Континентальный союз

* * *

Подвести итоги бурной весны, и выработать позицию на будущее действительно требовалось, исчезновение с карты Польши мир не успокоило ни на день.

Летом 1939 года Великобритания и СССР активно вели переговоќры с Германией. В сложившейся ситуации Германия могла либо прекратить расширение Рейха, закрепив новые границы, либо — начать новый тур военных действий. Во втором варианте, Берлин имел лишь два пути — разгромить Францию и ее союзников, что представлялось делом непростым, французы сидели за мощными укреплениями линии Мажино а итальянцы — за Альпами, или нанести удар по СССР, что с учетом французской угрозы с тыла, виделось делом не только сложным, но и невыгодным. Выбор при этом следовало делать быстро. Как справедливо заявил на совещании верхушки НСДАП Гитлер, "в сложившихся обстоятельствах время, вероятнее всего, может быть больше союзником французского блока, чем нашим. Экономические возможности антигерманќского союза превосходят германские, и в случае затяжной войќны при ограниченной продовольственной и сырьевой базе будет трудно обеспечивать народ продуктами питания и производить средќства, необходимые для ведения войны. ќНадежды на англичан я не питаю — они не заявили со всей определенностью о том, что пойдут с Рейхом по пути славы и величия. Так же никаким договором и никаким соглашеќнием нельзя с определенностью обеспечить длительный нейтралитет Советской России. Да, в настоящее время есть все основания полагать, что она не откажется от нейтралитета. Через шесть месяцев, через год, или даже через несколько лет это может измениться. Незначиќтельная ценность соглашений, закрепленных договорами, именно в последние годы проявлялась во всех отношениях. Самая большая гарантия от какого-либо русского вмешательства заключена в ясќном показе немецкого превосходства, в быстрой демонстрации неќмецкой силы".

* * *

Насчет Англии фюрер не заблуждался. Мюнхенское соглашение создало ситуацию идеального равновесия, в центре которого стояла Великобритания. Равноудаленные противники — Франция и Германия, претендовавшие на гегемонию в Европе, теперь уравновешивали друг друга. Позиции господствовавшей на континенте после первой мировой войны Франции ослабели, Германия усилилась, что споќсобствовало укреплению баланса, в центре которого надеялся встать Лондон. Англичане выстраивали свою схему господства, британоцентричную вселенную Чемберлена. Господствуя на море, по их мнению, требовалось лишь обеспечить вечный баланс в Европе, и решить вопрос с набирающими силу США и Японией на востоке. Для того чтобы усилившаяся Германия и ослабевшая Франция продолжали вращаться вокруг Британии на постоянных орбитах, не лишним было усилить Францию весомыми сателлитами. Пусть вокруг Франции вращается СССР — силу Советского Союза англичане оценивали невысоко. А исчезновение с границ Германии Польши и восстановление равновесия, должно было сделать Гитлера более сговорчивым.

ќВ ходе англо-германских контактов летом 1939 года, Лондон пытался достичь соглашения с Германией, которое позволило бы консолидировать Европу, а Берлин пытался получить гарантии невмешательства Англии в дела Восточной Евќропы и помощь в случае войны на два фронта. Но вопрос стоял глубже — кто в итоге станет гегемоном Европы, будет контролировать ее ресурсы и играть роль арбитра в европейских делах, а значит и во всем мире.

Гитлер недооценивал ситуацию во Франции, где активно сколачивающие свой Средиземноморский союз французы, предпочитали первые роли, и уступать место британцам не собирались, что ограничивало возможности Англии. Смириться со вторым местом колониальная империя не могла не только из убеждений, но и объективно, слишком мало в империи было собственно англичан, слишком быстро росли антиколониальные настроения в подвластных землях, начиная с жемчужины короны — Индии. К августу III Рейх стал для Лондона единственным фактором, уравновешивающим Францию Петэна. Без вермахта на французских границах влияние англичан в Европе могло упасть до минимума, и потому Чемберлен жестко и грамотно торгуясь, все же шел на уступки. Но в переговорах бежало время.

* * *

Время, впрочем, бежало не только в Европе, изменения происходили и в Азии.

В Японии заключение советско-германского пакта о ненападении повлекло отставку правительства Ариты и вызвало шок в руководстве страны, Рейх считался союзником Японии. Поворота Гитлера к Москве в Токио не просто не ожидали, в него не верили. После стычки у озера Хасан, продемонстрировавшей, несмотря на незначительный масштаб, вполне адекватные возможности РККА, японцы относились к СССР враждебно, но осторожно, и изменение политики Берлина заставило их задуматься.

