| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А вот это плохо. Как вас учили? — быстро оценивать ситуацию, думать и постоянно накапливать знания. Ситуацию вы оценили, а вот остальное? На будущее, никогда с ходу не соглашайтесь на предложение, хорошенько его не обдумав. Дело в том, что кому-то из вас в кратчайшие сроки предстоит выучиться на кинооператора.
Напротив меня сидел молодой, чуть за двадцать лет парень. Улыбчивый, слегка курносый блондин при всей своей могучей фигуре был обладателем необычайно тонких, как ещё говорят, музыкальных пальцев. Карандаш или рейсфедер смотрелся бы в них гораздо гармоничнее, нежели подлежащие смазке детали парабеллума.
— Нас обучали обращаться с кинокамерой, — немного смущаясь, проговорил он. — Конечно, больше в теории, но трудностей не вижу.
Ну да, уверенное в своих силах молодое поколение готово принимать вызовы и как следствие, часто применяет лозунг: 'нам любое дело по плечу'. С одной стороны весьма похвально, но мы ведь знаем, чем отличается дилетант от профессионала.
— Очень самонадеянно, юноша, — поразмыслив, сказал я. — Мастерство не бывает лёгким, впрочем, следуя вашим рассуждениям ничего страшного не произойдёт. От вас потребуется лишь быстро крутить ручку на 'Аскании' и носить треногу. Возможно, ознакомиться с терминами. К примеру, в берлинской школе в Темпельхофе её называют 'кофемолка', а плёнку — 'агфа'. Но то детали. С произношением, — перейдя на язык Гёте — судя по всему проблем нет?
Король жил фульский... Милой
Он верно память чтил
И кубок до могилы
— Предсмертный дар хранил, — продолжил четверостишье Винцингероде. — Мама преподавала литературу, но заразить ею меня не смогла. Точные науки давались мне легче.
— Вы говорите совсем без акцента и это замечательно, — похвалил его я. — Кого можете рекомендовать с такими же качествами?
— Давид Розенбаум, — задумавшись на секунду, произнёс командир отряда. — Сносно изъясняться могут все, но в пределах спецкурса. На моём уровне только Дава.
— Это тот, который почту нёс? — скептически уточнил я.
— Он самый, комсорг.
В принципе, если приклеить кайзеровские усы, нанести хороший грим, подстричь курчавые волосы или вообще надеть парик, то под очками и шляпой не каждый специалист по 'расовой гигиене' определит, кто перед ним находиться. Жаль, что ребятам предстоит работать отнюдь не в тепличных условиях, дополнительный риск сейчас ни к чему.
— Ещё кто?
— Наверно, — призадумавшись — Вовка Качер, он чех, хотя ревностно поправляет, что моравец. С родителями в тридцать пятом к нам приехал. Постоянно слова путает. Его понять иногда сложно. Дикая помесь, но пишет без ошибок. Ещё Илья Кушнеров. Тут всё наоборот. Болтает сносно, но слов знает мало и даже газету не всегда прочтёт с пониманием содержимого.
— И всё?
Винцингероде коротко кивнул.
В сухом остатке, я оказался не на филологическом факультете Ленинградского педагогического института имени Герцена. За тот короткий срок подготовки ребята не могли освоить немецкий язык до уровня носителей, то есть основательно и глубоко. Тем не менее, их познания не ограничивались отдельными фразами, командами и окликами, а значит, улучшения в знании пройдёт незаметно и правдоподобно.
— Теперь к заданию, — сказал я, определившись с кандидатом. — Под Ленинград прибыл штаб 303-го Высшего артиллерийского командования под руководством генерала Рудольфа Крацера. Необходимо выяснить точное расположение 21-см орудий 768-го дивизиона и 24-см пушек первого и второго дивизиона 84-го полка. Если повезёт, получить информацию по железнодорожному орудию 'Короткий Бруно' и уничтожить французскую 520-мм гаубицу особой мощности. На всё пять суток.
Во взгляде Винцегороде так и читалось что единственное, чем в здравом размышлении можно было обосновать задание, так это то, с какой равнодушной интонацией оно было произнесено. И логично было предположить о задействовании значительных сил, о чём он и спросил.
