С чего бы начать? Пожалуй, что с завтрашнего дня. Я прибуду в Москву, меня встретят, и отвезут на одну из шикарных квартир, которая принадлежит дяде. Он сука рваная и ворюга — так говорит мой вечно бухой батя, который, тем не менее, при разговоре с ним был весел и доброжелателен, ибо переступил через себя ради меня, своего сына.

Далее по плану я должен был поступить в институт. Но не сложилось. Буквально через несколько дней семья дяди соберется на подмосковной даче, то ли традиция у них такая, то ли планировалось какое-то примирение. И произойдет несчастье. Вспыхнет пожар и практически вся семья генерал-майора ФСБ Ивана Егоровича Нестерова погибнет. Выживет только Ксения, дочь генерала, и все мои планы пойдут под откос. На квартире, где я обитал, появится парочка хмурых дядьков с большими золотыми крестами на шее, и меня вышвырнут на улицу. Денег нет, прописки нет, хороших знакомых нет, и я предоставлен сам себе. Плохая ситуация, но не безнадежная. Руки на месте, голова работала, и уже через пару дней я вкалывал на стройке, помог Сан Саныч, попутчик дорожный, и все наладилось.

С моей родственницей Ксенией я увиделся только через полгода, на суде. Как выяснилось, это она устроила поджог дачи и заперла родственников в глухой комнате. Они сгорели, а совершеннолетняя девочка с повернутой психикой стала наследницей, по дешевке продала все, что имел отец, а деньги, кажется, речь шла о десяти миллионах евро, исчезли в неизвестном направлении. Хотя куда ведет след, было понятно даже мне. Разумеется, в секту "Новый Мир", которая набирала в стране все больший вес и влияние. Однако доказать причастность к этому делу лже-проповедников не удалось, да никто и не пытался.

Вскоре меня закрутила суета столичной жизни. Я забыл про дядю бизнес-офицера, получил весточку от тетки Натальи, что отец помер от паленой водки и похоронен, а затем стал думать только за себя.

Работал на стройках и был охранником. Потом женился, получил московскую прописку и совместно с супругой открыл маленький бизнес. Прогорел и жена, забрав всю наличность, ушла. Сошелся с другой женщиной и начал все сначала. Маленькие взлеты и падения, успехи и поражения. Все это было и, как-то совершенно незаметно, я дотянул до 2034-го года, а потом рванул воевать за свою страну. Сначала ходил обычным стрелком. Ведь опыта ноль целых хрен десятых, поскольку срочную службу я проходил не в спецназе, а в охранной роте при военных складах в городке Верхняя Пышма. Но, со временем, дало знать о себе умение бродить по лесам и обострилось природное чутье охотника на опасность. Меня приметил Генерал. Я дорос до полевого командира и у меня был свой отряд. В лучшие времена, когда казалось, что мы сможем пусть не победить, но хотя бы удержать за собой какой-то клочок русской земли, в списках числилась тысяча штыков, а в плохие Егор Нестеров, он же Нестер, оставался один и командовал только собой.

Однако теперь я другой и мне не хочется тратить драгоценные годы на чепуху. Значит, все будет по иному, и в голове моментально сложилась схема быстрого обогащения. Дядя Ваня. Он погибнет, и мне его не жаль, ибо он часть того гнилого мира, который я ненавижу всеми фибрами своей души. Далее, если все пойдет как прежде, меня вышвырнут на улицу. Вот только я к этому буду готов. И когда сестрица Ксюша потянет папкины миллионы проповедникам, по сути, мошенникам, я заберу эти деньги себе, ибо опыт имеется. Ну, а дальше по наработанным схемам: сбор отряда, боевое слаживание подразделения, определение первоочередных задач и война. Да, именно так, война, ибо захват новых средств, ресурсов и каких-то районов необходимо рассматривать не как бизнес, ведь я не бандит и не вор, а как боевые действия по освобождению своей страны от противника. И здесь я не придумываю ничего нового, ведь иду по проторенной дороге и перед глазами примеры тех, кто был до меня. Иосиф Джугашвили, он же товарищ Сталин, помнится, тоже с эксов начинал, и пусть не все борцы за свободу дошли до финиша, но они двигались вперед, а не сидели и не ждали, когда же на них посыплется манна небесная.

