Кеане молча продемонстрировал слегка помятую листовку. Портрет сложно было назвать удачным, однако певец в нем всё равно узнавался.
— Он что, их уже развешивать взялся? — растерянно пробормотал бард, спешно натягивая сапоги. — Работящий, голубя ему на грудь.
— Нет, — равнодушно отозвался салум, выглядывая в окно и созерцая вид пустынной улицы. — Вряд ли он сможет это сделать раньше, чем часа через два-три. Просто я на всякий случай проверил его сумку.
Айрел мрачно покосился на собеседника.
— Курьер сейчас валяется где-то на улице без сознания? — уточнил он.
— Я спрятал его в кустах, чтоб никто раньше времени не нашел тело и не поднял панику, — оружейник сложил листовку в несколько раз и убрал ее в карман.
— Бумажки эти, я надеюсь, уничтожил? — бард подхватил свисавший со спинки кровати кафтан.
— Думал об этом, но решил, что такой поступок сразу же наведет на мысль о том, что ты скрываешься в Эстоле и пытаешься обезопасить себя от обнаружения. Поэтому листовки я оставил на месте, зато забрал все деньги и ценные предметы. Пусть думают, что это было простое ограбление, — Кеане, убедившись, что Айрел полностью готов, встал с подоконника и неспешно направился к двери.
— Как ты вообще этого курьера увидел? — шептал музыкант, выбегая следом за ним в коридор, на ходу поправляя сползавшую с плеча сумку. — Ты спать-то ложился?
— Ну, я вздремнул немного, — задумчиво проговорил салум, толкая дверь своей комнаты — забрать вещи. — Затем пошел подыскивать Огурчику клетку, а то ему неудобно всё время в кармане сидеть.
— Ночью?! — бард в очередной раз убедился, что образ мыслей спутника ему никогда целиком не постичь.
Хотел саркастически осведомиться, удалось ли тому найти круглосуточную лавку, торгующую искомым товаром, однако вовремя сдержался — на полу рядом с прочим багажом Кеане стояла клетка. Маленький хомяк терялся в перепавших ему хоромах, и явно не понимал, зачем ему жердочка. Внутри лежала пара зеленых перьев.
— Вытряхнул чьего-то попугая, — пояснил салум в ответ на вопросительный взгляд спутника.
* * *
Гостиница только начинала просыпаться. Сонный повар, позевывая, гремел на кухне поварешками, парень-разнорабочий нехотя плелся в чулан за метлой, официантки и горничные еще не вышли из своих комнат — старательно одевались и причесывались перед новым рабочим днем. Хозяин постоялого двора дремал за стойкой у входа.
— Мы съезжаем! — объявил ему Айрел.
Мужчина разом проснулся, дернулся и побледнел.
— Так скоро? — нервно облизнул губы.
Предположение, что причиной столь быстрого отъезда могло послужить недовольство качеством обслуживания, приводило его в ужас.
— Срочные дела, — сурово отчеканил бард, напуская на себя важный вид. — Так сколько мы вам должны? — демонстративно достал из кармана кошель и пристально вгляделся трактирщику в глаза.
— Э-э-э, — тот беспомощно уставился на деньги. — Ну, где-то около...
— Подумайте хорошенько, — проникновенно посоветовал музыкант, продолжая гипнотизировать собеседника взглядом. — Всё посчитайте. Ничего не упустите.
— Примерно... — хозяин гостиницы тут же решил урезать сумму вдвое.
— Мы же не хотим поставить вас в неудобное положение, — Айрел растянул губы в улыбке.
Веселости и искренности в ней было немного.
Мужчина сник и сдался, поняв, к чему вел весь этот разговор. В предполагаемой дилемме "кошелек или жизнь" он скрепя сердце всё же выбирал второе.
— Нисколько, — пробормотал он тоскливо. — Всё за счет заведения.
— Вы в этом уверены? — бард изобразил вежливое участие.
— Да, — трактирщик едва не пустил слезу.
— Что ж, — подвел итог Айрел, убирая кошель обратно в карман. — Благодарим. Вы очень щедры. Хочу лично отметить, что ваша гостиница произвела на нас исключительно благоприятное впечатление, — снова улыбнулся. В этот раз — с теплотой.
