Биография Толкина

В Америке издательство "Хафтон и Миффлин" издало "Хранителей" а через некоторое время "Две твердыни". Американские рецензии на первые два тома были в целом осторожными. Правда, У.Х. Оден опубликовал в "Нью-Йорк таймс" ряд восторженных статей, в которых, в частности, заявлял, что "за последние пять лет никакой другой образчик фантастики не доставил мне большего удовольствия". Они помогли оживить спрос, и в течение следующего года американские читатели раскупили много экземпляров.

К январю 1955 года, то есть через два месяца после выхода в свет второго тома, автор все еще не завершил столь настоятельно необходимые приложения. Он уже махнул рукой на составление указателя имен, поскольку эта работа потребовала бы слишком много времени. В январе и феврале удалось сделать больше, чем предполагалось, но работа оказалась в высшей степени трудной. Одно время Толкин собирался написать целый "том для специалистов", изложив в нем подробности истории и лингвистики своих мифологических народов, и уже накопил много материала. Но в момент первого издания книги пришлось все ужимать, поскольку издатели выделили на это лишь небольшую часть в конце книги. И все равно автор торопился, тем более, что его подгоняли письма читателей, воспринимавших книгу как реальную историю и прибавлявших массу материала. Подобное отношение к роману было лестным, ибо такой реакции автор и ожидал, хотя однажды заметил: "Я не совсем уверен, что восприятие всей книги как большой игры это то, что надо (по крайней мере, для меня); просто меня всегда привлекают подобные вещи'. Но, конечно, уверенность в том, что тщательно подготовленный материал о календаре Хоббитании, правителях Гондора и Тенгваре Феанора107 будет жадно прочтен многими, придавала автору сил.

К марту приложения не были завершены, а "Аллену и Анвину" уже стали поступать письма, пеняющие на задержку третьего тома. Издатели понимали, что книга вызвала больший интерес, чем рядовая фантастика. Райнер Анвин умолял Толкина завершить работу, но окончательный вариант приложений попал в печать лишь 20 мая. К тому времени карта уже несколько недель как была в издательстве. Ради завершения работы над ней Кристофер работал 24 часа, не разгибая спины. Казалось, что теперь-то задержек быть не должно. И все же они были. Сначала неверно напечатали страницу с рунами, и автору пришлось взяться за правку. Потом из типографии пришло еще порядочно вопросов Толкину, но тот уехал на каникулы в Италию.

Вместе с Присциллой, Эдит и тремя друзьями они поездом и морем отправились в круиз по Средиземноморью. Толкин вел дневник и оставил запись о своем ощущении "прихода к сердцу христианства изгнанника, возвращающегося с дальних пределов в свой или, скажем, отчий дом'. Среди каналов Венеции он обнаружил, что "почти освободился от проклятого недуга, вызванного двигателями внутреннего сгорания, от которых гибнет весь мир'. Позже появилась запись: "Венеция кажется невероятно, по-эльфийски чудесной для меня: прямо сон о древнем Гондоре, Пеларгире и нуменорских кораблях до возвращения Тьмы'. Они с Присциллой съездили в Ассизи, где он получил-таки письма от печатников, но, не имея в распоряжении своих заметок, отложил ответ до возвращения в Оксфорд. В результате третий том вышел 20 октября, то есть спустя почти год с того момента, когда на прилавок попали "Две твердыни". В примечании на последней странице автор извинился за отсутствующий указатель.

