Страж разума. Well groomed mind 2 часть

— Лолли, это Гарри Поттер, мой новый воспитанник. Гарри, это Лолли, — сказал Томас. — Она согласилась остаться с тобой в случае, если мне придется отойти.

Согласилась? Была ли она свободным эльфом? Я посмотрел на ее одежду. Нет. На пряжках ее одежды был выгравирован личный герб Томаса и ткань не квалифицировалась как одежда.

— С удовольствием, — сказала она, наклонив голову в знак приветствия. Затем она повернулась к Томасу и щелкнула пальцами.

Появилась таблица.

— Люциус Малфой просил о встрече в следующий вторник, — сказала она, протягивая ему пачку бумаг. — Ваш редактор попросил назначить дату, чтобы провести эти изменения.

Она уронила стопку журналов на стол.

— Ваш адвокат вызывал вас четыре раза, по поводу вашей заявки на проживание опекаемого и по поводу возможных будущих шагов. Вы должны прочитать заявление и отправить любые изменения в нем до 10 часов завтрашнего утра. Ральмут из Гринготтса поинтересовался на счет Треста Лили Эванс-Поттер и медицинских данных мистера Поттера и расходов на его проживание. Я отдала ему необходимые документы.

Другой пакет появился на столе.

— Руфус Скримджер хотел бы запланировать интервью на счет того, знали ли вы о потери завещания. Мисс Барлоу из MCPS* по поводу возобновления их расследования.

Появился другой пакет.

— Департамент Магического образования отправило информацию, которую вы просили. Оставшаяся переписка не срочная, но по прежнему требует вашего личного внимания. Я покормила Нагайну олениной сегодня утром. Не позволяйте ей выпросить у вас дать ей чего-нибудь ещё, по крайней мере ещё на неделю.

Она поставила поднос на стол.

— Пожалуйста, не забудьте поесть на этот раз.

Он одарил ей кривой улыбкой.

— Что-нибудь еще?

Она щелкнула пальцами, и стопка пергамента высокой в три дюйма приземлилась на его крутящийся рабочий стул.

— Я тщательно проверила все отчеты. Резюме находятся на верхней стопке вместе с дополнительной информацией, которую вы просили. "Наука магии" и другие книги, о которых вы говорили, приготовлены к отправке на завтра.

Я передумал. Не-эльфийское поведение Лолли было вдвое менее шокирующим, чем то, сколько всего она держала в памяти.

— Вы хотите, чтобы я принесла их сюда или, чтобы они были дома?

— Принеси книгу "Наука магии" и записи по Трансфигурации сюда. Распакуй все остальное и расставь это на полке для непрочитанных книг в моем кабинете.

— Да, хозяин. Что-нибудь еще?

— Нет, — сказал он, открывая первое письмо. — Подожди. Найти Алекса и спроси его, нужны ли Гарри какие-нибудь особые рекомендации. Если Алекс почувствует, что он не хочет жить на верхнем этаже, переоборудуй мой кабинет во временную спальню и перемести мой рабочий кабинет в библиотеку. Или же, обставь его комнату обычной мебелью. Пусть она будет простой и спроси его, — Томас помедлил, — наставника о расширенном учебном плане. Напомни ему о запрете дуэлей.

Она присела в реверансе и исчезла. Одной рукой он развернул письмо, а другой он взял кружку чая. Откинувшись на спинку стула, он вдохнул пар, поднимающийся от его чашки. Уголки его губ изогнулись.

— Голоден? — спросил он меня.

— Не совсем, — пробормотал я.

Взрослые заботились о питании нормальных детей, но не меня. За всю мою жизнь, я помню только двух взрослых, которые кормили меня просто по тому, что я был голоден: миссис Уизли и Барти. МакГонагалл предложила мне чай и печенье один раз — в социальной ситуации, когда требовались хорошие манеры, когда она должна предложить что-то — и послала за бутербродами для меня и Рона, когда мы опоздали на поезд — миссис Уизли содрала бы с нее кожу, если она забыла бы покормить одного из ее детей.

