Глава 59

— Что?

Хм? Леви лишь моргнул, прежде чем отвернуться от окна, переводя взгляд на собеседника...

... и вот тогда-то ему стало не по себе.

Он давно свыкся с привычкой Адриана улыбаться. Вечная улыбка, которая колебалась от приторно-ехидной до холодной и надменной, казалось, была приклеена к лицу курирующего его офицера, и если даже исчезала, то ненадолго. Но сейчас... о, сейчас Адриан не улыбался. Его лицо застыло каменной маской, а эмоции лучше всего выдавали сжавшиеся практически до точек зрачки.

Офицер королевских карательных войск Адриан, отвечающий за операции в зонах избранных D-ранга, явно был в бешенстве.

— Повтори, — неестественно тихо выдохнул он. — Кайзер. Что с ней произошло?

— ... незаконные произошли, — через силу выдавил колдун, пытаясь скрыть замешательство. "С ней"? А разве Кайзер не мужчина? То ли он что-то не так понял, то ли переводчик в часах барахлит... — Говорят, Кайзер был в аукционном доме, когда тот взлетел на воздух во время боя с незаконными. Они прямым текстом объявили о смерти своего противника.

Какое-то время после этих слов офицер молчал — а после лишь подался вперёд, уткнувшись лицом в ладони.

И Леви не нашёл, что ему сказать.

Пожалуй, будь он чуть более безрассудным, он бы подколол собеседника на предмет недопустимости столь яркого проявления чувств офицером. Будь он чуть более человечным — вернее, имей для него смысл поступки согласно морали и правилам приличия — он бы попытался утешить собеседника, для которого смерть Кайзера стала весомым ударом.

Но он не был ни тем, ни другим.

— Я... пожалуй, пойду, — с этими словами он поднялся на ноги, начиная осторожно двигаться к выходу из кают-компании. — Не буду вам мешать, шеф. Я объединюсь с группой захвата на месте...

— Нет, — одно-единственное слово, долетевшее в спину, заставило Леви замереть. Ч-чёрт... — Ты не присоединишься к ним.

А?

— В смысле? — осторожно произнёс он, оборачиваясь и окидывая взглядом непривычно-серьёзное начальство. — Вы же уже приписали меня к группе захвата...

— Как приписал — так и отпишу, — категорично произнёс Адриан. Что он вообще несёт? — Теперь твои действия во время миссии курирую лично я. Мы сойдём на Последнюю Станцию вместе.

Что?

— Что? — оторопело повторил Леви. Он серьёзно? — Это же зона участников?

— Можешь не беспокоиться, — по лицу собеседника скользнула неприятная улыбка — но даже своеобразное возвращение в норму собеседника не успокоило Леви; от того, что сквозило в этой улыбке, ему было отчётливо не по себе. — Есть у меня одна идея...

* * *

В своей долгой жизни Эдван Кун успел столкнуться с многим. Приключения, азарт, страсть, верная дружба, горькие потери и жгучие разочарования... Разлуки тоже были — о, он навидался более чем достаточно разлук, начиная от расставаний с временными пассиями, которые в процессе восхождения неизменно оставались позади, и заканчивая тем самым последним разговором с Густангом, когда очкастый хрен раскрыл все карты и выдал ему оружие последнего шанса. Воспоминания о том разговоре и последующей — последней — краткой встрече с друзьями, безропотно идущими на верную смерть, до сих пор жги память, и словно отпечатались на сетчатке, представая перед глазами, стоило только прикрыть веки. Та разлука была горькой, она ударила больнее всего...

Но эта же разлука была совершенно другой. Пожалуй, будь у него возможность прожить чуть дольше, чтобы вспоминать об этом расставании, Эдван с уверенностью сказал бы, что ни о чём не жалеет. Не было ни горечи, ни боли — лишь светлая печаль и лёгкое разочарование от того, что он не увидит, чем закончится приключение этих детишек.

— Давайте, пора уходить, — с этими словами Кента обвёл разномастную команду. — Не стоит задерживаться до последнего. Ну, все готовы?

— Я не готов! — ворчливо отозвался тот смешной потомок аборигенов, охотно отзывающийся на имя Рак и чуть менее — на прозвище Кроко. — Я так и не нашёл обломки своего копья, черепашка!

— Честное слово, порой мне кажется, что ты жрёшь эти копья, тупой Кроко, — лишь закатила глаза хвостатая принцесса-полукровка. — В тот раз ты потерял копьё, в этот — сломал...

