Monster + Vampire

Да, я в курсе, что она испытывает ко мне влюблённость. Да, я в курсе и того, что хочу её убить, и, вероятно, мог бы это сделать с лёгкостью. В курсе я и того, что она — оборотень. Но она была столь беспомощной и милой с её заиканием, что я просто не могу ничего с собой поделать... Полагаю, Акиха и Арквейд меня убьют, но я об этом не жалею. В конце концов, есть шанс, что они поймут.

— Я в порядке. Первые несколько дней были немного лихорадочны, но сейчас всё налаживается — сказал я, отбросив всё, о чём сейчас думал.

— Понятно. Позаботься о себе. С кем-то познакомился? — спросила моя сестра.

— Можно так сказать. Делаю в этом неплохой прогресс. О, и я вступил в газетный клуб.

— Это хорошо. Была какая-то особая причина?

Я обратил внимание на оттенок любопытства в её голосе.

— Старшие там весьма милы. К тому же, в остальных клубах есть серьёзная физическая нагрузка, и мне это не подходит — ответил я. Из-за риска сорваться в пылу момента во время матчей или тренировок. — Так что газетный клуб показался лучшим вариантом.

— Понятно. Ну, я пришлю кое-что на следующей неделе, кое-какие вещи. Не пропусти. Ну, мне пора, брат, мне ещё нужно заниматься семейным бизнесом... Надеюсь, у тебя всё будет хорошо — закончила Акиха и отсоединилась. Я положил сотовый на стол.

Акиха что-то от меня скрывает, определённо. Хоть она большую часть времени и остаётся скованной и напряжённой, она всегда любила разговаривать со мной. Такой оборванный конец разговора может означать только одно — проблемы. Или кто-то из Клана обезумел, или в Мисаки-Сити появился ещё один Мёртвый Апостол. Я вздохнул. Магнитом их туда притягивает, что ли?

Я встал и принялся готовить обед. Какой бы ни была проблема, я уверен, Акиха справится. А если для неё это будет слишком сложно, всегда есть Арквейд... Я принялся напевать, занимаясь готовкой. Будет рис и суп мисо, простенький обед.

Кто-то постучался в дверь. Я напрягся. Возможно, монстры что-то обнаружили? Я протянул левую руку к своему ножу, положив правую на дверную ручку.

— Кто там? — резко спросил я. Я был готов ко многому, но голос из-за двери сбил меня с толку.

— О, Тоно, ты там часом не готовишь что-то? Кажется, я чую что-то вкусное — донёсся голос Куроджимы Акамару. Я открыл дверь, бросив нож в карман.

— Заходи — произнёс я, провожая его к столу. Достал ещё одну чашку и пару палочек. Риса у меня даже больше, чем нужно, так что о нехватке еды можно не беспокоиться.

— Итадакимас! — дружно произнесли мы и принялись за еду.

— Неплохо, Тоно. Был бы девчонкой, сделал бы тебе предложение — заметил он, закончив есть.

— Ну, знаешь, в Аргентине однополые браки легальны — спокойно ответил я. Послышался стук, когда Акамару уронил палочки и отодвинулся от меня.

— Ты! Я думал, ты нормальный! — произнёс он.

Я закатил глаза.

— Это шутка, Акамару — пояснил я. Честно говоря, забавно, что монстр может бояться находиться рядом с геем.

— Знаешь, из-за этой повязки непонятно, серьёзно ты или нет — пожаловался Акамару.

— Серьёзно? — спросил я. Хмм, у Савана действительно есть такой эффект?..

— Ага. Знаешь, ты потрясный парень, Тоно. Ты можешь не только сам ходить и писать, но даже и готовить! — сделал мне комплимент Акамару.

— Ну, это вопрос практики — заметил я. Вспомнилось, сколько пришлось практиковаться, чтобы просто ходить самостоятельно...

— Кстати, а почему у тебя телевизора нет? — спросил Акамару.

— Разве барьер вокруг школы не блокирует сигнал? И, что важнее, я же не могу видеть, помнишь? — Спросил я, подняв одну бровь и пытаясь вспомнить, что Шинагава-сенсей рассказывал нам о барьере. Ну, не совсем "не могу видеть", скорее "не смею видеть".

