В раздевалке Иноуэ была одна, и ее это полностью устраивало.
Ее все еще пугали окружающие, потому она и выбрала момент пойти сюда, чтобы никого не было.
Сняв купальник, она закуталась в полотенце и вышла в душевую. Это место было весьма просторным и выглядело как обычная душевая: везде белый кафель, куча леек и большая общая ванная. Вода там уже была довольно теплой, но стоит еще немного подогреть.
— Хм, так это и есть та самая 'гостья', — послышалось позади.
Девушка вздрогнула и подскочила от неожиданности.
Резко обернувшись, она увидела, что у стены кто-то стоял... Это был парень... кажется... он выглядел как, примерно, ее ровесник, но почему-то был похож на девушку, да и одет так же — у него очень длинные рукава, и часть маски напоминает заколку для волос.
— Ой, простите, — забеспокоилась Иноуэ и покрепче схватилась за свое полотенце.
— И это ты тут — центр внимания? Пф, похоже, народ уже совсем деградировал, раз смотрит на такую простушку, — презрительно фыркнул он. — Кому вообще может понравиться столь жалкая женщина, ума не приложу!
— Эм-м-м... — растерялась она. Ей не нравились такая манера речи, и девушка отчётливо ощущала угрозу.
— Пф, какая слабая и ничтожная! Зачем вообще Айзену-сама такая жалкая слабачка? — он посмотрел на нее сверху вниз. — Думаешь, ты тут особенная, уродина? То, что ты обладаешь какой-то ценной силой, не делает тебя лучше других!
— Нет... я не думаю...
— Что ты там мямлишь, женщина? Даже говорить толком не можешь! Считаешь себя какой-то особенной? Думаешь, все вокруг тебя плясать должны, уродина? Да и волосы у тебя просто отвратительные! Никогда не видел столь ничтожного человечишку! Так и хочется тебя пальцем раздавить.
Иноуэ начало трясти от смеси обиды и злости.
Она узнает эти речи.
Ей знакомы такие слова.
Так, издеваясь, говорили девчонки из ее класса в средней школе. Они издевались над ней, говорили обидные слова и отстригали ее волосы. Иноуэ родилась с такими волосами, но одноклассницы считали, что она красится, и часто придирались к ней из-за этого. Пока она не подружилась с Тацуки-тян, носить длинные волосы было невозможно: ее часто остригали те хулиганки.
И вот сейчас снова это чувство! Вновь те самые слова. Опять те же придирки и оскорбления.
— Замолчите, пожалуйста... — прошептала она.
— А? Че ты там вякаешь? — он подошел к ней ближе.
— Помолчите! — взорвалась она. — Я не по своей воле сюда пришла! Если вам есть, что сказать, вы можете сказать это Айзену-сама или Вен-сану. А если вы просто ищете жертву для травли, то зашли не в то место!
Да, она знала, что терять над собой контроль не стоило, что она не должна провоцировать таких людей, не имея возможности дать отпор. Что все станет только хуже... Но сегодня столько всего навалилось, что сдержаться уже не было сил.
— Тц! — на лбу у этого парня вздулись вены. — Мерзкая уродина! Да как ты смеешь дерзить мне?!
Он резко приблизился к ней и занес руку для удара.
— Тварь!
Орихиме от страха закрыла глаза, но...
Удара не последовало...
— Гость неприкасаем, Люпи... — прозвучал холодный голос.
По спине прошла волна мурашек, и, резко открыв глаза, она с шоком уставилась на... Улькиорру-сана... Тот появился рядом с этим типом и схватил его руку до того, как она достигла ее лица.
— Гр-р-р, Улькиорра, — зарычал этот тип и попытался вырвать руку, но хватка у бледнокожего арранкара оказалась слишком сильной, и он, словно каменная статуя, даже не дергался на попытки визави освободиться. — Не прикасайся ко мне, собачка Венганзы!
— Ты нарушаешь приказ Айзена-сама, Люпи, — проигнорировал его слова охранник девушки. — Эта женщина — гость Лас Ночес, а потому нападение на нее... — он чуть прищурился. — Это прямое оскорбление Айзена-сама...