Вот так. Это первичный план, а когда я немного окрепну, и рядом встанут люди, которым можно довериться, можно будет поискать старых товарищей и человека, коего упомянул Генерал. Как же его? Кажется, Геннадий Сальников из Екатеринбурга. Да, правильно. А еще Карпов упоминал какой-то проект. "Параллель"? Точно. Проект "Параллель".

Кстати, мне до сих пор непонятно, каким образом мой разум оказался в моем же собственном теле, но в прошлом. И ответ я смогу получить только у Сальникова, конечно, если разыщу его. Так что забивать себе этим голову пока не стоит. Жив и здоров, что делать, определился, а что произойдет дальше, посмотрим...

За размышлениями я совершенно не заметил, как наступило утро. Через пару часов поезд прибудет в Москву. Поэтому в вагоне началось обычная в таких случаях суета. Пассажиры просыпались, посещали туалет и курили. Затем завтрак и сбор вещей, а напоследок Сан Саныч и Жора заговорили о рыбалке.

"Да уж, — подумал я, пакуя свою сумку и прислушиваясь к разговору, — первая примета, на лицо. Беседа о способах рыбной ловли. Значит, врач-психиатр мне пока не понадобится и это хорошо".

Глава 3.

Москва. Лето 2013-го.

Развалившись в глубоком кресле, дядя Ваня сидел, словно он является хозяином жизни. Вальяжный и уверенный в себе господин, как он есть.

Генерал-майор хотел покрасоваться и произвести на меня впечатление — это понятно. Благо добился многого и живет богато, и я, изображая из себя провинциала, рассматривал высокие потолки его квартиры невдалеке от Арбата, дорогие картины на стенах, резные стулья, мебель из красного дерева, огромный настенный телевизор, иконы в красном углу и стойки с холодным оружием.

Шик и блеск! Вот только кому все это нужно? Мне? Да в хер не впилось это барахло, ибо не человек для вещей, а они для человека. Так что пропади ты пропадом, дядя дорогой. Сейчас я тебе улыбаюсь и не забываю время от времени от удивления открывать рот, типичная реакция для двадцатилетнего парня, который в своей жизни кроме завалившегося родного дома, райцентра и армии ничего толком не видел. А когда ты сдохнешь, то я стану изображать скорбь, но в душе буду совершенно спокоен и без зазрения совести, если получится, хапну твои деньги.

Впрочем, все это будет потом, а пока дядю не одели в деревянный макинтош, у меня в запасе есть немного времени, если быть точным, шесть дней, чтобы собрать команду и обеспечить себе запасную позицию в виде съемной квартиры невдалеке от базы сектантов из "Нового Мира". С командой более или менее ясно, пара кандидатов на примете имеется, а вот с квартирой проблема, ибо для того, чтобы ее снять требуются деньги, которых нет. Однако в моей прошлой жизни богатый родственник расщедрился и предложил молодому провинциалу денег, но я повел себя не умно и взял лишь сотню евро, которые ушли на всякую мелочевку, вроде дешевого ноутбука и вещей. Ведь, в самом деле, планировал учиться. Ну, а сейчас мне стесняться нечего и некого, ибо жизненные приоритеты совсем другие.

— Вижу, племяш, — смерив меня взглядом, в котором было самодовольство, сказал дядя Ваня, — тебе мое скромное жилище понравилось.

— У меня даже слов нет, — я развел руками. — Круто стоите, дядя.

— Ничего, Егорша, — хозяин квартиры встал, и покровительственно похлопал меня по плечу, — еще обвыкнешься. Я сам, когда в столицу попал, дураком деревенским был, хоть и офицером, а сейчас, как видишь, не последний человек. А все почему? Потому что живу правильно.

— Это точно, — согласился я.