— Вы, я и ещё три-пять человек. Этого вполне достаточно. Вчера в Лугу прилетел транспорт, доставивший представителей Красного Креста и съёмочную группу из Берлина. По распоряжению имперского комиссара добровольной медицинской службы Карла Эдуарда и рейхсляйтера Йозефа Гёббельса они собирались посетить 154-й дулаг, проверить качество медицинского ухода за военнопленными и снять пропагандистский сюжет для 'Ди Дойче Военшау' (Die Deutsche Wochenschau). Их место займём мы с вами. Я представлюсь чиновником от Красного Креста доктором Александром де Дрё, а вы кинооператором киностудии UFA (Universum Film AG) Куртом Расселем. Завтра нас ожидает транспорт.
— Понятно. Известно что-нибудь по этому Курту или только солдатская книжка?
Немецкий кинооператор может и не оставил значимого следа в своей профессии, но дожив до девяноста двух лет, издал подробные мемуары с немыслимым количеством фотографий попавшие в библиотеку Конгресса, а следовательно и в память Корабля. Иными словами, есть с чем работать. Я напыщенно тяжело вздохнул и заговорил таким тоном, которым разговаривал разве что с шестилетним сыном своей племянницы — немного усталым и бесконечно терпеливым, этаким покровительственным до донышка. В другое время Винцегороде непременно бы обиделся на такое, но сейчас ему важнее была суть сказанного.
— Метод Эббингауза, с которым вам посчастливилось ознакомиться, эффективен при наличии времени, а его, к сожалению, практически нет. Сейчас я дам вам таблетку для повышения уровня серотонина и погружу в гипнотическое состояние. Вы прочтёте биографию Расселя, с радостью запомнив её как свою собственную. Помните о времени, так что после сеанса постарайтесь выспаться, а не изучать кинокамеру и в девять утра мы с вами встретимся. Где мне можно расположиться?
— У нашего фельдшера. Больных сейчас нет, а там две койки.
Поблагодарив Винцингероде, я положил перед ним тетрадь, таблетку в красной оболочке, надел на его шею медальон в форме ладони, коснулся браслета и тут же дал команду Помощнику на сооружение комнаты-бункера рядом с медицинской землянкой с подключением её к энергосети. Не думаю, что после моего ухода фельдшер откажется от дополнительных апартаментов. Размером не больше купе пассажирского вагона, жилище отлично подходило для временного аскетичного проживания, но чур меня, надолго оставаться в нём. Привыкшему к оконным проёмам от пола до потолка, бункер казался мне самым настоящем карцером.
Если завтрак естся без аппетита, значит, он естся на день раньше, чем нужно. Это справедливо в сытые времена или когда готовкой занимаются не склонные отличить сотейник от блинной сковороды люди. В общем, приём пищи не занял много времени. Привезённые с самолётом свежие продукты тут же пошли в общий котёл небогатого на разносолы партизанского меню. Отряду требовался профессиональный повар, а не имеющие скромные навыки стряпни вчерашние выпускники школ, для которых омлет с колбасой равносилен amuse-bouche от шеф-повара довоенного парижского ресторана. По большому счёту, Винцингероде был самый старший из них по возрасту и при всей серьёзности подхода к делу, мальчишки в военной форме оставались мальчишками. Аккуратно счистив кожуру яблока, я погрузил зубы в сладкий плод. Напротив происходили занимательные события, а именно попытки снять на киноплёнку происходящее внутри лагеря. Бойцы откровенно позировали и все требования о естественности поведения пропадали как брошенный в водоём камень. Из отснятого материала более-менее получилась лишь утренняя зарядка, да и то только потому, что с обнажённым торсом на холоде и пусть моросящем, но всё же дождике не до улыбок.
— Как успехи, Фёдор Илларионович? — спросил я, намекая на наш ночной разговор.
Командир отряда с унылым выражением на лице сжимал в ладони эспандер. Никаких интересных мыслей в его голову не лезло, а от былого энтузиазма не осталось и следа.