Теперь, когда вышли все три тома, критики могли сполна оценить роман. В "Тайм энд тайд" К.С. Льюис еще раз воздал хвалу: "Эта книга слишком оригинальна и содержательна, чтобы ее можно было оценить по первом чтении. Но сейчас мы уже знаем, что для нас было создано нечто значимое. Мы уже не те, что раньше'. К хору похвал присоединился еще один голос Бернард Левин в "Трат" охарактеризовал роман как "одно из занимательнейших произведений в литературе нашего времени, да и всех других времен. В эти тревожные дни она успокаивает приданием уверенности в том, что кроткие наследуют землю'. Многие, однако, продолжали критиковать стиль. В "Санди таймс" Джон Меткаф написал: "Слишком уж часто мистер Толкин впадает в библейский стиль Брюэра108, нагромождает инверсии, сыплет архаизмами'. Эдвин Мьюр снова обрушился на роман в обзоре, опубликованном в "Обсервере" и озаглавленном "Мир мальчишки". Он писал: "Удивительная штука: все персонажи мальчишки, притворяющиеся взрослыми героями. Хоббиты или невысоклики это просто мальчишки, герои-люди пятиклассники; вряд ли хоть один имеет понятие о женщинах, разве что понаслышке. Эльфы, гномы и энты и те неукоснительно мальчишки, которые никогда не станут юношами'.

"К черту Эдвина Мьюра и его задержавшееся повзросление, — фыркнул в ответ Толкин. — Он уже в таком возрасте, что должен разбираться, что к чему. Будь он магистром искусств, я выдвинул бы его на соискание должности профессора поэзии. Вот славная месть'.

Теперь мнения были совершенно полярными. Книга создала себе ярых защитников и непримиримых врагов. Как писал У.Х. Оден, "похоже, никто не придерживается умеренных взглядов: одни (и я в том числе) полагают эту книгу шедевром в своем жанре, другие ее на дух не выносят'. Так оно и осталось до конца жизни Толкина: полный восторг одной половины читателей и полное неприятие второй половиной. Самого автора это не очень-то задевало скорее, забавляло. Однажды он написал:

"Властелин" — это книга

Такого сорта:

Коли нравится — от восторга прыгают,

А не нравится — шлют к черту!

Нельзя сказать, чтобы Оксфордский университет избрал второй вариант поведения: он был слишком учтив для этого. Но, по словам Толкина, коллеги ему сказали: "Ну, теперь-то мы знаем, чем ты занимался все эти годы. Так вот, ты обещал издать то, прокомментировать это, да грамматику, да словари обещал и не сделал. Ты развлекался, а теперь изволь-ка поработать'. Первым результатом этого демарша явилась лекция из серии об элементах кельтского языка в английском. Эта лекция планировалась уже много месяцев тому назад. Толкин прочел ее под названием "Английский и валлийский языки" 20 октября 1955 года, на следующий день после выхода в свет "Возвращенья Государя". Это был пространный и несколько беспорядочный анализ взаимосвязи двух языков, но, по словам Толкина, лекция задумывалась лишь в качестве введения в серию. Она имеет известную ценность, поскольку в ней Толкин в автобиографических комментариях коснулся истории своего собственного интереса к языкам. В начале лекции он извинился за задержку. В свое оправдание он упомянул среди прочих причин "очень затянувшуюся большую работу, если ее можно так назвать, в которой многое из того, что я лично почерпнул из исследований кельтского, изложено в форме, которую я нашел наиболее естественной'.

Теперь уже было ясно, что "Властелин Колец" не будет причиной тысячных убытков для "Аллена и Анвина". Объем продаж книги неуклонно возрастал, хотя и не очень быстро. Полезной оказалась выпущенная по книге радиопьеса, которую Толкин, ясное дело, не одобрил. Он вообще не жаловал драматургию, но еще меньше он любил адаптированные книги: по его мнению, такая обработка обязательно низводит книгу на более низкий, тривиальный уровень. И все же радиопостановка способствовала популярности романа, и в начале 1956 года издательство выдало первый гонорар согласно давнему соглашению "прибыль поровну" чек на три с половиной тысячи фунтов. Это было куда больше годового университетского жалования профессора. Несмотря на восторг, Толкин понимал, что уплата подоходного налога будет весьма существенной проблемой. В течение 1956 года объем продаж возрос еще больше, и чек, полученный год спустя, был, соответственно, на большую сумму. Такой неожиданный доход навел Толкина на мысль подать прошение об отставке с профессорской должности в шестидесятипятилетнем возрасте вместо того, чтобы тянуть лямку до шестидесяти семи лет (именно в этом возрасте в Оксфорде было принято уходить на пенсию). Связанные с налогом опасения оказались обоснованными, и потому, когда в 1957 году Маркеттский университет (католическое учебное заведение на Среднем Западе США) предложил Толкину продать рукописи основных произведений, он охотно согласился. Ему уплатили 1250 фунтов (это составляло около пяти тысяч долларов), и рукописи "Хоббита", "Властелина Колец", "Фермера Джайлса из Хэма", а также "Мистера Блисса" (все еще неоконченная) уплыли за океан.