Шесть месяцев назад мои глаза стали настолько мощными, что очки, которые дала мне Аозаки-сенсей, оказались неэффективны. Сперва я использовал свой шарф в качестве повязки, потом поменял его на более удобный материал, поскольку шарф слишком колючий. Я везде начал видеть смерть, так что простой взгляд на мир делал меня суицидальным и депрессивным. Или, как подытожила Сиэль, я стал "убийцей по Ницше". У меня ушло много времни, чтобы психологически оправиться, и ещё больше, чтобы привыкнуть к слепоте. Печально, но от моих Мистических Глаз Восприятия Смерти обычными способами не избавиться, к тому же мои способности всё больше требовались Арквейд, так что я не мог просто вырвать себе глаза, даже если бы хотел. Позже я узнал, что даже если бы это сделал, концепция моих мистических глаз осталась бы, и я всё равно видел бы смерть. Я мог смотреть только на Арквейд, поскольку она снова была лишена смерти, Акиху, поскольку она моя сестра, и врагов, которых собираюсь убить.

— Нет, барьер на самом деле не физический, иначе он блокировал бы всех, кроме его установщика и тех немногих, кто способны пробивать или проходить сквозь барьеры... — начал объяснять Акамару, но я его перебил.

— Погоди, тогда каким образом он не даёт людям входить? — спросил я.

— Ты дашь закончить? Физический барьер легче создать, но труднее поддерживать, поскольку барьеры — неразумные и неживые объекты. Они неспособны различать людей и монстров, если предназначены исключительно для того, чтобы физически держать людей в стороне. Даже если бы Директор создал физический барьер, обеспечивающий выборочный доступ, он был бы слабым и легко разрушаемым, не говоря уж о том, что физические барьеры неспособны обнаруживать злобу. Так что вместо этого барьер на самом деле концептуальный, отсеивающий злобный народ — произнёс Акамару.

Я переварил всю эту ценную информацию.

— Погоди, что насчёт слухов о маньяке с ножом в этой школе? Если, по твоим словам, концептуальный барьер отсеивает злобу, разве он не отсеял бы маньяка? — спросил я. Да и если Акамару прав, то меня должны были, как минимум, выгнать из Академии ёкай.

— Ну, прежде всего слухи про маньяка — всего лишь слухи, и они никому повредить не могут — начал Акамару.

— Я бы не был в этом так уверен... — мрачно произнёс я, вспоминая одного Мёртвого Апостола-алхимика.

— А во-вторых, теоретически возможно пройти через барьер, если в этот момент не испытываешь негативных эмоций. Но это только теория — пояснил Акамару.

— Понятно. Так каким образом концептуальный барьер отсеивает людей? — вежливо спросил я, моё уважение к нему возросло. Его объяснение укладывалось в факты, объясняя, почему меня ещё не обнаружили и поймали.

— Ну, это подводит нас к концептуальной части барьера. Барьер Академии ёкай на самом деле основан на концепции негативного отношения.

Акамару поёрзал, словно чувствовал неудобство. По какой-то причине ему словно было стыдно.

— Это же противоречие. Барьер должен оставлять негативно настроеных снаружи. Так почему пропускает по этой же концепции? — запутавшись, спросил я.

— Не негативное отношение к школе. Он использует негативное отношение, которое монстры испытывают к людям. Попросту, когда создавался барьер, считалось, что все монстры ненавидят людей, но люди себя не ненавидят. Так что любой, кто не испытывает неприязни к академии, но испытывает к людям, сможет пройти. А остальные просто развернутся и забудут о всём, что видели.

— Это поднимает новый вопрос. Академия сейчас воспитывает монстров с целью влиться в человеческое общество. Они не должны испытывать ненависти к людям — заметил я.

— Вообще-то это тоже объяснимо. Когда политика по отношению к людям изменилась, измерительная линейка барьера по неприязни к людям серьёзно снизилась, так что стало достаточно чувства отчуждения. Поскольку все монстры воспринимают мир, в котором живут люди, как нечто чуждое, это тоже работает. Поэтому барьер могут проходить даже отдельные монстры, влюблённые в человека — закончил Акамару тихим голосом.

