— Мы обеспечим беспорядки в Англии, а дон Хуан прижмет их на море. Почему бы нет... а Людовик?
— С ним мы пока ничего поделать не сможем. Надо будет делиться, — Софья развела руками.
Думала она об устранении Людовика, думала. Остановило одно — невыгодно. Кто сказал, что с его наследником договориться легче будет? Парень ведь неглуп, просто сейчас отцом придавлен до состояния тряпочки под плинтусом. А если выберется? Да крылышки расправит?
Сколько она не напрягала свою память, но так и не вспомнила, какой из Людовиков был казнен на гильотине. Шестнадцатый? Восемнадцатый?
Она не помнила. Вот мушкетеры точно геройствовали при Тринадцатом, а потом?
Сын у Короля-Солнца вышел неудачным, факт. Но почему, как, насколько... может, потому и неудачным, что привык жить под отцом и оказался неспособен к самостоятельности?
— Соня, а денег у нас хватит?
— Это к Ивану.
— Умеренно, но должно хватить. Но про театр извольте забыть.
Софья невольно вздохнула.
Театр ей хотелось. Большой, красивый, каменный — сейчас было время и на искусство. А вот денег — не было.
— Ванечка, а может...
— Соня, или театр — или дороги. Выбирай.
— Сложный выбор.
— Отложим театр лет на пять — ничего с ним не будет. — Алексей почтения к Терпсихоре и Мельпомене не испытывал. — Турки еще...
— да, турки меня беспокоят. У них сейчас выбора нет, только воевать.
— Гуссейн-паша человек умный, но для своей страны, — поддержал Иван.
— А если его устранить? — Алексей серьезно задумался над этом вопросом.
— А кто придет на его место? Что нам вообще выгоднее — Османская империя под боком, как противовес Европе — или она же, распавшаяся на множество голодных шакалов?
— Если подыхающий лев не будет кусать нас за бок, можно и потерпеть.
— А еще — мы пока слишком слабы. Если Османы сейчас распадутся, кто протянет руки к их землям? Мы не сможем получить все, что хочется.
— а хочется?
— Константинополь, — Софья смотрела удивленно. — Святая София зовет. Мальчики, вы так не думаете?
— Пусть не мы, но наши дети и внуки, — глаза Алексея блестели.
— для них и работаем, — подвел итог Иван. — Давайте? Детский час?
— Да, думаю, Уля уже заждалась.
— Ты там, главное, с Аришей поосторожнее, — Софья не могла удержаться. Брата она любила и искренне хотела, чтобы у него в семье все было хорошо.
— обещаю.
Что поделать, Алексей был нормальным здоровым мужчиной. И любовницы у него были, и бывали и одна — вполне действующая. Просто раньше он их не сильно прятал — удаль молодцу не в укор, а сейчас...
Да, с тех пор, как в их круг оказалась допущена еще и Ульрика, пришлось стать осторожнее. Но... выбора не было.
Царица — это не ширма, не кукла из терема, которая сидит и вышивает целыми днями, регулярно рожая наследников. Это — вторая половинка государя Российского. И она должна соответствовать.
Достигнуть этого можно было только совместными усилиями Алексея и Софьи. Но — только в том случае, если Ульрика не станет ревновать мужа к сестре, работе, делам, государству...
Пришлось ввести жесткие условия. Например, Алексею — два раза в день захаживать к жене, раз в четыре дня обязательно дарить цветы или сладости...
Софья тоже старалась показать, что она просто помощница брата в государственных делах. Вот Ульрика еще поможет — и она вообще от дел отойдет... потом, познакомившись и с Софьей и с делами поближе, Ульрика поняла, что другого человека, который будет так же бесстрастно, как Софья, копаться в навозной куче, Алексею не найти. Более того, что Софья не ищет выгоды для себя и действует просто из любви к брату.
Такое в нашем мире встречается крайне редко. Стоит ценить, особенно на фоне бестолкового Георга.
