Хитник

— Зачем же на дно, — удивился Глеб. — Найдём Музейную Тюрьму, заберём твою голову, присобачим её на место и тогда уж сам решай, прятаться тебе или же разбираться, что дальше делать с опасными архивами. А меня от тех дел уволь, не мой уровень разборок.

— Вынужден сообщить тебе пренеприятнейшее известие, — с задержкой, глухо сказал Хитник. — Судя по добытым из психоматрицы Савелия верным сведениям, Музейной Тюрьмы не существует, — и умолк.

— Как так? — Глеб от неожиданности сел, уставясь невидящим взглядом на огонёк керосиновой лампы. — Вот это облом! Значит, всё зря? Значит, Нифонт нас подло обманул с твоей головой? Зачем?... Ужас! Кошмар! Ну всё, всё пропало! Как дальше жить со сворой колдунов в моих мозгах, понятия не имею...

— Кончай страдать, — сердито прикрикнул на парня Хитник, — я же не до конца тебе свою мысль высказал. Драматическую паузу, понимаешь, выдержать не дал, сразу в панику ударился! Лежать, молчать, внимать! — Глеб послушно рухнул на лежанку и закрыл глаза.

— Дело в том, голубь ты наш паникёрный, — молвил очень довольный произведённым эффектом мастер-хак, — что Музейной Тюрьмы нет лишь в материально-постоянном виде. А вообще-то она есть. Только попасть туда запросто, как мы собирались, невозможно — Музейная Тюрьма... мнэ-э, как бы выразиться поточнее... она типа размазана по всем Ничейным Землям, спрятана микроскопическими фрагментами то там, то тут; короче, Тюрьма присутствует везде и повсюду. И одновременно её нигде нет... Такой вот колдовской парадокс.

— Ну, это же совсем другое дело, — обрадовался Глеб. — Значит, Музейная Тюрьма всё же существует, и это самое главное! А уж как попасть в неё — дело техники. Придумаем чего-нибудь, сообразим, нам не привыкать! Для начала, скажем, ты возьмёшь да распотрошишь сознание колдуна Савелия до основания — может там, в глубинке, какая верная подсказка обнаружится?

— Уже, — коротко ответил Хитник.

— Что — уже? — не понял Глеб.

— Распотрошил, — вздохнул мастер-хак. — И архивы Стражника тоже расковырял, насколько смог... Думаешь, из-за чего меня в чужую ментосущность едва не затянуло? Слишком глубоко копать начал, а там защит видимо-невидимо понаставлено, без мощного инфошара и специальных прикладных заклинаний никак не пробиться.

— Не боись, — поспешил успокоить Хитника парень, — найдём мы тебе классный инфошар с офигенными заклинаниями, в крайнем случае ограбим кого-нибудь, но придётся немного подождать. Уверен, в Ничейных Землях этого чародейного добра полным-полно, только места знать надо! Если тут существует контрабанда, то рано или поздно отыщется что угодно, хоть дрессированный мамонт на роликовых коньках.

— Спасибо, утешил, — невесело рассмеялся Хитник, — нам для полного счастья лишь коньков с мамонтами не хватало... Меня, Глеб, вот чего ещё беспокоит, крепко непонятное: откуда в украденном сейфе боевого мага Будимира вдруг оказался серебряный кинжал? Тот самый, которым ты нынче реальность лихо перекраиваешь. Ох, есть у меня нехорошее подозрение, что и боевой маг как-то причастен к этой тёмной истории... А кинжал-артефакт наверняка принадлежит Стражнику Реальности!

— Тю, — удивился Глеб, — а на кой чёрт нематериальному стражнику вполне вещественный артефакт? У него же, у Стражника, ни ручек, ни ножек, один дух, да и тот невидимый. Наверное.

— Логично, — задумчиво согласился мастер-хак. — Тогда предлагаю другую версию: кинжал — аварийный ключ, веками передаваемый посвящёнными в тайну магами от учителя к ученику. Ключ для отмены запланированного действия Стражника, что-то вроде поездного стоп-крана... Или же колдовской "рычаг" для отката уже произведённого глобального изменения... Хм, в таком случае получается, что с помощью этого кинжала можно — страшно подумать! — самостоятельно, вручную восстановить любые упрятанные в Музейной Тюрьме фрагменты всемирной истории. Смертельно опасные, переломные!

