| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ну а теперь, как в моей присказке из того времени, '...главное в нашем деле — вовремя смыться!' Теперь можно и уходить. Правда, перед уходом решил немного похулиганить. Взяв со стола огромный тесак, не намного меньше моего бебута, провожу им по ране мертвого бандита, и такой, весь в крови, кладу возле отдыхающей бабульки, попутно немного накапав ей на одежду и руки. Свой кинжал тоже вытираю о какой то рушничек, валявшийся тут же. Бабка даже не пошевелилась, только тональность храпа немного сменила. Спит, как спала, видно устала, старая. Вот удивится то, проснувшись.
Все, пора уходить. Еще раз окинув комнату взглядом, выхожу в сени, выглядываю во двор. Никого, тихо, такая же слякоть на улице и пронизывающий ветер. Ухожу так же, как и пришел, через забор, воротами решил не пользоваться.
Домой добрался без приключений, никем не замеченным. Время почти четыре часа. Обтер от грязи сапоги, осмотрел свою одежду на предмет следов крови, еще чего ненужного Вроде нигде не заляпался. Все равно решил не рисковать, надо избавляться от всего этого, береженного бог бережет. Бебут, а его я только и использовал в своем рейде, завернул в бекешу. Она вымокла, поэтому могла вызвать некоторые вопросы, 'а куда это ночью в дождь ходил корнет?' В принципе, маловероятно, что эти вопросы возникнут, но лучше перебдеть. Получился такой небольшой тюк. Пока запихал его под кровать. Обтерся влажным полотенцем, умываться не стал, не хотел шуметь. В квартире я хоть и один, но соседи могли услышать. Стены, конечно, не чета тем, что в моей пятиэтажке в той жизни, но ночью все звуки... . Короче, обойдусь пока обтиранием.
Часика полтора подремал, сбил напряжение. Все-таки первое подобное дело в этой жизни. Но вроде прошло все нормально, хотя время покажет.
Встал около семи, условно отдохнувший. Надо соответствовать образу спортсмена, соблюдать традиции, да и от тюка избавиться заодно. Одеваю те же бриджи, в которых ходил 'на дело', те же сапоги, старый китель, который обычно использовал на тренировках. Сверху — накидка. На улице морось, но основная причина — под ней можно спрятать тюк с 'отходами производства' — бекешу и бебут. Для весу я туда же завернул кирпич, прихваченный на стройке. Все, теперь привычная для меня, а главное для окружающих, пробежка.
Минут десять спустя я уже стоял на Садовой, точнее в той ее части, называемой Павловской плотиной и бросал свернутую бекешу в Иорданский пруд. Весна в этом году ранняя, да и последний из каскадных прудов Царского Села, особенно в месте водопада, редко когда покрывается льдом, так что сверток, утяжеленный кирпичом, сразу ушел под воду. Кинжал я зашвырнул чуть дальше от моста.
Заканчивая пробежку, с чувством выполненного долга вернулся домой, где еще минут пятнадцать продолжил разминку во дворе.
Дома еще раз осмотрел сапоги и бриджи, в которых ходил на 'встречу'. После утренней разминки грязные потеки и сырость на них уже смотрелась естественно. Теперь водные процедуры.
Подошла Елизавета, стала готовить завтрак. Закончив с утренним туалетом, минут через десять я уже садился за стол. Холодная говядина, нежный омлет, и в завершение — тарелка с румяными оладьями, окруженная розетками с вареньем, медом и сметаной. К этому времени подоспел кофе, и на столе появился кувшинчик со сливками, сахарница с колотыми кусочками сахара, а сама Елизавета уже стояла наготове с исходящим божественным ароматом кофейником в руках. Прибавьте к этому свежий номер 'Санкт-Петербургских ведомостей', который я просматривал при этом, и перед вами почти обычный завтрак русского аристократа. Почти, так как обычный бывает не около девяти утра, а часа на три позже и меню несколько изысканнее. Но у каждого свои вкусы, как по мне, то в самый раз.