Ну и Софья всячески подчеркивала, что у нее свое место, а вот у Ульрики... о, тут все намного важнее и серьезнее. Софья-то не родит Алексею детей, не сможет их воспитать настоящими наследниками престола, не...
Даже если Ульрика и подозревала, что это немножко спектакль, она была достаточно умна, чтобы аккуратно подыгрывать авторам и получать удовольствие от своего положения.
А что?
Муж молод, красив, жену любит, детьми занимается — обязательно! Вот и сейчас все трое пойдут к детям. Поиграть, поцеловать на ночь, рассказать сказку...
Детьми надо заниматься — это Софья поняла на своем горьком опыте. Только тогда есть шанс вырастить из них правителей, серых канцлеров, полководцев, музыкантов — да кого угодно! Но развивать и воспитывать их надо, пока они помещаются поперек лавки.
Вот и займемся.
Все подождет, кроме детей.
* * *
— Людовик денег не даст.
Гедвига Элеонора вздохнула глядя в окно.
— На тестя тоже рассчитывать не стоит?
— Королевские увлечения дорого обходятся Англии. Даже флот... даже флот он не даст! Пусть я женат на одной из его дочерей — Якову они безразличны! Обе!
— Лучше англичанка, чем датчанка. Сыновей у Якова тоже нет, так что после его смерти права на престол могут быть у ваших детей.
— детей у нас тоже пока нет.
— Это вы плохо стараетесь. Я поговорю с Марией. Вот, русский государь женился — и ребенок появился неприлично быстро после свадьбы!
Гедвига скривила тонкие губы. На самом-то деле сын у Алексея появился почти через десять месяцев, но уж больно ей хотелось уколоть врага. Пусть даже тот об этом никогда и не узнает. Есть ли для матери более страшный враг, чем женщина, которая предпочла ее сыну — другого мужчину? Ульрика и знать не знала о чувствах своей несостоявшейся свекрови, но это не мешало Гедвиге злиться.
Справедливости ради, доставалось и Марии.
Любая женщина, покусившаяся на ее ненаглядное чадо, автоматически становилась врагом для вдовствующей королевы. А ведь покушение было не только на сына, нет! Еще и на статус!
Мария — и та начинала уже роптать, потому что Гедвига вела себя так же, как когда была супругой Карла десятого. Исполняла обязанности королевы, унижала невестку своим поведением... было на что злиться. Было.
Дочь Якова пока терпела, но напряжение копилось и готовилось прорваться.
Карл задумчиво кивнул.
— Все равно, на два фронта мы воевать не сможем. Либо Русь, но тут же в войну вступит и Дания, и немцы, либо — Англия. В первом случае нас, скорее всего, опять разобьют. Во втором же... есть возможность добиться для наших детей права на престол. Или... даже для нас?
— Н-но...
— Здесь есть риксдаг. Есть ты, есть Юлленшерна — вы сможете справиться. Но с английским флотом, с их армией, мы могли бы поспорить и с этими наглыми варварами...
Да уж, наглости русским было не занимать. Ими осваивались завоеванные территории, строились крепости, по заливу гордо плавали их корабли — и не было никакой возможности воспрепятствовать захватчикам.
— Если у вас появятся дети раньше, чем в Анны. Если одного из них потом отдать Англии. Слишком много — если! — Гедвига топнула ножкой. — Я не хочу, чтобы ты уезжал!
— Я тоже, мама. Но есть предложения, от которых грех отказываться.*
* в реальной истории после смерти короля Якова править пригласили его дочь Марию с супругом Вильгельмом Оранским. Полагаю, в этой истории шансы есть у Карла. Прим. авт.
Спорить было сложно, но очень хотелось.
Гедвига раздраженно захлопнула веер. Этим же вечером она попытается отыграться на невестке, а в ответ Мария устроит скандал и заявит, что если свекровь не понимает своего положения, то...
Кроме Дроттнингхольма существует множество мест, куда может удалиться вдовствующая королева. И — подальше.
