Командировка

После сознание и я разделились.

Шайтан, как хорошо-то! Как глубоко, твёрдо!..

Руки то ласкают, то напоминают, кто здесь хозяин.

Да, ещё раз да! Не останавливайся!

Закусив губу, подалась вперёд, принимая его всего без остатка. Сумасшедший ритм сотрясал тело, но мне хотелось, чтобы это не кончалось.

Никогда не подумала бы, что мужчина всего за пару минут, безо всяких ласк способен довести до состояния тряпки.

Удовлетворив первый порыв, Лотеску вспомнил обо мне и отомстил. Отлились Леночке чужие стоны.

Начальник быстро отыскал все чувствительные места и медленно, мучительно медленно занялся со мной любовью. Теперь кричала я, снова и снова погружаясь в горячую волну.

Небольшой отдых и доведённая до болезненной чувствительности грудь, и снова скачки. Он господин, я рабыня.

Не могу, не могу больше! Как хорошо!..

Последний удар, горячая влага, которой и так хватает на десяток детишек, и я снова могу дышать. Никогда ещё такого секса не было!

Довольный Лотеску, прикрыв глаза, откинулся в кресле. Я же приходила в себя посреди хаоса смятых бумаг. Попробовала встать и поняла, что ходить-то как раз не могу, начальник поспособствовал. Взгляд на часы убедил, незнакомыми вещами лучше на работе не душиться. Конец рабочего дня, между прочим, а чаёк я заварила в десять.

Немного кружилась голова, тело болело. Наставил Лотеску синяков! Зато и я расстаралась. Ох, оцарапала же! Ничего, под рубашкой не видно. Но неужели это я?.. Покраснела и ужаснулась. Допустим, я девушка не холодная, но то, что вытворяла с Лотеску, это уже за гранью добра и зла.

А начальство млело и не испытывало ни малейшего стыда, чего не скажешь обо мне. Потребую компенсацию за испорченную одежду.

Угу, колготки на выброс, пуговиц нет, воротник порван. Надо срочно думать, как превратить наряд в приличный: мне в парчеле ехать. Можно и пешочком, благо квартиру сняла неподалёку, но шансов опозориться больше.

Внезапно Лотеску рассмеялся. Заливисто так, от души.

— Ох, в зеркало на себя посмотрите! — давясь смешинками, выдавил из себя начальник. — Не избежать вам свидания с туалетом, Магдалена.

Нахмурившись, начала искать, во что бы посмотреться. Лотеску не девушка, зеркал не держит, оставалось только окно, но я голая... Почти голая: бельё таки натянула. А вот кое-кому не помешало бы трусы надеть.

И ведь не ругается уже!

— Чернила, — подсказал начальник. — И волосы. В морге за свою примут.

Шайтан!

Лихорадочно ощупала шевелюру. Руки тут же стали липкими и синими. Вырви ведьме глаз! Едва не завыла и злобно покосилась на Лотеску. Тот, всё ещё смеясь, виновато развёл руками:

— А я что? Я жертва, Магдалена, жертва вашего сексуального насилия.

Потянувшись к пиджаку, начальник вытащил платок и протянул мне. Потом глянул на диктино, цокнул языком и торопливо оделся, пробурчав, что у него деловой ужин. Ясно, а ты, Лена, сиди и прибирайся.

— А это нельзя как-то магией?.. — я покосилась на залитые чернилами бумаги.

— Только магией, — вздохнул Лотеску и провёл ладонью над одним из залитых документов.

Пятно начало уменьшатся, потом и вовсе пропало. Ахнув от восхищения, даже о волосах и блузке забыла.

— Что столбом стоите? — прикрикнул начальник. — Осторожно поднимайте остальные бумаги и кладите передо мной. Стол вытрите сами, всё тут приберёте. Чтобы завтра ни одного пятна! И никакого парфюма! Молчать о сегодняшнем — само собой разумеется.

Кивнула и осторожно поинтересовалась, чем обернётся сегодняшний инцидент.

— Тем, что заставлю охрану вас обнюхивать. И никаких: 'Я 'Затин' забыла выпить', — грозно добавил Лотеску, подкрепив слова взглядом исподлобья. — Вы, конечно, не из породы охотниц, но давайте без сюрпризов?

