vvbjjii

"Бросить автомат? Нет. Рано, — и я помчался дальше, разбрызгивая жидкую грязь. Выскочил в соседний двор, огороженный забором. Почти посредине стояло три толчка, а рядом с ними расположилась мусорная куча. Не знаю, где силы взялись, но двухметровый забор я взял с разбега, перемахнув одним махом. Оказавшись на другой стороне, снова замер и прислушался, и тут с удивлением констатировал, что не в определенном месте, а везде, во всем городе, слышен гул двигателей, идет стрельба, раздаются крики. Теперь я полностью утвердился в мысли, что немцы, кроме засады, спланировали еще и городскую облаву. На подпольщиков и всех остальных, кто попадется под руку. Теперь придется прорываться из облавного кольца. С этой мыслью я помчался со всех ног. Пробежал еще один двор, как вдруг совсем рядом раздались одиночные и неровные выстрелы. Судя по интервалу, кто-то стрелял на бегу. Громкий топот башмаков только подтвердил мои умозаключения. Прижавшись к стене, я приготовил оружие. Где-то вдалеке проревел мотоцикл, громко чихая глушителем. Раздавшиеся недалеко крики немцев быстро объяснили мне, что они здесь ловят двух подпольщиков. Я кинулся обратно вглубь двора и только укрылся в подъезде, спрятавшись за полуоткрытой дверью, как в нее сунулся один из беглецов.

— Пошел отсюда! — рявкнул я на немецком языке, направив на него автомат. Тот, даже не разглядев меня толком, кинулся, сломя голову, обратно из подъезда. Спустя минуту раздались крики, топот множества ног и выстрелы. Какое-то время выжидал, затем выглянул из двери. Снова прислушался. Никого. Только неподалеку ревел двигатель грузовика и где-то на соседней улице немецкий офицер, надрывая горло, отдавал, пополам с руганью, команды солдатам. Они перекрывали улицы, затягивая петлю на шее города. Мое незнание города долго водило меня по городу, тыкая носом то в тупики, то в заборы. Автомат я бросил еще в самом начале своих скитаний. Дважды буквально чудом ускользнул от патрулей, наводнивших город, но все же сумел вырваться на окраину города. Грязный, заляпанный грязью по самые уши, в порванном пальто. Только сейчас я обратил внимание, что где-то потерял кепку. Забравшись в развалины какого-то заводика, я сидел в напряженном ожидании какое-то время, тяжело дыша и прислушиваясь к малейшим звукам. Стрельба и крики со временем стихли, и теперь только мелкий дождик стучал по остаткам крыши. Меня колотила внутренняя дрожь. Пока метался по городу, то ничего не замечал, накачанный по уши адреналином, но теперь я чувствовал, как сильно устал и замерз. Сейчас, когда мне удалось живым и невредимым выбраться из облавы, я подумал о чекистах. Им бы самим ноги унести, а они еще прихватили с собой раннего фрица.

"Попытаются вырваться из города на мотоцикле. На них немецкая форма. Это плюс. Плохо то, что облава, а с другой стороны, как ни планируй такую масштабную операцию, все равно будут накладки. А вот местное подполье однозначно накрылось. Крепким медным тазом. И без предательства тут конечно не обошлось. Впрочем, мне сейчас надо подумать о себе. Есть хочется, а нечего. Да и где я нахожусь, имею очень слабое представление. Гм. Через час будет совсем темно, — я с предельной осторожностью забрался на обломок стены. — М-м-м.... Если я правильно понимаю, то идти к нашей последней стоянке мне надо в ту сторону".

Об этом убежище я вспомнил потому, что там были оставлены кое-какие продукты и плащ-палатки. Об этом тайнике подпольщики не знали. Про развалины путевого обходчика, я даже и не думал. Это место, нам было предложено подпольщиками, а значит, там меня вполне может ожидать засада.

"До партизанского отряда я буду добираться, как минимум, два дня. В этом случае еда и плащ-палатка мне бы здорово пригодились, — с этими мыслями я направился в путь.

