Сказка 1. Сердце рождающего мрак

— Познай меня, — обольстительно молвил призрак.

Разум хранителя свитков парализовало, горло пересохло, а страх тяжестью поселился в желудке. Ихетнефрет ощутил безумную жажду обладания женщиной. Возбуждение пронзило мозг, как удар кинжала, разящего мягкую, податливую плоть. Это придало силы, и он, сбросив опоясание, двинулся вперед. Ноги, как и все тело, подчинились неодолимому зову. Ихетнефрет шел, словно носорог, не замечая расставленных ловушек. Непостижимый гипноз сломил волю, заставил забыть обо всем остальном мире. Он видел манящую грудь, увенчанную двумя набухшими оливками сосков, раздувающиеся от похоти ноздри, полуприкрытые карие миндалевидные глаза, черные волосы, ниспадающие на плечи, темный маленький треугольник в низу живота. Но когда подошел вплотную, то не почувствовал ее дыхания.

Резким движением руки женщина схватила его за фаллос и с нечеловеческим усилием, исказившим злобой прекрасный лик, вырвала детородный орган, как показалось Ихетнефрету, вместе с внутренностями. Однако он не ощутил боли, не увидел фонтан крови. Только удивление и страх отпечатались на его лице. С нескрываемым отвращением фантом бросил мужское естество в бассейн, разразившись диким низким хохотом.

Вдруг водная гладь вспенилась, и из глубины показалась голова огромной уродливой рыбы, покрытая отвратительными костяными наростами. Зубастая пасть вмиг поглотила фаллос. Двигаясь неестественно медленно, чудовище поднималось из воды и, неуклюже рухнуло, окатив стены, Ихетнефрета и призрак множеством брызг. Одна капля взмыла высоко вверх и замерла. Сын Имтес поднял глаза, но никак не мог найти ее, хотя видел даже самые ничтожные частицы окружающей пустоты, а капля исчезла в ночном небе, превратившись в кровавую звезду.

Ихетнефрет вновь взглянул на демоническую красавицу. Волосы прелестницы начали расти с неимоверной быстротой, седеть, а потом и вовсе выпадать. Ногти в несколько мгновений достигли длины указательного пальца, лицо избороздили отвратительные морщины, груди обвисли и сморщились, как сушеные дыни. Живот и бедра обрюзгли, обрастая омерзительными кожными складками. Плоть трескалась, словно земля под палящими лучами солнца, кусками отделялась от костей, повисая клочьями на некогда желанном теле. Глаза вытекли потоками слез, оголяя темные глазницы черепа, превращаясь в пятна зловонной слизи. Вместо зовущего рта Ихетнефрету смеялись оскаленные гнилые зубы. Ребра, позвонки, кости таза торчали наружу, а внутренности змеями сползали на землю. Нестерпимый запах тления и разложения душил писца, как будто все мертвецы прошедших времен вышли из гробниц и собрались воедино. Внезапно останки призрака вспыхнули ярким пламенем, превратившись в огненное облако размером с человеческую голову. Взмыв вверх, оно пульсировало, переливалось всеми цветами радуги и издавало странный шипящий звук. Сгусток огня рванулся в сторону и с невероятной скоростью принялся носиться по каменному колодцу, пытаясь настигнуть Ихетнефрета. Сын Имтес вновь увидел в пылающем шаре лицо недавней соблазнительницы, полное злобы и ненависти. Не заполучив избранной жертвы, видение врезалось в стену, породив миллионы искр, рухнувших на пол, словно воды Хапи на первом пороге. Из них на глазах Ихетнефрета росли и множились демоны Тьмы. Полупрозрачные, сверкающие огненными вспышками, они пожирали пустоту и мрак, становясь больше, сильнее и ярче.

Отвратительные создания с головами неведомых тварей с костяными надолбами и воротниками, прогнившими вытянутыми черепами, длинными костлявыми руками, ногами, больше походившими на массивные колонны, чем на конечности живых существ, скользкими хвостами и зловонным дыханием заполнили все вокруг и бросились в сторону человека. Смех, рев, проклятия и яростные крики — все слилось воедино, подавляя волю и лишая рассудка. Но порождения Бебана не спешили расправиться с писцом. Они хотели сперва насладиться собственной оргией и только потом взяться за хранителя свитков, принеся его в жертву неведомым чудовищным богам.

