— Так или иначе, это две единственных известных нам цивилизации, безусловно обладающих ядерным оружием, — кротко заметил отец Араго. — И по вашей милости, Гарольд, мы сейчас летим к второй из них. Согласитесь, это не может не настораживать даже непредвзятого человека. Особенно учитывая прискорбную склонность нашего вида к доминированию, даже с помощью силы.

Лоджер возмущенно фыркнул.

— Да, я организовал этот проект, и вот я здесь, хотя врачи и запрещали мне лететь. Потому, что под контактом я понимаю обмен знаниями. Обмен! Не ученичество, ни, боже упаси, поучения, как ИМ стать лучше.

— А если там царит Зло? — вдруг спросил Араго.

Лоджер удивленно взглянул на него.

— А разве существует универсальное зло? В неизменном виде?

— Боюсь, что существует. Оно носит имя Отца Лжи.

Лоджер пожал плечами и отвернулся, демонстрируя равнодушие к реплике.

— Тогда вам следовало сказать "non possumus"1 и оставить проект без внимания.

1 Не можем (лат.)

Отец Араго коротко поклонился.

— Я лишь исполняю возложенный на меня долг.

Лоджер быстро повернулся к нему.

— Вы хотите сказать, что вас отправили сюда насильно?

— Я исполняю долг, возложенный на меня совестью.

С этими словами священник встал, попрощался, вновь склонив голову, и вышел.

Лоджер скривился, глядя на закрывшуюся дверь.

— Ядерные вспышки действительно были решающим аргументом — ещё даже до открытия Гадеса. Не потому, разумеется, что обитатели Квинты — единственная агрессивная раса во Вселенной, и именно поэтому они смогут найти общий язык с землянами, отмеченными тем же пороком. Совсем нет. На Земле планетарная инженерия стала возможна только после широкого освоения Космоса. Между тем, никто из земных историков уже не сомневается, что именно освоение Космоса позволило земной цивилизации избежать множества вариантов якобы неизбежной гибели, предсказанных ей футурологами. Космос может быть освоен каждой обитаемой планетой — хотя и не обязательно; в противном случае цивилизация, проходя ряд неизбежных разрушительных кризисов, испытывает социальные потрясения и демографическую депопуляцию. Она начинает многократно приходить в упадок и регенерировать, расплачиваясь за самоубийственную бездеятельность миллиардами жертв, пока её создатели либо не осознают свои ошибки, чтобы их исправить, либо не истощают производительные силы планеты и физически не деградируют. В любом случае, установление межзвездной связи не относится к числу их главных задач, а навязанный извне контакт будет восприниматься таким обществом лишь как узкоутилитарный источник получения новых технологий, если не как просто досадная помеха, источник которой надо устранить как можно быстрее. Конечно, в глазах отца Араго такой выбор отдает циничным утилитаризмом. Тем не менее, поскольку экспедиция "Эвридики" стоила всей Земле немалых денег, она вправе принять определенные меры для снижения её рисков.

— Но выбирать цель столь уникальной экспедиции на основании всего нескольких термоядерных вспышек непонятного назначения в самом деле не слишком-то разумно, — возразил Марк. — Уже в моё время проекты планетарной инженерии не предусматривали ничего подобного. Проекты, включающие столь грубое вмешательство, относятся даже не к XXI веку, а к середине ХХ, когда эйфория от открытия ядерной энергии порождала самые безумные проекты.

Лоджер усмехнулся.

— Конечно, существуют различные мнения относительно проявлений астроинженерии в Космосе. Гипотеза крупных выбросов газа и темной материи за пределы трансгалактических туманностей как проявления работ суперзвездного масштаба была признана несостоятельной, ибо им найдено простое и естественное объяснение. Гипотезы, полагающие, что некоторые звезды разжигают искусственно ради неизвестных целей также не подтвердились, так как овладение сидеральной инженерией делает подобные опыты совершенно излишними. На их смену пришли гипотезы об искусственном высвобождении энергии антипространства. Считается, что некоторые космические феномены, вроде квазаров, как раз и есть результат таких искусственно осуществляемых действий, но всё это ещё не наверняка, не хорошо исследовано. Как известно, грамотный подбор граничных условий позволяет выдвинуть любую гипотезу. Некий Миттельгорн, например, предположил, что на Земле побывали существа из центра Галактики, но очень давно, порядка ста пятидесяти — двухсот пятидесяти тысяч лет назад. Заложив в компьютер конечного поколения весь земной фольклор, он сделал вывод, что эти существа, кажется, используя силовые поля, могли моментально "выжимать", штамповать из воздуха, то есть атмосферного газа, любые потребные им в данный момент объекты. Их появление предваряли акустико-световые феномены, сами же они могли появляться в различных формах; возможно, речь идет об автоматах. Есть впрочем, ещё гипотеза Пальмера: эволюция идет двумя путями; биологическим — в спиральных рукавах Галактики, другим, холодноядерным — в центре, где очень высокая концентрация радиации. Всё это, конечно, совершенно неопровержимо, ибо цивилизация, обогнавшая земную на миллионы лет, в самом деле может творить любые чудеса. Но и недоказуемо, ибо любые данные в отсутствии внешних критериев оценки можно интерпретировать любым образом. А, так как мы не располагаем, разумеется, статистически достоверной подборкой внеземного фольклора, то таких критериев не существует.