— Ха, ты мне ещё про пейзажную картину "Закат солнца вручную" расскажи, — усмехнулся Глеб. — Ничего не получится! Стражник тут же активируется, всё по новой проконтролирует и сделает как надо. Как его древние супер-пупер-маги натаскали.

— А если Стражника нет? — живо отреагировал Хитник. — Если он украден и находится в чьём-либо сознании, надёжно изолированный от происходящего в мире? Например, как сейчас. Или же деактивирован при помощи всё того же кинжала-ключа... Уверен, Савелий многое отдал бы за твой всемогущий ключик с серебряным клинком, кабы о нём знал! Пошёл бы на что угодно — вплоть до убийства всех нас, однозначно.

— Э-э... погоди-ка, не торопись, — нахмурился парень. — По поводу колдовских учителей и учеников: получается, маг Будимир, сейф которого ты и Федул спёрли вместе с аварийным ключом, и есть типа тот самый посвящённый в тайну ученик-наследник?! И, выходит, что у меня сейчас не только Стражник, но и пульт управления к нему? Круто! Но, честно говоря, как-то не по себе... И впрямь, на дно ложиться надо. Или ещё глубже.

— Где кинжал? — требовательно спросил мастер-хак, — надеюсь, он в целости и сохранности?

— Обижаешь, — возмутился Глеб, — я его в надреальности спрятал, как меня Стражник Реальности самолично обучил.

— Молодец, — рассеянно, думая о чём-то своём, похвалил парня Хитник, — пусть там и находится. Ни в коем случае не доставай оттуда артефакт без крайней необходимости!

— Если хочешь знать, у меня его как бы вообще нет, — вспомнив о своей шутке, сообщил Глеб. — Я народу по приколу сказал, мол, потерял кинжал где-то — разыграл, а они поверили. Федул так вообще всерьёз убивался, как будто его какой папаша-лепрекон золотого наследства лишил, х-ха!

— Абсолютно идиотский розыгрыш, — буркнул мастер-хак. — Но, впрочем, по нынешнему положению дел очень даже уместный. Ты этой шутки, на всякий случай, дальше придерживайся — нет кинжала и точка! Мало ли кто начнёт Федула или Модеста про артефакт расспрашивать: они ребята простые, могут ляпнуть чего ненужного... а теперь и ляпать-то нечего.

Глеб хотел было что-то ответить, уже и рот раскрыл, когда в избушке раздался страшный грохот — словно вдруг развалилась и рухнула крыша гостевого домика. Или же рядом, за стеной, случился быстрый горный обвал, чего, конечно, быть никак не могло за неимением тех гор поблизости; хотя, в некотором смысле, обвал действительно произошёл. Но табуреточный, Глебом же старательно и подготовленный.

Парень вскочил с лежанки: у открытой двери, среди раскиданных табуреток, стоял немыслимый в этих краях гость — ангел Нифонт собственной персоной. Но не всклокоченный и невесть во что одетый, а аккуратно причёсанный, в явно новой и вовсе не дорожной одёжке: строгий чёрный костюм, белая рубашка, траурного цвета галстук-бабочка и узконосые лаковые туфли, тоже чёрные. В таком виде только в консерваторию ходить, фуги Баха слушать, а не шастать ночью по дождливому лесу... Впрочем, и ночь, и дождь, как оказалось, закончились — в дверном проёме, за спиной ангела в чёрном, разгоралась утренняя заря; на фоне розового неба фигура в похоронном костюме выглядела строго и символично. Будто на порог избушки ступил не славный рубаха-парень, скупщик краденного и знатный специалист по дурманящим травкам, а дежурный вестник смерти с казённым уведомлением в руке, где огненными буквами начертано короткое, не подлежащее обсуждению: "Опаньки, брателлы!"

К счастью, в руке у Нифонта оказалось не предписание с того света, а обычная холщовая сумка с чем-то округлым и тяжёлым внутри. Ангел переступил через мешающий ему табурет и вошёл внутрь домика, оставив дверь открытой — в комнатке сразу запахло морозцем и утренней свежестью.

— Какого дурака к нам ни свет, ни заря принесло? — дружелюбно поинтересовался с верхней полки Федул, — такой сон досмотреть не дали! Будто бы подарили мне, значит, цистерну свежайшего немецкого пива, ядрёного, крепкого, а я в него полез купаться и... Ба! Да это же Нифонт, — гном, покряхтывая, слез со второго яруса, бодро протопал к ангелу, по-свойски сунул ему ручку поздороваться: — Привет, брателло!