Карл не примет сторону матери в этом скандале, но и жену не поддержит, за что Мария сильно на него обидится. Так что в ближайшее время появления на свет Карла Двенадцатого ожидать не стоит.
* * *
* * *
— Какими силами мы располагаем?
Гуссейн-паша знал все на память, но в свиток все-таки заглянул.
— Двадцать два фрегата. Пятьдесят две галеры. Восемнадцать шебек и шестьдесят одно вспомогательное судно. Больше мы дать просто не можем, не оголяя границы.
— Хватит ли этого, чтобы огнем пройтись по берегам Крыма?
— Если не вмешаются русские. Их флот тоже строится и не бездействует...
— их флоту пять лет, а нашему... мы сильнее на море.
Гуссейн-паша мудро не стал противоречить повелителю. Может, и сильнее. Но в Крыму-то они тоже были сильнее! И татары! А чем закончилось?
Воевать с русскими сложно и неудобно. Слишком опасный и непредсказуемый противник. А придется. Вену пришлось оставить — не было возможности ее удержать. Теперь нужна хотя бы маленькая, но победа. И русские в Крыму подходят для этого как нельзя лучше. Они еще не успели укрепиться там, не набрали силы, не настолько опытны в морских битвах...
— Как прикажет мой повелитель... во имя Аллаха наши воины разгромят неверных.
Сулейман ответил снисходительной улыбкой. По-своему он был даже привязан к визирю. Ценил его ум, опыт, знания — и менять не собирался, что бы ни нашептывали в уши то жены, то придворные...
— Я верю в это, Гуссейн... Наш флот готов?
— Месяц-полтора — и все будет готово.
— И мы вернем Крым себе, как и должно быть.
Гуссейн-паша мудро держал свои соображения при себе.
Может, они и разгромят русских в Крыму. Но — только с помощью маленькой хитрости, которую некогда описал Гомер в своем произведении. И судя по донесениям, дешево это не обойдется. Не стоит недооценивать казаков. Как-то же они сдерживали татар, проходили по Крыму огнем и мечом, брали Азов... впрочем, предатели есть везде.
И это — хорошо.
* * *
— Что у нас есть? Павел, что ты можешь выставить?
Что Павел Мельин, некогда Поль Мелье, что Григорий Ромодановский, давно сдружившись, не обращали внимание на чины и звания. Важно ли, что один — боярин, а второй — бывший раб с галер? Да нет... Оба Руси служат, оба на своем месте хороши, да и приемный сын Григория недавно обвенчался с дочкой Павла, так что почитай — свои, родные. Чего тут церемониться?
— Фрегаты. Двадцать четыре штуки. Все, что построить успели. Галеоны — шестнадцать штук. Чайки — те без счета. Есть пара десятков вспомогательных суденышек, но этого слишком мало. Я знаю, царь строит суда, но они просто не успеют сюда прийти. Не смогут.
— Придется нам стоят насмерть.
Григорий Ромодановский себя не переоценивал. Полководцем ему не быть, но на то Разин есть. У Степана сие хорошо получается — на суше! А на море?
Шпионы доносят неладное. Турки готовят и снаряжают флот. И по некоторым намекам... сюда он пойдет!
Сюда!
В Крым!
Не ради татар, нет. Но люди тут уже расселились, обосновались, есть, что пограбить, есть кого захватить, а то и вовсе палом все пустить. С турок станется... нехристи поганые!
Павел Мельин пожал плечами. Спорить он и не собирался. Да, придется. И стоять, и драться, и не отступать — турецкий флот коснется берегов Крыма только после того, как будет уничтожен флот русский.
— на что из арсенала... троянских коней мы можем рассчитывать?
— На складах есть то взрывающееся зелье. И есть греческий огонь. Хотя и немного.
— отдашь?
— Отдам. Нам крепости не штурмовать, а для защиты они не так хороши...
Павел кивнул.
— Зато на море пригодятся. А еще... знаешь, надо будет команды создать... мне тут идея в голову пришла...
Григорий молчал, пока Павел задумчиво смотрел в стену. Спугнуть мысль намного легче, чем кажется, а если она дельная — это обидно.