Общий вывод, однако, состоит в том, что любая представимая цивилизация не станет расходовать энергию Космоса на производство бессмысленных внешних эффектов. Уже сегодня возможно путем сидеральной инженерии скавитировать Юпитер и превратить его в искусственную звезду, причем, абсолютно идентичную космическим коричневым карликам. В экономическом плане это также возможно. Непонятно только, ради какой цели стоит это делать. Мир вокруг нас полон возможностей, которые эффектны и в принципе достижимы — но бесполезны. Цивилизацию же, которая расходует энергию рачительно, издалека обнаружить невозможно. У всех известных нам обитаемых планет есть нечто общее: их сравнительно низкое развитие. Нет, по-видимому, ни одной, которая превосходила бы уровень Земли хотя бы XXV века. Это, само по себе, является важной загадкой, но достоверно известных "послеоконных" цивилизаций нет.

— Я слышал, что ученым просто неизвестно, что именно следует искать, — заметил Марк. — Ученые XIX века предполагали, что межпланетная связь осуществляется путем создания на поверхности планет колоссальных геометрических фигур, видимых с межпланетных расстояний, разведения огромных костров, пускания солнечных зайчиков бесконечными рядами зеркал и так далее. Не находя таких признаков, они сделали вывод об отсутствии разума в пределах Солнечной системы. Они не ошиблись, но их выводы были сделаны из неверных предпосылок.

— Безусловно, было бы глупо считать, что земной науке известно хотя бы всё существенное, — согласился Лоджер. — Даже в первой половине XXVII столетия состояние научно-технических знаний остается динамичным и текущим. Есть значительное количество неразрешенных проблем, большие сомнения в достоверности важнейших фактов, противоречивые тенденции в развитии теории и практики. Даже в основе ксенокультурологии лежит старая теория игр, ибо ничего лучшего пока что не придумано. Нет ничего проще, чем придумать целиком машинную цивилизацию, произвольно наделив её любыми желаемыми свойствами, однако проверить такую теорию невозможно. Современные эвристические программы способны четко понять смысл практически любой фразы и дать на неё осмысленный ответ. Поэтому нет ничего удивительного в том, что машина ведет себя так, будто обладает сознанием. Но для того, чтобы выяснить, такое ли оно, как у человека, пришлось бы самому переделываться в эту машину. В принципе, даже это уже возможно; однако добровольцев на подобный опыт не нашлось.

— Но неужели даже сейчас, когда развитие компьютеров достигло пределов физически возможного, нельзя сымитировать в них человеческий разум? — спросил Марк.

Лоджер кивнул.

— Это можно сделать, но неужели теперь, в наш век, когда численность человечества достигла сорока миллиардов и приходится строить орбитальные города из-за нехватки земной поверхности, самой срочной потребностью оказалось создание умственно человекообразных машин? Это станет, бесспорно, блестящим доказательством искусства интеллектроников и программистов, но ничего не прибавит к нашему пониманию внеземного разума, ибо там, на звездах, живут вовсе не люди. Даже физика может дать больше в этом плане, потому что её законы едины во всей Вселенной. Поэтому, развернув планетоскоп где-нибудь в системе Сириуса в сторону Солнечной системы мы более-менее достоверно можем понять, что же именно нам следует искать. Точно коллимированные пучки излучения, подобные тем, что выбрасывает "Геркулес" или "Эвридика", можно обнаружить даже на другом конце Галактики. К сожалению, именно в силу этой коллимации их крайне трудно перехватить. Полеты же, осуществляемые с помощью темпоральной и внепространственной баллистики невозможно обнаружить вовсе.

— Но они действительно возможны? — невольно спросил Марк. Он уже прыгнул на пятьсот лет в будущее; прыгать ещё на две тысячи ему вовсе не хотелось.

— Это, строго говоря, мы и должны выяснить, — усмехнулся Лоджер. — Корабль, свободно летящий в пространстве, не может свободно путешествовать во времени. Для того же, кто движется во времени вспять, подхваченный ретрохрональным потоком в мантии коллапсара, время обретает вид пространства, а пространство — вид времени, потому, что он не может в нем перемещаться. Закончив своё попятное движение, объект оказывается в той точке своего пути, в которую его забросил временной возврат. Впечатлений этого путешественника пока что невозможно вообразить, как невозможно вообразить впечатлений того, кто побывал под горизонтом событий черной дыры. При том, его внутреннее время остается несжимаемым, неизменным: если бы по внутренним часам "Эвридики" путь до Гадеса занял бы пятьсот лет, после ретрохронального пассажа её отделяло бы от Солнца пятьсот световых лет. Вот почему так важно сокращение времени нашей экспедиции.

— Но как же мы вернемся?

