Почти любовь, почти падение

Ещё покрутившись на кухне, попробовав вторично настоять на приготовлении обеда и получив отказ, Елена Александровна прошла в комнату и принялась оглядывать книжные шкафы.

— Всё-таки Оля молодец, скажи. Сколько лет уже мужа её нет, а она всё сохранила. Всё как при нём было.

Катя кивнула.

— А ты всё делаешь, как она просила? Она так за книги переживает.

— Делаю, мам, ты не волнуйся. Мне и самой эти книги очень нравятся, так что я не забываю.

— Да, да, не забывай.

Катя на диван присела, продолжая с тревогой наблюдать за перемещениями матери по комнате. Сама Катя прекрасно знала, куда ей смотреть не стоит, например, на ту полку, прямо у плеча матери, на которой фляжка Жданова лежит, а рядом ещё и очки его. А вон там, на стуле за спиной матери, галстук Андрея висит, правда, прикрытый Катиным шёлковым шарфиком. Сейчас, сидя на диване, и сгорая от стыда за свою затянувшуюся ложь (ведь она никогда — никогда! — не обманывала маму!), Катя думала о том, что вечером непременно Жданова стукнет за его неряшливость, а сама уборку затеет. Генеральную, а не будет вечером сидеть, обдумывая очередной проект Юлианы.

— Расскажи мне, — попросила Елена Александровна, вновь к дочери повернувшись. — Как у вас с Мишей? На самом деле поссорились?

— Не ссорились. Просто... — Катя слова подбирала, а Елена Александровна сочувственно улыбнулась.

— Думаешь, я сама не понимаю? Ты теперь одна живёшь, он, наверняка, здесь... иногда... ночует.

Катя поморщилась от того, каким тоном и с какой осторожностью мама говорила.

— Я поэтому папе не сказала, что к тебе пойду. Хотела сама с тобой поговорить. Но ты не думай, я не собираюсь тебя жизни учить. Но если я буду знать, мне будет спокойнее, понимаешь?

Катя согласно кивнула.

— Конечно, понимаю. Но я не знаю, что тебе рассказать.

— Подробности мне не нужны, — успокоила её Елена Александровна. — Миша очень хороший, нам с папой он очень понравился. Ты должна это знать. И, конечно, мы понимаем, что сейчас другое время, и молодые люди, как вы, со свадьбой предпочитают не торопиться, так что... Катя, если вы решите жить вместе, мы с папой не будем против. — Елена Александровна выдохнула, словно избавилась от тяжкого груза, и улыбнулась. — Я это и хотела тебе сказать. А то вы притаились, думаете, наверное, что отец будет не в восторге от ваших новостей. А ты его не бойся.

— Да не боюсь я папы, — проговорила Катя немного удивлённая и даже возмущённая этим предположением. — Мама, дело совсем не в этом, просто вы торопитесь. Как всегда, впрочем.

— Нисколько. Я же не говорю, что вы должны жить вместе. Я о том, что вдруг решите... На будущее.

— На будущее, — повторила за ней Катя. И с дивана подскочила, когда с кухни услышала звонок своего мобильного. — Это, наверное, Юлиана.

— Я тебя задерживаю, да? — крикнула ей вслед мать. Но Катя так и не ответила, отвлеклась на разговор с Виноградовой, заверила ту, задерживается ненадолго, а когда в комнату вернулась, застала мать в дверях спальни. Та обернулась, Катя с ней взглядом встретилась, и виновато проговорила: — Это не Миша, мам.

Елена Александровна кинула ещё один взгляд в спальню, на неубранную постель, на мужские джинсы, небрежно брошенные на спинку кровати. Катя вспомнила, что Андрей тряс их утром, искал ключи от машины, и, видимо, второпях, даже до шкафа не донёс, так на кровать и бросил.

— Да, размер явно не его. — Елена Александровна на дочь посмотрела с тревогой. — Объяснишь?

Катя телефон в ладони сжала и руку прижала к груди. Спиной к стене привалилась.

— Мы с Мишей уже давно не встречаемся. Да и не встречались толком.

— Но здесь живёт мужчина.

— Я бы не стала говорить, что прямо живёт...