Хозяин "Сушите весла" поборол вздох облегчения и расслабился.
— Будьте добры распорядиться подготовить наших лошадей, — велел бард.
Когда мужчина убежал в конюшню, певец обернулся к в течение всего разговора буравившему его взглядом Кеане.
— Да, я злой, когда не высыпаюсь, — с легким раздражением буркнул он.
Тот равнодушно отвернулся и зевнул.
— Ладно, нет смысла стоять здесь и ждать, — вздохнул Айрел, направляясь к выходу. — Чем быстрее свалим, тем лучше.
Спутники вышли на улицу, неторопливо обогнули здание, подошли к приоткрытым воротам конюшни. У самых дверей притормозили — внутри творилось что-то странное: слышались крики, топот. Бард нахмурился и тревожно оглянулся на салума. Тот пожал плечами.
— Ах ты паскуда! Да ты знаешь, салумий выродок, на чьих коней позарился?! — узнали они голос трактирщика.
Бренькнуло ведро. Последовала какая-то возня.
— Не уйдешь, гаденыш!
Бард осторожно заглянул в щель между створками. По проходу между стойлами металась на полусогнутых ногах, широкая мясистая спина хозяина постоялого двора, пытавшегося схватить кого-то маленького и юркого. Серый с Листопадом были уже оседланы, стояли почти у самого выхода, тревожно прядя ушами, недовольно тряся головами и раздраженно фыркая на вцепившегося в их уздечки конюха. Того времени, что прошло между уходом трактирщика и прибытием спутников в конюшню, никак бы не хватило на то, чтоб успеть их подготовить. Без особого удивления в мальчишке, пытавшемся увести лошадей, Айрел узнал Рафферти. Утомленно закатил глаза и покачал головой — у него не было цензурных слов для данной ситуации.
Пацаненок тем временем шмыгнул вправо, понадеявшись проскочить у мужчины под рукой, однако тот оказался куда проворней, чем выглядел. Схватив воришку за воротник, трактирщик с силой швырнул его об дверцу ближайшего запертого стойла. Парнишка, оглушенный ударом, упал на пол, заскулил и заворочался, пытаясь подняться.
— Да ты, паскуда, знаешь, что бы со мной сделали, если б с этими лошадьми что-нибудь случилось?! — шипел в ярости хозяин "Сушите весла", сгребая мальчишку за шиворот, приподнимая его над землей и занося кулак для удара.
И тут бард совершенно четко понял, что Рафферти обречен: трактирщик был настолько зол, что забил бы его до смерти прежде, чем понял, что творит.
— Именем короля приказываю остановиться! — рявкнул он поставленным голосом, распахивая ворота.
Рука мужчины вздрогнула и замерла на полпути к и без того уже где-то разбитому носу. Зажмурившийся и испуганно втянувший голову пацаненок осмелился приоткрыть один глаз и оглядеться.
Айрел перевел дух. Ладно, раз уж начал, придется заканчивать.
— Капитан Особого комитета Керр Лерйа, — "представился" он, проходя внутрь. — Это мой коллега лейтенант... э-э-э... Ронйар Кеа.
Взгляды присутствовавших переместились на человека с птичьей клеткой в руках и мечущимся за решеткой хомяком.
— Ребенок идет с нами, — властно проговорил бард, останавливаясь возле напрягшегося и разом взмокшего мужчины. — Мы расследуем серию нападений на корабли в здешних водах. По нашим сведениям, мальчишка — член одной из шаек. И он должен дожить до тех пор, пока не окажется в нашем милом домике на улице Трех висельников и не даст исчерпывающие показания по всем интересующим нас вопросам, — музыкант многозначительно замолчал и уставился на всё еще занесенную руку хозяина гостиницы.
Тот поспешно ее убрал, отпустил ворот парнишки.
— Благодарим за содействие следствию, — улыбнулся Айрел, крепко сжимая плечо Рафферти.
Настойчиво потащил его к выходу.
— Никуда я не пойду с тобой, убийца! — буркнул тот, без особого рвения пытаясь освободиться.
Певец не счел нужным как-то на это отвечать — торопился сбежать отсюда прежде, чем кто-нибудь начнет ставить его слова под сомнение или задавать неудобные вопросы.