Тот, кого назвали Люпи, побледнел и заскрежетал зубами.
Напряжение усилилось настолько, что, казалось, будто воздух стал плотным и...
— Влетаю! — прогремело рядом с ней — и в следующий миг чья-то нога попадает точно в лицо напавшего на нее.
Она даже моргнуть не успела, как этот Люпи на огромной скорости влетает в стену, пробивает ее собой, и, не замедляясь, отправляется в пустыню.
Орихиме моргала и пыталась понять, что именно сейчас произошло.
Улькиорра-сан остался невозмутим и в той же позе, как и был, разве что руку разжал, что и позволило тому типу улететь. Почему-то было впечатление — не разожми он кисть, то тело или никуда бы не полетело, или оставило бы тут свою часть.
— Не стоило влезать, Гриммджоу, — сказал он.
— Да забей, — махнул рукой голубоволосый арранкар с цифрой шесть на боку.
— Отличный удар, Гриммджоу-сан, — показал палец вверх толстый тип с маской-черепом, закрывающим половину лица. — Но Люпи стоило утопить.
— Не, это слишком мелко, — фыркнул еще один из подчиненных Сексты Эспады, этот с каким-то шлемом на голове и повязкой. — Отдайте его в жертву Хебико и Котятам. Пусть прочувствует на себе все радости общения.
— Скучаешь? — усмехнулся высокий блондин рядом с ним.
— Сейчас по роже заряжу, Иллфорд, а затем к Хиро в гости отправлю!
— Спокойно, парни, — вмешался в спор крупный крепкий мужик. — Будем много болтать — Люпи сбежит.
— Уже сбежал, — фыркнул тот, кому она руку восстановила. — Эта крыса быстро бегает. Теперь не найдешь его.
— Предлагаю объявить охоту!
— ДА! Отомстим за нападение на Мелкую Госпожу!
Иноуэ несколько растерялась от такого.
Ну, 'Мелкая Госпожа' — ее так назвал Гриммджоу-сан, так как 'раз у тебя есть телохранитель и дворецкий, и ты узурпировала его дом, тебя смело можно называть госпожой'.
— Эм-м-м, а что происходит? — робко спросила она.
— Это был Люпи, — ответил ей, кажется, Шаолонг. — Он довольно неприятный тип, высокомерный и крайне мерзкий. Он достаточно силен, чтобы войти в Эспаду, но места там для него не было. На временное седьмое всегда брали Волантеса, а когда выбрали Эсперансу-сан, он совсем беситься начал.
— Он, этот... как его там... шовилист?..
— Шовинист, — поправили его. — Презирает женщин.
— А чего сам на бабу похож?
Народ серьезно задумался над этим, но надолго забивать себе головы не стал:
— Короче, он та еще крыса! Даже на тебя напал не открыто, высказывая свое недовольство, а подкараулив, и свою реацу скрывал, чтобы никто не заметил.
— А почему он так?..
— Обижается, что его Вен не пригласил, — фыркнул Гриммджоу-сан. — Вен в свое время со всей Эспадой лично разговаривал, а затем на тренировки всех желающих приглашал. Ну, Люпи и обиделся, что не получил личного приглашения, а самому прийти и попроситься гордость не позволила. Типа думает, что Зеро обязан этого неудачника упрашивать. Совсем на самомнении крышей поехал.
— Да уж.
— Ха-ха-ха-ха!
— Ничтожество!
Парни начали ржать над этим, а Иноуэ все так же стояла и хлопала глазами.
— ТАК! — прозвучал у входа громкий голос.
В дверях оказалась весьма сердитая Эспи-сан. Она тоже была лишь в полотенце на голое тело, и смотрела на парней очень недовольным взглядом.
— Что вы забыли в женской душевой? — угроза в ее голосе была ничуть не слабее, чем недавно от Улькиорры-сана.
— Эм-м-м-м-м... — парни пытались придумать оправдание.