Твари упивались бессилием и отчаянием, исходившим от Ихетнефрета. Страх стал наиболее изысканным блюдом на диком шабаше сил Туата.

Рожденные темной бездной кружились в немыслимом хороводе, совокуплялись друг с другом в самых невероятных позах, которые только могло представить больное, извращенное воображение. От рева и дикой пляски разум Ихетнефрета помутился, и кровь застыла в жилах. Он тупо пялился на порождения тьмы не в силах произнести спасительное заклинание. Силы покинули его, и сын Имтес с покорностью животного, ведомого на заклание, ждал приближения смерти.

Внезапно из темноты возникли новые видения. Бородатые карлики с огромными раздутыми животами и неестественно большими гениталиями, на коротких кривых ножках неуклюже двинулись к толпе демонов ночи, крича и яростно размахивая руками. Участники невиданного сборища затихли. Их отвратительные морды оскалились сотнями клыков, блестевших тошнотворной пузырящейся слюной. Злобные огненные взоры устремились к маленьким уродцам. Дикая оргия сменилась замешательством, переросшим в панику. Коротышки бросали в чудовищ какие-то предметы. В них сын Имтес узнал анкх, скарабеев, столбики Джед и Око Уджат. Монстры взвыли, метаясь из стороны в сторону и давя друг друга. Амулеты оставляли в эфемерных телах зияющие дыры, источавшие снопы искр и омерзительную слизь, распространяя нестерпимое зловоние.

И тут Ихетнефрет услышал пронзительный свист, переходящий в вой, раздававшийся где-то высоко в небесах. Он поднял голову, но ничего не разглядел. Капля, не упавшая в бассейн, возвращалась. Время останавливалось. Последние мгновения ее полета превратились в бесконечность. Низкий рев был готов разорвать мозг на тысячи частей. Чувство страшного, неотвратимого конца охватило сына Имтес.

Взгляды ночных чудовищ, карликов и Ихетнефрета, наполненные страхом, отчаянием и безысходностью устремились к бассейну. Капля, вобравшая в себя весь мир, коснулась водной поверхности, слилась с ней, породив гигантский водяной вал, вызванный вселенской катастрофой. Вырвавшись за пределы искусственного водоема, она оглушила Ихетнефрета и врезалась в стены. Вода, обломки Горизонта Тота, чьи-то уродливые руки и головы в едином всесильном вихре понеслись в бездну. Смерть и разрушение воцарились на месте ночного пиршества сил зла. Казалось, сам первозданный Хаос явился в это проклятое место.

На какое-то время Ихетнефрет потерял сознание и погрузился во мрак забытья. "Так заканчивается жизнь", — молнией пронеслась последняя мысль.

Но смерть обошла его стороною. Открыв глаза, он не чувствовал боли, только липкий страх сковал тело. Его окружали холод и тьма. Долго с напряжением вглядываясь в пустоту, он, наконец, понял, что находится в каком-то подземелье. На стенах плясали отблески далеких и пока невидимых факелов. С потолка сочилась вода, оглушительно разбиваясь о каменный пол. Не имея выбора, Ихетнефрет двинулся на свет. Затхлый воздух затруднял дыхание, темнота пугала, лишая надежды на спасение.

Время, подобно сну, ползло неторопливо, превращаясь в едва слышный шорох босых ног. Где он, куда идет? О таком не говорил старый жрец. Хотя, конечно, он предупреждал о всяких неожиданностях...

Писец не успел толком поразмыслить о случившемся, как танец пятен света стал приближаться, и вскоре он разглядел вдали два факела. Между ними находилась массивная дверь, у которой расположилось странное существо. Подойдя ближе, Ихетнефрет увидел статую лежащего шакала, и смутная догадка промелькнула в голове: "Нет, все же я умер, коль вижу такое..."