Лоджер пожал плечами: ни изощренные расчеты, ни даже восемьдесят опытов с меньшими моделями, которые преодолевали порой миллиарды миль, не перемещаясь в то же время физически, ещё не гарантируют того, что человеку удастся обмануть Вселенную, запретившую сверхсветовые полеты. Возможно, "Эвридика" вернется домой через тысячу лет после старта. Но даже если Гадес поглотит её и "Гермесу" придется добираться домой своим ходом, ничего особенно страшного не случится: они всего лишь попадут в общество, обогнавшее их на две тысячи лет, в то самое вожделенное будущее, в которое столько мудрецов мечтало заглянуть хотя бы одним глазком. Скорее всего, они не застанут там ничего, похожего на человека, но что с того? Главное, по его глубокому убеждению — разум, а в чем он воплощается — уже дело десятое. Даже если все расчеты темпорологов провалятся и экспедиция вернется в общество, сплошь состоящее из компьютеров конечного поколения, это не значит, что они попадут в мир, не знающий сочувствия и любви.

Темпе промолчал, но вся пропасть разделивших их времен проявилась внезапно с ужасающей очевидностью: то, что для него казалось чудовищным, возбуждавшим отвращение и ужас, для Лоджера было привычным с детства и даже привлекательным. Впервые он задумался о том, что ждет его после возвращения — даже если расчеты окажутся верными и оно не затянется на тысячу лет.

* * *

Вернувшись к себе, Марк услышал звон предупреждающих сигналов. Предстоял поворот тяги. Для этого "Эвридике" не придется поворачиваться кормой вперед. Такой маневр был просто невозможен: на 99 процентах световой скорости корабль мог существовать лишь под прикрытием гравитационного щита. Развернись он набок — он был бы мгновенно уничтожен. Поэтому изменится лишь конфигурация полей в гравитурбинах. Поле тяжести внутри корабля будет нарушено, всё завертится, перевернется вверх дном. Потом всё снова застынет в спокойной тишине, но пламя тяги уже не будет омывать корму: энергия межзвездного водорода, пожираемого сидераторами, пойдет на сотворение ими сгустка виртуальной массы за кормой ракеты. Его тяготение начнет тормозить её, и сражаясь с силой инерции вернет силу тяжести. Благодаря этой искусственной гравитационной линзе вновь станет возможной связь с Землей. С пятисотлетним опозданием их станут догонять письма. И лишь ему не напишет никто.

* * *

Когда всё успокоилось, Марк принялся за чтение. Научные сенсации его времени относились к методам "косвенной" разведки недоступных человеку непосредственно объектов при помощи "телевиков" — автоматов, управляемых со стационарного спутника или к диковинкам, обнаруженным в углеводородных океанах Юпитера.

У научных сенсаций XXVII столетия был совершенно иной характер. Впрочем, "Новая Космогония", которую он сейчас держал в руках, считалась уже древней классикой. Это изданная в середине XXVI века научно-популярная книга, содержала историю космологических взглядов и новейшие теории в этой области. Автор начинал, как и положено, с самого зарождения проблемы: в древнейшие правремена люди в соответствии с отношениями, существующими между ними и любыми создаваемыми ими объектами, пришли к заключению, что Космос, как, к примеру, горшок или стол, является результатом преднамеренных действий, то есть что был Кто-то, Кто его — Космос — планово и сознательно создал.

В результате многовековых идейных столкновений на историческую сцену ступила наука, дабы заявить, что всё существующее, будучи естественным, то есть природным феноменом, объектом преднамеренных действий не является. Значит, деревья, камни, атомы, облака, океаны, реки, а также планеты, их спутники, солнца, звезды и галактики подлежат изучению как продукты естественных процессов разнообразной эволюции, которой никто персонально не планировал и не проектировал.

Науке удалось обнаружить также целый ряд объективных регулярностей в явлениях, названных фундаментальными законами природы: к области таких открытий в первую очередь относятся физика и астрофизика, а к ним постепенно подключились и другие науки. Но уже в конце XX века возникла роковая коллизия теоретических взглядов в лоне наук: с одной стороны, физика, планетология, астрономия, эволюционная биология заявляли, что зарождение жизни, а затем её развитие, увенчавшиеся возникновением разумных существ, — явления в масштабах Космоса нормальные, типичные, заурядные, и, следовательно, стоящие в порядке вещей. С другой же стороны, поиски сигналов космических цивилизаций, существование которых, как гласит вышеприведенное мнение, было несомненным, не дали никаких результатов. Не обнаружили также, несмотря на многолетние усилия, никаких следов столь огромных работ, проводимых в звездных масштабах, по которым можно было бы распознать существование — в нашей Галактике или в иных — высокоразвитых цивилизаций. Чем дольше тянулось такое невыносимое положение, вызванное коллизиями комплекса научных предвосхищений и фактически накапливавшегося материала наблюдений, тем всё более явный внутренний кризис переживало естествознание с биологией и астрономией во главе, так что наконец произошло то, что и должно было произойти: наука предприняла болезненное усилие переорганизовать свои теоретические фундаменты.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