Сказка должна быть доброй

После обработки собственности давали выбор: можно было работать или 'на пользу' или 'для развлечения'. Добровольно по второму пути никто не шел. Туда отправляли тех, кто не справлялся с полезной работой или кого отлавливали при попытке к бегству. Хотя, отлавливали не совсем правильное слово. Обычно беглецов, заплутавших в лабиринте пещер, выводили через пару дней, демонстративно проводя перед оставшимися рабами. А то и устраивали показательное 'развлечение'. Кроме того, рачительные хозяева делали все, чтобы их собственность не померла раньше времени. Иначе дороговато бы выходило. Так как времени у гномов было вдоволь, интенсивность труда их мало интересовала. Главное, что самим работать не приходилось. Хотя, перспектива стать развлечением была настолько ужасна, что рабы особенно и не ленились. Я изо всех сил старалась слушать эти рассказы отвлеченно, не принимая их близко к сердцу, однако, такое не примешь — как же! Но каждую исповедь я выслушивала со стиснутыми зубами и слезами на глазах.

Весь связанный с Эрлом ужас мне пришлось переживать практически в одиночку. Ворон за пару дней отлежался и, заявив, что полностью пришел в себя, отправился на заработки. Увы: сыновне наследство было потрачено полностью, а нам мало того, что надо было на что-то жить, так еще и за потерянную повозку компенсацию выплачивать. Полуэльф затемно уходил и затемно приходил, поэтому его я видела только мельком, когда приходила под утро покормить Конора. Во всем остальном ночные заботы о малыше с меня были сняты, за что я была крайне благодарна. Откуда на это полуэльф брал силы, я не спрашивала. Но и не могла не внести свою лепту. В течение дня у меня было несколько свободных часов, и я решила, что нехорошо в существующих условиях их разбазаривать. Поэтому, чтобы немного облегчить наше материальное бремя, я договорилась с хозяином таверны о небольшой подработке на его кухне. Правда, втайне от Ворона. Потому что он был категорически против моей работы где бы то ни было. Как мне позже объяснил мой работодатель, у эльфов считалось позором, если матери ребенка приходилось зарабатывать деньги. По их глубоким убеждениям, мать не имела права тратить свое время ни на что другое, кроме своего дитя. Когда же я поинтересовалась у эльфа, а что, по их мнению, женщина должна делать, если ее дите спит, а домашних дел у нее нет, мне ответили, что в таком случае она обычно мастерит игрушки или расшивает одежду малыша узорами. Прикинув, что Конору и в чисто белой распашонке вполне себе неплохо живется, я пошла в помощницы к повару. Все равно Эрлу нужно было готовить еду с добавлением целебных трав.

Глядя на брата, я с ужасом представляла, что же мне придется увидеть еще. И не только увидеть, но и забрать, а после — пережить. Если ему так плохо, то каково же Леонарду?.. Хотя, эта боль все же должна быть слабее старой боли Альберта-кристальщика. А раз ту я благополучно излечила, то могла надеяться, что и с этой справлюсь. Главное не посчитать ее своей. Ведь чужая боль, какой бы страшной не была, все же чужая.

Но больше всего меня угнетало даже не это. Меня грызло, буквально обгладывало, чувство вины. Ведь если разобраться, все случилось из-за меня. И чем больше я об этом думала, тем больше в этом убеждалась. Верно братец всегда говорил, бестолочь я дремучая. Да нет, даже не так. Шлюха я. Напрыгалась по чужим постелям, а теперь... Причем, ладно бы только мне из-за этого доставалось, тут вопросов бы не было: сама дура, сама и получай за все хорошее. Поделом, заслужила. Но другим-то за что? Раз за разом задавался этот вопрос и всегда оставался без ответа.