Добрался я сравнительно быстро, но в два раза больше времени затратил, наблюдая за нашим тайником. Засады не было, как и чекистов. Открыв тайник, я уложил в мешок продукты, взял медикаменты, затем накинул плащ — палатку и ушел. Оставаться в этом месте, которое находилось в черте города, было весьма нежелательно. Заночевал я в балке, накрывшись плащ-палаткой. Утром, сориентировавшись по направлению, двинулся дальше. Стоило мне достигнуть опушки нашего леса, как я, к своему немалому удивлению, наткнулся на брошенный немецкий мотоцикл. Чекисты сумели не только вырваться из города, но и добраться до леса.

Из быстрого осмотра, я понял, что они ранены. Уж больно много окровавленных тряпок лежало на мокрой земле. Осторожно стал описывать круги, пытаясь выйти на их след. Спустя какое-то время мне это удалось. Наткнулся на костер, который судя по запаху, они развели при помощи бензина. Осторожно подкрался. Двое лежали на нарубленном лапнике, а один сидел у костра, глядя в огонь. Вдруг кто-то завозился, потом раздался глухой, протяжный стон. Разведчик у костра резко вскинул голову и стал прислушиваться.

— Не стреляйте. Это я. Костя, — я вышел из темноты.

— Ты?! — удивление старшего группы было настолько большое и неподдельное, что он секунд десять молчал, не сводя с меня взгляда. — Как ты нас нашел?

— Сначала мотоцикл, потом вас. У меня с собой продукты и медикаменты.

Чекист удивленно покрутил головой и негромко сказал: — Чудеса, да и только.

Через час перевязанных и накормленных раненых устроили под навесом из плащ-палатки. Когда в меня уперся тяжелый взгляд чекиста, я понял, что сейчас начнется допрос. Отвечать на его вопросы прямо сейчас мне не хотелось, так как их надо было основательно продумать. Мне очень не хотелось выпадать из роли комсомольца-добровольца.

— Товарищ командир, я сильно устал, поэтому давайте поговорим в лагере. Хорошо?

Он какое-то время внимательно и цепко смотрел на меня, потом сказал: — Хорошо. Утром ты пойдешь в лагерь и приведешь помощь.

— Так точно, товарищ командир.

Уже к обеду следующего дня я вернулся с помощью и вскоре разведчики вместе с пленным, немецким обер-лейтенантом СД, были в лагере. Пленный, да еще в чине офицера СД поднял в лагере шум. Меня пытались спрашивать, на что я отвечал: военная тайна. Когда суматоха улеглась, я отправился на склад, и расположился возле печки-буржуйки. Сюда я приходил, когда мне хотелось остаться одному или о чем-то подумать. Я услышал, как кто-то вошел, но сделал вид, что дремлю на лавке, откинувшись на стену. Это пришел разведчик. Честно говоря, я никак не ожидал, что он явиться сюда поздно вечером, так как надеялся увидеть его только завтра, утром.

— Ты один?

Я встал: — Так точно, товарищ командир.

— Сиди, чего вскочил.

Он взял чурбан, который мы использовали вместо табурета. Подтащил его поближе, потом уселся. С минуту смотрел на пляшущее в печке пламя, потом спросил: — Что своим командирам сказал?

— Сказал, что военная тайна, и я не могу ее разглашать. Если что интересует, то у товарищей из Москвы спрашивайте.

Какое-то время он смотрел, как я поленья в печку подкладываю и только потом спросил:

— Почему про свой подвиг не рассказал? Как нас спас.

— Зачем, товарищ командир? — спросил я его.

Он посмотрел на меня с явным удивлением, потом спросил: — Тебе сколько лет?

— 19. Скоро исполнится.

— Хм. Какой-то ты у нас серьезный, парень. Совсем не по возрасту.

— Да нет, совсем обычный, — постарался я оправдываться. — Просто много перенести за это время пришлось. Злость какая-то внутри накопилась. Гитлеровцы проклятые нашу землю топчут, а я что смотреть на все это должен!

— Это я могу понять, а вот что мне непонятно, так это то, как ты смог вычислить немцев в засаде.

— Чистая случайность, товарищ командир. Или можно сказать, слепая удача. Случайно заметил лицо в окне и подумал, что это неспроста. Да и страх за вас был — продолжал я врать. — Их там двое было. Расположились вольготно и сидели с винтовками. Я их там ножом.... Вот и все.