— Признаюсь, был неправ, — он как-то виновато посмотрел на носки ботинок. — Каким образом им вообще удаётся снимать кино?
— Кусками, — ответил я. — Снимают коротенькие отрывки, а потом выбирают удачные и монтируют.
— Но это же обман! — возмутился он.
— А кино и есть обман. Даже документальное. С этой минуты, Курт, говорим только по-немецки. Если я сказал — ты уже исполняешь. Не думаешь, не переспрашиваешь, не обсуждаешь. Когда я спросил твоё мнение — можешь даже поспорить со мной. Просто прими как данность: если я говорю что-то делать, то это означает, что я точно знаю, чего я хочу, как это должно быть и что для этого нужно сделать. И мне надо, что бы ты чётко выполнял приказы без выяснения и объяснения причин. Это и есть принцип прусского порядка, без которого тебя и твоих бойцов вычислят как корень из четырёх. Вживаться в роль станете уже по ходу. Собирайте камеру, прожекторы, провода к аккумуляторам, берите двух бойцов и через час выдвигаемся к точке сбора.
Погода хоть и являлась идеальной для скрытного путешествия по лесу, но мне она не нравилась. Раздражал мелкий, словно из пульверизатора осенний дождь. Ударяя по осыпавшейся листве, хвои и мху, по оставшимся листьям на деревьях и кустарниках, он наполнял всё вокруг монотонным и убаюкивающим шумом. Густая наволока облаков и туманная пелена дождя почти вдвое ухудшала видимость, а это второй показатель для определения скорости передвижения после 'тихого шага'. Тем не менее, мы почти бесшумно продвигались к назначенному месту точно в срок. Фёдор Илларионович, который теперь Курт ни на миг не позволял себе отвлечься. Весь, превратившись в зрение и слух, он шёл замыкающим и чутко, даже насторожено следил за всем, что происходило вокруг. Впрочем, изначально по сторонам поглядывали все, напрягая свои чувства в попытке уловить какой-либо тревожный сигнал. Двигаясь в заданном темпе, мы легко преодолели три четверти пути, но этот чёртов дождик, действовал как колыбельная. 'Да, гнусная погодка', — подумал я и тут же поймал себя на том, что позволил мыслям в очередной раз отвлечься в сторону. Не пропустил ли чего? Здесь, в близости от дороги даже мелкая деталь имеет значение. Я обернулся и посмотрел уже пристальнее. Остановившись по моей команде, ребята поправляли кладь, иногда поворачивая голову то вправо, то влево, не выражая никакого беспокойства. По-прежнему шёл дождик, слабые, сформировавшиеся наверху капельки с завидным постоянством шлёпались, сливаясь воедино в 'шшпом-пом-шпом'. Напрасно я вглядывался в непроглядный мрак леса. Черта видимости терялась в десятке шагов, а дальше шла сплошная, вытканная из тёмного материала пелена, которую хотелось раздвинуть руками. Благо существенную поддержку в прокладке маршрута оказывал Помощник.
— Какая у тебя группа крови на жетоне? — спросил я у ближайшего ко мне бойца.
— Группа 'А', — не задумываясь, ответил он.
— Каким образом проверяли группу крови?
— Царапали мочку уха.
— Продолжаем движение.
Простые вопросы, на которые ответит любой командированный к линии фронта сотрудник киностудии UFA, не говоря уже о прошедших призывную комиссию солдат Вермахта. Катастрофически недостаточно по форме и погонам безошибочно определять к какому роду войск принадлежит случайно возникший на пути гефрайтер или роттенфюрер. Нужно было разбираться в наградах, значках, шнурах, нашивках и суметь объяснить их происхождение. Почти каждый житель Рейха знает наизусть не только гимн, но и песню 'Когда солдаты идут по улице'. Иногда немец слушает по радио 'Чарли и его оркестр' и может насвистеть мелодию, отличит на фотографии Марику Рёкк от Цары Лиандр и Ольгу Чехову от Кристины Людендорф. Но у простого советского гражданина они вызовут затруднения. Таких вопросов сотни и я старался задавать их при любой возможности, включая и каверзные. Ведь некоторые выражения, даже если они состоят из обыденных слов, в словосочетании могут дать новое значение, которое изменилось в обиходе из-за какого-нибудь исторического события. Как Юрьев день у нас. Ни один немец в здравом уме не расплатиться монетой в пять марок, ведь в ней 13,88 грамма серебра 900-й пробы. Двухмарочник хоть и имеет всего лишь 625-ю пробу, также покоится в детских копилках, а не в кошельках, так как, несмотря на годы побед, старшее поколение хорошо помнит ценность банкнот в 1923 году и на все призывы банков к обмену протягивают алюминиевую и цинковую мелочь. Наконец лес начал редеть и впереди показалась дорога.