Однажды, когда я заканчивала протирать вымытую посуду, все также поглощенная самобичеванием, на кухню зашел хозяин таверны. Он долго стоял, прислонившись плечом к косяку, не сводя с меня глаз, а потом сказал:

— Женщины! Как же вы любите считать себя центром мироздания и на пустом месте выстраивать причинно-следственные связи! 'Ах, если бы я этого не сделала, этого бы не было'. Откуда ты можешь это знать? Ты кого-то насильно в плен вела? Нет. Люди сами решают, как действовать в сложившихся жизненных условиях, и спешу тебя разочаровать, не ты эти условия создаешь! Ты та же самая жертва обстоятельств. Так что прекрати думать о всякой ерунде и страдать на пустом месте. А не то жизнь подумает, что тебе серьезных бед мало и еще подкинет. Радуйся тому, что есть, а не расстраивайся из-за того, что было. Прошлое ведь недаром так называется.

Мда, занятная вещь прописные истины. Ты можешь их знать назубок и всем подряд рассказывать, однако к себе их применить почему-то не всегда догадываешься. Только если кто-то носом ткнет.

Конечно, если очень захочется, то в любой жизненной ситуации можно найти виноватого. Кто-то склонен винить других, кто-то — себя. Но это не всегда уместно и верно. Была ли в произошедшем моя вина? Нет. Так получилось, что мы все оказались в сложных жизненных условиях. По одной дороге была моя неминуемая смерть, по другой — более туманная перспектива. Да, иногда неопределенно — не значит плохо. Парни сделали свой выбор. Рассчитывая на счастливый 'авось', были готовы к реальности. Сейчас я совершенно отчетливо понимала, что все произошедшее на корабле было крайне нежелательным, но просчитанным вариантом. Другого пути к эльфам не было. Только через море, а значит, через риск встречи с пиратами, от которых надо было чем-то откупиться. Причем так, чтобы отказ не подразумевался. Не все способны потопить другого, чтобы выплыть самому. Насколько я знаю, Эрл не мог точно. Поэтому, вместо того, чтобы подставить под удар каких-нибудь случайно подвернувшихся невинных, он принял его сам. Теперь, практически сокрушенный им, все же сражался за жизнь. И победил.

Эрл 'воскрес' на шестнадцатый день. Я как раз шла с Конором в комнату, возвращаясь с прогулки, и уже на пороге услышала, как за спиной открылась дверь. Чуть обернувшись, я увидела его. Умытый, побритый братец выглядел вполне себе ничего. По крайней мере, не был похож на упыря.

— О, а я как раз тебя искать иду! — обрадовался Эрл, шагнув ко мне, и вдруг резко остановился.

Проследив за его взглядом, я усмехнулась и сказала:

— Знакомься, это Конор. Конор, знакомься, это дядя Эрл.

— Вот, оставил тебя ненадолго, так новым мужиком обзавелась! — неуклюже пошутил братец. Интересно, неужели я услышала нотки ревности в голосе?

Конор же на знакомство отреагировал иначе. Не знаю, что именно не понравилось малышу, но он расплакался. Пришлось поскорее отнеси его в комнату и отыскать нашу любимую игрушку: ярко разодетого, звенящего бубенчиками шута на деревянной палочке. Наш Бубу, как всегда, отработал великолепно, весьма быстро успокоив расстроенное чадо. Положив радостно вцепившегося в него сына в кроватку, я повернулась к стоящему в дверях Эрлу и сказала:

— Если тебе не срочно, подожди полчасика, пока я его накормлю-уложу, потом спокойно поговорим, ага?

— Ага, — кивнул брат. — Где мне тебя ждать?

— Посиди здесь, — кивнула я на стул у окна. — Заодно потом поможешь с зельем. Нам после еды надо его выпить, а флакон, зараза, так плотно закрыт, что я его чуть ли не зубами всегда открываю.

Оседлав стул, братец взял у меня флакон и усмехнулся:

— Мужиков куча, а без меня все равно обойтись не можешь.

— Куда уж мне без тебя, — ответила я, беря малыша на руки и садясь с ним на кровать.

Через сорок минут мы с братом вышли из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

— А он у нас ничего, симпатичный, — хмыкнул Эрл, направляясь к лестнице. — Надеюсь, от папаши ему мало что досталось. Кстати, а где твой супружник?