— Хватит уже вам, — положила обоим ящерам руки на плечи Тейлор. — Будете препираться позже, когда окажемся подальше от возможной новой встречи с психопатом, склонным к маниакальному преследованию.

На это стоящий рядом Захард лишь закашлялся, а Эдван даже не стал сдерживать улыбку. Да-а-а... А он-то всё на "фальшивку" упор делал! Стоило бы догадаться, что на Захарда упоминание о его наклонностях будет действовать сильнее...

— Вот уж не думала, что та твоя теория о психопате со склонностью к маниакальному преследованию окажется правдой, — нервно рассмеялась Мария, с самого боя не расстающаяся с Индиговым Июлем. — Даже не знаю, радоваться или ужасаться...

— Голосую за вариант "смыватьтся", — мрачно буркнул сын. — И вообще, здесь только мне позволено быть яндере! Два яндере — это слишком.

— Даже один яндере — слишком, — осадил его голосом хваёмса из их команды. Кстати...

— К слову, а что такое "яндере"? — не удержавшись, задал вопрос джеонсулса — уж больно забавное было лицо у того самого "яндере". В конце концов, разве он не заслужил возможности немного развлечься напоследок?

— Ну-у-у... — лишь потянула анима, покосившись на его сына. — Яндере — это психопат со склонностью к маниакальному преследованию и гиперконцентрацией на своём романтическом интересе. Без обид, Агеро.

— На правду не обижаются, — недовольно буркнул тот, отводя взгляд...

А вот сам Эдван, не удержавшись, покосился на замершего столбом Захарда.

— Даже не думай, — тот лишь припечатал голосом, делая шаг в сторону. — Если ты произнесёшь это слово, я отрежу тебе язык.

— Молчу-молчу... мой маниакальный друг, — коротко хохотнул тот, прежде чем повернуться обратно. Нет, ну кто бы мог подумать! Пожалуй, будь у него больше времени, он бы жизни Захарду не дал с подобными козырями у него на руках. Но...

Время истекает.

Он своими глазами видит, как рушится Скрытый Этаж. Два из пяти светильников на потолке этажа этой ступени уже не горят, порой по потолку, скрытому имитирующей небеса плёнкой шинсу, время от времени проходит рябь — да и внизу, под потолком, дела обстоят не лучше. Уже два раза порывался начаться дождь, и пришлось собственной силой разгонять облака, а ещё ниже, на земле, начались первые разрушения. Порой в руинах хаотично срабатывали ловушки, в лесу с грохотом падало очередное дерево, а трава под ногами довольно быстро пожухла. Столь стремительная деградация образов... Да, немного времени им осталось, и лучше молодёжи уйти, пока не поздно. Даже хорошо, что они уходят сейчас, пока ещё толком не светлело, и пока разрушения не достигли финальной стадии — не стоит им этого видеть. Им лучше начать очередное приключение, поднимать волну, которая захлестнёт всю Башню, а не оставаться до последнего с двумя образами старых пней, застрявших здесь и бессильных хоть что-то изменить.

... хотя нет. Они могут сделать ещё кое-что.

— Эй, потомок великого меня... — окликнул было разворачивающегося сына Эдван, засунув руки в карманы. — Ты говорил, у тебя с тем мной, что снаружи, есть какая-то мутная история. Всё совсем плохо, или тот я всё же выслушает тебя при встрече?

— Ну, как бы сказать... — по лицу Агеро проскользнула нервная улыбка. — Я сорвал планы того тебя, послужил причиной изгнания целой ветви семьи, а напоследок ещё и ограбил того тебя, что снаружи Скрытого Этажа. Как ты думаешь, насколько всё плохо?

Что он сделал? Эдван лишь ошеломлённо отвесил челюсть. Этот... мелкий нахал... Да как у него вообще рука поднялась? Да после такого другой он должен был бы его на месте прибить, и правильно бы сделал! Да если бы этот мелкий говнюк раньше сказал...

Так. Спокойно. Мелкий говнюк, чтоб его, правильно сделал, что не сказал раньше — иначе бы Эдван его пришиб, что помешало бы взаимодействию с новым поколением незаконных, так что паршивец поступил верно. И не стоит на нём срываться сейчас: есть вещи куда важнее мести за ущемлённую гордость.

... тем более, раз уж его оригинал не прибил этого гадёныша, то и сам Эдван обязан сдержаться. Кстати!