В Японии хватало сторонников нормализации отношений с Россией, сторонники этой линии считали, что СССР не за что любить Европу, как и Японии. Но даже сторонники сближения с Москвой понимали, что соглашение с СССР противопоставило бы Японию Англии, а вместе с ней и Германии — немцы настойчиво укрепляли англо-германский блок. США, как и владеющая интересующими японцев колониями Голландия, в данном случае выступали в качестве союзников Британии. Противостоять в одиночку практически всем заинтересованным странам японцы не желали, принятые еще в 1936 году "Основные принципы национальной политики" ставили целями достижение господства и превращение империи в номинальную и стабилизующую силу в Восточной Азии, а также ликвидацию угрозы с севера, со стороны Москвы, путем развития Маньчжоу-Го и укрепления японо-маньчжурской обороны. В соответствии с концепцией, армия вела достаточно успешную войну в Китае, а флот готовился к захвату господства в западной части Тихого океана.

Во время польской войны Япония, имевшая дружественные отношения с Польшей, заняла нейтральную позицию, но к лету 1939 года, когда советско-германский союз разделил Польшу и Прибалтику, и казалось, ничто не предвещает охлаждения отношений между этими странами, а стремление Гитлера к тесному союзу с Лондоном, причем находящее взаимность, стало видно невооруженным глазом, Токио пребывало в растерянности. Сформулировать внешнюю политику стало сложнее чем когда либо, идея о дальневосточном, пусть кратковременном и тактическом, но от того не менее опасном союзе Англии, Германии и СССР, который видимо нашел бы поддержку и в США, представлялась весьма вероятной и пугающей. Армия, достигающая успехов в Китае, этими победами заставляла Японию увязать в Китае все сильнее, направляя туда — на гребень успеха, дополнительные силы. И одновременно настраивая антияпонски все остальные державы.

Действия Токио были предельно осторожными. Японцы, безусловно, предпочли бы союз с Англией и США. Но США такой союз вообще мало интересовал, в Вашингтоне в принципе не считались с наличием или отсутствием японских устремлений. У американцев в Восточной Азии имелись свои интересы и чужих они там видеть не желали. Британцы не могли и не желали дать Японии необходимую свободу рук и гарантии обеспечения сырьем. Союз с СССР встречал резкую неприязнь в армии и солидной части элиты, но Японию не устраивала экспансия в Сибирь. В Токио четко понимали — даже при успешном наступлении, на освоение ресурсов Сибири и Дальнего Востока потребуются годы, а рынок сбыта эти места представляют далеко не самый интересный. Ресурсы же требовались уже сейчас, чтобы снизить зависимость от поставок из США. Ключевым вопросов был вопрос нефти, кроме импорта и концессий на Сахалине, других источников ее получения японцы не имели, и СССР тут помочь не мог. Но и война с СССР эту проблему не решала, решением могла стать экспансия на юг. Но для этого требовалось получить прочный тыл на севере и закончить войну в Китае.

По результатам германо-советских переговоров, представлялось, что Москва готова идти на соглашения с бывшими противниками, за разумное вознаграждение, разумеется. Считалось, что Чан Кайши держится "на двух опорах — СССР и Великобритании", и если убрать советскую опору — Китай рухнет. В Токио заговорили о возврате к политике 1916 года, политике русско-японских разделов сфер влияния в Азии.

Советской сферой в Токио согласились бы признать Синьцзян, Тибет, Янань, Шэнси и Ганьсу. В обмен на прекращение поддержки китайцев, признание Маньчжоу-Го и заключения ряда конвенций — рыбной, хозяйственной, концессионной.

* * *

Впрочем, договариваться с Москвой желали не все. В апреле 1939 года японцы активизировали военные операции на юге Китая и начали усиливать группировку войск на границе с Монголией. В ответ в Монголии начались широкомасштабные советско-монгольские военные маневры. Готовясь к походу в Польшу, Москва, где знали о яро антисоветских настроениях в руководстве Квантунской армии и желании еще раз "прощупать советскую армию" страховала свои восточные границы. В МНР "на маневры" перебросили части Дальневосточного фронта под личным командованием Уборевича, о чем сообщалось широко и открыто. Инцидентов на монголо-маньчжурской границе не случилось — "щупать" развернутую советскую группировку не рискнули даже решительно настроенные квантунцы. Маневры закончились в июне, но к тому времени ситуация уже начала меняться.

* * *

Рост Японии тормозился недостатком сырья, логичным выходом представлялось создание замкнутой хозяйственной сферы, что требовало установления контроля за сырьевыми районами и районами сбыта японской продукции. Китай, несмотря ни на что оставался главным рынком сбыта японского экспорта, но даже там западќные товары теснили японские, и активность Токио вызывала нарастающее сопротивление США и Британии. Предлагаемый японцами компромисс, устанавливающий для них в Китае зону наибольшего благоприятствования и мир на условиях раздела сфер влияния, ни Лондон, ни Вашингтон не приняли.

