Мир, не стоящий детской слезинки

— Не так уж много полегло, — вновь возразил старик, обладатель сумрачного баса. — Это в Нью-Йорке, похоже, никто не ушёл, а у нас время было. Весь Вашингтон рванул на юг, через Ричмонд...

— Во-первых, мы не знаем, кто успел доехать до Ричмонда и как далеко уехали от Ричмонда те, кому всё-таки посчастливилось его проехать, — проводник аккуратно поставил палочку к стене. — И во-вторых, я полагаю это пустой тратой времени. Если учесть, что первые пришельцы появились близ несчастного Нью-Йорка вчера после полудня, а сегодня к утру они уже в Вашингтоне... Думаю, до Сиэтла эти твари доберутся за пару суток. Ну может, за три дня, если не станут спешить.

Он вздохнул.

— Ладно, это всё теория. Сейчас важнее практика. Нужно собрать тех, кто ещё прячется по разным щелям и подвалам и перетащить сюда. Пока их не сожгли эти проклятые шаровые молнии и не сожрал этот адский песок.

— А если они и сюда?.. — Тим оборвал себя на полуслове, но проводник понял.

— Тогда всё. Тогда у нас, у людей, нет никаких шансов. Но пока нам известно, что в подвалы эта мразь спускается неохотно, а сюда, в канализацию, никогда.

Движение щупальца, и крохотная ярко-розовая рыбка, плывущая в толще океана, лопнула, рассыпаясь в прах. Пузырёк освобождённого воздуха устремился вверх...

Я был в бешенстве. Да, такого мне ещё видеть не приходилось... Этот мир буквально набит всевозможной убийственной дрянью. Самое скверное, что основу местной убойной дряни составляли примитивные до идиотизма трубы, набитые пороховыми составами, зато способные лететь буквально на другую сторону планеты. Таким образом радиус сферы безопасности вокруг места прогулки автоматически расширялся до размеров самой планетки. Но что ещё хуже, великое разнообразие убойных средств не позволяло запустить автоматический процесс их ликвидации. Мне приходится выколупывать опасную гадость вручную из бронированных нор, из океанской толщи, на поверхности и в воздухе... нет, это немыслимо, невозможно! Должно быть, моя любимая госпожа уже проснулась, сейчас она умывается, вот-вот приступит к завтраку... а у меня ещё ничего не готово! Стыдно, ой, как стыдно... Знать бы заранее, что тут всё так скверно, можно было бы просто понизить температуру поверхности до точки замерзания воды. Охладить и обратно разогреть, и никаких злобных кусачих тварей. Правда, папа моей маленькой госпожи наверняка остался бы недоволен — ещё бы, каков расход энергии! — зато не пришлось бы импровизировать на ходу...С ума сойти, мне даже пришлось перестраивать часть микросапрофитов на поглощение ещё живой органики! Ох, и работка...

Я щёлкнул жвалами. Проще всего, конечно, было справиться с космическими аппаратами, густым роем вившимися над планетой. После той выходки злобных тварей я никак не мог быть уверен в их безвредности. Не хватает ещё, чтобы во время прогулки моей госпожи какой-нибудь из них свалился на голову, неся в своём чреве ядерный заряд, или того хуже, пальнул мезонным зарядом прямо с орбиты... А что? От этих тварей можно всего ожидать!

Поэтому пришлось поступить радикально, сформировав над экватором обширное кольцо из обломочного материала, взятого взаймы у местного безатмосферного спутника-планетоида. Кольцо вышло настолько плотным, что буквально за несколько оборотов выловило все искусственные спутники... во всяком случае такие, что могли бы представлять угрозу. Пожалуй, не стану его убирать, хотя госпожа снова будет смеяться — что, опять кольцо над планетой? Хоть бы одна планетка без кольца!

Зато на самой планете работы было ещё немеряно. К счастью, боевые плазмоиды всё-таки довольно уверенно справились со своей задачей, потопив все металлические посудины, находившиеся на поверхности здешних морей и океанов. Абсолютно все и без разбору, потому как перебирать их вручную... нечего было бы и мечтать о том, чтобы экскурсия состоялась в срок. Более мелкие, настроенные на поражение любых воздушных целей, содержащих в себе металл, точно так же почистили небеса этой планетки от всевозможной порхающей ерунды. Ну а маленькие плазмоиды-охотники распугали всех злобных тварей, наверное, на половине континента. Кстати, это тоже оказалось не слишком сложно. Достаточно было настроить охотников на соответствующие излучения — страх и ярость, а также желание убивать.

Во всяком случае, никакой опасной активности на этом вот острове и прилегающем побережье не наблюдается, и это очень хорошо. Даже если некоторая часть злобных тварей уцелела, забившись в норы, никакой опасности для моей госпожи они уже не представляют, и испортить настроение во время прогулки не в силах...

Новое движение щупальца, и ещё одна жестянка, битком набитая смертоносной дрянью, лопается в толще океана. Я вновь просмотрел прозрачный шар виртуального глобуса. Всё... Да, кажется, всё. Это была последняя.