— Хе-хе-хе-хе, — послышался позади смех Хебико-сан. — Деморализующая атака!
И с этими словами она сорвала с Эспи-сан полотенце...
На секунду в душевой будто время остановилось. Все уставились на обнаженную Эсперансу — и глаза у всех начали стремительно расширяться.
— Красивая стрижка, — хмыкнула Иноуэ, на секунду забыв о страхе, и вообще обо всем другом.
В следующий миг Гриммджоу-сан и его друзья отправляются в полет в ту же стену, что и недавний гость. Шесть тел летят на огромной скорости, снося оставшуюся часть ограждения, и устремляются куда-то за барханы.
Тут же остался только невредимый Улькиорра-сан, но тот вообще никак не отреагировал на обнаженное тело. И пока Эспи-сан поднимала полотенце и бежала мстить Хебико-сан, Иноуэ пыталась прийти в себя.
Для пары минут как-то многовато событий.
— Не задерживайся, женщина, — произнес Улькиорра-сан, идя к выходу.
— Эм-м-м... спасибо вам, — вежливо поклонилась она.
— Я лишь выполняю приказ — защищать тебя и быть рядом, — ровным голосом ответил он.
— Ну, все равно, — чуть улыбнулась она. — Благодарю...
Он пару секунд молча смотрел на нее, а после отвернулся и вышел из душевой.
Иноуэ же пыталась теперь понять... что ей в этих руинах делать...
Глава 37. Красный шарик.
— 'В этом должен быть какой-то смысл', — думал Улькиорра.
Он сидел в своем кресле и молча смотрел вперед, на стену, а точнее — на картину на ней.
Вообще в его доме было немало картин, но смотрел он только на одну.
Когда он в первый день вернулся домой, то впервые ощутил чувство, схожее с шоком и ужасом, так как увидел, во что превратили его дом Котята, Лия и Доретта.
Дом теперь представлял собой... ну, он ожидал худшего. По крайней мере, стены не стали какого-нибудь вырвиглазного цвета и вокруг никто плюшевые игрушки не разбрасывал. Всего лишь постелили ковер, добавили мебели, а на стены повесили картины. К счастью, ничего такого уж ужасного.
Жаль.
Тогда бы у него были причины избавиться от всего этого, но раз ничего неприличного, то приходится терпеть.
— 'Я слишком раздражен... Но недостаточно сильно, что бы у меня было право действовать'...
Это точно работа Локи и Ноки.
Эти двое слишком хорошо изучили пределы его терпения, а потому все устроили так, чтобы действовать на нервы, но при этом не получить под хвосты.
— 'Хотя я уже отомстил...'
Для Улькиорры странно было так думать и так действовать, но после того, что он сделал с этими раздражающими сопляками, он ощутил странное удовлетворение... Он даже не подозревал, что отмщение может доставлять... удовольствие...
— Ту-ту-ру! Ру-ру-ру! — послышалось из того угла, что теперь стал кухней.
Шифер не знал, как это они так умудрились, но в его доме была организована небольшая кухня. Духовные частицы Хуэко Мундо достаточно плотны, чтобы потребности в еде не было ни у Арранкар, ни даже у духа смертной... Но эта женщина почему-то решила, что хочет есть, и готовит что-то...
— 'Даже знать не хочу, что...'
Он уже успел... насмотреться на ее... кулинарный шедевр...
Она ему приготовила в знак благодарности за свое спасение, хотя сам Улькиорра не понимал, зачем тут нужна какая-то 'благодарность'. Он просто выполнял приказ, ни больше ни меньше.
Да, его несколько раздражал Люпи, и ему было жаль, что не удалось его убить прямо там. Но вмешался Гриммджоу, а после той глупой клоунады преступник затаился, и, чтобы отыскать его, придется покинуть пост на слишком большой срок.
И вот после возвращения в свой дом она решила что-то ему приготовить...
Когда он увидел ингредиенты, то заподозрил неладное, но итог... бананы с кетчупом, луком-порей, с майонезом и сыром гуадо, приправленные селедкой...