Помимо денег, "Властелин Колец" стал для автора богатым источником писем от поклонников. Среди них было письмо от настоящего Сэма Скромби, который сам не читал "Властелина Колец", но прослышал, что его имя появилось в романе. Толкин пришел в восторг, объяснил в ответе, откуда это имя взялось, и выслал все три тома с автографом. Позднее он заметил: "Некоторое время я трясся при мысли, что в один прекрасный день получу письмо за подписью "С. Горлум". Вот на что было бы не так-то просто ответить'.

"Аллен и Анвин" начало переговоры о переводе "Властелина Колец" на другие языки. Первым результатом стало голландское издание, вышедшее в 1956 году. Пробную попытку переводчика передать на своем языке сложный комплекс имен собственных автор разнес в пух и прах. Под конец Толкина удовлетворил голландский перевод, а вот шведский, появившийся три года спустя, понравился ему много меньше. Неодобрение вызвали не только отдельные моменты, но и предисловие переводчика, которое автор обозвал "пятью страницами непроглядной ахинеи". В нем переводчик посчитал "Властелина Колец" аллегорией современной мировой политики, упомянул, что автор читал роман "целой армии внуков" и описал совершенно стандартный оксфордский пригород Хедингтон, где в то время жил автор (пригород располагался на небольшом возвышении по названием Хедингтонский холм), как "тенистый ландшафт с тенистым фруктовым садом,... с тыльной стороны которого высятся холмы над Могильниками, то бишь Хедингтонский холм'. После протеста Толкина, выдержанного в жестких тонах, шведские издатели убрали это предисловие из последующих изданий.

В дальнейшем "Властелин Колец" был переведен на основные европейские и на многие другие языки, в результате чего автор получил из-за границы множество приглашений на чествования. Он принял только одно: в 1958 году съездил в Голландию, где пользовался большим успехом. Толкин знал заранее, что его хорошо примут, поскольку в течение многих лет дружил с профессором Пьетом Хартингом из Амстердамского университета. Он и устроил прием, который оказался прямо-таки царским. Гвоздем программы был устроенный роттердамским книготорговцем "Хоббитский обед", на котором Толкин произнес неформальную речь со вставками на голландском и эльфийском языках. Частично это была пародия на послеобеденную речь Бильбо из начала "Властелина Колец". В заключение Толкин вспомнил, что "вот уже ровно двадцать лет исполнилось с тех пор, как я добросовестно начал завершать летопись наших достопочтенных хоббитских предков в Третью Эпоху. Я гляжу на Восток, Запад, Север и Юг и не вижу Саурона, но я вижу, что у Сарумана много последователей. У нас, хоббитов, нет против них волшебного оружия. И все же, многоуважаемые хоббиты, я провозглашаю тост: за хоббитов. Да покончат они с саруманами, да увидят они снова весну под деревьями'.