Мой желудок заурчал. Я покраснел.

Томас отставил свой чай в сторону. С взмахом палочки, он наколдовал на кровати поднос и подвесил его вместе с тарелкой с яичницей и тостами с маслом, а затем налил стакан молока.

— Мунго может гарантировать зелья в любую минуту, но не еду, — сказал он и вернулся в своему чаю.

— Спасибо, — пробормотал я.

Я подождал, пока он не займется своим письмом, разорвал мой тост пополам и спрятал половину под подушку. Затем я медленно съел яичницу и выпил молоко. После того как я закончил, я взял схему из моего чемодана, которую я набросал за день до моего отъезда из Хогвартса. В дополнение к обычным летним эссе — все из которых я закончил прежде, чем я оставил школу — Барти назначил мне дополнительно изучать несколько часов в день предметы, не преподаваемые в Хогвартсе, тридцать минут чистописания в день и долгосрочный проект по защите чемодана.

Я должен был распланировать свою схему защиты в течение лета, а затем применить её после начала занятий в школе. Поворачивая диаграмму в разных направлениях, я размышлял, как проникнуть в него. Открыть замок, взорвать замок или расплавить контакты на петлях было очевидным решением. Бурение отверстий требует большей работы, но все еще возможно. А что, если растворить клей?

Я нахмурился. Какой тип клея использовать и как бы растворить его? Хороший вопрос. Я должен был бы найти книгу по реставрации мебели или посетить магазин мебели в Косом переулке. Взрывное проклятие? Возможно, но взрывание сундука аннулирует цель. Тем не менее после того, как обычные методы не удались, очень расстроенный человек может прибегнуть к более насильственным методам.

Тень появился над моей работой.

— Сядь, — сказал Томас.

Я посмотрел на него. Если я сяду, он сможет заметить кусок тоста и отнять его.

— Почему?

— Я не собираюсь отнимать твой завтрак, — сказал он медленно, как будто он говорил с пятилетним, вместо почти пятнадцатилетнего, — но я собираюсь накинуть чары сохранения на него.

— Почему?

— Потому что тебе не нужно пищевое отравление в добавление ко всему.

Я покачал головой.

— Я имел в виду, почему тебя это волнует. Почему ты остался? Почему бы тебе просто не пойти домой?

— Что бы ты проснулся у Дамблдора?

— Нет, я буду в порядке здесь. Там в коридоре персонал и ...

Томас закатил глаза.

— Гарри, мы оба знаем, что ты не связался со мной из-за завещания. Ты связался со мной, потому что существует очень мало волшебников, которые и ненавидят Дамблдора, и способны идти нога в ногу с ним. Ты связался со мной, потому что тебе нужен был сдерживающий фактор. Завещание только облегчило твою совесть. Что касается того, почему я забочусь, выбери причину сам. Политика. Реклама. Раздражение Дамблдора. Тот факт, что мы семья и то, что члены семьи должны заботиться друг о друге. Они все являются правдой.

Я бросил на него сомневающийся взгляд.

— Верь во что хочешь, — сказал он, пожимая плечами.

— Ты не собираешься есть?

Он сунул руку под одежду и вынул коричневый кожаный кошелёк размером с мою руку. Он раскрыл верхнее отделение, раскрыл шов и наклонил его, чтобы я мог видеть, что внутри. У меня перехватило дыхание в горле. Яблоки. Хлеб. Сыр. Лосось. Несколько плиток шоколада.

— Мой декан дал мне это на Рождество в первый год обучения. Я сохранил это до сих пор. — Он сунул ее обратно под мантию. — Нет никакого позора в том, чтобы беспокоиться, где ты можешь достать следующую свою еду, Гарри.

— А ты?

