Минута суматохи, все решают, кому за кем стоять. Гибкие тела мельтешат, беззвучно, как во сне, мелькают поджарые животы, изгибы узких поясниц, почти голые попы девчонок, их соски, пятки... Мурри задевали плечом по лопаткам, рукой по бедру... Неугомонный Лэй звонко бьет Юли ладонью по почти голой заднице, та возмущенно вякает и так же звонко бьет в ответ. Лэй гонится за ней...

— Стойте!

Все замирают, как вкопанные, — когда у Старшей такой тон, лучше подчиниться. Лиасса подходит к застывшему Лэю, разворачивает за плечо, тоже звонко бьет по заднице, придавая ускорение. Лэй на ходу растирает попу, молча встаёт в очередь...

Мурри решил пристроиться за ним, чтобы посочувствовать страдальцу, — но буквально в последний миг перед ним вклинился Джен. Блин...

Сразу за ним встала Юли. Вдумчиво провела ледяным пальцем по ложбинке его позвоночника — от затылка под волосами до самого пояса лвати. Плечи Мурри невольно передергивает, озноб накрывает всё тело. Впервые его так... касаются.

— Люди, спокойно! К девам не прижиматься! Успеете ещё!..

Значит, кто-то прижимается? Мурри оглянулся, но напрасно — нетерпеливцы уже успели принять Невинный Вид.

Очередь движется быстро — всё же, сортиров на Анните целых восемь. Разобравшись с делами, Мурри двинул в душ, потом в столовую. Там уже рассаживались. Еда не поражала изысканностью — пюре с сосисками, всё, понятно, искусственное. Но горячая, вкусная и в достаточном количестве для почти двух сотен здоровых ребят и девчонок. Запивали её, как обычно, тёплым молоком, потом, в честь прибытия, подали чай и тортики. По одному на столик, но большие — Мурри досталось два здоровенных куска с ягодным мармеладом. На самом деле, конечно, не ягодным, но на это ему было наплевать. Оказалось очень вкусно, и он ел не спеша, маленькой ложечкой, то и дело невольно посматривая на Юли, которая устроилась напротив. Она относилась к марьют красоты и, безусловно, отличалась оной — на неё хотелось смотреть, не отрываясь. И не только, конечно, смотреть. Но пока что с этим пришлось подождать — сгрузив посуду в мойку, Мурри, вместе с другими, пошёл на собрание...

............................................................................................

Занимавшая половину главной палубы оранжерея была самым большим помещением корабля — метров восемьдесят в длину и в ширину. У носа высота её была метра четыре, у кормы — не меньше двадцати. Свод был покрашен в голубой цвет, под небо, на кормовой переборке сиял плазменный прожектор, изображавший солнце — он не только светил, но и грел весьма ощутимо. Центр её занимала просторная поляна, как раз предназначенная для собраний, её обрамляли джунгли — сумрачная глубина зелени с редкими пятнами ослепительно ярких цветов.

Мурри вместе с другими сел на землю. Её покрывала пластиковая сетка, сквозь ячейки которой росла трава. Джунгли тоже вились по причудливым стальным каркасам, но в целом тут было очень уютно...

Ждать Мастера долго не пришлось — едва все собрались, он поднялся на специально устроенный пригорок и окинул взглядом коллектив.

— Я бы хотел отдать обычные распоряжения о празднике — но это, к сожалению, невозможно. Мы на Онцутте — а эта планета подозревается в создании запрещённых технологий. Культурные мероприятия, конечно, будут — но не думаю, что к нам тут отнесутся с любовью, — он вздохнул. — В общем, так: здесь, в километре, есть что-то типа дома культуры — его мы занимаем под штаб. Марьют красоты и артисты перебираются туда, первый взвод десанта тоже. Второй остаётся здесь в качестве резерва. Техники займутся текущим ремонтом корабля. Если всё пройдёт более-менее хорошо, им и всем прочим будут устроены экскурсии. Лис ждёт особое задание. Здесь им предстоит очень много работы.