— Катя!

— Это Жданов.

Елена Александровна всерьёз нахмурилась.

— Кто?

Катя глаза на мать подняла.

— Андрей. Андрей Жданов.

Елена Александровна беспомощно всплеснула руками, присела на стул, прямо на галстук Жданова, но даже не заметила этого.

— Катя, да ты что? И ты не рассказала?..

— Ты бы волновалась! — воскликнула Катя, надеясь оправдаться.

— Конечно, волновалась бы! Но я бы знала!

Катя виновато опустила глаза.

— Прости меня.

Елена Александровна опустила руки, которые до этого момента к груди прижимала.

— Расскажи мне толком. Ты встречаешься с Андреем Палычем? У вас серьёзно?

Катя нервно сглотнула.

— Мама, тут всё непросто.

Глаза Елены Александровны подозрительно сузились.

— Что это значит? Катя, я про него много читала, поэтому не нужно меня обманывать.

Катя телефон свой отложила, подошла ближе к матери и присела в соседнее кресло.

— А ты не думай о том, что читала. Дело совсем не в этом. — Посмотрела умоляюще. — Мам, я его люблю. Я его так люблю, но сейчас просто никак нельзя... Это всё из-за "Зималетто", ты деталей всё равно не поймёшь, но нам с Андреем сейчас никак нельзя в открытую встречаться, люди не поймут. И родители его не поймут. У Андрея сейчас очень важный момент, он должен снова стать президентом, и я боюсь ему помешать. Но... у нас всё хорошо. Ты просто не говори папе.

Елена Александровна хмурилась всё сильнее, слушая дочь.

— Что значит — не говори? И что значит, не поймут? Что не поймут? Что у вас отношения?

Катя смотрела в пол, боясь на мать глаза поднять.

— Мама, это бизнес.

— При чём здесь бизнес? У него же невеста была, — вспомнила она неожиданно. — Он с ней расстался?

Катя молчала, не зная, что сказать, а Елена Александровна головой покачала.

— Катя, ты с ума сошла?

Вся бравада и решимость вдруг куда-то делись, и Катя тихо всхлипнула, по-прежнему разглядывая пол у себя под ногами.

— Мама, пожалуйста...

— Что? Катя, ты меня убиваешь. Я такого не ожидала. Мы с отцом так радовались, что ты такого положительного молодого человека себе нашла, что у тебя всё хорошо, ты довольна, а тут вдруг такое...

— Мне нужно совсем немного времени, и всё устроится.

— Я уже не понимаю, что ты мне говоришь. Что устроится? Он бросит невесту?

— Я не знаю, — еле слышно проговорила Катя, не желая мать окончательно расстраивать тем, что Воропаеву Андрей вряд ли бросит.

— А кто знает? Катя, — Елена Александровна руку ей на коленку положила и чуть сжала, — подумай. Ты ведь умная девочка, ты всегда думала, прежде чем, какой-то шаг сделать. А это ведь ошибка. Андрей Жданов, — она фыркнула. — Он ведь такой... такой... — Никак не могла подобрать правильное определение, а Катя вдруг обиделась.

— Я знаю, какой он. Я знаю, мама. — Облизала сухие губы. — И я с ума сойду, если он сегодня вечером не придёт. Поэтому и прошу, не говори ничего отцу. Он ведь настоящие военные действия начнёт, если узнает.

— Это точно.

— Вот и не говори!

— Ты как маленькая заладила: не говори, не говори! Но ведь это проблему не решит!

Катя с кресла поднялась и нервно заходила по комнате.

— Нет никакой проблемы. Я взрослая, мама. И я могу встречаться с мужчинами. — Перевела дыхание. — Даже со Ждановым. Могу!

— Встречаться можешь. А вот влюбляться в почти женатого человека, и потом плакать, мол, умру, если не придёт, это, извини меня, уже слишком!

— Я не говорила, что умру, — проговорила Катя в сторону. — Я сказала: с ума сойду.

— Очень большая разница, молодец, успокоила мать.

