Между нами кирпичи и стены

Отложив учебник, Сирофус забрался под одеяло и почти мгновенно уснул, и снились ему корабли, бороздящие просторы солнечной системы, и на каждом из них витиеватым узором, затерявшись в пестрых красках фюзеляжей, красовались две простые буквы — С.М.

Неделя пролетела быстро. На переменах Фа не отходил от него не на шаг, все время прикасался, иногда на глазах у всех целовал. Дня через два к Сирофусу после занятий попыталась подойти какая-то девица, накрашенная так сильно, что за взмахами накладных ресниц было трудно разглядеть глаза. Он подозвала его и хотела уже что-то сказать, но резко осеклась, посмотрев ему за спину. Ус обернулся, обнаружил Фа, тот перевел на него взгляд, резко притянул к себе и впился в губы таким поцелуем, что мальчишка забыл как дышать. И долго еще хватал ртом воздух, повиснув на шеи старшекурсника, который собственнически прижимал его к себе и не думал отпускать. Больше та девчонка на горизонте не появлялась, Сирофус даже не видел, как она ушла.

Игра все больше затягивала его, все больше нравилась. И в какой-то момент он поймал себя на мысли, что уже не хочет прекращать её, и это его огорчило. Но чем больше он думал, тем отчетливей понимал, что так больше нельзя. Из-за Фа с его играми, он большую часть свободного времени проводил с ним и его друзьями, не заводя своих собственных. А ведь стоит им с Фа объявить, что они расстались, как и Серебро, Гжель и Рум отвернуться от него. Поэтому в пятницу, уже собравшись лечь спать пораньше и переодевшись в пижаму, ведь завтра Фа обещал ему нечто удивительное, какое-то необычное приключение и перед ним не мешало бы выспаться, Сирофус как был босиком, выскочил в коридор и побежал в соседний корпус общежития старшекурсником, с которым то, в котором жили первокурсники, было связано прозрачным перешейком. Где жил Фа, он уже знал.

Полуобнаженный Альсери открыл не сразу и так и замер в дверях, обнаружив на пороге своей комнаты Сирофуса, с огромными, блестящими глазами и без очков.

— Ус?

— Ты извини, что так поздно. Я просто сказать хотел, — зачастил мальчишка, — Не заходи за мной завтра, не надо. У меня появились планы, поэтому я не пойду с вами. Извини, что зря обнадежил.

— Что?

— Извини еще раз. Я пойду, — быстро произнес мальчишка и попытался сбежать обратно, но наконец очухавшейся Фа, которого он поднял с кровати, резко втянул его в свою комнату и захлопнул дверь у него за спиной.

— Так, а теперь внятно и по порядку, — потребовал рыжий король, нависая над вжавшимся в дверь первокурсником.

Тот вздохнул, хотел повторить свой монолог, но Фа еще не закончил.

— Объясни мне, какие там у тебя дела могли появиться, что ты готов пренебречь мной и ребятами.

— Я хочу увидеться с близкими мне людьми.

— А мы, значит, не близкие? — тихо уточнил Фа, зверея. У него были определенные планы на эту поездку, он, наконец, собирался разъяснить ему, что давно уже не играет, а на самом деле находит его очень интересным и готов предложить отказаться от всяких игр и встречаться всерьез. Поэтому отказ мальчишки пробудил в нем жестокое разочарования, ведь он все так удачно продумал. А тут это.

— Нет, конечно, — откликнулся Ус, и та убежденность, с которой он это сказал, прорвала плотину.

— Вот как? А я? Как же я? Кто я для тебя?

— Ты? — Сирофус не понимал, что он от него хочет. — Ты... я не знаю, друг наверное, ведь мы с тобой теперь уже не чужие люди и...

— Друг? — тихо уточнил Фа и шагнул к нему в плотную, — Только друг?

— Ну, конечно, — уже куда более убежденно произнес Сирофус, уперся в обнаженную грудь парня руками и попытался отодвинуть, но тот не шелохнулся. — Мы ведь уже не чужие друг другу.

— И все? — в голосе Альсери прозвучали металлические нотки, — А что ты на это скажешь?