После того, как я успел насладиться всем этим замечательным в своей простоте великолепием, дочитав все новости в газете, смахнув крошки с брюк и промокнув губы салфеткой, встал со стола.
Мне надо отметиться в полку, встретиться с друзьями, ознакомиться у полкового адъютанта с приказом о моем отпуске. Если получиться, то хотел решить вопрос с денщиком. Федор, как я слышал, уже выписан из госпиталя, но из за последствий ранения, к повседневной службе еще не допущен. Хочу попросить командование об откомандировании его в мое распоряжение в качестве денщика. Трудно ему будет после ранения ухаживать за лошадьми, выполнять другие обязанности по службе, да и я чувствую свою ответственность за него. В своде 'Прохождение службы по военному ведомству' не было четкого толкования, положен ли офицеру в обыкновенном отпуске денщик, или эта привилегия распространяется только при исполнении им непосредственных обязанностей. А что не запрещено, то, как известно, разрешено. Но все это, как говорится, на усмотрение вышестоящих начальников.
* * *
* * *
*
И вот я в родном полку. Меня не было здесь с самых похорон, почти неделю. За это время здесь произошли некоторые изменения. Ротмистр Абалешев Александр Александрович, формально остававшийся командиром эскадрона, по факту стал исполнять обязанности помощника командира полка по хозяйственной части. Временно 'исполняющим должность командующего вторым эскадроном' стал штабс-ротмистр Фрейтаг фон Лоринговен Леон Оскарович. Он и готовился по штату занять эту должность. Слухи об этих перестановках ходили давно, поэтому не стали неожиданностью.
По распорядку, в собрании было еще время завтрака, поэтому большинство офицеров находилось здесь. Вот сюда я и прошел в первую очередь.
Старшие офицеры завтракали на квартирах, в это время здесь собиралась в основном молодежь и холостяки, поэтому общались без официоза,
Встретили меня тепло, опять выражали соболезнования, интересовались дальнейшими планами. Было видно, что все это искренне, без дежурных фраз, друзья глубоко переживают случившее со мной несчастье.
В целом в полку обстановка была привычной, все как всегда. Нижние чины на занятиях и хоз.работах, офицеры тоже заняты выполнением служебных обязанностей. Хотя само понятие этих обязанностей у каждого свое. Некоторые молодые офицеры направились заниматься в манеже выездкой, более опытные — ассистировать командирам эскадронов в проведении занятий с нижними чинами. Часть офицеров, кстати, не очень и малая, осталась решать свои, несомненно очень важные задачи в собрании за бильярдным столом или знакомясь с последними новостями, изложенными в 'Русском инвалиде' и других газетах.
Пообщавшись с офицерами, я прошел в канцелярию родного эскадрона, где представился моему новому командиру. Леон Оскарович, в отличие от ротмистра Абалешева, человека веселого и подкупающего своей открытостью, был несколько суховат по натуре, сказывались немецкие корни, происходил он из остзейских дворян. Но за внешней чопорностью скрывались исключительная порядочность и желание всегда прийти на помощь. Намного старше нас, молодых офицеров1903 — 1904 годов выпуска по возрасту, как-то незаметно стал своего рода наставникам с первых дней нашего появления в полку, с исключительным тактом помогая советами в различных перипетиях офицерской жизни. Он был, несомненно, достоин этого назначения. Тем более, что был первым в списке старшинства по полку (список очередности назначения на вышестоящую должность в императорской армии Российской империи до 1917 года, по данной должности велся в полку).
В своей просьбе посодействовать решению вопроса с денщиком, я нашел его полное взаимопонимание. Он заверил меня, что готов поставить положительную резолюцию на моем рапорте, но в любом случае до полного выздоровления для моего Федора будет наиболее благоприятный режим.