Я вздохнул и прислонился к стене, сперва убедившись, что она здесь есть.

— Она была красивой? — спросил я, не прислушиваясь к чувству такта.

— Ага — машинально ответил Акамару. В следующий миг он напрягся.

— Как! Откуда ты знаешь? — шокировано спросил он.

— Твой тон и тот факт, что не было необходимости упоминать про влюблённость в человека — ответил я.

Акамару громко простонал.

— Полагаю, ты собираешься об этом рассказать? — едко спросил он.

— Зачем? — сухо спросил я.

— Потому что это хороший материал для слухов — сердито произнёс Акамару.

— И рисковать враждой с монстром, полностью понимающим комплексную механику школьного барьера, который даже учителя, сами по себе опасные монстры, толком не понимают? Нет, спасибо. И это первая причина. Вторая — я не любитель слухов, а третья — я прекрасно понимаю твою ситуацию. Я тоже влюблён в кое-кого, но вынужден находиться здесь.

Несколько мгновений Акамару молчал. Затем слегка поменял позу.

— Я поменял мнение о тебе, Шики. Ты не только самостоятелен и способен о себе позаботиться, но и славный парень — произнёс он. Я мысленно рассмеялся над его последними словами — что я "славный парень". Убийца не бывает "славным парнем".

— Ну, по крайней мере это разъяснило вопрос с телевидением. Кстати, я так погляжу, ты прекрасно разбираешься в барьерах. Почему тогда учишься неважно? — спросил я. Акамару в классе сидел позади меня, так что часто спрашивал о том, чего не понимал — что включало в себя практически всё, кроме японского языка, с которым он кое-как справлялся.

Акамару пристыженно рассмеялся.

— Ну, я просто от природы хорош в Барьерах и Связываниях. В конце концов, это у меня в крови.

— Действительно? — скептически произнёс я. Не помню ни одно сверхъестественное существо, специализирующееся на барьерах.

— Угу. Я их даже чувствовать могу. Как те два запечатывающих материала, которые ты с собой носишь. Повязка и эта штука в кармане.

Я застыл, когда он точно указал на Саван и мои очки, которые я всегда ношу в кармане как сувенир.

— К слову, почему ты их с собой таскаешь? Пытаешься сдержать какие-то врождённые чувства? — с любопытством спросил Акамару. Я ощутил, как выступают капли пота. Моё прикрытие вот-вот сорвут... Паникующее сердце разогнало кровь, сильнее будоража инстинкты Нанайя. Я медленно потянулся к ножу. В принципе, убить его и избавиться от тела — простая задача...

Внезапный пронзительный вопль разбил напряжённость. Мы встали и помчались на звук, в лес; моё сердце медленно наполнялось ужасом.

"Только бы не Хакасе, только бы не Хакасе, только бы не Хакасе, только бы не Хакасе!"

Наконец, мы оказались на поляне, откуда, как я слышал, донёсся вопль. Судя по вырвавшемуся у Акамару вздоху, это то самое место.

— Что там? — мягко спросил я.

— Это монстр-паук с ножом! — произнёс Акамару.

— Попытайся унести жертву, кто бы это ни был, а я его отвлеку — -произнёс я. Акамару только глотнул и не ответил; я воспринял молчание как знак согласия. Я подобрал камень и бросил его в предполагаемом направлении монстра. Громкий стук подтвердил моё предположение.

— Э? Почему ты здесь? — задал монстр дурацкий вопрос. Да уж, его жертва только что издала вопль, способный разбить стекло, и он спрашивает, почему я здесь.

— Знаешь, ты изрядный милашка для монстра-паука — саркастически заметил я.

— Ну, спасибо! Был бы ты девушкой, я б тебя уже поимел... — ответил он.

Клянусь, последние пять слов заставили мою кровь вскипеть.

