| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А «браслетики» то, Вам к лицу, гражданин «гениальный» конструктор!
Приглядевшись повнимательнее, искренне недоумеваю:
— Вас, что? Даже по лицу сапогами не били, не говоря уже про прищемленные дверью пальцы и прочие «генеталии»??? Непорядок-с…
Тот, несколько фальшивя, ибо «знает кошка, сколько мяса съела»:
— За что, товарищ Сталин? Перед партией, советским народом и Вами лично — я чист!
Ржу, не могу:
— Вот это то — самое подозрительное!
Усаживаясь на своё кресло, нога на ногу:
— Если не догадыветесь за что, то считайте что Вас арестовали за тупость. «Тупость», батенька, это самое тягшайшее преступление перед Советской властью.
Перейдя на доверительный шопот:
— Но сам «арест» — это, как говорится — ещё полбеды. Вернее — совсем не беда…
Достаю из стола заранее приготовленный документ и сую под нос:
— …Вот, ознакомьтесь. Расписываться не надо, ибо как меня проинформировали весьма(!) компетентные товарищи: ваша подпись в таких случаях не требуется. Только заключение судмедэскперта, который зафиксирует вашу скоропостижную кончину в результате расстрела. Возможно, прямо сегодня: рабочий день у труженников «Коммунарки» в самом разгаре.
Тот читает и бледнеет мраморным обелиском с кладбища:
— «Вредительство и саботаж»?! Это — ложь и подлая клевета, товарищ Сталин!
Перехожу на «ты», уже с неприкрытой желчной ненавистью:
— А мало ли «гениальных конструкторов», вроде тебя — расстреляли вследствии лжи и клеветы в последние лет десять? Чем ты то, их лучше? Тем, что больше доносов настрочил?
Сразу расставим все точки над «ё»:
Кандидат, метящий в кресло главного конструктора эпохи Сталина (возможно, не только эпохи Сталина) кроме всего прочего, должен быть:
Во-первых: отмороженным на всю голову типом — чтоб на такое решиться.
Во-вторых: наглым, подлым, беспринципным мерзавцем — не останавливающимся ни перед чем, вплоть до письменных доносов на конкурентов.
В-третьих: иметь реализуемую в тех условиях — при существующем оборудовании, технологиях, материалах и квалификации работников, идею самой «вундерваффли».
В-четвёртых: иметь незаурядные организационные способности, уметь эффективно организовать работу безымянных «негров» — инженеров, конструкторов и технологов своего КБ.
В-пятых: быть достаточно «пробивным» малым — чтоб, «протолкнуть» своё изделие в серию.
Шпитальный был именно таким — «отмороженным на всю голову типом» и, далее по списку — оттого и преуспел. Но как в народе говорится, «всему хорошему когда-нибудь приходит конец». В конце-концов он вышел из доверия Реципиента и тихо слился, хотя и избежал заслуженного возмездия. Конечно, можно его вполне законно репрессировать, но…
Но я стараюсь во всём следовать заветам Ленина:
«Всякий мерзавец, может быть на полезным именно тем, что он мерзавец».
От конструктора 23-мм автоматической зенитной пушки «МП-3», в мой Личный секретариат поступил сигнал, что выпуск его изделия саботируется. Предприятия же, отписываются что конструкция сырая и недоведённая.
Как, так?
Ведь пушка Таубина, не только уже принята на вооружение — но и постановлением СНК СССР от 7 декабря 1940-го года и приказами Наркомата вооружения, уже поставлена на производство.
Что за околесица?
Я не хочу разбираться в том, кто прав, кто неправ, мне не нужны Ф.И.О. этой «аварии» и, даже не нужна истина… Из истины, до сих пор — ещё не было сбито ни одного самолёта.
Мне нужна малокалиберная зенитная артиллерия на вооружении РККА!
Поэтому я решил поручить это дело человеку, способному в буквальном смысле этого слова…
Идти по трупам!