Мурри невольно покосился на группку из восьми марьют, очень выделявшихся на фоне других. Здесь, конечно, выделявшихся. По человеческим меркам их внешность была самой неприметной, больше даже — туповатые физии явно говорили, что интересы их владельцев не простираются дальше разврата и дешёвой выпивки. На деле это, конечно, был обман. Лисы были разведчиками, самыми умными из всех марьют. И, вероятно, наиболее опасными. Не такими здоровыми, как боевые марьют — но и работа их заключалась не в том, чтобы таскать на себе антилазерную броню и импульсные бластеры. А в том, чтобы шпионить и вынюхивать... а также тихо устранять тех, кто узнал слишком много. Взглянув на них, Мурри невольно передёрнулся. Он точно не хотел быть на их месте. Мастер тем временем обратил взгляд на него.

— Мурри, ты пойдешь со мной. На сборы у нас есть час, потом выступаем. Всё, расходимся!

............................................................................................

Вздохнув, Мурри отправился в жилой отсек. Как и у всех марьют, у него была тут своя комнатка, небольшая, но очень уютная. Вещей в ней, правда, накопилось немного — марьют они особо не нужны. Прежде всего, ему надо было, наверное, одеться — вряд ли будет прилично рассекать тут босиком и в лвати. Но он понятия не имел, как тут одеваются прилично. Ради столь ценных указаний явно стоило навестить Мастера.

Вздохнув, Мурри вышел в коридор... и замер. Прямо перед ним стоял светлокожий парнишка лет пятнадцати. Лицо у него было широким и коротким, волосы чёрные, очень густые, прямые и длинные, как у Охэйо — они тяжелой волной падали на спину. Мурри удивлённо смотрел на него — он-то думал, что знает всех на корабле!

— Ты кто? — не слишком-то вежливо спросил он.

— Я? — парнишка повернул пальцы поднятых ладоней к груди. — Найурр 8-К. Можно Найу. А ты?

— Мурри А-М, — представился Мурри. Серия Найу была экспериментальной... как и его собственная. Он сразу ощутил симпатию к собрату. — Ты откуда?

— С Незримой надежды, — Найу скривился. — Меня Маула вашему Мастеру подарила, в эту глушь. Во дура, да?

— У нас не глушь, — обиженно сказал Мурри.

— Ой, да ладно! — Найу махнул рукой. — У нас там триста двадцать тысяч населения — а у вас и двух сотен нет. И Мастер один. Я сдохну от скуки, наверное. Уже надгробную речь себе придумал.

— А как ты её скажешь, если сдохнешь? — поинтересовался Мурри.

— А, всё равно оживят же, — Найу махнул рукой. — Кстати, ты куда?

— К Мастеру за указаниями, — Мурри приподнял лепестки лвати. — Так вот тут явно неприлично ходить. А как прилично, я не в курсе.

— О, я тоже. Пошли!

............................................................................................

Они направились в гостиную — просторное помещение, куда выходили коридоры жилых комнат. Как оказалось, ценная идея насчёт одежды пришла в голову не одному Мурри, и здесь собралось добрых пятьдесят марьют. Они построились в очередную очередь и неугомонная Лиасса вручала им какие-то свёртки, как без труда понял Мурри, с приличной по здешним меркам одеждой.

Они с Найу пристроились в хвост, глядя по сторонам. Многие из получивших обновку тут же и переодевались, в том числе и девы, создавая чрезвычайно любопытное зрелище. Мастер тоже был здесь — он сидел на диване, молча наблюдая за происходящим. Ну да, подумал Мурри, все парни одинаковы. Ничто не привлекает их больше, чем возможность посмотреть на голые девичьи попы...

Глава 6.