К этому времени стало ясно, что "Властелин Колец" стал желанным приобретением в международном масштабе. Стэнли Анвин предупредил автора, что скоро хлынут предложения о правах на экранизацию, и они согласовали между собой следующую политику: или респектабельная "проработка" книги, или жирный гонорар. По словам сэра Стэнли, выбор был между деньгами и славой. Первые киношные предложения пришли в 1957 году трое американских бизнесменов встретились с Толкином и показали ему эскизы предполагаемого мультфильма по "Властелину Колец". Эти джентльмены (гг. Форрест Дж. Аккерман, Мортон Грейди Циммерман и Эл Бродакс) представили также сценарий будущего фильма. По прочтении автор обнаружил, что с книгой обошлись не слишком почтительно. Множество имен было переврано (так, Боромир превратился в Боримора), все пешие переходы были выброшены, а вместо этого отряд Хранителей Кольца передвигался исключительно на спинах орлов; дорожный хлеб эльфов "лембас" превратился в "пищевой концентрат". По всем признакам, это дело не обещало особой славы, а так как и денежные перспективы были не ахти какие, то переговоры не получили продолжения. Однако это было знамением. В то время доходы Толкина от книг продолжали держаться на высоком уровне. "Похоже, что я не могу избавиться от чувства, будто здесь много чего наболтают о "высших формах литературного успеха", как недавно выразился злоязычный критик", — писал он.

Объемы продаж "Хоббита" и "Властелина Колец" продолжали непрерывно возрастать, но до 1965 года резких изменений не было. В начале этого года обнаружилось, что некое американский издательство, явно не обремененное избытком совести, собирается выпустить пиратское издание "Властелина Колец" в мягкой обложке и почти наверняка не собирается выплатить автору гонорар. Поскольку в те времена в американском авторском праве был полный беспорядок, издательство, конечно же, рассчитывало провернуть это дело без всяких последствий, понимая, что такая книга будет иметь широкий спрос, особенно среди американских студентов, живо заинтересовавшихся романом. У официального американского издателя книг Толкина (издательство "Хафтон и Миффлин") было единственное средство борьбы: самим издать книгу в мягкой обложке, и поскорее. Именно это и планировалось сделать в сотрудничестве с издательством "Баллантайн букс". Но для заявления прав на новое издание надо было внести в старое известное количество текстуальных изменений. Тогда вещь официально признавалась "новой". Райнер Анвин приехал в Оксфорд ради того, чтобы объяснить это Толкину и попросить его быстро пересмотреть что-то во "Властелине Колец" и в "Хоббите", чтобы защищенными оказались обе книги. Толкин согласился. Удовлетворенный, Райнер Анвин отбыл обратно в Лондон.

Обычно само слово "пересмотреть" подвигало Толкина на труды тяжкие. Но на этот раз время шло, а он пальцем о палец не ударил. У него уже вошло в ривычку пропускать все сроки и игнорировать все неотложные мольбы о рукописях. Сейчас же он занимался отшлифовыванием "Кузнеца из Большого Вуттона" (он был только что написан), переводом "Сэра Гавейна" и составлением некоторых примечаний по эльфийскому стихотворению "Намариэ"109, которое композитор Дональд Сванн хотел положить на музыку и включить в цикл песен на слова Толкина. Все эти дела он закончил лишь к июню. К этому времени уже вышло американское издание, которое Толкин и другие посчитали пиратским.

Выпустившее его издательство "Эйс букс" заявило, что в этом издании в мягкой обложке нет ничего противозаконного, хотя никакого разрешения от Толкина или его официальных издателей не имело. Хуже того: и гонорара автору они не предложили. Хотя цена книги была бросовой (по семидесяти пяти центов за том), издание, пожалуй, было подготовлено с известной аккуратностью. Сколько-то опечаток присутствовало, но в целом авторский текст воспроизвели тщательно до смешного: одновременно оставили в предисловии обещание напечатать указатель имен и примечание в конце третьего тома с извинениями за его отсутствие. Издательство "Эйс букс" было хорошо известно тем, что печатает фантастику. Стало очевидно, что их выпуск многие успеют купить до того, как выйдет официально согласованное издание в мягкой обложке. Толкину послали срочную просьбу: как можно скорее завершить все исправления (предполагалось, что он, не разгибая спины, сидит над ними вот уже шесть месяцев).