С потухщими как залитый костёр глазами, в которых тем не менее — еле заметно, через серый пепел отчаяния и смирения перед неизбежным — тлеет искорка надежды, Шпитальный пытается выкарабкаться:
— Я дал авиации Красной Армии лучший в мире пулемёт… «ШКАС»!
Однако, я не Сталин, у меня свой взгляд на некоторые — кажущиеся очевидными вещи:
— Что? «Лучший в мире пулемёт»?! Тебе напомнить, сколько инженеров и специалистов село на нары или было растреляно за вредительство, пока из этой кучи говна — слепили нечто похожее на говённую, но конфетку?
Молчит, ибо что было — то было.
— Лучше бы твой папа тебя об простынь вытер — когда ты «мутной каплей» висел на его «конце»! Тогда бы возможно, мы тупо копирнули американский «Браунинг» и не мучились так с этим убогим дерьмом…
Набрав воздуха в лёгкие побольше, ору:
— …Но сцуко же, благодаря тебе и тебе подобным, мы как папуасы какие, раз за разом изобретаем велосипед! Хоть и говённый, но зато свой — пролетарский!
С одной стороны, действительно: «ШКАС» был оружием выдающимся во многих отношениях, по сути — являясь первым отечественным чисто авиационным пулеметом, сконструированным с учетом требований своего времени… Точнее: того времени — конца двадцатых, начала тридцатых годов — когда в конструкция самолётов преобладали дерево, фанера да перкаль.
Но всё портила исключительная сложность его конструкции, требующая ручного труда и рабочих самых высокой квалификации. И, отсюда — невероятно высокая трудоемкость и стоимость творений этого «гениального конструктора», от которых производственники не знали как избавиться…
Ибо за Шпитальным стояла фигура самого(!) Сталина.
Умел этот фраерок себя подать!
Переоценка произощла уже в ходе войны: «ШКАС» и запиленная с него 20-мм авиапушка «ШВАК» — были заменены крупнокалиберным пулемётом Берёзина «УБ» и пушкой «Б-20», на порядок более технологичными.
Но сколько ресурсов, сил, труда и в конечном итоге — человеческих жизней, было потраченно зря?
Но главная беда даже не в этом… Не в авиационом оружие, где Шпитальный долгие предвоенные годы был монополистом. Он и зенитную артиллерию малой мощности навязывал свою «ШВАК», любыми средствами и способами избавлясь от конкурентов. Но её 20-мм патрон, перезапиленный с 12,7-мм крупнокалиберного — даже в качестве авиационного боеприпапаса был откровенно слаб…
В зенитные же, он не годился от слова «категорически».
А ведь ещё была и танковая «ПНШ» на «неистребимой саранче» — «Т-60»…
Это ваще — пизТсец лютый!
* * *
Помолчали, затем Шпитальный, убитым, без всякой надежды голосом:
— Товарищ Сталин… Дайте мне возможность искупить свою вину перед партией, советским народом и Вами лично…
Я, весело:
— А Вы документ то — до конца то, хоть дочитали?
И вновь подсовываю приговор ему под нос.
Тот, шевеля губами:
— «…С отсрочкой исполнения приговора на три месяца».
Поднимает на меня глаза, в которых уже «из искры, разгорелось пламя»:
— Товарищ Сталин! Всё что угодно сделаю, но оправдаю!
Строго, показывая рукой на портрет Реципиента на стене:
— «Всё что угодно» — не надо. Товарищ Сталин — вовсе не царь из русских народных сказок и, невыполнимых заданий он не даёт.
Спрятав в сейф приговор, достаю из стола другой документ и подношу под всё тот же нос:
— Читайте, гражданин Шпитальный! Если согласны — подписывайтесь в соответствующей графе, не забыв поставить дату и подпись.