Я рывком повернул глобус, приблизил изображение места, намеченного для прогулки. Гигантские грибы потеряли форму, сильно скособочились — за время, прошедшее с момента нападения злобных тварей, ветер отнёс их в сторону океана. Над огромными ямами-воронками скользили полупрозрачные, радужно переливающиеся диски — пришлось сформировать ещё и очистители, потратив немало драгоценного времени... Зато теперь в этих ямах можно хоть купаться, притом без всякого защитного кокона. Очистители устроены таким образом, что способны ускорять распад любых радиоактивных изотопов в миллионы раз, так что четверти малого круга достаточно для полной дезактивации... Как именно ускоряют? Мне-то откуда знать? Я же не раругг, я всего лишь тамкар. Хотя, надо сказать, тамкар породистый, единственный и любимый тамкар моей обожаемой госпожи.

Я ещё раз придирчиво оглядел место намеченной экскурсии и улыбнулся, широко раздвинув жвалы. А ведь интересно, очень интересно смотрится... Надо же, вот уж воистину, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь... Друза циклопических грибов, косо нависших над океаном, окрашенная в розовое восходящим светилом, и друза кристаллообразных гнёзд... нет, это действительно очень необычное зрелище. Моя госпожа наверняка останется довольна.

Мощные кондиционеры успешно поддерживали в бункере прохладу, однако изгнать давящую духоту глубокого подземелья им было явно не под силу. Генерал расстегнул верхнюю пуговицу рубашки — сколько можно держать фасон...

— Роджер, я просил связь!

— Нет связи, сэр! Вообще никакой!

— Что значит "вообще"?!

— Это значит, что никто не отзывается, сэр. Вообще никто.

— Пентагон?

— Молчит, сэр. По всем каналам.

— Лэнгли?

— Аналогично. Как и головная контора АНБ, и даже ФБР.

— Спутники?

— Ни единого пакета. Такое ощущение, что никаких спутников нет и не было.

— Дьявол... А президент?!

— Ничего невозможно сказать, сэр. Мы пытались даже использовать низкочастотную станцию особой мощности, используемую для связи с нашими подлодками — час назад она ещё работала. Если они нас слышали, должны были ответить. Президентский борт обладает для этого богатыми возможностями.

Генерал расстегнул ещё пару пуговиц. Значит, так...вот оно как, значит... Если учесть ещё, что ни одна ракетная точка не отзывается, ни одна подлодка не выходит на связь, несмотря на переданный категорический запрос, и вообще ни одна военная база... Ладно. Мы ещё покувыркаемся. В конце концов, бункер НОРАД практически невозможно достать даже водородными бомбами, не зря его врезали в столь мощную толщу скалы...

— Что это, сэр?

Прервав невесёлые думы, генерал тупо уставился на тоненькие песчаные струйки, резво распространявшиеся по полу, точно их перевевал ветер. Вот только как-то очень уж целеустремлённо они перемещались...

Невидимый ветер взвихрил песок, разом скрутив его в маленькие тугие смерчи. Последняя мысль, мелькнувшая в генеральской голове, была — откуда тут, в бункере, такой ветер?!

И наступила боль...

Портал гиперпространственного перемещения переливался радужными красками, словно гигантский мыльный пузырь. Ещё миг, и сквозь вихрящееся буйство красок проступили такие дорогие, такие неповторимые черты...

— Живи долго, как сама Вселенная, о моя любимая госпожа!

— Здравствуй, здравствуй, Кэцэ, — она ласково гладила меня щупальцами по головогруди, и я в восторге закатил глаза, склоняя стебельки на спину. — Скучал без меня, да?

— О-о, моя госпожа! Я не скучал, я умирал от тоски!

— Ладно, ладно, мой славный тамкарчик, — она уже чесала меня кончиками щупалец в основаниях глазных стебельков. — Я тоже тебя сильно-сильно люблю!

— Уау, моя госпожа!!! — в полном восторге я тёрся мохнатым боком о её кремнистый панцирь, вдыхая восхитительный запах.

— Ну ладно уже, ладно... Показывай, чего такого интересного ты нашёл на этой планетке?

Песок пляжа был белым и чистым, хотя тут и там его первозданную чистоту пятнали обрывки упаковок из-под чипсов, пластиковые бутылки от колы и прочий мусор. Ещё сильнее портили вид в беспорядке разбросанные продолговатые тёмные пятна, некоторые из них откровенно напоминали тень, оставленную человеком, лежащим на песке.

Высокий жилистый мужчина медленно брёл по самой кромке прибоя, слегка косолапо ступая по мокрому песку, и волны тут же слизывали образовавшиеся следы. Человек непрерывно вглядывался вдаль, точно жаждал увидеть там нечто необычайное, и с лица его не сходила таинственная улыбка Джоконды. Он был абсолютно сед и столь же гол, хотя следы на теле явно указывали, что ещё не так давно человек этот носил одежду. И лицо его отнюдь не было изборождено морщинами. Если не обращать внимания на седину и особенно глаза, на вид мужчине можно было дать лет тридцать.