Они так ни до чего и не договорились. Елена Александровна своё твердила, доводы приводила, что Катя глупость делает, а та в чём-то мысленно с ней соглашалась, но лишь упрямо качала головой, когда мать предлагала всю эту историю со Ждановым поскорее закончить, и вообще, вернуться домой, на время. Они не ссорились, не кричали друг на друга, но понимать отказывались. И расстались, в конце концов, расстроенными и недовольными.

— Мама, не волнуйся, пожалуйста, — говорила Катя, провожая мать до дверей. — У меня всё хорошо.

— Надолго ли?

— Не знаю, — вырвалось у Кати. — Но я не могу поступить, как ты говоришь. Если я вернусь домой, то это тоже ничего не решит. Слишком далеко всё зашло.

— За что нужно сказать "спасибо" твоему Андрею! — не утерпела Елена Александровна.

Катя недовольно нахмурилась.

— Ты нашла виноватого?

— Я и так знаю, что он виноват. Голову тебе вскружил, а отвечать за свои поступки, явно, не торопится. И ведь я тогда ещё видела, какими глазами ты на него смотришь, но я даже подумать не могла!..

Катя печально улыбнулась.

— Это точно, тогда не могла. Никто не мог.

— Вот! Вот в этом и дело, — ухватилась Елена Александровна за её слова. — Как он к тебе тогда относился, и как сейчас. А ты ему веришь!

Закрыв за матерью дверь, Катя к ней спиной привалилась, и расплакалась. Слёзы сами полились, как только сдерживаться стало не нужно. Пушкарёва их ладонью вытерла, и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

— Верю, — пробормотала она сама для себя. — Хотя и знаю, что это никому не нужно.

Про визит матери, Катя Андрею так и не рассказала. ОнЈ конечно, заметил, что она чем-то расстроена, расспросить пытался, но Пушкарёва лишь заулыбалась в ответ, и Жданов, в конце концов, успокоился, наверное, списав всё на её плохое настроение. Ведь может быть и у Кати Пушкарёвой плохое настроение? Почему обязательно о проблемах думать, их и так предостаточно, новые не нужны, просто настроения нет. Но обмануть можно было Жданова, но не себя. Кате покоя не давала реакция матери на её признание. Мама была настроена против Андрея, причем категорически против. Катя такого не ожидала. Думала, что Елена Александровна удивится, поахает, конечно, беспокоиться будет, но поддержит, ведь не зря Катя ей сказала, что любит. А мама даже слышать ничего не хотела, и была уверена, что дочь совершает огромную ошибку. Повторяла раз за разом, что не нужен ей Андрей Жданов, не для неё он. От этих слов хотелось от отчаяния ногами затопать совершенно по-детски, как бы глупо это не выглядело. Но может это, в итоге, и помогло решение принять? Причём Катя даже долго не стала сомневаться, и Юлиане всё честно рассказала. Та же только невесело кивнула.

— Я этого ждала, — призналась Виноградова, — но не думала, что это так скоро случится.

— Я не говорю, что ухожу прямо сейчас, — попыталась оправдаться Пушкарёва, чувствуя себя неловко. — Но я буду искать другую работу, и решила честно вас предупредить.

— Ну, что я могу сказать, Катюш? — Юлиана кончиком карандаша по столу постучала. — Решение правильное. Тебе нужна была передышка, а теперь, если чувствуешь, что пора, надо двигаться дальше.

— Вы обиделись на меня?

— Что ты глупости говоришь? Просто жалко тебя отпускать. — Виноградова всё-таки рассмеялась.

— Я сама не думала, что решусь, можно сказать, в одну минуту.

— А это самое правильное, между прочим, а то бы думала да гадала, сомневалась. А раз уж решила, то нужно двигаться вперёд.

Катя натянуто улыбнулась.

— Да...

Совсем некстати появился Миша, в кабинет Виноградовой вошёл, а Юлиана тут же ему рассказала, что Катя решила уволиться. Борщёв на соседний с Катей стул присел и посмотрел с интересом, а Пушкарёва не знала, куда глаза деть. На Мишу смотреть не осмеливалась, а в сторону глаза отвести было бы слишком невежливо. Силилась улыбаться, и терпела разговор о себе.