И принялся его целовать. Жестко, властно, почти больно. Сирофус забился в его руках, слепо ударил ногой, впился ногтями в плечи. Взбешенный Фа отстранился. И был совершенно не готов увидеть его слезы.

— Зачем? — прижав пальцы к губам, прошептал мальчик. — Зачем, ведь никто не видит?

— Что?

— Зачем целовать?

— Ты малолетний идиот! — взвыл Альсери и со всей силы ударил кулаком в дверь рядом с его лицом. Глаза Уса широко распахнулись, он весь съежился, зажмурился, прижал ладонь к груди в области сердца. Но Фа все равно снова склонился к его губам, не желая уступать, и тут они оба услышали мелодичный перезвон.

— Это у тебя? — довольно резко спросил Фа.

— Да, — едва слышно отозвался Сирофус и вынул из пижамных брюк комуфон. Поднес к уху. — Николас?

— Что у тебя с голосом?

— Все хорошо, прости, я просто уже дремал, — обманчиво бодро заговорил в трубку мальчик. — Все просто замечательно. Правда.

— Мне не нравится твой голос, малыш. — Повторил приятный мужской баритон, — Тебя кто-нибудь обидел? Почему я не могу тебя видеть?

Сирофус зажмурился и все же взял себя в руки.

— Потому что я не один, но пока не готов его вам с отцом представить.

— Его?

— Да.

— А имя у него есть?

— Альсери-Фа.

— Ну, что ж, — голос стал мягче. — Тогда желаю приятной ночи. Кстати, ты не из-за него ли отказался приехать на выходные?

— Да. Из-за него.

— Отлично. Тогда желаю удачи вдвойне. — И отключился.

— И с каких это пор ты мне врешь? — прошипел Фа не в себе от бешенства.

Но Сирофус не ответил, медленно сползая по двери на пол. Фа моргнул и тоже опустился на колени. В душе все еще клокотала ярость и обида, но вид мальчишки, побелевшего, как полотно, пугал.

— Ус?

— Это пройдет, — тот начал раскачиваться из стороны в сторону, с силой прижимая к груди раскрытый камуфон, — Пройдет... Вот прямо сейчас... сейчас... я не боюсь... я не боюсь... я не усну, — шептал он как заклинание, и от каждого слова Фа делалось все страшней.

Он резко придвинулся к нему, обнял, прижал к груди.

— Ну, что ты, — забормотал он, принимаясь укачивать, как маленького, — Что же ты? Я тебя напугал, да? Не бойся. Разве я могу сделать тебе больно.

— Я не боюсь, — слабо повторил Ус. — Не боюсь... не сейчас...

— Вот и хорошо, что не сейчас. Вот и хорошо. Скажи мне, чем помочь?

— Ничем. Я могу только сам...

— Из-за чего это с тобой?

— Это... — Сирофус, резко поменяв положение, обхватил его и ногами тоже, Фа тут же приподнял его, усаживая на свои бедра. — Врожденное, — выдохнул мальчишка ему в шею. — Я не умру, не бойся, в летаргический сон могу впасть... но не умру. Такое уже было, поэтому я и учился экстерном, приходилось наверстывать то, что проспал... но это только сон... не смерть... только сон...

— Сон? — внутри у Альсери все похолодело. Он попытался подняться прямо с ним на руках и перенести малыша на кровать, но тот вскрикнул протестующе, страшно. Фа тут же опустился на пол вновь.

— Не надо, — всхлипнул Ус, — Я боюсь... боюсь... мне бояться нельзя...

— Чего боишься, мой хороший? Чего?

— Высоты. Я тяжелый, а ты...

— Посмотри на меня, — потребовал Фа и прижал ладонь к его щеке, — Ну же, Ус, посмотри.

Мальчик медленно раскрыл заплаканные глаза, мутные, совелые, словно со сна.

— Ты веришь мне? — очень тихо спросил Фа. Сирофус промолчал, и тогда он повторил с нажимом, — Веришь?

Мальчишка все еще неуверенно кивнул.

— Тогда ты не будешь бояться, потому что с тобой сейчас я.

— Я... — начал Сирофус, но Фа уже поднялся на ноги, и мальчишке только и оставалось еще сильней вцепиться в него.