Аннит и в самом деле был тут ради упомянутого зрелища и мысли его в этот момент были крайне далеко от того, что ему предстояло. Он даже вздохнул, прогоняя мысль о том, что неплохо было бы уединиться с одной из этих дев... только одной.

Он вдруг усмехнулся, вспомнив бессмертный анекдот про сарьют, которому девы прекрасные подают кофе в постель, а он почему-то орёт Да мать вашу! Давайте в чашку! Увы — нет в жизни совершенства, и кофеин на сарьют не действует. То есть кофий литрами пить можно, но только ради аромата. Впрочем, мозги у сарьют не тормозят же — они ими вообще не думают, с усмешкой подумал Аннит. Поэтому питьё кофия — это ритуал. Чайная церемония тоже не ради чая, тут важен сам процесс...

Конечно, где чай — там и тортик, а где тортик — там и два. Соблюдение диеты он находил крайне утомительным, а потому все марьют и он сам имели генетически встроенный ограничитель на всасывание лишнего сахара и прочего, поэтому переедание приводило к поносу.

Конечно, это, наверное, садизм, подумал Аннит. Но я же не требую от бедных марьют чего-то, чего не требовал бы от себя? И вообще, не впихиваю им в рот этот кусок тортика, это они сами. Можно, конечно, сказать, что тортик слишком вкусный даю. Давал бы из макарон с маргарином — никакой обжираловки бы не было, все бы усердно постились, без великих духовных усилий...

Конечно, давать приходилось не один только тортик. Как он ни старался, марьют были далеко не идеальны. Кто-то подрался, кто-то взял чужую вещь без спроса, кто-то грубо приставал к девушке... Таким приходилось давать не тортик, а ремня. Не лично, правда, а через Лиассу или кого-то из других марьют.

На самом деле, конечно, и сами проступки, и наказания за них тоже давно стали частью ритуала. Никаких особых зверств там не совершалось, зато добровольцев всегда было много. Приятно ж деву кавайную попопе постегать, чтобы волнительно помучилась, насмешливо подумал Аннит. Или деве юноша прекрасного там. Не из садизма, конечно, а чтобы хорошо вёл себя и не ходил ночью жрать, как не в себя, а то людям утром кушать нечего...

..............................................................................................

Ровно через час все отобранные счастливцы собрались в ангаре Анниты. Он был похож на сумрачную пещеру: множество лиловых огней в стыках панелей крыши заливало его таинственным полусветом. Здесь размещалась разная техника для наземных операций, в основном, естественно, военная. Мурри знал, что кое-кто из сарьют конструирует серводоспехи — в сущности, роботов, управляемых движениями сидящего внутри человека и иногда достигающих колоссальных размеров. У Аннита серводоспехов не было, зато нашлось кое-что другое. В конце ангара стояли четыре тяжелых бронетранспортера Хейс — массивные восьмиколёсные машины в серой антирадиационной броне, оснащенные ядерными генераторами и силовыми щитами. Под стать защите было и вооружение — 15-миллиметровый пулемёт в раздвижной башне. Сейчас, впрочем, БТР мирно покоились в крепёжных захватах. Их участие в текущей операции не требовалось.

Впереди, перед закрытыми пока воротами, стояла дюжина леталок, овальных, длиной метров в пять машин с прозрачными колпаками. В них, кроме пилотов, сидели и Лисы, их должны были незаметно разбросать по разным местам, где они приступят к выполнению своего задания. Боевые марьют теперь были не в лвати, а в полном снаряжении — сандалии, чёрные куртки и штаны, плюс шлемы и пластинчатые панцири из полиуглеродных пластин, способных отразить лазерный удар в триста килоджоулей на расстоянии ста метров. Поверх доспехов на них были плоские, изогнутые блоки аппаратуры, закреплённые на спине ремнями — генераторы личного силового щита. Роль пультов играли толстые браслеты с индикаторами.