Тот, слегка выпучив глаза и отвесив нижнюю челюсть:
— «…Назначается Начальником «Главного управления малокалиберной зенитной артиллерии» (ГУ МЗА РККА), с испытательным сроком три месяца».
Пока он хлопал глазами, спрашиваю:
— Согласны с назначением, или всё же Вас расстрелять?
— Согласен, тов…
Обращаюсь к конвоирам:
— Снимите с него наручники, товарищи и можете быть свободными.
Когда Шпитальный расписался, достаю третий документ и перед тем как дать в руки:
— Самое главное, что от Вас требуется, это забыть что Вы — конструктор и даже просто инженер. Вы теперь — администратор, чиновник… Забыли?
Светится счастьем, как новый пятак:
— Забыл, товарищ Сталин!
— А вот Вам первое задание, после выполнения которого в точно назначенные сроки, приговор будет отменен, а судимость снята.
Пока Шпитальный едва ль не высунув язык читал приказ, встаю и прохаживаясь по кабинету, объясняю:
— В принципе, всё уже сделано до Вас: 23-мм автоматическая пушка «МП-3» сконструирована, прошла государственные испытания и даже принята на вооружение постановлением СНК СССР от 7 декабря 1940-го года и поставлена на производство приказами Наркомата вооружения.
Остановившись перед ним, заглядываю в глаза:
— Вам осталось всего то ничего, товарищ Шпитальный: добиться того, чтобы на оружейных заводах в Туле, Коврове, Ижевске и Подлипках — выполнили план ГКТиО о производстве за первое полугодие — не менее десяти тысяч, а до конца этого года — 35 тысяч зенитных установок «МП-3». Больше можно, хотя перевыполнение государственного плана — отныне не приветствуется… Меньше — нет!
Помолчав, спрашиваю:
— Задание ясно?
— Ясно, товарищ Сталин?
Хитро прищуриваюсь:
— Вопрос на засыпку: что Вы первым делом намерены сделать, товарищ Начальник ГУ МЗА РККА?
Тот, бодрым голосом отвечает:
— Добьюсь снятия с производства авиапулемётов «ШКАС» и авиапушек «ШВАК»!
Сперва изумлённо подумав: «А чувачок то оказался способным — мысли вслух читает только в путь!», подняв палец вверх:
— Правильно! Этого «добра» на букву «г» у нас — уже почти на тридцать тысяч самолётов накопилось… А зениток или хотя бы «крупняка» — и на двести дивизий не наберётся. На следующей неделе, в Кремле состоится расширенное совещание по вопросам стрелкового вооружения, в том числе и авиационного… Вот там и выступите с этой инициативой. А я как Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны, его поддержу.
Подумав:
— А ещё надо КБ Таубина-Бабурина срочно прописать на заводе в Подлипках. А то оно неприкаянное, как «добро» в прорубе… Оттого, возможно и все его беды.
Вынув из кармана и посмотрев на «мамины» часы:
— Что-то заболтались мы с вами… А нас в «ОКБ-16» уже заждались, поди.
Уже на ходу, одевая шинель, слыша голодное урчание в желудке:
— Что хоть на Лубянке сегодня на обед давали? …«Щи с капустой и гречневую кашу», говорите?! О, счастливчик…
* * *
«Особое конструкторское бюро номер шестнадцать» (ОКБ-16) располагалось в четырёхэтажном каменном здание, во дворе которого уже толпилось изрядно народа. В том числе: Нарком обороны СССР маршал Кулик — куда же без него, Начальник Главного Артиллерийского Управления (ГАУ ВС СССР) генерал-полковник Воронов, вновьиспечёный Командующий ПВО РККА (не путать с ПВО страны!) — генерал-полковник Николай Дмитриевич Яковлев и «другие официальные лица»…
Ну и конечно же сотрудники «ОКБ-16» во главе с уже хорошо мне знакомым Таубиным — глаза которых в связи с хроническим недосыпом, напоминали таковы же у вампиров в сумерки.