— Работает, — пожала я плечами, идя рядом.

— Работает или зарабатывает? — уточнил брат.

— Не знаю, не спрашивала, — ответила я и добавила. — Кстати, по его словам, я больше не замужем.

— О, как! — оскалился Эрл. — То есть, теперь его можно прибить, не боясь оставить тебя вдовой?

— А он тебе что-то такое сделал? — изумилась я.

— Не мне, — жестко ответил брат. — Тебе. Когда величество мне рассказал, что из-за того, что этот гад свое хозяйство в штанах не удержал, ты помереть можешь, я ж этого остроухого угрохать хотел. Еле удержался. Причем, только потому, что он был жизненно нужен.

Тон Эрла мне не понравился, потому что в нем я услышала нотки реальной угрозы. Про угрохать братец, конечно, преувеличил сильно, но хорошо отделать вполне может. Сейчас его жизнь от здоровья Ворона не зависела, поэтому брат мог позволить себе многое. Только я этого не хотела. Хотя бы из банальной самозаботы: он отведет душу, а мне выхаживать придется. Решив как-то разрядить ситуацию, я попробовала пошутить:

— Не каждый мужчина может устоять перед женскими чарами.

Не получилось. Стиснув кулаки, Эрл ответил:

— Знаешь, сестричка, величество вон больше шести лет уже терпит, хотя его чаровала мадам поколоритнее тебя. Так что был бы мужчиной — устоял бы.

Это напоминание подкинуло мне идею для новой темы.

— Когда пойдем за Леонардом? — спросила я, остановившись на последней ступеньке.

— Как будем готовы, — туманно ответил брат, останавливаясь рядом. — Знаешь, что хорошо в дне? Ниже падать некуда. Так что посидит наше величество еще немного. Не переживай, гномы ему помереть не дадут. Это я тебе могу гарантировать. Но больше ни о чем не спрашивай.

Похоже, Эрл про свои кошмары не помнил. Не став его разочаровывать, я согласно кивнула и сказала:

— Слушай, мне на кухню надо, работать. Давай там поговорим, пока я картошку чистить буду?

— Мда, похоже, твой бывший действительно работает, раз еще и тебя заставляет, — покачал головой брат.

— Кстати, ему не говори, — на всякий случай, предупредила я Эрла. — Работающая мать тут — позор мужчины.

— Спасибо, что просветила, — хмыкнул братец. — Обязательно скажу.

Эта фраза натолкнула меня на мысль, что физическое отведение души — не самый худший из возможных вариантов. Оставалось лишь надеяться, что до нашего ухода Эрл не сильно распоясается. А там, глядишь, успокоится и о своих счетах забудет. Интересно, неужели для мужчин действительно так важно отомстить, раз не сумел уберечь? Хотя, я никого никогда не пыталась оберегать. Может быть, в похожей ситуации и я буду поступать так же?

Как бы там ни было, это был мой последний день работы на кухне. Посидев рядом со мной около получаса и заняв его ниочемной беседой, Эрл решил пойти прогуляться. Вернулся он только глубоким вечером, когда я уже начинала здорово беспокоиться. При нем были Ворон и мешочек с несколькими монетками. По виду вернувшихся я поняла, что брат начал мстить. Ибо уж слишком контрастировали между собой их виды. На ум сразу же пришли ассоциации: мокрый нахохленный воробей и светящийся тазик. С мужчинами я встретилась как раз у лестницы: собиралась подняться к себе после рабочего дня. Когда наши с Вороном взгляды встретились, у меня защемило сердце, ибо в глазах отчетливо читалось "как ты могла?", со всеми положенными эмоциями. Но, не сказав ни слова, полуэльф прошел мимо меня и, придя к себе, весьма громко хлопнул дверью.

— Обижается еще, зараза! — сказал Эрл, встав рядом со мной и облокотившись о перила. — Благодаря мне ему повозку простили, а он вон что!

Посмотрев на донельзя довольного братца, я строго спросила:

— Что ты сделал?