Командир полка полковник Раух принял меня у себя в кабинете. Так же еще раз выразил соболезнование в связи со смертью отца. Я, в свою очередь пригласил его завтра в фамильный особняк на поминки в девятый день со дня смерти (по православной традиции, именно с этого дня и по сороковой проходят так называемые мытарства души. Вместе с ангелом-хранителем она должна пройти через испытания, которые представляют собой греховные искушения. Если душа пройдет испытания и добрая половина души одолеет злую, то все прижизненные грехи будут прощены ей на Небесном суде). Это приглашение очень растрогало его. Дело в том, что в этот день в доме умершего собираются только близкие друзья и родственники, но присутствие Георгия Оттоновича, начинавшего свою службу под командованием отца, по-моему, будет здесь более чем уместным.
По денщику у командира возражений не было, он заверил меня, что не позже завтрашнего дня, после всех бюрократических процедур, рядовой второго года службы Федор Антипов убудет в мое распоряжение. Единственное ограничение, которое он установил в связи с предполагаемым ежедневным отсутствием онного рядового, это то, что раз в неделю он должен являться по месту службы, 'дабы предстать пред ясные очи эскадронного вахмистра для осмотра внешнего вида и ...'
После этого, получив у полкового адъютанта штабс — ротмистра Телесницкого отпускной билет, я отправился на поиски своих друзей — трех мушкетеров: Федора Эвальда, Юру Лишина и Сергея Бурсака. Ну конечно, нашлись они в манеже, в уголке, выделенном командованием для 'гимнастических упражнений', как было сказано в приказе. К ним присоединился еще один молодой офицер, корнет Гарин. Выпускник Елисаветградского юнкерского училища, тихий, ничем не примечательный юноша, вышедший в полк на год раньше меня.
И занимались они, конечно же тем, что терзали боксерскую грушу, стараясь выбить из нее пыль. По очереди. А кто не в очереди, участвовали в извечном мужском состязании — кто сильнее. В частности, в данный момент изображали подобие боксерского поединка.
— О, Александр! — первым отреагировал корнет Лишин, — и тут же получил увесистый плюх от Федора Эвальда, еле успел прикрыться плечом, но все равно получилось довольно чувствительно, — Ай! Ты чего, больно же!
— Ой, извини, просто не успел остановиться, — пристыженно промолвил Федор, и уже ко мне: — Здравствуй, Саша! Проходи, мы тут вот ...
— Здравствуйте, господа! У вас, вижу, бои идут нешуточные. А ты, Юра, не отвлекайся, на ринге, пока не остановлен бой, в любую минуту может 'прилететь', соперник ждать не будет, — Тут мне вспомнился рассказ моего первого тренера из того времени о курьезном случае на Олимпиаде 1952 года в Хельсинки, который я и рассказал, конечно, адаптировав к нынешнему времени и не упоминая фамилий (На первой секунде первого же боя олимпийского турнира советский тяжеловес Альгирдас Шоцикас в знак приветствия протянул перчатки к сопернику Незнакомый с советскими привычками африканец вместо приветствия зарядил хук слева и нокаутировал нашего боксера).
— Но это же не по джентельменски, — тут же хором отреагировали друзья, в том числе и Федор.
— Вопрос не в джентльменстве. Бесспорно, одна из основных идей спорта, и бокса, как такового, является культивирование джентльменства, порядочности и уважения соперника. Но в то же время спорт, во-первых, должен воспитывать дисциплинировать и четкое выполнение правил поединка и команд рефери. Здесь, конечно рефери нет, но правилами четко определено, что бой заканчивается после команды об окончании. И во вторых, Юра, по просту говоря, не зевай, следи за противником, тогда и не получишь.
— Правильно, а то вечно летаешь где то в своих эмпириях, — подтвердил Сергей Бурсак, — отвлекаешься все время, не следишь за своим vis-а-vis (фр. 'лицом к лицу').