На улице уже собралась небольшая толпа: пара горничных, парень-чернорабочий, повар. Возле одной из девушек стоял давешний местный бард, растрепанный, заспанный, босоногий и не успевший заправить в штаны рубашку, зато с лютней. Люди тихо шушукались и с опаской наблюдали за "особистами за работой". Айрел, бесцеремонно и даже грубо выволок мальчишку наружу, величественно игнорируя неизвестно когда набежавших зевак. Конюх торопливо вывел следом за ним лошадей.
— Вам принести веревку? Пацана связать, чтоб не убег, — подобострастно спросил кто-то.
— Он и так от нас никуда не денется, — мрачно заверил певец. — От нас никто никуда не девается, — добавил он, скользя тяжелым взглядом по лицам собравшихся.
Остановился на барде, о чем-то подумал. Толкнув ребенка Кеане, решительно направился к заволновавшемуся, принявшемуся нервно озираться и пятиться музыканту.
— А это мы конфискуем, — заявил Айрел, вырывая у него из рук музыкальный инструмент. — За нарушение общественного порядка, — опасно прищурился, угрожающе покачал указательным пальцем, развернулся и пошел обратно.
— Что-нибудь выкинешь — лично убью, — так, чтоб его расслышал только Рафферти, грозно прошептал он, делая вид, что поправляет стремя.
Заскочил в седло и требовательно протянул пареньку руку. К его огромному облегчению, тот ломаться не стал и позволил затащить себя на лошадь.
— А теперь валим отсюда скорее! — подумал бард, убеждаясь, что мальчишка уселся позади него.
* * *
Триша всегда спала чутко. Это утро исключением не стало. Девушка открыла глаза и какое-то время лежала неподвижно, напряженно прислушиваясь к окружавшим ее звукам, пытаясь понять, что могло ее разбудить. Приглушенные скрипы, отдаленные шорохи, едва различимый ропот голосов — словно бы ничего необычного. Мошенница, колеблясь лишь мгновение, откинула одеяло и опустила босые ноги на укрытый обтрепанным ковриком пол: она привыкла доверять своей интуиции.
Пара девок-поломойщиц громким возбужденным шепотом рассказывала своей заспавшейся и пропустившей всё интересное товарке о недавних событиях, не зная, что у них была еще одна слушательница. Триша, притаившаяся у полуприкрытой двери, мрачнела и недоумевала, размышляя, чем странное поведение новых знакомых могло грозить лично ей. Убедившись, что сплетницы перешли к обсасыванию подробностей и ничего нового сообщать не собирались, девушка неслышно их покинула. Она как раз спускалась по лестнице, хмуро обдумывая ситуацию, когда внизу хлопнула дверь. Послышались взволнованные голоса, торопливые шаги.
— ... лежит и не шевелится. Смотрю, а форма-то у него курьерская! "Давиана Владычица!" — думаю я, — "Зашел, называется, за кустики по нужде!" — всклокоченный разнорабочий притащил на себе человека. Тот безвольно свисал с его плеча и признаков жизни не подавал.
Темно-бордовый мундир с бронзовыми пуговицами и кожаная сумка на ремне не оставляли сомнений в профессии несчастного. Набежавший на шум люд охал, тревожно восклицал и всплескивал руками. Обмякшее тело тут же подхватили, кто-то принес стул, кто-то расстегнул воротник — многие хотели выслужиться перед представителем государства.
— Не толпитесь, не толпитесь, дайте ему воздуха, — хозяину постоялого двора для полного счастья не хватало только избитого в окрестностях его гостиницы срочного курьера.
Разнорабочий небрежно бросил на стойку сумку своего найденыша. Та, не удержавшись на краю, шлепнулась вниз и, будучи незастегнутой, распахнулась. По полу разлетелись бумаги, к невероятному везению Айрела — чистой стороной кверху. Неловкий мужчина кинулся их торопливо сгребать под брань хозяина. Триша, ожидавшая однажды увидеть на объявлении о розыске собственное лицо, незаметно подняла ближайший к ней лист. Увидев изображенный на нем портрет, внутренне похолодела.