Возле кровати они оказались быстро. Фа осторожно опустил его, разжал руки, которыми малыш все еще цеплялся за его плечи. Сирофус протестующе всхлипнул, но Фа сразу же опустился рядом с ним, повернул на бок, обнял со спины, уткнулся лицом в шею. Прошептал.

— Прости меня.

— Ты не виноват, — прошептал Сирофус, его все еще немного трясло, но окутанный теплом тела Фа, он быстро успокаивался, и Альсери это чувствовал.

— Кто тебе звонил? — спросил он, чтобы отвлечь и его и себя.

— Супруг отца, — честно ответил мальчишка и перевернулся к нему лицом, — Можно мне так... так ближе... так теплей...

— Супруг? — уточнил Фа, но Ус, прижавшись губами к его ключице, уже провалился в глубокий сон.

Альсери, прижимая его к себе так близко, как только мог, надеялся лишь на то, что это все же не летаргия, а просто усталость. Так и было. Утром он проснулся от того, что нечто заворочалось на его плече, резко распахнул глаза и встретился с таким же испуганным взглядом Сирофуса, тот в миг оказался на другой половине кровати, прижимая к груди пододеяльник. Фа скривился.

— Да, ничего не скажешь, хорошее начало дня. — И предупредил, — Если ты опять испугаешься, я не знаю, что буду с тобой делать. Целоваться со мной ты больше не хочешь, родителям врешь, что остаешься на выходные в академии, потому что собираешься провести время со мной, а мне заявляешь, что никуда не поедешь. И как я должен это понимать?

— Я нашел человека, которого смог полюбить, поэтому хочу избавиться от игровых обязательств перед тобой, — без запинки выпалил Сирофус.

— Вот как? — в голосе Фа заскрежетал металл. — И кто же этот счастливчик?

— Я не обязан говорить.

— То есть ты не хочешь остаться даже друзьями?

— Мы не сможем быть друзьями, и ты это знаешь.

— Это почему?

— Мы разные, и если в любви противоположности притягиваются, то в дружбе только мешают жить друг другу.

— Да? Это значит, что ты уходишь?

— Да, — кивнул Сирофус все так же глядя на него взглядом побитого щенка, не смотря на всю твердость тона. И даже попытался спустить ноги с кровати, то Фа схватил его за руку и не пустил.

— Тогда я хочу прощальный поцелуй. Мне кажется, я имею на это право.

— Нет, не имеешь.

— Плевать, — зло бросил рыжий король и резко притянул его к себе, выдохнул в губы. — Все равно его получу.

— И снова напугаешь? — тихо спросил мальчик и старшекурсник замер, моргнул и без слов отпустил его. Отвернулся.

— Я понял. Уходи.

— Фа?

— Проваливай?! — не оборачиваясь, бросил он.

— Ты не понимаешь, так будет лучше.

— Для кого? Тебя? Я вот что-то себя счастливым не чувствую, — искренне сказал он и неожиданно повернулся к нему, повалил на кровать и накрыв собой, зашептал, щекоча дыханием шею. Сирофус даже отреагировать на это толком не успел, куда уж испугаться. — Ну, почему, Ус? Почему? Неужели я тебе не нравлюсь хоть капельку? Хоть чуть-чуть. Я бы мог измениться, если хочешь. Для тебя измениться. Ну, почему ты не хочешь выбрать меня?

— Фа?

— Почему, Ус, ответь мне. — Уже не просто обнимая, уже покрывая его шею поцелуями, прошептал Фа исступленно. Сирофус зажмурился, поднял руки, обнял его, обвил тонким хвостиком бедра и заговорил.

— Потому что тебе только кажется, что ты что-то ко мне чувствуешь. На самом деле тебя просто привлекает то, что я не смотрю на тебя с щенячьим обожанием тех, других, вот и все. Если не остановиться сейчас, потом будет очень больно, Фа. И тебе тоже. Поэтому, пожалуйста, давай...

— Нет, — тихо и окончательно отрезал Фа, замер. А через миг уже оказался у двери. Сирофус даже понять не успел, что произошло, а рыжий король уже вышел, оставив его в комнате одного.