— Ладно, — Иван Егорович направился на выход, — пора мне, дел еще много и могут к начальству вызвать. А ты не теряйся. Устраивайся, обживайся и гуляй по Москве. Насчет твоего поступления еще поговорим. Есть у меня знакомый декан в солидном заведении, где детки крупных чиновников учатся. Но это потом. Пока отдохни, купи себе чего-нибудь из одежды, и если возникнут какие-то проблемы, то звони мне. Номер-то, помнишь?

— Конечно.

— Вот и хорошо. Но учти, шлюх и знакомых сюда не водить, ключи сдавать охране на посту и если нагрянет моя супруга, то будь предельно вежлив и не вздумай называть ее тетей. Строго Анна Андреевна, и только так.

— Понял.

Иван Егорович дошел до входной двери, резко остановился и прикоснулся раскрытой ладонью ко лбу:

— Совсем забыл. Тебе же денег надо дать.

Он достал кошелек и раскрыл его. Там находилось несколько кредиток и немного наличности. Он вынул все бумажки, какие были, и протянул мне. Я этого ждал, и если в прошлый раз долго отнекивался, то в этот деньги взял и сказал:

— Спасибо, дядя. Заработаю и обязательно отдам.

— Чепуха, — Иван Егорович посмотрел на меня, тяжко вздохнул, видимо, вспомнил что-то плохое или сравнил племянника с собственными непутевыми детьми, а затем покинул квартиру.

— Щелк! — клацнул замок, и я посмотрел на зажатые в руке деньги. Семьсот евро. Для начала это очень даже неплохо — не придется грабить какого-нибудь мажора возле ночного клуба, и теперь можно пройтись по Москве. Все по совету дяди, вот только моя цель не прогулка.

Я сменил одежду. Нейтральная серая майка навыпуск, свободные серые брюки с ремнем и плетеные турецкие тапочки. Для лета, именно то, что надо. При себе оставил только двести евро, телефон и паспорт. Вроде бы готов, можно выходить. Правда, не хватало пистолета, и рука постоянно тянулась за пояс проверить, на месте ли он. Но пока по Москве можно гулять без оружия, по крайней мере, в центре и днем, так что все в норме.

Я спустился вниз, сдал ключ от квартиры охранникам, серьезным ребятам, наверняка, бывшим силовикам, и оказался на улице. Вокруг меня была суетная Москва, жители которой никого не замечали и не смотрели друг другу в глаза, и это было непривычно. Но мне было ясно, что не пройдет и двух недель, как я сам стану частичкой этого гигантского многомиллионного муравейника, где каждый индивид занят каким-то делом и является винтиком огромной системы. Поэтому, не обращая ни на кого внимания, я вклинился в людской поток, и двинулся по направлению к метро, а пока шел, вспоминал людей из своей прошлой жизни. Одному дело по экспроприации неправедно нажитого и реализованного дядиного добра мне не потянуть, а значит, как я уже отмечал, нужны сообщники. Причем, не просто какие-то работяги или ненадежные уличные гопники, а прирожденные авантюристы, которые могут вписаться в любое лихое дело. Таких я знал, и было их двое. С одним познакомился через несколько дней после того, как меня с дядиной квартиры согнали, а с другим немного позже, на стройке. Конечно, сейчас моя личность им неизвестна. Однако с каждым из этих людей, в свое время, я был близок и знал о них немало. Поэтому найти с ними общий язык планировал быстро.

Первый жил невдалеке от станции Авиамоторная, и звали его Паша Гоман. Бывший десантник, воевал, и некоторое время служил в ОМОНе, тридцать восемь лет, не женат, живет на пособие по безработице и получает копейки за участие в боевых действиях. А помимо этого за долю малую он следит за порядком в своем подъезде. Нет-нет, не убирается в нем, а контролирует гастарбайтеров, которые обитают рядом. Время от времени проводит с ними профилактические беседы и заставляет азиатов прибираться за собой, за что хозяева съемных квартир регулярно ему проставляются. По этой причине водки и харчей у Паши много и собутыльников хватает. Но он пока не опустился и не спился, и если ему дать правильную мотивацию, то бывший боец крылатой пехоты, который, кстати сказать, имеет при себе пару стволов, горы свернет. Это я понимал очень хорошо, поскольку случались у нас с ним задушевные разговоры, и как-то он поделился со мной своими самыми сокровенными мыслями.

