Ваше Величество?! 4. Домой!

Я села на трон и, несмотря на внутреннее волнение, уверенно положила правую руку на камень души на подлокотнике. Тихий вздох облегчения прокатился по залу, когда шар ярко матово засветился. Не я одна сомневалась, что камень меня примет после всего случившегося. Как я выяснила, этот простейший артефакт реагировал на ауру Первого. Призванные императоры носили в себе часть его души, а избранным приходилось регулярно ходить в монастырь за подтверждением статуса. Первый ставил на них метку, оставляя отпечаток своей ауры. Я же отдала обратно часть его души во время войны с Хайнянем, и, так же, как все остальные, нуждалась в метке. Перед собранием Первый её поставил, но сомнения всё же оставались.

— Начинайте, — я кивнула распорядителю собрания. Сегодня оно особенное, условно публичный суд над мятежниками.

Ввели первого обвиняемого. Если присутствующие ожидали увидеть избитого до полусмерти человека, подвергшегося пыткам для получения признания, то они сильно разочаровались. От дознавателей я потребовала обращаться с обвиняемыми как можно мягче. Нет, допросы с пристрастием были, но без членовредительства и под присмотром целителей. Так что возможность заявить, что признание было оговором, у обвиняемых убрали.

Этот суд с полным правом можно назвать формальным. Все доказательства вины собраны ранее. Все приговоры тоже приготовлены. Я, как обвинитель, и судья в одном лице, вправе не выносить процесс на обозрение дворянства. Но из-за серьёзности обвинений и массовости участников, решили показать, что будет с нарушителями основного закона Империи — неприкосновенности императорской власти.

— Эрл де Кружьен, — тем временем заговорил распорядитель. — Вы обвиняетесь в участии в вооружённом мятеже против Императора. Вы признаёте свою вину?

— Признаю, — мужчина не поднял головы и говорил тихо, но в зале стояла тишина, и его услышали.

— У вас есть. Что сказать в своё оправдание? — продолжал спрашивать распорядитель.

— Меня убедили, что Император не настоящий, а двойник, не имеющий права на трон.

— Можете сказать, кто это был?

— Нет, — эрл покачал головой. — Мы общались через посредников, а письма с указаниями писались явно искажённым почерком. К тому же я их сразу уничтожал. Не хотел иметь столь явных доказательств измены.

Допрос остальных прошёл в том же ключе и с тем же результатом — кто-то неизвестный подбил недовольных дворян на мятеж. Приговоры тоже не отличались разнообразием — лишение титула, отчуждение имущества и земель в пользу Империи и каторжные работы.

Наконец, очередь дошла до последнего обвиняемого — господина де Креротена, князя и лорда. Всё же он серьёзно прокололся, пытаясь выдать меня замуж, к тому же, несмотря на показания других мятежников, нам удалось найти и доказать его причастность к организации восстания. Вопреки ожиданиям, де Креротен не отрицал своих действий и, как будто даже гордился этим.

Несколько раз я оглядывалась назад, как бы спрашивая у советников "он что, серьёзно?" или ища поддержки. Но сзади стоял только де Вен. Лорд-защитник ещё долго должен восстанавливаться, целители даже пока не разрешают вставать.

— И зачем вам надо было всё это? — устало спросила де Креротена, когда наступило время выносить приговор. Некоторые честным ответом смягчали себе наказание. То ли камень души имел дополнительные свойства, то ли сам трон является артефактом, но у меня на подобных заседаниях обострялось восприятие. Как говорили эльфы в Этельмаре "нутром чую, когда врут или пытаются обмануть".

— Неужели, ради денег и власти?

— Да кому они нужны?! — воскликнул пожилой лорд. — Этого и в своём домене хватает. Я хочу вернуть те права, что всегда были! Где это видано, чтобы крестьяне свободно по стране передвигались? Да ещё ими торговать нельзя было? Что ещё ждать от девки на троне? Это же попирание всех традиций и законов предков!

— То есть, вы хотите, чтобы всё было, как раньше? — я перебила его речь, воспользовавшись паузой.

— Конечно! От нынешних изменений ничего хорошего! — поспешно согласился де Креротен.

— Хорошо. Тогда и судить вас буду согласно прежним законам. Ингвар, — я обратилась к парню, что стоял неподалёку в полной готовности выполнять поручения. По окончанию военных действий его служба денщиком закончилась, но он уговорил оставить его при себе, и сейчас, можно сказать, был адъютантом. — Принеси из кабинета четвёртый том законов Империи. Я его только начала редактировать, должен лежать на столе.

Пока Ингвар не вернулся, в зале стояла напряжённая тишина. Все ожидали подвоха от столь быстрого соглашения об изменении уже обычных приговоров о каторжных работах.

Я взяла толстую книгу и нашла нужную страницу.

— Так... государственная измена подразумевает покушение на Императорскую власть, а также на жизнь, честь и достоинство Императора, — продираясь через тяжёлый слон древних юристов, прочитала, сразу переводя на современный язык. — Виновный подлежит полному усекновению с умерщвлением посредством повешения остатков. Это как? — я повернулась к де Вену.