Солнечные лучи брызнули из-за горизонта столь радостно и ликующе, что мужчина остановился, зажмурившись, и улыбка его стала откровенно блаженной. Постояв так с полминуты, человек вновь двинулся в путь, загребая песок пляжа ступнями.

Пушистый огненный шарик, в ярком утреннем свете казавшийся бледным и полупрозрачным, летел невысоко над береговой линией. Вот он заинтересованно снизился, явно направляясь к человеку. Они двигались навстречу друг другу, и спустя пару секунд поравнялись. Седой медленно протянул к плазмоиду руку, но тот возмущённо отлетел прочь, очевидно, шокированный такой фамильярностью. Шарик сделал несколько тесных кругов над голым человеком, порой почти касаясь головы, но едва тот протягивал руку, вновь отлетал прочь. Наконец плазмоид и человек наскучили друг другу и двинулись дальше, каждый своей дорогой.

Где-то в кустах, надрываясь, плакал ребёнок. Седой остановился, и выражение его лица сделалось слегка обиженным, точно он сердился на то, что кто-то портит такое великолепное утро. Постояв с минуту, мужчина двинулся на звук.

Полуторагодовалый пацан, подобно старшему собрату одетый лишь в костюм, выданный самой природой, сидел на жёсткой траве и ревел в три ручья, круглая рожица его была сплошь залита слезами и соплями. Седой остановился, склонив голову набок, и на лице его отразилось выражение, характерное для человека, который мучительно пытается что-то вспомнить. Увидев человека, пацанчик перестал реветь, только по инерции продолжал всхлипывать, и вдруг доверчиво протянул к дяде ручонки.

Мужчина наклонился, осторожно подхватил малыша на руки, и на лице его доселе блаженную улыбку сменила некая работа мысли.

— Странные у них рога, ты не находишь?

— Это не рога, о моя госпожа, во всяком случае, не природные рога. Головы у них гладкие и круглые, и только сверху покрыты шерстью, примерно такой, как на моих боках.

— Хм?

— А эти накладные рога, я полагаю, они используют во время брачных игрищ. Самцы бодают друг друга, и кто забодает соперника насмерть, тот и получает в награду самку.

— Откуда такие сведения? — моя обожаемая госпожа весело блестела глазами.

— Это всего лишь мои догадки, о моя госпожа. Но согласись, столь свирепые твари просто обязаны убивать друг друга по любому поводу. Видела бы ты, с какой яростью они нападают, и сколько у них тут было всякой убойной всячины! Да вон, пожалуйста, наиболее масштабные следы! — я указал средним ногощупальцем на вконец расплывшиеся колоссальные грибы, свидетельства ночного инцидента. — И потом, вон в передней лапе у него дубинка, занесённая для удара. Вне сомнения, такими дубинками эти твари добивают поверженных противников, ведь лежащего на земле двуногому существу бодать очень неудобно...

— А это точно дубинка? Мне кажется, это изображён какой-то плазменный разрядник...

— А может, и плазменный разрядник, — не стал спорить я. — Какая разница, каким именно способом они добивают поверженных противников?

— Ладно, ладно, убедил! — засмеялась моя любимая госпожа, дробно щёлкая жвалами, разглядывая статую Свободы. — Интересно, кому это поставили такой громадный памятник... Наверное, это был какой-нибудь вожак, забодавший всех в округе!

— Бесспорно, так оно и есть, о моя госпожа! — согласился я с самоочевидным выводом.

— А покажи мне то место, где они на тебя первый раз напали!

— Как тебе будет угодно, о моя госпожа! — я вновь порадовался своей предусмотрительности. Хорошо, что успел почистить эти жуткие ямы от радиоактивной гадости... — Летим!

Мы не стали входить в гиперпространство ради перемещения на такое ничтожное расстояние. Да и, в конце концов, полёт тоже приносит немалое эстетическое удовольствие.

— Ой! — моя маленькая любимая госпожа испуганно глядела на громадные ямы, уже понемногу наполнявшиеся водой. - Они что, стреляли в тебя антивеществом?

— Нет, о моя госпожа, до антивещества они пока, судя по всему, не додумались. Это были примитивные ядерные бомбы. А стреляли они ещё более примитивными устройствами, использующими для движения реактивную тягу. Такая труба, набитая горючими и взрывчатыми веществами... Подводное судно, оснащённое такими устройствами, запустило их издали, из другого полушария планеты. Вероятно, злобные твари полагали таким образом избежать возмездия.

— Мой маленький Кэцэ, мой славный тамкарчик! — в голосе моей обожаемой госпожи звучали теперь испуг и сострадание одновременно. - Я спала, а тебя тут обижали! Они... они же могли тебя убить! — она уже вовсю гладила меня по головогруди своими нежными щупальцами.

— Уау! — я млел от восторга. — Они не смогли, о моя госпожа!

— Никогда-никогда больше не отпущу тебя одного на дикую планету!

— Уау! Папа и мама не разрешат тебе идти на неподготовленную для прогулки планету, о моя госпожа! Даже вместе со мной! И я буду умолять тебя не делать этого! Впереди всегда пускают тамкара! Мой долг — охранять мою госпожу от любых несчастий и огорчений!