— Раз тот я тебя не прибил — значит, на тебя есть какие-то планы, и на поражение сразу бить не будут, — потребовалось несколько раз вздохнуть и выдохнуть — но после этого Эдван был готов к разговору без опасений, что он попытается свернуть шею этому недоразумению. — Воспользуйся этим шансом... все вы воспользуйтесь этим шансом. Поговорите с тем мной, и спросите кое-что. Спросите, что же такое произошло со всеми нами, из-за чего нам пришлось так измениться. И... не идите этой дорогой, хорошо?

— Могли бы и не спрашивать, — лучезарно улыбнулась Тейлор, предупреждающе положив своему маньяку ладонь на плечо. — Спасибо вам за совет... и спасибо вам за всё.

С этими словами она повела рукой, от которой вниз, к жухлой траве тянулись еле видимые в слабом свете раннего утра нити шинсу — и, повинуясь этому движению, вверх взлетели осколки зеркала, матовой стороной к ним... зато пришедшие на этаж избранные отразились в них.

И — исчезли во вспышке света, оставив осколки падать на траву, а двух образов наблюдать за пустым местом.

— Ну, вот и всё, да? — лишь выдохнул Захард, взлохмачивая уцелевшей рукой короткие пряди на затылке. — Знаешь, я сейчас должен был рад. Не без моей помощи началось величайшее приключение, и Башня ещё раз содрогнётся... но что-то не получается радоваться. Глупо, правда?

— После того, что ты узнал? Ни капли, — покачал головой Эдван, вытаскивая из кармана пилюлю и подкидывая над ладонью. Слабый свет ламп потолка отразился от тонкого бело-голубого корпуса, столь хрупкого и столь ненадёжно сдерживающего внутри невероятно мощное шинсу. — Знаешь... Хоть ты там и стал королём, как ты того и желал, но и там, и тут, ты остался человеком со всеми человеческими слабостями. Я скорее уж удивлён, что ты смог продержаться до сих пор.

— Эй, каким бы я был величайшим авантюристом, если бы расклеился на глазах у детишек? — повернувшись к нему, слабо улыбнулся заклятый друг. — Пусть уж лучше это останется между нами, без лишних свидетелей. И, Эдван... как ты думаешь, будет ли это честно, если пилюлей воспользуюсь я?

Что?

— Что? — лишь оторопело переспросил светловолосый мужчина. — Ты серьёзно?

— А почему бы и нет? — пожал плечами в ответ коротко стриженный блондин. — Я это начал, мне и заканчивать... и раз уж я не могу сделать это за пределами Скрытого Этажа, мне остаётся взять ответственность за последствия хотя бы здесь. Ну так что, позволишь мне, или будешь травиться этой дрянью сам?

Сомневался Эдван недолго. Пусть даже у него не было выбора, но ему не хотелось умирать... а другу, похоже, это было нужно. Ещё давно возникший надлом, бывший лишь маленькой трещиной, меньше суток назад расколол его давнего товарища на обломке, которые держались лишь благодаря невероятной балансировке этих самых обломков, больше похожих на чудо — и стоило окончательно разметать эти обломки, нежели цепляться за них до последнего. Захард и сам это понимал...

... более того, этого требовала не только его гордость. Это требовало и чувство вины, которое уже давно зрело, и начала выедать то, что осталось от Захарда, изнутри, стоило только ему узнать про судьбу Арлен. Пусть изменить это было невозможно, как было невозможно Захарду искупить вину своего оригинала, он хотел сделать что-то.

И будь Эдван проклят, если откажет пусть и бывшему, но другу в таком вопросе.

— Ты сам выбрал свои похороны, — глухо произнёс он, кладя пилюлю в протянутую ладонь. — Не надейся, что я буду тебя отговаривать.

— Даже и не думал, — лишь улыбнулся собеседник...

... прежде чем одним движением, без сомнений, закинуть пилюлю в рот.

В тот же момент Захарда буквально согнуло — а сам Эдван еле удержался на ногах от золотых лучей шинсу, ударивших во все стороны от друга. Чёрт! Так быстро?

— Эй... Эдван... — было видно, что скорчившийся Захард говорит через боль. — Это... было весело... согласен?

— ... идиот, — от этих слов в горле встал ком. Даже в такой момент говорит о своём, придурок! Но...

Верно. В какой-то степени Захард прав.

Это было весело — и это было лишь началом.

Именно эта мысль дала Эдвану силы улыбнуться. Он улыбался, когда Скрытый Этаж, ставший для него целым миром, разваливался на куски. Он улыбался, когда лучи и волны шинсу от тела Захарда стали болезненно жечь. Он улыбался, когда сквозь грохот вокруг и шум в ушах раздался отчаянный крик.

До самого конца Эдван Кун улыбался.

Ведь это было концом лишь для него.