— Да будет вам, как дети малые, ей богу! — одернул Федор Эвальд товарищей, — здравствуй, Александр, рады видеть тебя! Слышал, ты испросил отпуск, как, прошение удовлетворено? И вообще, как ты, чем думаешь заниматься?
— Здравствуйте, друзья, я рад видеть вас! Да, Георгий Оттонович подписал мой рапорт, надо решить некоторые юридические вопросы, обдумать планы на будущее, да и просто прийти в себя.
— Александр, еще раз прими наше соболезнования, это большая утрата. Конечно, тебе надо прийти в себя после случившегося. Но помни, мы всегда готовы..., все, что от нас зависит...
— Спасибо, друзья, я ценю ваше участие и благодарен вам. Я испросил отпуск на два месяца, пока планирую жить у себя, на Васильевском. Всегда буду рад видеть вас там. Да и здесь буду появляться иногда. Кстати, квартира у меня здесь, у Пальгунова, оплачена вперед, я ей это время мало буду пользоваться, да и домоуправительницу не рассчитывал, так что при желании и необходимости — можете пользоваться, без всякого.
— О, спасибо, Александр, это очень кстати, ты же понимаешь, иногда возникает необходимость не афишировать свою личную жизнь, а в офицерском доме это не всегда удается, — обрадовался наш штатный дамский угодник Юра Лишин.
— Ну, кому что, а Дон Хуану нашему только о сладком, — отозвался самый правильный в нашей компании Федор.
— Друзья мои, у меня небольшая просьба, господин полковник обещал выделить мне завтра денщика, моего Федора. Прошу вас, проследите его экипировку, все, что нужно, а то знаете, у нашего вахмистра что получить — как говорится, зимой снега не выпросишь.
— Да, конечно, не беспокойся, я лично прослежу, — сразу отозвался Федор, который в эскадроне занимался хозяйственным вопросами, был как бы внештатным завхозом.
— Александр, извини, если считаешь бестактным, но как идет расследование всего случившего, с тобой беседовали полицейские чины? — спросил Сергей.
— Да, разговаривал следователь. И генерал Врангель рассказал, что разбойников ищут, следствие идет. Говорил даже, что дело ссыска на высочайшем контроле, государь лично интересуется ходом следствия.
— Но все равно, чем они только занимаются, это возмутительно, среди белого дня бандиты орудуют, а полиция — ни сном, ни духом, думают о чем то, следствия какие то ведут, делом бы занялись...
— Меня заверили, что следствие идет, и я верю, что убийца отца понесет заслуженную кару.
— Да, всякое зло должно быть наказано, если дело на высочайшем контроле, то думаю, полицейские уж расстараются. Мы понимаем, что тебе неприятен этот разговор, но поверь, мы очень переживаем и сожалеем о твоей утрате ...
— Спасибо, друзья за поддержку, я тронут вашим сочувствием. Завтра поминки, девятый день. Прошу помянуть отца, я заказал панихиду (богослужение, схожее по своему складу с обрядом погребения и утренней. Такая служба проводится на третий, девятый и сороковой дни после смерти) в полковой церкви...
После встречи с друзьями я не стал задерживаться в полку, надо спешить в Петербург. Вечером приезжает князь Шервашидзе с дочерью, надо встретить, кроме этого к завтрашним поминкам подготовиться, отдать последние указания, проверить их исполнение.
Дома я выпил кофе и объявил, что некоторое время буду жить в городском доме, так как взял по службе двухмесячный отпуск,
Это заметно огорчило Елизавету, подавая кофе, она даже уронила ложку, что учитывая ее квалификацию домашней прислуги, раньше с ней не случалось. Сразу как то поникла, сгорбилась, поменялась в лице. Забывшись, присела на краешек стула, нервно комкая салфетку в руках.
— Ох! А мы теперь как? — видимо подумала, что я вообще хочу оставить службу, съехать с квартиры и тогда она лишится работы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