— Если это ты, будь милостив ко мне... — ужас и отчаяние охватили душу.

— Слышу голос прибывшего из Та-Кем, знающего путь к нашему городу. Я доволен, я обоняю запах. Назови имя,* — промолвила статуя.

— Ихетнефрет, сын Имтес, из Унут.

— Кому доложить о тебе? *

— Богу, находящемуся на службе *, — Ихетнефрет с мольбой в глазах смотрел на изваяние Инну, понимая, что он теперь целиком в его власти. Но Хранитель Врат молчал. Выждав немного, писец сделал шаг в сторону двери.

— Первый среди западных отвечает тебе, — громовой низкий голос заставил пленника подземелья остановиться и замереть от страха. — Великий Тот, — продолжал страж загробного мира, — велел передать тебе, что ты обретешь место на небе между звездами, ибо ты — единственная звезда, носитель Ху, ты взираешь вниз на Усири, повелевающего блаженными. Ты же далек от них, ибо не должен умереть смертью смертных. Но судьи, судящие грешников, не будут снисходительны в день суда над несчастными в час отправления своих обязанностей. Горе тому, кого обвинят как сознающего свой грех. Не надейся на долгие годы, ибо обозревает он время всей жизни как один час, а человек остается жить после погребения — складываются его поступки рядом с ним как его имущество, и вечно пребывание здесь. Безумен тот, кто отнесется легкомысленно к этому. Но тот, кто достигнет вечной жизни, не совершив плохого, будет пребывать здесь как бог, выступая смело, как Владыка Вечности.* Ты же явился слишком рано, место твое иное. Ты избран Прекрасным из ночи и обязан исполнить его волю.

— Что же я могу сделать? — теперь Ихетнефрет смел надеяться на спасение, но уйти отсюда живым и вновь вернуться в привычный светлый мир, полный радости и тепла, казалось почти невероятным.

— Ты должен связать врагов Сердца Ра и Черной Земли, обезглавить их, дабы они перестали существовать, бросить в котел их головы, внутренности, тела, души и тени. Твой господин дает тебе великую силу. Воспользуйся ею во благо, принеси счастье себе, исполни волю богов. Порождения тьмы, творящие зло в мире, станут твоими врагами. Уничтожь их!

— Но как?

— Скоро ты обо всем узнаешь. А сейчас иди, и, возможно, мы еще встретимся в Чертоге Двух Истин.

Внезапно Инну, дверь и факелы подернулись мелкой рябью, воздух задрожал, издавая низкий вибрирующий звук. Пугавшие Ихетнефрета картины сжимались, распадались и обрушились вниз, исчезнув в земле каплями редкого дождя.

Он свободен, жив, цел и невредим! Отчаянная радость захлестнула писца, ведь далеко не каждому удавалось вырваться из обители главы праведноголосых. Но ликование быстро сменилось тревогой. Он не знал, где оказался на этот раз, и что произойдет с ним в следующее мгновение.

Сын Имтес находился среди каменистой, казавшейся бесконечной, пустыни. Ладья ночи Аб недавно взошла, освещая унылый пейзаж мертвенно-бледным светом. Ее серп лежал плашмя у горизонта, готовясь отплыть к Вершине Запада. Лучи ночного светила убили всякую жизнь в этом мертвом мире. Но он не являлся приютом усопших, став местом абсолютной тишины и покоя, куда, возможно, стремились души тех, кому не суждено попасть на поля Иару или быть заточенными в безднах ада.

Даже там, где ночное небо сливалось с землей, Ихетнефрет не увидел контуров гор или каких-либо других возвышений. Ровная как скамья безжизненная равнина тянулась на десятки тысяч локтей во всех направлениях, и только в одном месте Ихетнефрет разглядел нечто, напоминавшее черное пятно, закрывшее маленький кусочек звездного неба у самого горизонта. Он двинулся в ту сторону и вскоре увидел небольшое строение правильной кубической формы не более десяти локтей в длину и высоту.