— В свою первую ночь в Хогвартсе я покинул стол с карманами половину забитыми едой. Разумом я понял, что они должны будут кормить нас, но часть меня всегда боялась, что они продолжат кормить богатых детей, а не устраивать благотворительность. Я спрятал остатки пищи в моем сундуке, под матрасом, в моей тумбочке. Я даже выдолбил старую книгу и сделал нишу за пологом кровати, чтобы у меня было несколько дополнительных мест.

Я мысленно каталогизировал мои укрытия. Под паркетной доской, под моим чемоданом. В полиэтиленовом пакете скрытом внутри старой обуви. В моем сейфе. Приеклееный скотчем пакет под ящиком моей тумбочки. Выдолбленные полость за свободно отходящей плиткой в ванной для мальчиков.

— Еда никогда не портилась, — сказал он. — Позже я узнал, что домовые эльфы нашли мои заначки и защитили их чарами сохранения.

Ну, это объясняет мой двухлетний кусок шоколадного торта, оставшийся после Рождественского пира. Он принял понимающий вид.

— Кто-то, либо из моих соседей по комнате, либо эльф, донес на меня декану. В Рождество, он отвел меня в сторону и дал мне эту сумку для хранения, магическую версию коробки для хранения ланча, с предупреждением, что привлекать грызунов — не надлежащее поведение. Мне потребовалось два года, чтобы начать полностью полагаться на него, но он никогда не заговорил об этом снова.

Пятьдесят лет спустя, он всё ещё носил свою сумку, но он также выбросил три куска тоста, которые я бы спрятал где-нибудь. Лишь частичное восстановление, но это лучше, чем мог справиться я.

— Сколько она может вместить в себя? — спросил я, интересуясь, могу ли я позволить себе такую же, с теми деньгами которые у меня остались, или я должен ждать до моего дня рождения.

— От одного до шести блюд. У тебя есть предпочтения?

— Шесть. — В крайнем случае, я могу растянуть шесть блюд на последние три недели.

— Хорошо. Я скажу Лолли, чтобы она выбрала одну. Есть ли что-нибудь особенное, что ты хотел бы?

Барти бы никогда не будет спрашивать. Он будет заполнять её фруктами, овощами, мюслями, йогуртами, сыром и орехами.

— Пирог с патокой, — сказал я нервно. Конечно, он скажет нет.

— Хорошо. Если тебе захочется что-нибудь, кроме пирога с патокой, попроси Лолли. Будь осторожен, — он поднял палец, — если ты не выберешь настоящую еду в дополнение к нескольким конфетам, Лолли подберет её за тебя. Она особенно любит брокколи и сырую свеклу.

— Никто не отберет её?

— Никто, — он не подтвердил.

Я колебался. Может быть, я не должен спрашивать. С другой стороны, я хотел бы иметь предсказуемого опекуна.

— Почему вы ... — язык подводил меня.

— Потому что у нас одни и те же демоны.

В ту ночь слова Томаса преследовали меня в моих снах. Общие демоны. Еще одна общая вещь, которую мы имели. Еще одна вещь, которую я желал, что бы мы не разделяли. Когда я принял его предложение, я планировал его ненавидеть. Я хотел. Он забрал их. По всей логике, я должен презирать его как и Дамблдора. Я этого не сделал. Может, потому что Томас сделал одну вещь, которую никто не сделал. Он ставил мои потребности в первую очередь.

Он отменил встречи, убедил Скримджера взять у него интервью под заглушающими чарами в больнице в моей больничной палате, нанял Риту, чтобы управлять прессой, и дал ей четкие инструкции держать стервятников так далеко от меня, насколько это возможно, он лично проверял мою почту на портключи и сжег все шесть громовещателей, которые кто-то, вероятно миссис Уизли, послал мне. Когда он спал, Лолли стояла на страже. Она провела большую часть своего времени, сортируя документы Томаса. Я спокойно спросил её о Хедвиг и Дифи, которых Томас выпустил через несколько часов после того, как признался мне. К счастью, Барти вспомнил мой пароль.