Начальник намекал на детей. В этом я с ним солидарна, беременеть не собиралась. К счастью, 'Затин' есть дома, не придётся в аптеку бегать.

От сердца отлегло. Не уволит! Рассыпалась в извинениях, предложила без премии поработать — Лотеску отмахнулся. Потом окинул пристальным взглядом и со вздохом предложил довезти до дома, но только после того, как умоюсь.

— Не хватало ещё, чтобы обивку испортили! Заодно и договорим. Со всеми этими милыми развлечениями вы так и не сказали, что там с Неделей просвещения, будь она неладна! Визит министра тоже на носу. Платье подлиннее наденьте.

— Я и так не короткие ношу, — отмахнулась я, разглядывая стол.

Вытереть лучше сейчас и самой, до уборщицы. Мне совсем не нужна слава любовницы начальника. Ладно, если б он со мной спал, а так, из-за одного раза под действием возбуждающего чая и феромонов, — благодарю покорно!

— По протоколу нужно на ладонь ниже колена. И поторопитесь, если не хотите стать бесплатным уличным экспонатом. У вас ровно пять минут. Волосы можете не сушить.

Закончив чистить бумаги, Лотеску зачем-то полез за кошельком и вытащил оттуда четверть дарха:

— На блузку. По моей же вине.

Прикусила губу, решая, брать ли деньги. С одной стороны, справедливо, в с другой — будто проститутка. Может, Лотеску меня ей и считает?

В итоге деньги не взяла и молчаливо потопала в туалет. Уставилась на собственное отражение в зеркале, и так мерзко стало.

Точно, теперь Лотеску считает меня гулящей бабёнкой. Вот чем думала, когда полезла ему помогать?! Пусть бы мучился мужик, не маленький. В итоге одни проблемы. И, угу, часы потрясающего удовольствия.

Стояла и билась головой о зеркало. Просто так, ни о чём не думая. Потом вздохнула и попыталась привести себя в порядок. М-да, работы тут непочатый край. Пять минут, данные Лотеску, давно истекли, можно не торопиться.

— Магдалена, вы там живая?

В дверь туалета нетерпеливо постучали.

Надо же, не уехал.

Не ответила и открыла кран, гадая, отмоются ли чернила с волос.

Завтра на меня станет показывать пальцем вся Инспекция. Кристаллы запишут мой распрекрасный вид, а охранники с удовольствием размножат изобразительные карточки для всех желающих. Ещё, пожалуй, и портативные голограммы наклепают.

— Магдалена! — уже настойчивее позвал Лотеску.

Неохотно закрыла вентиль и поплелась к двери. За ней обнаружился нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу начальник. Он молчаливо указал на вмонтированные в диктино часы и махнул рукой, призывая следовать за собой.

— Хассаби?.. — я помедлила, желая всё прояснить.

Потом набралась смелости и спросила:

— Кем вы меня считаете?

Лотеску остановился и обернулся, смерив недовольным взглядом.

— Не время и не место.

— Это займёт ровно минуту, — упрямо настояла я.

— Деньги в сумочке, — огорошил начальник.

В воздухе повисло молчание.

Давать пищу для пересуда я не желала, поэтому вернулась в приёмную, вытащила четверть дарха и направилась к кабинету Лотеску. У меня как у секретаря имелась пластина для открытия замка и код снятия охранных чар. Если начальник не изменил настройки доступа, то войду.

Не изменил.

Дверь распахнулась, и я шагнула к столу, когда меня остановил окрик Лотеску:

— Ишт Мазера, это уже слишком! Я хотел помочь, но терпеть ваше упрямство не намерен.

Он шагнул за дверь и захлопнул её, отсекая нас от посторонних ушей. Покосился на деньги и скривился. Показалось, или по лицу пробежала досада?

— Брезгуете, значит, — процедил начальник. — Напрасно. Деньги вам потребуются, на премию не рассчитывайте, — добил начальник. — Радуйтесь, что вообще работаете.

Тут я вскипела, упёрла руки в бока и пригрозила пойти в полицию.