Дурное предчувствие охватило человека. Легкий ветерок усилил опасения. Но идти больше некуда, тем более, что опасность не казалась смертельной. Он смело двинулся вперед, и хруст тысяч песчинок под ногами вторил шагам.

Обойдя постройку со всех сторон, Ихетнефрет не обнаружил окон или других отверстий. Лишь узкий дверной проем чернел немой пустотой среди стены, освещенной призрачным сиянием. "Возможно, это и к лучшему, — подумал Ихетнефрет. — Будет спокойное место для отдыха, избавленное от докучливых соглядатаев. Хотя, кому взбредет в голову следить за мной в этом безмолвном мире? Да и есть ли здесь хоть одно живое существо кроме меня?"

Пытаясь развеять мрачные мысли о туманном будущем, писец вошел в возведенную невесть кем постройку, объятую кромешной тьмой.

Глаза долго привыкали к беспросветному мраку. Тщетно силясь что-либо разглядеть, сам не зная как, он чувствовал направление, в котором следовало двигаться. Казалось, что неведомый провожатый вел его к намеченной кем-то страшной, абсолютно чуждой цели, не давая сбиться с пути, минуя тайные ловушки.

Ихетнефрет не мог достичь противоположной стены. По его наблюдениям до нее было не более десяти локтей. Где она? Возможно ли такое?

Думая так, он далеко впереди узрел слабые блики факела или светильника. Оглянувшись назад, он уже не увидел звезд, рассеянного лунного света, и, положившись на судьбу, надеясь только на то, что лики богов все же повернутся к нему, двинулся вперед. Тщась изгнать из себя страх и сомнения, он лишь замечал, как пугающе огромны размеры скрытого во мраке зала, а рождаемые неизвестностью алые пятна едва ли стали ближе.

Прошла вечность, прежде чем он приблизился к входу, отмеченному дрожащими отблесками. Ихетнефрет вошел в новое помещение, столь же безграничное, как и первое. На каменном полу в глиняном светильнике немощно трепетал чахлый огонек. Внимание писца привлек странный, едва слышный скрип, идущий откуда-то сверху. Казалось, невидимые рычаги и механизмы все больше замедляя свою бессмысленную работу, издавали его. Верхнюю часть необъятного зала опутала паутина многочисленных деревянных балок. С них свисали металлические цепи с массивными медными крюками, на которые были нанизаны человеческие останки, застывшие в самых разнообразных позах. Все это хитросплетение балок, цепей и тел медленно раскачивалось и двигалось в разные стороны, издавая омерзительный скрип, напоминавший хруст ломающихся костей.

Что-то отвратительно неестественное виделось в висящих мертвецах. Спустя немного времени, когда глаза привыкли к свету тусклого коптящего пламени, хранитель свитков понял, что подвешенные за ребра не более чем полуразложившиеся мумии. Погребальные пелены распались от ветхости и болтались в беспорядке, подобно своим хозяевам, обнажая истлевшую кожу.

За какие грехи наказаны эти несчастные вечным заточением в столь зловещей темнице? Кто мог придумать такую изуверскую и бессмысленную кару? Ихетнефрет уже давно устал задавать вопросы. Он двинулся в темноту, ускоряя шаг, тем более что усталое пламя билось в предсмертных конвульсиях и должно было скоро умереть.

Третий зал выглядел не менее пугающим, чем два предыдущих. Вдоль его стен находились высушенные чучела чудовищ, напоминавшие гигантских летучих мышей с огромными мохнатыми мордами и кривыми клыками длиной с указательный палец. Казалось, на них еще оставалась запекшаяся кровь незадачливых жертв. Глаза крылатых тварей сверкали бирюзовым светом, оскаленные пасти источали злобу и ненависть. Уродливые костлявые лапы с огромными перепонками жаждали схватить сына Имтес.

Кое-где виднелись вытянутые прогнившие черепа неведомых существ, вроде тех, что явились Ихетнефрету в каменном колодце Горизонта Тота. Только эти, одетые в боевые медные шлемы с многочисленными шипами, лишь свирепо пялились пустыми глазницами, не в силах причинить зло.