— Фее! — завопил я, и бросившись на паука, изо всех сил пнул его. Мой боейвой клич состоял из смеси поэтического правосудия, праведного гнева, мессианской ярости и чрезвычайного стыда, что меня второй раз за меньше чем полчаса приняли за гомосексуалиста.

К сожалению, пинок не повредил пауку, только разозлил.

— Эй, пацан, ты не видишь, что я занят убийством этой девчонки? Тоже умереть хочешь? — прорычал он. Затем... — А, какая разница. Просто прикончу тебя прямо сейчас.

Я услышал, как он движется ко мне. Я медленно отступил, отманивая его от жертвы.

— Ты точно умрёшь, пацан. Я убью тебя и заставлю пожалеть, что ударил меня — произнёс он. Я слышал звуки рассекаемого воздуха, издаваемые размахиваемыми ножами.

— Она в безопасности, Тоно! — услышал я крик Акамару. Я сжал зубы. Этот идиот своим криком сорвал весь план.

— Что! Куда вы её забрали... ух! — в ярости завопил паук, но прервался на полпути, когда я вонзил нож ему в живот. "Брюхо. Точнее даже, технический термин — брюшко. Арахниды состоят из головы и брюшка" — напомнил я себе, невзначай вспомнив вчерашний урок биологии.

К сожалению, нож вошёл недостаточно глубоко, и мне пришлось присесть, когда паук попытался прихлопнуть меня своими руками. Я отскочил от гневно размахивающих во все стороны конечностей. Я ощущал слабость, моя старая рана снова дала о себе знать, ограничивая мою мобильность. Всё должно быть не так! Я должен был побеждать!

Я отскочил в сторону, когда очередной нож этого паука-идиота прошёл опасно близко, едва не рубанув меня.

"Пожоже у меня нет выбора... Придётся использовать это" — мрачно подумал я. Это была крайняя мера, которой я предпочёл бы избежать, но, похоже, ситуация вынуждает.

— Подожди! Я, может, и выгляжу так, но я женщина! — произнёс я, держа руки в нейтральной позиции.

Абсурдность моего утверждения действительно остановила его "молотилку".

— Не может быть! Ты совсем не выглядишь как девушка! — услышал я его удивлённые слова.

— Посмотри, вот доказательство! — произнёс я, драматически поднимая рубашку в надежде на желаемую реакцию.

— Нет, не делай этого... УГ!

Паук, как настоящий джентльмен, остановил атаку и даже, возможно, отвернулся. Чем я и воспользовался... Собрав все силы, я прыгнул, нанеся ногой удар туда, где мой нож застрял в его брюхе. Нож прошёл свозь брюхо, выйдя с другой стороны, вместе с моей ногой.

— Аааааргх! — завопил паук, его тело содрогалось. Я сумел вытащить ногу прежде чем его предсмертные судороги меня поранили. Нож тоже сумел найти, весь липкий от телесных жидкостей паука, и поспешил его отчистить. Я смог избежать использования Мистических Глаз Восприятия Смерти, но бой всё равно оказался серьёзной нагрузкой на моё тело.

"Ну, по крайней мере паук был достаточно тупым" — подумал я. Голова немного кружилась. Я потрогал рану на груди, и, как и ожидал, из неё выступили капли. Я бесстрастно стёр их. Где-то на заднем фоне скулил паук.

— Я не хочу умирать! — проскулил он. Внезапно его вырвало какой-то жидкостью; я вздрогнул при этом звуке.

— Я должен её спасти! Я не хочу умирать! — завопил он. Его движения замедлялись.

"Не делай этого, Шики! Оно того не стоит!" — пыталась взывать к здравому смыслу моя сторона Нанайя, но я действовал, повинуясь сердцу, а не голове. Я медленно подошёл к своей жертве и опустился рядом с ним на колено.

— Почему ты пытался убить эту ученицу? — спросил я.

— Мне сказали, что если я соберу кровь десяти высокоранговых монстров, то они отпустят мою подругу — ответил он. И эта фраза преврила его в моих глазах из тупого монстра в несчастную жертву.

— Я не могу простить тебя за попытку убийства ученика академии, но я могу пообещать одно. Я освобожу твою подругу — пообещал я своей жертве.