— Я тут говорил с товарищем Стуком, так он сказал, что ты с ножами на "ты". Вот только у тебя больно все просто получается. Заметил. Убил. Да еще ножом. Если бы ты их застрелил — другое дело, а ножом работать,... тут определенная сноровка нужна. И ведь не врешь, я это чувствую, но при этом явно не договариваешь.

Я пожал плечами, что тут говорить. Профессионал, он и в Африке профессионал.

— Ладно. Не хочешь об этом говорить, тогда расскажи мне о себе.

— Зачем это вам, товарищ командир? Или вы меня в чем-то подозреваете?

— Чудак человек, ты нам жизнь спас, как я могу тебя в чем-то подозревать? Просто хочу понять, что ты за человек.

"Так я тебе и поверил, — подумал, после чего изложил коротко свою биографию.

— Студент. ИФЛИ. Известный институт. Слышал о нем, — а затем вдруг неожиданно сказал. — Знаешь, когда я тебя первый раз увидел, то так почему-то и подумал. Парень из интеллигентной семьи. М-м-м.... Тут мне еще рассказали, что ты, будучи в плену, трех гитлеровцев положил, а четвертого в плен взял и товарищей спас. Было такое?

— Было, но не совсем так.

Он ждал продолжения, но я молчал. Когда он понял, что продолжения не будет, перевел взгляд на огонь. Некоторое время сидел с отсутствующим видом, глядя на огонь, потом словно очнулся, посмотрел по сторонам и сказал: — Тихо-то как, словно и войны нет. Ладно. Пойду я.

Я долго сидел после его ухода, пока не прогорели полностью дрова. В целом мне "товарищ из Москвы" мне понравился. Спокойный, сдержанный, вдумчивый, но при этом рисковый и отчаянной смелости, человек.

В следующее утро я дал себе поспать, так как прилично вымотался за последние несколько дней. Только я поднялся с топчана, надел штаны и вбил ноги в сапоги, как в землянку влетел Семен Шведов.

— Звягинцев, я тебя по всему лагерю разыскиваю, а ты тут на ухо давишь! Подъем!

— Сема, чего шумишь? Что случилось?

— Тебя командир срочно хочет видеть! Там у него "товарищ из Москвы" сидит.

— Пусть сидят, они командирские свои дела решают. Я-то им, зачем понадобился?

— Так они мне и доложились! Короче, одна нога здесь, другая там, — он развернулся, чтобы уходить, но в дверях неожиданно обернулся. — Сегодня суп будет. С мясным приварком.

— О! Эта хорошая новость, а то эта овощная болтушка у меня уже в печенках сидит!

С едой в отряде было неважно, поэтому экономили во всем, так как впереди была долгая и холодная зима.

Стоило мне войти, как я сразу наткнулся на испытывающий взгляд чекиста. За столом, кроме командира, сидел товарищ Гром и начальник разведки.

— Боец Звягинцев по вашему приказанию....

— Садись, боец.

Я сел на лавку.

— Хвалят тебя.

Я изобразил смущение, пожал плечами. Командир неожиданно поднялся: — За самоотверженные действия и помощь в выполнении задания, а так же уничтожении предателя, внедрившегося в ряды подполья, вам, боец Звягинцев, от лица командования отряда выносится благодарность!

Несколько ошарашенный подобной трактовкой моих действий, я подскочил с места и вытянувшись, воскликнул: — Служу советскому союзу!

— Молодец! Так и дальше служи! — удовлетворенный моим энтузиазмом подвел итог командир. — Товарищ Сазонов вы что-то хотели сказать?

Теперь я знал, что у "товарища из Москвы" есть даже фамилия. Правда, липовая.

— Хотел. И скажу, — при этом он посмотрел на меня и чуть краешками губ улыбнулся. —

Хорошие у вас бойцы, товарищи командиры! Правильно вы их воспитываете, но при этом не надо забывать отмечать их боевые успехи! Поэтому я хотел попросить вас представить товарища Звягинцева к награде.

Товарищу Зиме его слова явно не понравились, и я его понимал, так как слова москвича прозвучали, скорее всего, как приказ, чем как просьба.