Он еще долго не мог забыть увиденное...
Благо, есть это не пришлось.
Не нужно быть мастером дедукции, чтобы сказать, благодаря кому в комнате Улькиорры вообще появились продукты. Если женщины Лас Ночес нередко заказывали из Мира Живых фрукты и сладости, то вот другие продукты можно было найти лишь в холодильнике красноволосой сторонницы 'здорового сбалансированного питания для детей', а вероятность, что Эсперанса сама решит сделать ему подлянку, была слишком мала. Так что он схватил хвостатых виновников и все им скормил.
С тех пор два сопляка обходят его дом по километровой дуге, если в доме есть эта женщина.
Пусть немного... но смотреть на их кислые лица было приятно...
Улькиорра потерял интерес к тому, что делает его подопечная и вернулся к картине.
На стенах в его доме было много картин. В основном какой-то пейзаж Мира Живых, который не интересовал его, но вот это полотно резко отличалось от остальных. Повесили ли ее сюда случайно или был какой-то умысел, он не знал, но изображение с первого взгляда привлекло его внимание и не отпускало.
Картина представляла собой очень минималистичный рисунок, всего в трех цветах и их оттенках. Черный, белый и... ярко-красный...
На холсте был изображен маленький мальчик. Ребенок примерно возраста Локи и Ноки, одетый в потрепанную одежку и с густыми черными волосами, торчащими в разные стороны. Его глаза были пустыми и безжизненными, смотрели куда-то вниз и казались сухими и мертвыми. Он стоял на фоне такого же темного и мрачного города, где над ним двигалась безликая толпа людей. Сам же мальчик стоял, опустив голову, и держал в руках шарик ярко-красного цвета.
Пусть Улькиорре было чуждо искусство, но он мог понять сложность и искусность работы, а эта картина явно не претендовала на что-то серьезное и великое. И, пусть в доме есть куда более красивые труды, именно она занимала ум арранкара; Куатро мог часами смотреть на нее и размышлять. Он... будто чувствовал настроение и тоску, исходящую от ребенка, его мертвые глаза были ему смутно знакомы, но если все это было понятно и логично, то... что означает шарик? Почему он такой яркий? Он так сильно контрастирует со всем остальным, и рядом с ним мальчик не кажется таким уж несчастным и пустым... Будто шарик — нечто важное в жизни этого существа, и создавалось впечатление, что вот сейчас в этих пустых глазах... что-то появится...
— 'Не понимаю...' — сдался он, и отвел взгляд от картины.
Что-то он упускал, но вот что...
— Улькиорра-сан, вы не голодны? — спросила женщина.
Его подопечная выглядела бодрее, чем обычно.
До того события с Люпи она с ним даже говорить боялась, старалась держаться подальше и лишний раз на глаза не попадаться, но сейчас... она будто боялась отходить от него слишком далеко...
Вообще-то Улькиорра был там, в душевой.
Люпи не настолько хорош в сокрытии реацу, что бы Куатро не мог его почувствовать, но он не стал вмешиваться, пока для его подопечной не было прямой угрозы — он все же думал, что никто не посмеет нарушить приказ Айзена.
Недоумок начал оскорблять девчонку, говорить ей какие-то совершенно глупые слова, но они сильно давили на нее.
Но затем...
— 'Она понимала, что слабее его, но все равно не дала вытирать о себя ноги'.
Странно.
Очень странно.
Улькиорра никогда не видел такого.
Слабые есть слабые. Да, когда загонишь их в угол, они огрызаются, но такие никогда не будут выступать против сильных. А эта женщина... она понимала, что ничего сделать не сможет, и своими словами лишь себе хуже сделает, но... все равно дерзнула ему...
— 'Может, в ней все же что-то есть...'
Девушка смотрела на него и ждала ответа.
Та скованность и страх, что были в ней раньше, пропали, и она выглядела расслабленнее, чем обычно.
— Нет, — коротко ответил Улькиорра.
— Ну, как хотите, — пожала она плечами. — Может, Локи и Ноки составят мне компанию за ужином?