В экономическом и финансовом отношении Китай с четырехсотќмиллионным населением предоставлял беспредельные возможносќти для американских капиталовложений и торговли, американцы это прекрасно понималиќ. Все более широкие коммерческие круги возмущались мировой нестабильќностью, особенно ограничениями свободы торговли в связи с войќной в Китае. Рузвельт смотрел дальше. Он видел, что экономике США трудно развиваться без некоего "допинга", темпы экономики падали, и возникала опасность возвращения криќзиса 1929 года. Допингом могла бы стать торќговля оружием в условиях военных конфликтов. Но этот рынок был закрыт для США, потому что в общественном мнении доминировал страх перед вовлечением страны в заокеанские конфќликты. Принцип изоляционизма был закреплен в Законе о нейтраќлитете. Конфликт из-за китайскоќго рынка вел к нарастающему конфликту, и разрастание войны в Китае дало Рузвельќту повод начать поворот от политики изоляционизма.

* * *

В Токио на первый план все больше выходил южный вариант экспансии. Юг решал основќные проблемы, стоявшие перед Японией: изоляция Китая от союзќников и получение сырья. Этот вариант, однако, совершенно не устраќивал ни государства, чьи колонии попадали под угрозу, ни США — ведь сфера свободной торговли в Азии сокращалась еще сильнее. Вашингтон собирался включить бывшие колониальные страны исключительно в свою сферу влияния.

Попытка японцев захќватить Индонезию неминуемо вела бы к войне с Англией и США, к конфронтации с Германией. Но союз с англо-германским блоком, представлялся Вашингтону не вполне удачным. Равно как и с блоком французским. И там и там присутствовали колониальные страны, которые вовсе не стремились открывать закрытые рынки своих колоний.

Индонезия и в Токио представлялась наиболее лакомой целью, ведь там имелись крупные запаќсы нефти, нехватка которой уже ощущалась в Японии. Захватив Индоќнезию, Япония снимала опасность нефтяного эмбарго США. Рузвельт, понимая стратегическое положение Вьетнама как мосќта между Китаем и Юго-Восточной Азией, предложил Парижу гарантировать недопущение транзита японских войск через Вьетнам. Петэн предложил Рузвельту более широкое соглашение, включающее и требуемые гарантии, и стороны увязли в переговорах.

* * *

Конфликт на озере Хасан, хоть и был локальным, подтолкнул европейцев, в первую очередь немцев и британцев, к не вполне верному выводу о военной слабости Японии. Конфликт продемонстрировал немногочисленность и низкие характеристики японских танков, авиация и артиллерия потерпели поражение в боях с советскими ВВС.

Какую роль в такой оценке Берлина сыграла серия статей корреспондента ряда немецких изданий в Токио Рихарда Зорге, сказать трудно. Но Зорге считался ведущим аналитиком японского направления среди газетчиков, и к его мнению в Рейхе прислушивались. К тому же, статьи Зорге вполне коррелировали с мнением немецких военного атташе и посла в Японии. Нет, Зорге отнюдь не называл японскую армию слабой открыто — это закрыло бы перед ним все двери в стране пребывания. Но мастерски поданная, причем совершенно точная информация, сдобренная долей сожаления о слабости ведущего игрока на Дальнем Востоке и прогнозом о скорой и быстрой модернизации японской армии, влияние, несомненно, оказала. Серия статей резидента советской военной разведки, подкрепленная выдержанными в том же духе публикациями других журналистов, часть из которых получила информацию от советских или дружественных им структур, часть — просто скомпилировала их материал на волнующую тему, была скоординированной акцией советской военной разведки и Бюро международной информации при ЦК ВКП(б). Координировал операцию прекрасно знавший Зорге Борис Мельников, бывший замначальника военной разведки, ныне глава Службы связи Секретариата Исполкома Коминтерна и одновременно — заведующий особым сектором Международного отдела ЦК ВКП(б).

Операция стала первой серьезной пробой Зорге как агента влияния, и завершилась вполне успешно — такой союзник, каким предстала Япония, с точки зрения Гитлера, стал скорее обузой, чем приобретением. Фюреру уже надоели союзники балластного типа, он не скрывал своего презрения к военным возможностям Румынии и Болгарии, не говоря уж о протекторате Мазовия. Немецкий генеральный штаб, изучив опыт китайской войны и Хасана, также весьма низко оценивал военные возможности Японии и не рекомендовал связывать себя союзом со страной, которая может стать обузой. Возможный конфликт с США или даже с колониальными владениями европейских держав казался генералам заранее решенным не в пользу Японии. Гитлера интересовало существование Японии как потенциальной угрозы для США и Англии, как сдерживающего фактора, который можно при случае уступить Лондону на переговорах.

В Лондоне японскую армию также оценивали достаточно низко. После заключения франко-японского договора о взаимных гарантиях безопасности и наметившегося сближения Токио и Москвы, на англо-германских переговорах речь шла об отказе Рейха от тесного союза с японцами.

* * *

Японо-английские и японо-американские переговоры зашли в тупик. В Токио склонялись к тактике выжидания, первоочередной целью видя окончательную победу в Китае, для чего имело смысл пойти на уступки СССР. А вот потом... в случае войны в Европе, шансы англо-германского и франко-советского блоков представлялись примерно равными, и возможность поддержать сильнейшего, как в первую мировую, упускать японцы не собирались. Как сформулировал на заседании императорского совещания