Альсери ощущал просто нестерпимый жар в груди и не знал, куда от него деваться. Слез не было, боли, как таковой, тоже. Лишь огненная лилия под сердцем. Он выскочил в коридор и неожиданно столкнулся с живым портретом. Вторая ниша слева в западном крыле здания факультета кораблестроения и космонавтики, Николас Лерой собственный персоной, флибустьер космического поиска, открывший больше трех десятков планет, пригодных для жизни.

— Доброе утро, — поздоровался высокий мужчина, лет тридцати пяти, — Ты не знаешь, где я могу найти Альсери-Фа.

— Уже нашли.

— О, как удачно, — промурлыкал он, обманчиво мягко. Но голос Фа не обманул, перед ним были холодные кошачьи глаза.

— О чем вы хотели поговорить?

— О том, кто мне дороже жизни. — В голосе больше не осталось притворной мягкости, лишь звон стали о сталь.

— Сирофус? — тихо уточнил Фа, осознав, что услышав от малыша имя "Николас", флибустьер был последним о ком он мог бы подумать.

— Да. Именно он. Это я уговорил его поступить в академию, на самом деле с его талантом, ему и диплом не нужен, но я думал, что в противном случае из-за болезни он полностью замкнется в своем творчестве и так и не научится ладить с людьми. Но тут появился ты и испугал его. Думаешь, я...

— Минуточку, — в душе парня всколыхнулась ярость, но он подавил её в себе в зародыше. И решительно встретил взгляд синих, кошачьих глаз с вертикальными зрачками, — Во-первых, я не знал о его врожденном заболевании, но даже если знал бы, это ничего не изменило. Я никому не позволю его обижать.

— Даже себе?

— В первую очередь себе. Больше никому.

— То есть я правильно понял, вчера ты его уже обидел? — холодно уточнил флибустьер, Фа собирался ответить, но дверь комнаты у него за спиной распахнулась и оттуда выскочил Сирофус в одной пижаме и босиком. И встал между ним и Николасом.

— Не надо, — попросил он и неожиданно для всех, даже для себя самого, добавил, — Я люблю его.

— Я думаю, ты еще слишком мал, — мягко начал мужчина после паузы, но взгляд мальчишки стал непреклонным.

— Люблю, — повторил он, и Николас уступил.

— Ну, хорошо, люби на здоровье, но я только вчера вернулся из очередного полета, а ты и вечером меня не поздравил и сейчас не спешишь обнять. — И с улыбкой протянул руки ему навстречу.

— Ой! — пристыжено воскликнул Ус и не задумываясь кинулся ему на шею. — Мужчина подхватил его на руки, глянул через плечо на хмурого Фа, развернулся и унес, больше не сказав Альсери ни слова.

Тот вернулся в свою комнату и до утра понедельника не выходил, даже завтрак, обед и ужин Серебро приносила ему в комнату, а, возвращаться к себе, отрицательно качала головой в ответ на вопросительно-взволнованные взгляды Рума и Гжеля. В понедельник на пары Альсери тоже бы не пошел, но рано утром в дверь постучали. Открыл он не сразу, долго решал, стоит ли оно того, чтобы подняться. Открыл электронный замок, тихо пискнувший в подтверждение его команды, но распахивать дверь навстречу визитеру не стал. Вернулся в кровать, лег спиной к двери, поэтому не видел, как в комнату прошмыгнул Сирофус, замер, помялся и все же решил подойти. Сел на кровать рядом с ним, оперся руками по обе стороны от него и навис, пытаясь всмотреться в профиль. Фа скосил на него один глаз и пренебрежительно фыркнул в подушку. Его душила обида и не давала нормально соображать.

— Что, натешился со своим Николасом, пришел меня пожалеть?

— Что? — Сирофус моргнул, отстранился и сел прямо.

Фа хмыкнул еще презрительней, тоже сел, обхватил руками колено, и скривился.

— Надеюсь, выходные выдались горячими... — И получил по лицу. Пощечина вышла звонкой. Глаза Сирофуса метали молнии.

— Как ты мог подумать о нем такое?!

— А о тебе? — с ехидцей в голосе уточнил Фа и получил бы еще одну пощечину, если бы не перехватил занесенную для удара руку.