— Здравствуй, — ровным голосом ответил Нифонт, без энтузиазма пожал гномью ладошку и, не обращая внимания на озадаченного столь холодным приветствием Федула, прошёл к столу. По-хозяйски потушив керосиновую лампу, ангел отодвинул её в сторону, а на освободившееся место водрузил холщовую сумку — таинственное округлое внутри неё с глухим стуком упало набок.

— Эть? — недоумённо спросил гном, переводя взгляд с сумки на ангела и обратно. — Трёхлитровая банка с пивом, что ли? Ну ты прям сегодня... я аж не знаю, какой. Странный, что ли... Ты же пиво не пьёшь! И вообще, того, ты откуда тут взялся, а?

— Здравствуйте, ангел Нифонт, — подал голос бабай, вставая с лежанки. Однако здороваться с нежданным гостем Модест не полез, а, пробормотав: "Мне срочно, по делу", вышел из избушки, попутно расставив табуреты по местам.

— Ой, — вспомнив, воскликнул гном, — мне тоже и туда же, немедленно! Никуда не уходите, я сейчас, — Федул скорым шагом пронёсся мимо Нифонта, ухватил со стола подсохшие лапоточки и, на ходу обуваясь, скрылся за дверным проёмом — в лесочек побежал. По делу.

— Здравствуй и ты, наш замечательный обычник! — внезапно расплылся в улыбке ангел, делая шаг навстречу парню, — очень, очень рад нашей встрече! — Не дав Глебу опомниться, Нифонт обнял "замечательного обычника", словно от избытка чувств похлопывая парня по спине, бокам и карманам брюк; Глеб с возрастающим недоумением понял, что его только что обыскали — вежливо, ненавязчиво, профессионально.

— Кинжал где? — шепнул в ухо парню Нифонт. — В куртке?

— Потерял, — вспомнив наказ Хитника, тоже шёпотом ответил Глеб. — Вчера, по пути. А что?

— А ничего, — сказал ангел, отпуская Глеба и усаживаясь на табурет возле стола, — хотя это несколько меняет ситуацию. — Какую именно, Нифонт объяснять не стал.

Достав из кармана пиджака сигаретную пачку, ангел щелчком выбил из неё коричневую сигарету и прикурил от лежавших на столе спичек; ароматный дым заглушил бодрящий вкус морозного утра. Но пахло вовсе не так, как в доме у Нифонта — похоже, сегодня ангел использовал настоящий, качественный табак, а не выращенную у себя на подоконнике коноплю.

И лишь сейчас — когда Нифонт, привычно сложив ладони ковшиком, прикуривал от спички — парень заметил: на левой руке ангела, на безымянном пальце, поблескивает золотой перстень с вставленным в него квадратным рубином. Насколько помнил Глеб, при первой их встрече подобного украшения у ангела не было.

Заметив взгляд парня, Нифонт бросил небрежно:

— Кольцо перемещений. Красивая вещица, не правда ли? — ангел полюбовался перстнем, осторожно сколупнул ногтём с камня прилипшую к нему соринку.

— Знаешь, Глеб, — напряжённым голосом произнёс Хитник, — не нравится мне этот Нифонт, ой не нравится, — мастер-хак подчеркнул интонацией слово "этот". — Словно колдовской подменыш, а не мой старинный приятель. Может, у него с головой что-то медицински опасное стряслось? От курения всякой мозголомной дряни... хотя, вообще-то, для Нифонта конопля совершенно безвредна, ангел ведь! Разве что начудит чего глупого с перекуру или уснёт где придётся. Да и не носит Нифонт подобные костюмчики, он их терпеть не может! И к драгоценностям равнодушен... Ты, Глеб, вот чего — помалкивай и смотри в оба. А там разберёмся, что к чему; действовать будем по обстановке. — Хитник умолк, оставив Глеба в полном недоумении: и всё таки, кто же нынче сидит перед ним с сигаретой в руке — ангел Нифонт или некто, принявший его облик? С них, с колдунов, станется...