Медленно я начал верить, что он планировал полностью выполнить наш договор. Он был семьей, которую я желал, но он также не был так ужасен, как я сначала боялся. Затем он продлил моё пребывание в больнице ещё на три дня, и я получил мое первое письмо от Гермионы.

__________________________________________________________________________________________

Когда Томас, вскоре после завтрака утром во вторник, бросил мне на колени два нераспечатанных письма, я поднял брови в удивлении. После статьи Риты в воскресном издании Ежедневного Пророка, Томас приказал Лолли перенаправлять и экранировать всю мою почту. Любой, с кем я лично не знаком, получал письмо с благодарностями за беспокойство. Вопилеры (всегда находятся некоторые доброжелатели, которые сердятся на меня за то, что я смешиваю с грязью доброе имя директора школы) возвращались отправителю.

Потенциально опасные письма направлялись в Аврорат, если я лично не знал получателя. Затем Лолли посылала более личное письмо, объясняя правовые последствия таких действий в будущем. Я подозревал, что она также добавляла их имена в список возможных новых членов ордена, но не мог этого доказать. Честно говоря, я не был уверен, что хотел знать об этом.

Я взял первое письмо. Мой палец пробежал по перфорированной кромке. Маггловская бумага. Интересно. Гермиона начала использовать маггловские канцелярские товары вскоре после Рождества, но она до сих пор использовала пергамент для переписки. Это выглядело более профессионально, заявляла она. Озадаченный, я проверил сургучную печать и обнаружил каплю белого воска вместо красной печати с тиснением ее инициалов, которых я ожидал. Еще более странно.

Страх кольнул мои внутренности. Гермиона обожала свой набор канцелярских изделий. Она держала его в отличном состоянии и всегда под рукой. Она почти никогда не писала в течение учебного года кому-либо, но все знали, насколько параноидальной она может быть по поводу того, что кто-то другой может прочитать ее переписку. Она никогда не отправила бы письмо на разлинованной бумаге, если у нее не было бы чрезвычайной ситуации.

Дрожащими пальцами я разорвал печать самодельного конверта и открыл его, доставая пять листов маггловской бумаги. Я развернул их и стал читать.

Дорогой Гарри,

Вчера я получила самое волнующее письмо от твоего нового опекуна, который утверждал, что я послала тебе несанкционированный, сенсорно-активизирующийся портключ. Я более чем уверена, что не отправляла тебе портключ. Когда я выясню, кто из идиотов, с которыми я в настоящее время пребываю, сделал из моего последнего письма портключ без моего согласия, я просто вырву страницу из книги профессора Муди. Я сузила список до мистера Уизли, профессора Люпина, и этого рассеянного идиота по имени Дедалус Диггл. Конечно, я не должна говорить тебе все это. Я также не должна писать, что мои родители решили, что я должна тратить свое лето с Орденом Феникса. Может быть, если человек, который приказал мне делать эти вещи в последнее время, не пытался убить моего лучшего друга, я была бы более склонна согласиться на просьбу, на которую он не имел законного права. К сожалению для него, чем больше времени я провожу в круге этих людей, более нормальным и логичным кажешься мне ты. Печально, не так ли? Таким образом, я боюсь, что мое ненасытное любопытство уже одержало верх надо мной. Не то, чтобы я была всегда склонна подавлять его. Каким другом я была бы, если бы я не приглядывала за спиной моего лучшего друга и не помогла бы ему в его исследованиях с теорией заговора?

Мне жаль, если я начала разглагольствовать. Я просто не могу поверить, что кто-то был бы настолько глуп, чтобы отправить несанкционированный портключ тому, кто находится в больнице с проблемами с сердцем. Иногда я задаюсь вопросом, честно, не пытаются ли все они убить тебя. Я уверена, что большинство из них нет. Каждый, кто останавливался здесь в течение лета, невероятно волновался о тебе. Даже Рональд. Ну, он тратит больше времени жалуясь на уборку и что твое имя снова появилось в газетах, но я думаю, что в глубине души (как и в практически не существующих глубинах своего разума, который он вряд ли использует) он волнуется.