— Полное усекновение, это отделение от тела всех выступающих частей, кроме головы, — пояснил первый советник. — То есть рук, ног и прочего.

— Четвертование, значит, — я понятливо кивнула и продолжила чтение. — Род же виновного подлежит уничтожению до пятого колена.

Я снова повернулась к советнику.

— До пра-пра-прадедов, — сразу подсказал он, угадав вопрос.

— Жестоко, но действенно, — не удержалась от комментария. — Десять раз подумаешь, прежде, чем замышлять измену. И от мести со стороны родни изменника защищает. А что там с имуществом? Ага, самого виновного отходит в казну, остальных по обычному наследованию. Повезёт кому-то, столько сразу получить от очень дальней родни.

В зале повисла тишина. Никто из присутствующих не желал пропустить ни слова из приговора князя де Креротена.

— Так как господин де Креротен чётко и однозначно высказал желание быть осуждённым по тем законам, что действовали до последних реформ, и эти законы жёстче нынешних, я не могу отказать в этом желании.

Я пристально поглядела на побледневшего мужчину перед троном. Если он думает, что я шучу или оглашу другой приговор, который и хотела озвучить ранее, то он ошибается. Я уже не тот человек, которому всех жалко. Своими действиями лорд и князь сам научил выживать среди волков.

— Князь де Креротен за государственную измену, организацию вооружённого восстания против императорской власти, попытку захвата власти и за покушение на жизнь, честь и достоинство Сорок Второго Императора, приговаривается к следующему, — в тишине слова отражались от каменных стен и впечатывались в замершего в ужасе мужчину. — Лишению всех титулов и званий. Казни путём полного усекновения с дальнейшим повешением. Родственники вышеупомянутого лица до четвёртого колена, — я всё же чуть смягчила приговор, и без того много невинных пострадает. — Также приговариваются к повешению. Род де Креротен считать оборванным без права восстановления. Имущество рода отходит в распоряжение Империи.

Перья писцов едва успевали перестать скрипеть, а зал взорвался множеством голосов. Слишком неожиданным оказался приговор, всем срочно понадобилось поделиться эмоциями с соседями.

Де Креротен дёрнулся в мою сторону, но охрана его перехватила.

— Помилуйте! Вы не можете вот так... Они же ни в чём не виноваты! Почему так?

Неужели у него совесть проснулась? Поздно.

— Почему? Вы же сами настояли на использовании прежних законов. Что вам не нравится? Про родню свою только сейчас вспомнили, а про других, что погибли и пострадали от ваших действий, и не думаете. Протест отклоняется. Уведите.

* * *

Через месяц я стояла на узком балкончике, до белизны в пальцах сжимая перила. Площадь внизу находилась в постоянном движении — кто-то уходил, кто-то, как и я с Крисом и Эриком, стоял с самого утра. Сегодня проходила казнь рода бывшего лорда и князя. Креротен не стал больше просить о смягчении приговора, и никто другой тоже не вступился за него. Первую часть казни привели в исполнение, и ещё живое тело с головой поставили у эшафота, чтобы преступник перед смертью видел, к чему привела его жажда власти. Больше сотни человек один за другим всходили на эшафот, проклиная то, что осталось от мужчины. Уверена, проклятия летели и в мою сторону, но с балкона не слышно, что говорили на эшафоте, если там не повышали голос почти до крика.

К виселице подошёл мальчик лет восьми. Роста не хватило дотянуться до петли, и палач подставил бочку. Она уже пригождалась несколько раз — исключений по возрасту ни для кого не сделали. Ещё минута, и под пятёркой людей распахнулись люки. Несколько секунд спустя четверо перестали дёргаться и замерли. Только мальчишка продолжал хрипеть и извиваться в петле. Палач обхватил его поперёк тела и с силой дёрнул вниз, ломая позвонки шеи. Собственного веса ребёнка не хватало для быстрой смерти.

Если до этого я как-то держалась, то сейчас из глаз сами по себе потекли слёзы.

— Чувствую себя убийцей, — я отвернулась чуть в сторону. Так мерзко мне не было даже во время войн, когда убивала противников собственными руками.

— Не надо было вам сюда приходить, — Крис вытер мне слёзы большим платком. — Никто бы не осудил.

— Нет, сейчас я должна быть здесь. Запомнить, чтобы в будущем не допустить повторения этого кошмара. Если бы вовремя жёстко отреагировала несколько лет назад на первые поползновения, сотни людей остались бы живы, включая и их, — я указала на телеги, где лежали тела казнённых. — Они ведь виноваты только в том, что оказались родственниками человека, которому захотелось больше власти.

Я не стала говорить, что на личном присутствии настаивал и Первый. Он утверждал, что это покажет, что мне не безразличны свои подданные. Что я не просто вынесла приговор и забыла.

Кошмаров не было. Несколько дней ходила подавленная, но дела вскоре вытеснили казнь из головы.

Утром ко мне подошёл де Шпиц и обижено сообщил, что де Граф-старший забрал сына из замкового лазарета. Лорд-защитник уже не нуждался в постоянном присмотре целителей, но всё же ещё не мог самостоятельно передвигаться. Его планировали на днях перевести в личные палаты, много комфортней лазарета, но де Граф-старший успел раньше. Императорский целитель хотел узнать, чем не угодили его подчинённые, что от их услуг князь отказался.