В руках каждый держал импульсный бластер — серую прямоугольную коробку, похожую на металлическую книгу с соплом на переднем торце и рифлеными накладками. На Мурри были рабочие штаны с чёрной футболкой, на Юли — длинное чёрное платье. Все прочие парни и девы были одеты примерно так же. Похоже, что нравы здесь весьма суровые, подумал Мурри. Или Лиасса решила, что все должны одеться под Мастера, который, конечно, тоже присутствовал здесь. Смешная, естественно, мысль...

Аннит наконец отвернулся от настенного экрана и тоже звонко хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

— Всё, люди, выходим. Если что — вы знаете, что делать.

Ну да, уныло подумал Мурри. Падать мордой в грязь и ждать, чем же всё это закончится. То есть пока его, например, не убьют. Не насовсем, наверное, есть же бэкап, но умирать наверняка будет пребольно и вообще гадко. Лэй вот в красках рассказывал, как какой-то урод на Оттеге ткнул его ножом в печень. Помер он быстро, всего-то за пару минут, но икал до сих пор...

Мурри невольно передёрнулся и почесал намотанные на талию бусы, невидимые под футболкой. На самом деле, конечно, не бусы, а экзоселф, небольшой бэкап и передатчик, соединяющий его с хранилищем матриц на Анните. Даже если связь вдруг прервётся, памяти экзоселфа хватит ещё дней на тридцать не очень насыщенной впечатлениями жизни. Если он помрёт до этого срока, бусы снимут с его изувеченной тушки и перепишут всё в матрицу. Если позже... всё, случившееся после этих тридцати дней, пропадёт. Личность его при этом не исчезнет, но потерять воспоминания будет крайне неприятно. Но, конечно, несравненно приятней, чем исчезнуть с концами, ведь его копия им уже не будет...

Размышления Мурри прервал лязг клапанов уравнения давления и глухой рёв травимого за борт воздуха. У него резко заложило уши и он несколько раз торопливо сглотнул, прочищая их. Потом с шипением распахнулись толстенные, в полметра, выгнутые створки главных ворот. За ними Мурри увидел пустой луг, а за ним — гребенку городских зданий, очень контрастно освещённых стоявшим где-то за Аннитой заходящим солнцем на фоне висевших над ними тёмных туч. Среди них выделялось белое, асммметричное здание дома культуры, угловатое, похожее на скопище составленных вместе коробок. Окна опиравшейся на колонны галереи над входом пламенели, словно за ними бушевал сущий ад, и Мурри снова передёрнулся.

.............................................................................................

Тут же ангар огласил пронзительный свист — леталки поднялись над полом, и, запустив свои электротурбины, вынеслись вон, обдав его волной жаркого, обжигавшего озоном воздуха. Вокруг закашлялись, но тратить времени никто не стал. Передовая группа Лиу, то есть боевых марьют, спустилась с пандуса, за ней потянулись остальные.

Ступив на землю, Мурри прочихался, а потом активно закрутил головой. Всё небо было затянуто плотными тучами, но на западе осталась узкая полоска чистого неба. Там садилось солнце и освещало всё, как мощный прожектор с гигантского звездолёта. Перед шагавшими извивались длинные зловещие тени, над головами то и дело со свистом проносились леталки, прикрывая отряд. Во главе его, развернувшись цепью, шло первое отделение Лиу, ещё два — по бокам, последнее прикрывало тыл, где угрюмо темнела Аннита, возвышаясь над ними, словно холм. Массивный сегментированный обод овального основания, плоский параболический свод, перекрывающий всю переднюю часть. На их стыке блестела прозрачная броня смотровой галереи. Заднюю часть корабля составляли скошенные металлические массивы. Дюзы наглухо закрыты, из-под основания виднелась серая подошва — благодаря ей корабль мог ползать, как улитка, почти по любой ровной поверхности. Особого смысла в этом не было — просто Охэйо это показалось забавным. Но для Мурри это был его единственный дом.