— Феромонами феромонами, а я с вами добровольно не спала. Зафиксирую у врачевателя синяки и подробно опишу, как начальник меня отымел силой во всех позах, а потом ещё увольнением угрожал.

— Ишт Мазера, — елейным голосом сообщил Лотеску, поправляя браслет диктино, — вы допрыгались. Мне надоело. Дела — этажному секретарю. Мне никогда не звонить. В суд вызовут повесткой.

Опешив, уставилась на начальника. Он это серьёзно? Даже переспросила.

— Серьёзнее некуда. Вы слишком много себе позволяете. Забыли, кто вы? Так я напомню. Сегодняшний инцидент... Я на вашем месте бы извинился, постарался его замять, а не вставал бы в позу. Одно дело, флирт и добровольное согласие обеих сторон, другое — ваши фокусы. По вашей милости могли пострадать сотрудницы Инспекции. Вы об этом подумали? Я проявил мягкотелость, за некоторые... хм... приятные вещи не отдал вас Службе безопасности, но вы меня вынуждаете.

— Значит, таки приятные? — в бессильной ярости сжала кулаки. — И после этого меня в суд? Да вы... Сколько лет вы меня домогались?

— Я? — округлил глаза Лотеску и от неожиданности даже сглотнул. — Да-а, ваша наглость не знает границ! Вам какую статью написать в увольнительном? Вернее, не так: одну или две?

— Именно вы, — спокойно выдержала его прищуренный взгляд. — Не я же на собственную грудь и попу восемь лет пялилась, не я же лапала при первой возможности, и не я стонала...

— На себя посмотрите! — оборвал начальник. — Только попробуйте мне сейчас соврать, будто фантазий не возникало! Они у вас на лице написаны. А ещё расстёгнутые блузочки, обтягивающие брючки, наклоны, взгляды. Тут за мужскую честь впору опасаться.

Шумно выдохнула воздух от возмущения и едва не швырнула ему бумаги в лицо. Сдержала только боязнь суда и позор, с которым меня выставят из Инспекции. С Лотеску станется, он не терпит покушения на собственное достоинство. Помнится, прежде, ещё до получения дворянства, никогда не отвешивал положенных поклонов аристократов. А если нос расквашу, то и вовсе рассвирепеет, прикажет пинком выставит.

Как хотелось испортить это холёное красивое лицо! За деньги, за гадкие слова, за отношение, за испорченную одежду и свой позор.

Да, засранец, хорош! Да, секс мне понравился, да, повторила бы. Но я тоже не развлечение, хассаби, а человек, который вам всё припомнит.

— У таких мужчин, как вы, та самая честь отсутствует. Трахаете всё, что движется, и с превеликим удовольствием, — дунув, поправила выбившуюся прядь и с гордо поднятой спиной направилась к двери — Увольняйте по двум статьям, хассаби, и пошли вы к шайтану в друзья!

Смело. Даже не так — дерзко. Плевать, пусть слушает!

И я пойду по улице с высоко поднятой головой. Плевать! Пусть затем пожалею, но сейчас иначе не могу и не хочу. У меня тоже нервы, я вовсе не совратительница, изнасиловавшая бедного несчастного мужика. Мог бы понять, что мне тоже несладко. Думаете, приятно, когда вокруг одни мартовские коты?

— Ишт Мазера, я вас не отпускал! — прогремело за спиной.

Ха, только что уволил!

Подёргала дверь и с досадой констатировала: заперта. Намагичил!

— У вас нервное расстройство на фоне недотраха. Иных причин для неадекватности не вижу. И если испытываете сексуальное влечение, могли бы сказать, а не тащить феромоны.

— Я не...

— Вы — да! — припечатал Лотеску. — Хватит! Когда я, по вашим словам, вас домогался, вы прилагали все усилия, чтобы приставания затянулись.

— Сколько дают за лёгкий телесный вред? — сквозь зубы спросила я, ища глазами предмет, который может тот самый вред нанести.

Лотеску задумался, проследил за моими действиями и тяжко вздохнул.

— Магдалена, хватит! — начальник оперся ладонью о стол и на всякий случай убрал подальше пресс-папье. — У вас действительно нервный срыв. В последний раз предлагаю подвезти. Только до этого извинитесь.