Я всё рано направилась к главе службы безопасности, уточнить кое-какую мелочь, так что решила заодно и спросить, почему старик так поступил. Ведь под руководством де Шпица сейчас работали одни из лучших целителей, и это лорду-защитнику ничего не стоило. А так князь должен будет тратиться на лечение и уход за сыном, напрягая только недавно избежавший банкротства домен.

В кабинете главы безопасности находились оба де Графа. Лорд-защитник сидел в кресле у окна и с обычным, мало что выражающим лицом, смотрел на проплывающие облака. На моё появление только слегка повернул голову. Его отец перебирал папки в шкафах.

— О, Ваше Величество, я хотел сам к вам зайти, но, раз вы тут, — мужчина сразу перехватил инициативу в разговоре. — Скажите, это ваше?

На стол легла серебристая полоса. Я взяла её в руки. Да, это мой ошейник, что носила в Крепи для блокировки нежелательного выброса магии.

— Гордиться здесь нечем, но не буду отрицать. Моё.

Я вернула ошейник на стол. Интересно, откуда он у СБшника? Я не видела его с того момента, как сняла в монастыре перед выходом на военную кампанию по подавлению мятежа.

— Я надеялся, что вы соврёте, — произнёс де Граф-старший, забирая ошейник. — Думал, что у вас осталось хоть немного понимания о приличиях.

Каких приличиях? О чём он? Я, что ли, просила послать меня в Этельмар, где все люди поголовно это носят?

— Я не могу работать со столь беспринципным и извращённым человеком! — продолжил мужчина, не дожидаясь моего ответа. — Не волнуйтесь об этом, — он указал на ящик стола, куда убрал ошейник. — Я никому не скажу, хотя вы, как я вижу, не скрываете это позорище.

Я растерянно перевела взгляд на лорда-защитника, надеясь, что, хотя бы он прояснит, что случилось, и почему его отец так меня оскорбляет. Но де Граф спокойно сидел в кресле, не вмешиваясь, и даже не показывая, что подобный разговор и тон неприемлемы. Кажется, он солидарен с отцом в моей характеристике.

— С вашего позволения или без него, но я ухожу в отставку. Здесь документы для моего преемника, — де Граф-старший положил руку на стопку папок на столе. — Я подобрал несколько подходящих кандидатов, сами выберете кого-нибудь без моральных ограничений. Можете делать что хотите, но мне рядом с вами противно находиться.

— Тогда вам лучше убраться в своё имение и не покидать домен, — довольно зло ответила, улучив момент. На ровном месте столько гадостей наговорил! Даже пропало желание выяснить, с чего так. Последний раз кинув взгляд на обоих мужчин, раздражённо вышла из кабинета. Что де Граф-старший планировал уйти со службы, я знала, но никак не ожидала, что он это сделает с таким скандалом, и лорд-защитник его поддержит.

Я вернулась в свой кабинет. Там меня дожидался первый советник, обсудить некоторые рабочие моменты.

— Что-то случилось? — Крис сразу заметил изменение настроения.

— Ничего. Всё нормально и как обычно, — в ответ прозвучал немного резко. — Ингвар, сходи к главе службы безопасности, возьми у него список и пригласи людей из него на собеседование.

Ингвар покинул кабинет. Толковый парень, быстро учится, имеет амбиции, но не запредельные. Хороший помощник, может, до третьего советника дорастёт.

— И, всё же? — Крис настоятельно хотел получить ответ.

— Господин де Граф-старший вышел на пенсию и отбывает в родовое имение. Лорд-защитник отправляется с ним на долечивание. Дома, как говорится, и стены помогают. Вот пусть и сидят там.

Чтобы заглушить боль от обиды, я с головой ушла в работу. Проверенное действенное средство. Недостатка в ней не было — страна в очередной раз требовала восстановления. Требовалось и погладить дворянство, предоставив гарантии, что дальнейших репрессий не будет. Крестьянство тоже требовало внимания и контроля, чтобы с них лишний раз не брали налоги. Ещё компенсировать потерю урожая, что погиб из-за разборок дворян. Наверно, только со средним классом особых проблем не нашлось. Хотя ремесленников тоже поддержать не мешает.

Работа помогала не очень хорошо. Постоянным напоминанием о де Графе был пустой стул за обеденным столом. К нашей небольшой компании правящей верхушки Анремара присоединился Ингвар, ставший почти постоянной моей тенью. Де Вен с большим удовольствием регулярно устраивал ему уроки этикета, подозреваю, нацеленные и на меня. Всё же за годы, проведённые без присмотра и в каких попало условиях, я на многие правила махнула рукой или банально про них забыла.

Как-то за завтраком, де Вен заметил, что я часто смотрю на пустующее место справа от себя.

— Тено, пришли новости о Гвенио...

— Не упоминайте о нём при мне! — резко перебила Криса, не дав договорить. — Не хочу ничего слышать ни о нём, ни о его отце!