Просторный автобус компании 'Дженерал моторс', с шильдиком в виде молнии, известный как 'Опель Блиц' (Opel Blitz) спрятался на обочине дороги закрытый от посторонних глаз маскировочной сетью и останками сгоревшей полуторки, сброшенной с проезжей части отступающими частями Красной армии. Эта безымянная дорога, неизвестно почему 'безымянная'. Как по мне, это 'дорога смерти' — так больше бы подходило. По обеим сторонам трассы много чего валялось и не только годная лишь на переплавку отслужившая свой короткий век техника. Земля кишела неразорвавшимися боеприпасами, и торопиться к точке сбора следовало не спеша. Обойдя стороной разбросанные неведомой силой противопехотные мины, мы оказались возле мотоцикла, в люльке которого без особого комфорта расположился солдат в форме ваффен-СС в прорезиненном плаще и каске с большими защитными очками. Прикрывшись брезентом, он дремал, отвернув ствол пулемёта в сторону, а его товарищ, видимо водитель 'Цундапа' , заваривал на спиртовке кофе.
— Замерли! — раздалось из-за спины, и наступила тишина. Она возникла так резко, что даже мне показалось, будто все оглохли. Не трещали ветви, ни шумел ветер, ни шипел кофе в кофейнике. Даже шаги по мокрой траве были беззвучны.
— Товарищ директор, у вас под ногами мина от миномёта, — произнёс Иван, обходя нашу группу.
Действительно, возле моего ботинка торчал зарывшийся в землю по самый хвостовик неразорвавшийся боеприпас. Хвалёное немецкое качество , впрочем, не стоит дёргать старика за бороду и лучше оставить её в покое.
— Давайте знакомиться, — подойдя к мотоциклу, предложил я, представляя Ваню, Петю и деда Семёна. — На время операции это сотрудники айнзацгруппы 'А' Ганс, Фриц и Мартин. Они наше сопровождение и силовая поддержка в случае непредвиденных обстоятельств. А это Курт, кинооператор. Клаус и Альберт его помощники. Пятиминутный отдых и начинаем переодеваться.
После выматывающей прогулки по лесу, Винцингероде с товарищами устроились возле автобуса, а я продолжил наставлять.
— Для тех из вас, кто выбрал стезю диверсанта, я скажу прямо — с противником не стоит шутить. Грустные истории, которые вы наверняка слышали от инструкторов в курилке перед отбоем, правдивы наполовину. Статистику не обмануть, хотя на занятиях вам могли рассказывать эпопеи о хитростях, удачливости и несомненных победах... впрочем, на самом деле я уверен, что всё так и было. Ребята, имейте в виду, какими бы умными, находчивыми и удачливыми вы себя не считали, всех врагов не обмануть и не перехитрить. Всегда найдётся кто-то более умный, придумчивый и удачливый. Полагаю, если вы его сможете спросить, вашу грустную новеллу подтвердит особый сотрудник штаба или архива, составляющий извещение по форме номер 4. Не подбросьте архивариусу лишней работы, а своим близким горя и слёз. Вас обучали лучшие. Силы, которыми вы обладаете — могущественны, здоровье безупречное, но боже вас упаси спутать молодость с неуязвимостью. У вас не будет стоять за спиной врач с бригадой реанимации. Семь раз подумайте перед тем, как что-то сделать. Я приветствую обдуманный риск и не очень хорошо отношусь к безрассудству, так как глупость рано или поздно приведёт к беде.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