— Всё-таки решила уйти? Окончательно? — поинтересовался Миша. — Жаль. У тебя уже стало неплохо получаться. И у тебя просто дар спонсоров находить. Столько времени ты потратила.

Катя решила, что он специально произнёс это слово "потратила". После возвращения из Риги, где они много времени проводили вместе, но Катя даже за руку себя лишний раз взять не позволяла, а потом и вовсе завела разговор о том, что им лучше остаться друзьями, Миша стал держаться с ней строго официально, но Пушкарёва теперь всякий раз улавливала в его словах некий подтекст. Борщёв по-прежнему был с ней мил и доброжелателен, поклялся, что зла не держит и всё понимает, но иногда Катя ловила на себе его взгляды, изучающие, и от этого ей избавиться не терпелось. Поклялась, что ресторан не бросит, Мише же и поклялась, но для себя решила, что после своего увольнения общение сведёт к минимуму.

Катя руки на коленях сцепила.

— Я слишком много сил вложила в свой диплом, не могу я просто так это бросить.

Миша в упор посмотрел на неё.

— Главное, карьера?

Катя сделала над собой усилие, чтобы глаз не отвести. Покачала головой.

— Нет, не главное. Но это важно.

— Конечно, важно, — согласилась с ней Юлиана, не обращая внимания, или делая вид, что не замечает возникшей напряжённости. — У тебя талант, это любой скажет. — А когда Борщёв из кабинета вышел, оставив их, на кресле откинулась и тихонько хмыкнула. — Он ревнует.

Катя, наконец, пальцы расцепила, и почувствовала, как костяшки ноют от боли.

— Юлиана, если честно, мы с Мишей... не встречаемся. Давно уже.

— А то я не знаю.

Катя удивлённо поглядела.

— Знаете?

— Катя, я знаю всё, что происходит в моём агентстве. Даже то, что касается личной жизни моих сотрудников. Да и понять то, что рядом с тобой появился другой мужчина, совсем не трудно. Нужно только немного внимания.

Катя головой покачала, но прежде чем успела возразить, Виноградова сказала:

— Знаешь, когда девушка весь день зевает, но при этом расцветает с каждым днём всё больше, а мужчина рядом с ней выглядит скучающим, тут много ума не надо, чтобы всё правильно понять. Есть кто-то третий. Который тоже, по закону жанра, зевать должен.

— Юлиана!

— Ну что? И не красней. Со всеми бывает. Ты же замуж за Мишу не собиралась.

— Родители всерьёз надеялись, что соберусь.

— Родители, — Виноградова отмахнулась. — Они на то и родители. Миша — идеальный кандидат в зятья для любых родителей. Но... — Юлиана руками развела и многозначительно на Пушкарёву взглянула.

— Я должна была ему сразу рассказать. Мне за это перед ним неудобно.

— Должна была. Но тебе было не до Миши, я права?

Катя кивнула, немного смущённо. А Юлиана вдруг задумалась о чём-то, после усмехнулась.

— Это ведь Жданов, да?

Пушкарёва моргнула.

— Откуда вы знаете?

— Да вот неожиданно вспомнила, как он требовал у меня ответа, почему это я в Ригу не поехала. Отправила вас с Мишей одних. — Виноградова рассмеялась. — Вот ведь... Жданов не меняется. С Кирой обедает, а о тебе выспрашивает.

Катя отвернулась и нервно сглотнула.

— Да, некоторые вещи не меняются.

Виноградова всполошилась.

— Катя, прости. Я не подумала.

— Всё в порядке. Кое-что на самом деле неизменно. — Поправила очки, надеясь скрыть от Юлианы свой взгляд.

— Знаешь, в жизни каждой женщины, бывают отношения... особенные, что ли. Они отпечаток на всю оставшуюся жизнь накладывают, но это не всегда то самое. Даже если так кажется, даже если безумно тяжело, всё равно потом будет что-то другое, придёт то, что называют судьбой.

Катя осторожно облизала губы и растянула губы в улыбке.

— У вас так было?

Виноградова смотрела на неё очень серьёзно, и, наверное, впервые Катя не видела искорки смеха и не иссякающего воодушевления в глубине её глаз.