— Идите, Звягинцев.

Я вышел.

"Вот только почему предатель? Не понимаю логики".

На следующий день командованием отряда была намечена засада на дороге. Продуктов катастрофически не хватало, и мы пытались, таким образом, хоть как-то пополнить продовольственный склад. Машина, подходила под все те приметы, которые нам дали, вот только оказалось, что вместо продовольствия, она везла связистов. Фрицы вместо того, чтобы поднять руки, начали активно отстреливаться. Еще большей неожиданностью для нас стали две гранаты, довольно метко брошенные немецким солдатом. Три человека, в том числе и я, получили осколочные ранения. Правда, парни, поймали по осколку, а вот мне посчастливилось поймать целых три. Немцев мы все равно добили, вот только кроме телефонных аппаратов, кабеля и инструмента, больше ничего не нашли.

Так я снова попал в лазарет. Ребята, после того, как извлекли осколки, отказались лежать, и ушли. Извлечение осколков было болезненной процедурой. Когда все закончилось, и острая боль ушла, я под легким наркозом (выпитые 100 грамм спирта), болтал с Аней. Неожиданно прибежала Наташа, то ли чем-то озабоченная, то ли грустная,

коротко поинтересовалась моим здоровьем и сразу ушла. После ее ухода я вопросительно посмотрел на Аню, но та сделала вид, что ничего не поняла и вскоре ушла. Спустя какое-то время после ее ухода, ко мне неожиданно пришел заместитель командира по разведке. Я с некоторым удивлением посмотрел на ГБэшника.

— Как здоровье, Костя?

— Нормально. А вы чего пришли?

— Что просто так уже зайти не могу? — вопросом на вопрос ответил он мне, при этом хитро улыбаясь.

— Можете, но не заходите, а сейчас пришли.

— Ладно. Расскажу тебе то, что все скоро узнают. К нам этой ночью прилетает самолет из Москвы, — он, если и ожидал какой-то моей реакции на свое сообщение, но так и не дождался, так как даже Митяю было ясно, что самолет заберет чекистов и их пленника. — Вижу, тебя не удивило мое сообщение. Ну, это мы сейчас поправим. Ты тоже летишь в Москву.

Тут я приподнялся на топчане и тут же скривился от боли.

— Я?! В Москву?! Зачем?!

— Ишь, ты! Удивился! — развеселился Стукашенко. — Глаза вон, какие большие! А я думал, тебя ничем не проймешь!

— Вы так и не сказали, почему меня отсылают в Москву.

— Да я и сам не знаю, парень.

— Как так?

— А вот так, — теперь уже сердито заявил товарищ Стук. — Нас просто не поставили в известность. Единственное, что могу предположить, так это за тебя просили товарищи из Москвы. Скажи честно, ты с ними по этому поводу не говорил?

— Нет. Не говорил.

— Верю, так как хорошо тебя знаю, Костя. Вот тебе еще одна новость. С тобой в Москву улетает наша радистка.

— Наташа? Почему?

— Ты же парень догадливый, Звягинцев! Не разочаровывай меня!

"Так вот почему ко мне приходила Наташа, но ничего не рассказала. Она беременна!".

— Понял.

— Вижу, что понял. А к нам летит ее замена, новый радист. Я еще тебе, Костя, вот что хочу сказать. Чем-то ты заинтересовал товарища Сазонова. Он про тебя у многих людей спрашивал. Ну, ладно, парень. Пойду я.

Осторожно, стараясь не тревожить раны, лег и уставился взглядом в потолок.

"Интересно, зачем я ему понадобился? Своих крутых ребят не хватает?".

Даже не зная, что происходит за кулисами советских спецслужб, я в своих размышлениях неожиданно оказался очень близок к истине. Настоящих профессионалов, опытных разведчиков страна Советов за предвоенные годы рассовала по лагерям, а кое-кого поставила к стенке, а теперь, когда стали так нужны квалифицированные специалисты, ей пришлось срочно вытаскивать их из лагерей. Меня выдернуть было проще, я сидел не за колючей проволокой, на Севере, а все лишь в партизанском лагере.