Работник гостиницы засунул неровную стопку слегка помятых бумаг обратно в сумку, уже осторожнее положил ее на стойку и присоединился к нависшей над жертвой Кеане толпе. Кто-то высказал идею, что курьера стоило бы разместить на кровати, и оная была признана стоящей. Мужчину снова подхватили под руки и понесли к лестнице. На полпути кто-то вспомнил о позабытой сумке и, вернувшись за ней, обнаружил, что та ощутимо полегчала. Внутри было пусто.
Триша торопливо шурудила кочергой в печи, не зная, что будет говорить, если кто-нибудь застанет ее за этим занятием. Повариха гремела кувшинами в кладовой и могла выйти оттуда в любой момент. Свернутая стопка бумаги занималась неохотно, листы медленно чернели и скручивались, язычки пламени лениво обгладывали края и углы. Безопасность барда занимала девушку в наименьшей степени, куда больше ее волновала собственная судьба.
Полгорода видело их вместе. Салумья куча людей. Мошенница злилась: новому знакомому стоило хотя бы намекнуть, что общение с ним может быть чревато осложнениями. Запихав наконец запылавшую кипу бумаги глубже в печь, Триша кинула поверх пару дровин, закрыла чугунную дверцу, повесила кочергу обратно на крюк и выскользнула из кухни.
Уже спустя четверть часа она съехала с постоялого двора: больше не чувствовала себя здесь в безопасности. Да и город, пожалуй, тоже следовало покинуть: не было гарантий, что все объявления канули в пламени. Ни один из кораблей в этот день не отчаливал, а ближайший караван должен был выйти из Эстоля лишь спустя двое суток. Серьезно обдумав мысль, не нанять ли себе провожатого в местном представительстве ордена Фалкиона, и отказавшись от нее, Триша сделала то, чего очень не любила — отправилась в путь одна.
Оставалось молиться, чтоб никто не тронул одинокую всадницу, и чтоб до следующего города не пришлось ехать особенно долго.
* * *
— Ты — малолетний безмозглый идиот! — бард был в ярости.
Рафферти сидел на земле, обняв колени, огорченный, пришибленный и унылый.
— Навязался на мою голову! — продолжал разоряться музыкант, шагая из стороны в сторону. — Вот ответь: что мне теперь с тобой делать?! Я не нянька, чтоб с детьми возиться! Он, — кивок в сторону дремавшего на траве Кеане, — тем более! С собой тебя мы не потащим, оставим одного — снова во что-нибудь вляпаешься!
Мальчишка душераздирающе всхлипнул.
— Ответь: у тебя какие-нибудь родственники остались? Тебе есть куда пойти? Только попробуй опять сказать что-нибудь типа "Это не ваше дело!" — рявкнул Айрел, заметив, что пацаненок снова гордо выпятил нижнюю губу и приосанился.
Тот разом сник, надулся и принялся обиженно сопеть. Бард, так и не дождавшись ответа, раздраженно вздохнул, уговаривая себя успокоиться. Плюхнулся на землю и растянулся на траве, раскинув руки. Будучи уверенными, что погони не последует, мужчины сделали остановку у ближайшей развилки, дабы решить, как быть дальше.
— Мы не взяли в дорогу продуктов и воды, — проговорил музыкант задумчиво. — И в этом ты виноват! — сварливо рявкнул он, оглядываясь в поисках того, чем бы кинуть в мальчишку.
Утащенные с корабля крупу с солониной певец выкинул по приезде в Эстоль, понадеявшись купить там что-нибудь поаппетитней.
— А вы правда из Особого комитета? — спустя какое-то время поинтересовался Рафферти, поборов гордость и принципы.
Бард вопрос проигнорировал. Он не собирался ехать дальше, не решив вопроса, куда девать мелкого вредителя. Кеане, полночи шаставший по крышам, заглядывая в окна в поисках подходящей клетки, и охотившийся на курьера, бессовестно дрых, пользуясь заминкой в пути. Музыкант ему люто завидовал, однако следовать примеру не торопился — опасался, что без присмотра мальчишка таки угонит лошадей. Довольно скоро ему удалось добиться от того признания, что известных ему родственников у него нет, идти некуда, жить, по сути, негде. Настроения это не улучшило.