Но когда на лице Павла заиграла шальная улыбка, не выдержал.
— Ну?
— Брандеры. Из чаек выйдут неплохие брандеры, все равно выбора у нас нет.
— ага. И тебе нужны этакие горячие головы...
— Холодные. И чем холоднее — тем лучше. Чтобы и сами не пропали, и других не подвели. Тут горячиться ни к чему, тут сто раз отмерить нужно и пять раз отрезать.
— Десять раз отмерить — один отрезать, — привычно поправил Григорий. За время жизни на Руси появилась у Павла такая привычка — калечить русские поговорки.
— Пусть один. Но резануть от души, — охотно согласился Павел. — Чтобы впредь неповадно было...
Тут Григорий был полностью согласен с родственником. Надо сделать так, чтобы турецкий флот серьезно пострадал. Так, чтобы они не смогли продолжать войну, сочтя, что понесли недопустимые потери. Чтобы убрались, пожав хвосты... удастся ли им это?
— я отдам все приказы... сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить флот?
— около месяца. И надо выйти из залива, мы тут как кошки в мешке.
— Действуй...
Павел кивнул. Мысли его уже были далеко. Там, где на синей глади расправляли паруса его корабли.
Бой. Да, и только победоносный! Другого выхода у них нет.
* * *
Софья Алексеевну разбирал истерический смех.
Мало кто видел ее в таком состоянии, но...
— О-ох... Мазепа! Слов нет! МАЗЕПА!!!
Брат и муж с удивлением смотрели на нее, но что делать — даже не представляли. Софья посмотрела на них и протянула руку к кувшину с водой. Кое-как ее удалось напоить.
— Вы просто не понимаете... Мазепа! Черт!
Слишком сильным оказалось потрясение для Софьи. В той жизни она была не последней в школе, и потому...
— Зачем он шапкой дорожит?
Затем, что в ней донос зашит,
Донос на гетмана-злодея...
Последняя строчка пушкинской 'Полтавы': 'Царю Петру от Кочубея' так и не прозвучала. Софья вовремя заткнулась. Поди, объясни, что это за Петр и откуда взялся. И жил ли уже Мазепа с Кочубеевой дочерью? И вообще — рядом ли с ним Кочубей? Кто это — Софья, хоть убивай, не помнила. И про дочь-то рассказывал когда-то Володя, как про занимательный факт. Вот, мол, на что способны оскорбленные отцы.
— Соня, ты стихи пишешь? — искренне удивился супруг. Софья кое-как замотала головой.
— Нет! Это другое...
Алексей на стихи не разменивался. Тут не в стихах дело.
— Мазепа, значит? Да что он вообще такое?
— Один из возможных преемников Ивана Сирко. — Софья уже достаточно пришла в себя, чтобы дать справку. Пошуршала бумагами на столе и уже более уверенно продолжила. — Иван Карлович, человек обыкновенной биографии. Отец — поляк из не особенно знатных. Мать — ныне монашка. Учился у иезуитов, был принят при польском дворе. В шестьдесят пятом году стал подчашим Черниговским. Через пару лет женился и активно прислуживал Дорошенко. Очень активно. Вовремя успел переметнуться к Степану. Где и дорос до гетмана. А дальше — все. Расти некуда.
— а если сдать Крым туркам, как пишет Иван...
Разъяснений никому не требовалось. Все трое понимали, что худшая тварь, которая может завестись в доме — это не таракан, а диверсант. Не орать же на весь Крым, что Мазепа предатель?
Софья кстати, в этом и не сомневалась. Видимо, еще из той жизни...
Но что делать? Попробовать казнить? А кто сказал, что другие лучше? Что нет запасного варианта? Она бы на месте Гуссейна-паши троих таких подобрала. Минимум. Чтобы наверняка.
Просто Мазепа оказался самым наглым — перетягивать на свою сторону Сирко! Это ж вообще ума не иметь нужно! Или наоборот?