"Знаешь, Егорка, — с надрывом в голосе, сказал он, когда мы культурно допивали вторую бутылку водки, — вот пришел бы ко мне хоть кто-нибудь, и позвал на серьезное дело, и я бы все бросил. К черту водку! К ебеням эту хату и тупое существование! По боку болячки и старые раны, из-за которых меня выперли на гражданку! Жить хочется, а не существовать, действовать, а не сидеть на жопе ровно. Но ведь не зовет никто. Не нужен Паша Гоман. Не потребен. Не в формате и не в тусовке. Списан. Вот потому и выпиваю. Растрачиваю свою жизнь на бухло и жду, что произойдет нечто, способное перевернуть мир вверх тормашками. Может, апокалипсис наступит или война, и тут я, хоть на что-то, но сгожусь".

Слова Паши я запомнил и не раз вспоминал его потом, когда бродил по оккупированной врагами стране. Сколько их, таких вот Гоманов, сидело и ждало, что они кому-то понадобятся? Тысячи. Десятки тысяч. Сотни. Не только воинов, но и простых трудяг, которые считали, что они нужны своей стране. Но не было лидера, и отсутствовала Идея, а сами люди уже были не способны самостоятельно двигаться против течения и потеряли всякие жизненные ориентиры. Поэтому их огромный потенциал, который мог изменить сложившийся порядок вещей (по моему глубокому убеждению, неправильный и несправедливый), остался невостребованным и был растрачен по мелочам.

Что же касается второго кандидата в подельники, то это девятнадцатилетний студент-филолог Эдик Шмаков. Как и я, он из провинции, сейчас учится на втором курсе университета и подрабатывает на стройках. В общем, самый обычный парень. Однако как-то мы с ним работали в паре, и студент покосился на китайцев, которые дружной толпой шли из общежития на пошивочную фабрику, и бросил, что они отнимают рабочие места русских людей. Хм! Сказал и сказал, а потом я узнал, что Эдик, оказывается, юный борец с этнической преступностью и ночами вместе с такими же, как и он, молодыми парнями, патрулирует один из московских районов.

Тогда я не придал этому значения и даже отстранился от студента, ибо своих проблем хватало, хотя он пытался меня сагитировать на вступление в какую-то националистическую организацию. Ну, а гораздо позже, я встретил его под Хабаровском, и он командовал одним из сводных московских отрядов, основу которого составляли националисты. Бились эти мужики и парни до конца, ведь не за приключениями приехали, а русскую землю защищать. Вот только убили Шмакова быстро. Не повезло. Выпущенная с ударного дрона ракета влетела прямо в подвал и всем капец. И когда я об этом услышал, то почувствовал себя виноватым перед Эдиком. Ведь имелся шанс все изменить и заставить правительство думать о людях. Можно было дать отпор приезжим, а затем заставить их уважать наши законы и обычаи. Однако не судьба. Я самоустранился и отстоялся в стороне от людей, которые не стеснялись называть себя русскими или славянами. Моему примеру последовал другой, а за ним пошел третий и четвертый. И только прожив немалый жизненный отрезок и пройдя через кровавую мясорубку войны, я осознал, что был не прав. Всем нам казалось, что жизнь наладится сама по себе и страну перестанет лихорадить, а президент и правительство разрешат спорные моменты, после чего мы перебедуем мировой кризис и у России будет великое будущее. Но мы ошибались. Как показало время, чиновникам было плевать на народ и его чаяния. Они отделывались от него подачками и умело кормили электорат обещаниями, а ресурсы России в это самое время продолжали уплывать на запад. И когда пришел час суровых испытаний, встретить врага было некому, да и нечем.