— Кому отдать билеты? Тоже этажному секретарю? Я уже их купила. И гостиницу забронировала, нужно менять, — я проигнорировала слова Лотеску.

Теперь, продышавшись, поняла: следовало молчать. Но я не воздержанна на язык, вспылили — и получила по полной программе. Извиниться могла бы, толку-то! Уволить уже уволили, в Ведомство магии меня не возьмут, зачем стараться?

— Никому.

— Но я ведь никуда не еду...

— Едете. Извинения, Магдалена, и едете. Я не меняю близкое окружение, новых, достойных уважения людей найти сложно. Касательно сегодняшнего — простите, а вы какой реакции ожидали? Благодарности?

— Да, — честность за честность.

Выдержала паузу и скороговоркой добавила:

— Простите, я погорячилась и наговорила лишнего.

Лотеску цокнул языком и подошёл к бару. Извлёк из него стакан и ром, налил доверху и выпил. И всё это молча. А ведь начальнику за руль!

— Идите сюда, — глухо позвал Лотеску и убрал бутылку.

Стакан отставил на стол, велев после вымыть.

Покорно подошла и остановилась, сверля глазами пол.

— Это уже во второй раз. Третий станет последний. Я с вами слишком терпелив, — покачал головой он. — Увольнять не стану, но хочу нормальные, человеческие, извинения.

— Я уже извинилась, вы же нет. Или то, что вы говорили, комплименты?

Не надоело ему меня унижать? Хотя, чему я удивляюсь, это же Эмиль Лотеску. Он ведь чуть не пустил по миру Гарета, доведя до суда бытовой инцидент. Вот и меня наверняка отправит за решётку или на исправительные работы.

— Хорошо, можете не извинятся. Пузырёк и чай мне отдайте. И пойдёмте уже. Или увольнительный лист таки подписать?

Покачала головой и напомнила о запертой двери.

Замок щёлкнул, и я смогла забрать сумку из приёмной.

Внутри царило странное опустошение — последствие ссоры. Она высасывает все силы, принося с собой усталость: физическую и душевную.

— Простите, хассаби, — слова вырвались сами собой, — мне следовало спросить вашего разрешения. И чай для подруги надлежало покупать после работы.

— И подруге вашей не стоит поить мужчину этой гадостью, — Лотеску забрал у меня бутылочку и пакет с чаем, чтобы запечатать в специальный пакет, в котором обычно хранили вещдоки. — Если не хочет его потерять. Можете ей так и передать.

Ну да, нехитрую житейскую мудрость мне только что доказали.

— Как нехорошо получилось. Я честно не хотела, хассаби, — покаянно опустила голову. — И говорить всё это, и вред причинять, и...

— Забыли! — махнул рукой Лотеску. — Лишь бы урок извлекли. Лимит моего терпения почти исчерпан. Я вас не увольняю, как вы поняли, — добавил он, — но теперь стану проверять содержимое сумочки. Во избежание эксцессов.

Кивнула и робко напомнила о звонке в Министерство. Ладно, Ведомство, местные дела, это важнее.

— Вот поэтому и не увольняю, — впервые за всё это время улыбнулся Лотеску. — И не сомневаюсь, что не собирались соблазнять.

Усмехнулся и произнёс сладкое:

— Премии не лишу.

И хмыкнул:

— Давненько я так ни с кем не ругался!

Начальник вновь запер двери, установил чары и шагала к подъёмнику. Я спешила за ним, пытаясь держаться так, чтобы спина Лотеску защищала от любопытных взглядов.

К счастью, навстречу нам никто не попался. На подъёмнике тоже спустились в одиночестве, зато в гараже моё везение закончилось. Там толпились ликвидаторы. И, разумеется, они нас заметили.

— Не обращайте внимания и не поворачивайте головы, — бросил через плечо Лотеску.

Что мне ещё оставалось — только последовать его совету.

Дорога до огнемобиля казалась безумно долгой. Но вот наконец и стальной красавец. Едва дождавшись, пока Лотеску разблокирует двери, юркнула на переднее сиденье. Начальник чуть задержался, коротко переговорив с кем-то по диктино в приватном режиме.