Пожав плечами, тот ответил:

— Да ничего особенного. Твой благобывший устроился работать к хозяину повозки. И в принципе, за год все бы отработал без проблем. Я же пришел к хозяину, рассказал ему печальную историю о том, как вам плохо живется, что дите ваше почти голодает, а родителей так вовсе не видит — оба с утра до ночи вкалывают. Эльф аж прослезился и выдал нашей птице зарплату за полный месяц авансом. И долг больше отрабатывать не надо.

— Из жалости простил повозку?! — не поверила я.

— Нет, — усмехнулся Эрл. — Я в счет долга от имени нашего величества заключил договор на поставку нескольких повозок для армии. Главное теперь за три месяца успеть к власти вернуться, а то контракт-то магический. Но с другой стороны, если не выгорит — величество сам будет отрабатывать до конца жизни.

Осмыслив сказанное, я чисто из любопытства задала риторический вопрос:

— Эрл, тебе не стыдно?

— А должно? — усмехнулся братец.

Я принялась перечислять, загибая пальцы:

— Опозорил Ворона перед хозяином, заключил заведомо убыточный для короны контракт, подставив при этом Леонарда. Ты вел себя как...

— Как они того заслуживают, — жестко сказал Эрл. — Тем более, ничего из ряда вон я не сделал. Не обеднеет наша корона, а у величества дополнительный стимул будет себе власть вернуть. Что до хозяина, Ворону с ним ни жить, ни спать, так что какая разница, что он о нем подумает?

— Добро бы так, — раздался голос от барной стойки.

Мы с братом обернулись к эльфу, достающему с верхней полки бутыль вина. Спустившись со стремянки, он виновато улыбнулся и продолжил:

— Простите, что вмешиваюсь, но, думаю, все же стоит вам пояснить одну вещь. Вы опозорили своего друга перед всем его народом. Такие вести у нас разносятся быстро, так что скоро каждый эльф будет знать ваш рассказ, причем, как водится, все более и более приукрашенный.

— И что? — пожал плечами братец и указал на меня. — Про нее вон тоже много баек на родине шастает. А она живет и не заморачивается.

Посмотрев на нас, хозяин таверны вздохнул и ответил:

— Ваш друг теперь будет вынужден браться только за черную работу — другой на этой земле ему не предложат.

— Была бы ваша земля в мире единственной, возможно, настроение у меня бы подпортилось. А так, все равно не вижу трагедии, — брат развернулся и пошел наверх. Но на полдороге остановился и сказал. — И, кстати, с завтрашнего дня Лиона у вас больше не работает. Есть дела поважнее, так что будьте любезны выдать ей расчет. А это аванс до конца следующего месяца.

Ловко перекинув мешочек хозяину, Эрл ушел к себе. Я же пошла к барной стойке. По-хорошему, надо было идти наверх, кормить Конора, но пока у меня не хватало решимости встретиться с Вороном.

— Можно чаю? — попросила я, присаживаясь на стул.

Усмехнувшись, хозяин поставил передо мной чашку и сказал:

— Не переживайте, теперь я читаю только мысли, связанные с заказами. Ваш разум восстановился и теперь случайное прочтение ему не грозит.

— Откуда же вы тогда знаете, что я думаю? — грустно улыбнулась я, пододвигая к себе чай.

— Я успел вас достаточно хорошо узнать, вот и угадал. Даже могу предположить, что вы зададите мне вопрос, почему я не опозорил отца вашего ребенка перед всем народом, пустив сплетню.

Не то, чтобы это меня интересовало, но как повод потянуть время сгодилось. Поэтому я посмотрела на эльфа и спросила:

— А правда, почему?

— Потому что не считаю это правильным. Повозочник же тот еще стервец. Наверняка уже начал трепаться, — эльф налил и себе чай и продолжил. — Некоторые эльфы просто счастливы, если им выпадает шанс выгодно выделиться на чьем-нибудь фоне. Среди людей такое бывает?

— Сплошь и рядом, — махнула я рукой.