— Что, с Хитником беседовал? — Нифонт аккуратно, чтобы не запачкать брюки, стряхнул пепел на пол. — У тебя взгляд стеклянный был, в себя направленный — знаю я подобные взгляды! Ну-с, и как там поживает наш безголовый мастер-хак? — Глеб промычал в ответ нечто невнятное. К счастью, от дальнейшего общения со странным Нифонтом его отвлекли вернувшиеся с деловой прогулки гном и бабай.

— Нифонт, — всё ещё возясь с ширинкой, с порога начал гном, — так какого хрена ты здесь, э? И видок у тебя ещё тот, ага, с чего вдруг? — гном принюхался, непонимающе уставился на ангела. — Опять же, не травку куришь, а говоришь как по писанному... — Федул подошёл к сидящему на табурете ангелу, упёр руки в бока и окинул Нифонта настороженным взглядом с головы до пят: — Эвона! Да Нифонт ли ты вообще? Может, ты какой-нибудь вредственный для нас засланный казачок? Тогда не обессудь, сильно побьём. — При этих словах бабай молча встал у дверного проёма, блокируя выход, и, будто для собственного развлечения, принялся разминать пальцы: похоже, у Модеста тоже имелись некоторые подозрения насчёт раннего визитёра.

— Очень мне, Федул, твои слова обидны, — выпустив струйку дыма, грустно сказал Нифонт. — Какие-то намёки, затаённая враждебность... Это, я думаю, у тебя с перепоя, — ангел постучал пальцем по ближней фляге. — Выпей, если осталось чего выпить, похмелись и успокойся. Итак, по порядку. Насчёт костюма, — Нифонт мельком глянул на рукав чёрного пиджака, — я сейчас одет как государственный имперский адвокат, всего лишь. В этих местах к адвокатам относятся более-менее нормально — не прокурор ведь, ха-ха! — и потому идут на сотрудничество. То есть могут поговорить по человечески, ответить на некоторые вопросы, а не дать для начала в ухо или по голове... Иначе как бы я узнал, где вы вчера были, чего там натворили и куда направились? Да никто со мной на Перекрёстке и разговаривать не стал бы, мало ли кто я такой и зачем вас ищу! А так — подсказали. Спасибо.

— Допустим, — кивнул гном. — Давай, колись дальше!

— По поводу табака, — ангел затянулся дымом, бросил на пол окурок и в раздражении растёр его лаковой туфлёй. — Я, когда занят важным делом, травку не курю. И контролирую свою речь — хорош, однако, имперский адвокат, разговаривающий с заключёнными или пятистопным ямбом, или рэпом, — Нифонт закинул ногу на ногу, достал из пачки очередную сигарету, неспешно закурил и, прищурясь, посмотрел на Федула сквозь дым. Глеба и Модеста ангел проигнорировал.

— Чёрт, звучит убедительно, — Федул, всё ещё сомневаясь, задумчиво поскрёб в затылке. — Ну, ладно, брателло, извини за глупые подозрения. Сам знаешь, бдительность в нашем деле — превыше всего! А особенно в этих опасных местах, — гном повёл рукой вокруг себя, словно гостевая избушка и была тем самым опасным местом.

— Спроси Нифонта, какое у него к нам важное дело, — потребовал Хитник, — и про кольцо не забудь поинтересоваться! Откуда оно у него? — Глеб угукнул и, с независимым видом сложив руки на груди, поинтересовался у ангела:

— Тут товарищ Хитник спрашивает, по какому такому важному делу вы нас искали и просил уточнить про буржуйское колечко. Которое перемещений. Откуда оно у вас и для чего? — Нифонт в ответ развёл руками и натужно рассмеялся.

— Допрос, воистину допрос! Разумеется скажу, только не надо вновь о бдительности и опасных местах, хватит с меня! Кольцо перемещений я взял на своём складе, у меня там много чего любопытного имеется; естественно, колечко ворованное. Но некоторые вещи я всё же держу для себя, хотя — если предложат достойную цену — отчего бы и не продать? Для чего нужно кольцо: мне кажется, оно понятно из его названия. Иначе как бы я попал в Ничейные Земли и столь быстро вас догнал? А важное дело — это... — ангел неторопливо затушил сигарету, встал, с ленцой сунул руку в холщовую сумку: — Вот оно! — и жестом таможенника, нашедшего контрабанду, вынул оттуда отрубленную собачью голову — бесшерстную, уродливую. Вынул и поставил на стол.