как бойцы разминают кисти, вращая мечи в руках, было видно, что владеют они ими одинаково мастерски. Больше всего они были похожи на небольших хищных зверьков, готовых вцепиться своими клыками в горло своей жертвы. Лица их по глаза закрывали темные платки, но по фигурам было видно, что среди воинов есть не только мужчины, но и женщины.

Другие же воины, что появились вместе с этими находящимися в постоянном движении бойцами на первый взгляд от них ничем не отличались. Почти идентичное вооружение: два коротких парных клинка и кожаная броня. Похожие разминочные движения и манера поведения. Вот только были они крепче физически, да лиц не закрывали и всем любопытным были отчетливо видны три параллельных шрама на одной из щек этих бойцов. И, как и у их таинственных боевых товарищей, мужчин и женщин среди них было практически поровну.

А когда они, наконец, встали в ожидании команд своих командиров, разбившись на смешанные пятерки, сразу стало понятно — каждая из этих пятерок единый многорукий, вооруженный острыми убийственными железками организм и становиться на его пути категорически не рекомендуется.

— Дядька Лабус, — глаза Хтыни уже давно горели изумлением и восторгом и он совсем по-деревенски ткнул рукой в боевые кулаки вайрон и "мышек" — это...

— Да малыш, — кивнул тот. Ветеран не менее восторженно наблюдал за сайшатцами, не переставая восхищаться их выучкой. — Это знаменитые вампиры и оборотни, как их прозвали в людских королевствах. Да и не только людских. Только ты смотри не вздумай их так вслух называть. Особенно первых. То, что они пьют кровь — это все побасенки и страшилки, что распространяли благородные среди народа. А вот пускают они ее врагам знатно, уж я-то знаю про что баю. Несколько дней они чистили Мегар от ночников, когда Атей Призрак еще Вольным Князем был. Наша тысяча как раз тогда в той провинции стояла, так что говорю об этом не со слухов. Погребальные костры дымили, не переставая несколько дней.

— А..., — снова хотел что-то сказать молодой товарищ ветерана, но тот словно зная все вопросы наперед, придержал его.

— Слушай малец дядьку Лабуса, — усмехнулся он. — Те вои, что стоят с тяжелыми щитами — это "верные" — гвардия Князя. Поговаривают, что Призрак их сам гоняет, обучая владению клинком и строю. А лучшего воина на Тивалене нет, уж можешь поверить мне. И это не я сказал, а Штефан Жало — известный в прошлом бретер и чуть ли не лучший меч королевства Даргас.

— А как ты узнал, что это гвардия? Я слышал у них еще и другие легионы есть. Вроде как моричцев разделал в свое время какой-то стальной легион.

— Не какой-то стальной, — подражая интонации, передразнил его Лабус, которого к этому времени слушали уже все, до кого доносились его слова, — а Первый Стальной, там у Кровавого Брода он и получил свое имя. А различать их просто. Видишь одно оплечье у этих в виде лапы зверя?

— Угу.

— Это отличительный знак гвардии князя. У легионеров Первого Стального клык на шее. Воины Второго Андейского вроде носят бляхи в виде волчьих голов, но точно не знаю.

— А...? — снова хотел что-то уточнить Хтыня.

— Давай не перебивай, а слушай, — деланно сердито нахмурился Лабус. — За их спинами, как я уже и говорил — это волки и "мышки" Сайшат. Самые свирепые и самые верные воины князя. Они сами называют себя его детьми, а князя батя или родитель. Рядом с ними, не менее свирепые в битве — андейцы. Ну а те изящные фигурки, что готовят луки — ты и сам знаешь кто.

— Альвы-изгои? — с восхищением в голосе спросил Хтыня.

— А вот и нет. Не смотри на косицу на виске, у князя она тоже есть. Именно эти — альвы княжества Сайшат. Правда, не все, — вдруг прищурился бывалый воин, а потом с удивлением воскликнул. — Задери меня хурги. Это же темные альвы. И раз они здесь, значит в союзе с Призраком. Прав был наш командир, с появлением князя Сайшат мир стал меняться.

Пока Лабус рассказывал, кто есть кто в княжеском воинстве, перед даргасцами встал высокий андеец. На нем была распахнутая настежь меховая безрукавка, на одном плече которой он каким-то образом все же прицепил "лапу Сая", ну а на другом — лежала небрежно поддерживаемая рукой впечатлительных размеров двулезвийная секира.

— Даргасцы, — обрывая все шепотки и привлекая к себе внимание, прогремел его голос. — Меня зовут Магус Своенравный. И для меня честь сражаться сегодня с вами на этом поле. А для того, чтобы получалось у нас это лучше, ваши командиры приняли решение довериться в этом вопросе нашему Князю, — он вдруг усмехнулся и добавил. — Ну, и в скором времени, вашему надеюсь. Так что, не обессудьте, но принимайте на время в свои ряды новых командиров сотен. Они поставят перед вами задачу, вернее обрисуют ее по-новому. Задача старая — разбить рузейцев. И не обижайтесь, если что — крови и славы сегодня хватит на всех.

Новые командиры сотен "на себя одеяло перетягивать не стали". Они, скорее стали советниками при старых даргасских, к которым воины давно привыкли. Поэтому не было ни суеты, ни неразберихи, и естественно не было нечаянно обиженных. Войскам была поставлена скорректированная буквально "на коленке" задача. И вроде отличалась она от старой только деталями, но звучала уже по-новому. Теперь они должны были не геройски умереть на этом поле сами, а предоставить возможность сделать то же самое своим противникам.

План самого сражения, вернее его начала, возник у князя, едва он увидел, как строятся вражеские тысячи. Не теряя времени, он быстро поставил задачу своим командирам и пока те организовывали взаимодействие с даргасцами, подозвал к себе к себе Пита и Дарину.

— Сестренка, как ты себя чувствуешь?

— Брат, говори, что от меня требуется, — девушка выглядела очень серьезно. Она понимала, что сегодня на этом поле смерть соберет богатый урожай, и Кровавый Брод не будет идти с Полем Последней Надежды ни в какое сравнение. Но вот чтобы поживы у этой "бледной тетки" с их стороны были меньше, ей предстоит выложиться по полной. — Я сделаю все, что в моих силах. И даже больше.

Атей окинул взглядом Иглу и, кивнув, повернулся в сторону рузейцев.