А находились они во дворе потому, что там же располагались образцы вооружения — которые я никому в таких важных делах не доверяя намериваюсь лично посмотреть.
Зашли с товаришами Меркуловым, Кобуловым и Шпитальным… Поздоровался, познакомился с трудовым коллективом КБ, представил Шпитального в его новом «амплуа» — отчего у Таубина с Бабуриным случился небольшой психилогический шок.
Затем:
— Ну показывайте, товарищи конструкторы, что успели за прошедшую неделю «запилить».
Первым делом, мне показали саму 23-мм автоматическую пушка, прошедшую «обратный апгрейд». То есть скорострельность её, с 600 выстрелов в минуту — была снижена до трёхсот, как в первоначальном варианте «МП-3».
Попросил конструкторов разобрать-собрать пушку и призадумался…
Больше всего сей девайс напомнил мне «Шоша» (ударение на последнем слоге) — франзуский ручной пулемёт времён Первой мировой войны. Его называют худшим пулемётом всех времён и народов и, я с этим полностью согласен… Но он был прост, дёшев, просто сказочно технологичен и свою роль выполнил сполна: насытил боевые порядки французской пехоты — хоть и хреновеньким, зато автоматическим стрелковым оружием. Не будь он, так бы и остались бы лягушатники с одной лишь винтовой Лебеля — кстати, тоже далеко не являющей шедевром в истории огнестрельного оружия.
Ну а нам то, что выделываться за полгода до самой кровопролитной в мировой истории войны?
И я окончательно сделал выбор в пользу этого 23-мм зенитного автомата, призванного быть «универсальным». То есть напомню: заменившем три калибра в войсковой ПВО — 12,7-мм, 25-мм и 37-мм. И один калибр в ПТО — 14,5-мм.
Затем, мы прошли непосредственно к зенитным установкм, носящим все признаки дикой импровизации и лихорадочной работы «на коленке»… Не все болты с гайками и сварные швы, даже были закрашены. А те что успели всё же покрасить, носили следы даже не малярной кисти — а рогожной мочалы, коей хроноаборигены стены известкой белят.
Таубин представляет:
— 23-мм зенитно-противотанковая автоматическая пушка, предназначенная для вооружения роты-батальона.
Увидев что-то такое знакомое, спрашиваю:
— Откуда «дровишки»? Я имею в виду лафет… Неужели товарищ Кондаков уже успел? Не — ну, молодец…
Несколько смущённо, Таубин поясняет:
— Товарищ Кондаков, ещё даже не успел из Ленинграда до нас добраться. Пришлось импровизировать и воспользоваться лафетом экспериментальной «АП-20» конструкции…
Глядя в упор на Шпитального, заканчиваю за Таубина:
— …Конструкции растрелянного по чьему-то доносу Яна Яновича Атслега.
Шпитальный не знал куда глаза деть, а я повернушись к своему Секретарю-референту:
— Товарищ Меркулов! Хорошо было бы реалибелитировать товарища. А то как-то неудобно принимать на вооружение пушку с лафетом врага народа.
— Понял, товарищ Сталин. Как вернёмся в Кремль — тотчас внесу товарища Атслега в списое лиц подлежащих реалибелитации.
Задумчиво почесав подбородок, добавляю:
— Ещё бы орденном наградить посметно и денежной премией… Ему уже всё равно, конечно, а родным и близким — какое-никакое, но утешение.
Возвращаясь к Таубину:
— А память конструктора предлагаю увековечить назвав эту ротную зенитно-противотанковую пушку «конструкции Таубина-Бабурина-Атслега»: «ТБА-23».
Внимательно осмотрев лафет, задаю вопрос:
— А не слабоват будет? Ведь всё-таки патрон калибра 23 миллиметра, значительно мощнее патрона 20-мм «Эрликона» или «длиного Солотурна»?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
