Черноморский сюрприз

— Регулярно. Поход проходит нормально.

— Значит, часов через пять нагоним, даст Бог.

Загрохотали цепи, и якоря, оторвавшись от дна Северной бухты, заскользили к клюзам. Черноморский флот двинулся к берегам Босфора, чтобы если и не поставить точку в этой войне, то хотя бы прежирнющую запятую...

Броненосцы Новицкого и Путятина, вместе авиатранспортами и почти всеми эсминцами Колчака ушли к Одессе — конвоировать транспорты с десантом первого эшелона. С ними же ушла и партия траления: три тральщика специальной постройки, переделанные в тральщики миноносцы типа 'Пернов' и несколько мобилизованных для этой цели гражданских судов. Как ни странно, но именно незначительное количество этих небольших, слабых и невзрачных корабликов беспокоило командующего больше всего: линейные силы и крейсера почти наверняка обеспечат своими калибрами огневую поддержку высаживающемуся десанту. Эсминцы оберегут транспортные суда от атак из под воды, если, конечно у противника имеются на Чёрном море ещё подводные лодки. Почти два десятка аэропланов вполне достаточно для разведки и корректировки стрельбы... Но вот если у турок окажутся в нужном месте достаточно плотные минные заграждения, прикрытые серьёзным количеством стволов с берега — тральщиков может оказаться недостаточно. Оставалось надеяться, что предыдущий обстрел Босфора был не зря, и османы уделят особое внимание именно европейскому берегу. Так что есть неплохой шанс, что особая Черноморская дивизия полковника Свечина, которую сейчас конвоировал почти весь флот, сможет стать тем самым наконечником копья, которое пронзит сердце Османской империи. Что русские солдаты захватят плацдарм на анатолийском побережье, и с него можно будет уже развивать наступление на Константинополь.

'Императрица Мария', самый мощный и совершенный корабль российского флота уверенно раздвигала форштевнем волны Чёрного моря. Ничто не могло остановить в этих водах уверенный напор этого гиганта. Только сверхудачное попадание торпеды с подводной лодки, каковых здесь не водилось. К тому же Первый дивизион, которым командовал теперь Черкасов, бдительно следил за окружающей флагман флота акваторией. Да и шла маневренная группа, на всякий случай, противолодочным зигзагом.

— Такими темпами, Андрей Августович, 'Георгий' с 'Синопом' доберутся до Турции раньше нас, — попытался испортить настроение командующему Плансон.

— Очень сомневаюсь. Да даже если и так? Ничего принципиального — всё равно необходимо будет ждать армаду из Одессы — без авиации и тральщиков начинать не будем.

— Дождёмся утра, там посмотрим, кто и когда окажется в намеченном планом месте, — миролюбиво предложил начальник штаба.

Утро, как известно, вечера мудренее. Первая маневренная группа Эбергарда встретила рассвет в двадцати милях севернее Шиле. С норда подходили 'Синоп' и 'Георгий Победоносец', которых всё-таки обогнали ночью.

Новицкий радировал, что будет через три часа, Колчак с миноносцами ожидался чуть раньше...

— Так долго мы ждать не будем, напряжённо выдавил сквозь зубы Андрей. — Передайте на 'Ниеолая' и 'Александра' , чтобы выслали по три аэроплана. С зажигательными бомбами.

— Почему именно с зажигательными? — удивился Плансон.

— А у них дым чёрный и обильный, не помните? — Хоть какой-то ориентир при стрельбе будет. Особенно, если они полевые батареи подтянут.

— Согласен. Ну что, пока ожидаем авиацию и тральщики, есть время спокойно позавтракать.

— Полностью с тобой согласен. Пусть матросы и офицеры подкрепятся основательно, ( так и хотелось добавить классическую фразу Евгения Леонова из 'Джентльменов удачи': 'Ракета до обеда на Землю не вернётся!'...) Да и нам подзаправиться невредно.

Нормально закончить утреннюю трапезу не удалось, кофе адмиралам подавали уже на мостик в связи с докладом: 'аэропланы прошли к берегу'.

От 'взгляда из-под небес' сейчас зависело многое. В первую очередь, работа 'пахарей моря' — тральщиков. Именно они должны были расчистить путь десантным судам к месту высадки, а 'Георгию Победоносцу' и 'Синопу' с их одиннадцатидюймовыми мортирами, возможность подойти поближе к берегу.

— Идёт первая тройка, ваше высокопревосходительство, — Трубецкой вытянул руку в направлении северо-запада.

На фоне неба действительно виднелись три 'комара', с каждой секундой всё более напоминавшие 'мух'.

— Владимир Владимирович, я вас очень прошу отставить титулование в бою, — слегка раздражённо бросил Эбергард командиру 'Марии'. — В современной войне важны, зачастую, секунды. Так что не тратьте их на слова не несущие важной информации.

— Ещё тройка! — Кетлинский услышал выговор командующего своему коллеге, и лишним текстом перегружать информацию не стал.

— Передайте первой тройке, что она может начать бомбометание по фортам Эльмас и Рива-Калеси. Второй — пока только разведка района высадки.

— Подозреваю, что на должном уровне нам разведку произвести не дадут — у турок тоже аэропланы имеются, — мрачно молвил Плансон.

— На войне, как на войне, Константин Антонович. Пусть хоть из револьверов отстреливаются, но дадут необходимую информацию... Алярм! Приготовиться к открытию огня! Подойти на сорок кабельтовых к линии побережья!

Дредноут повернул согласно приказу адмирала, и стал приближаться к берегу Анатолии. Орудийные башни, которые Андрей прозвал про себя 'Горынычами' (по числу стволов-голов) разворачивались в сторону предполагаемого места нахождения вражеских батарей. Но огня пока не открывали — был нужен ориентир на берегу...

— Есть! — азартно выкрикнул сигнальщик. — Есть дым! Ещё!!

Действительно: в складках гор 'помазало' чёрным. Ну что же — хоть какой-то ориентир есть, дело за мощью двенадцатидюймовых снарядов...

— Открывайте огонь! — Эбергард опёрся об ограждение мостика и напряжённо стал вглядываться в 'берег турецкий', хотя чего там вглядываться? — Ни одна пушка 'Императрицы Марии' ещё не выстрелила.

Наконец промычал ревун и вторая башня грохнула выстрелом. Все, кто находился на мостике, тут же вскинули к глазам бинокли.

— Чуток недобросили, — с сожалением молвил Трубецкой, увидев, как разрыв вспух у подножия холма, на котором располагалось турецкое укрепление.

— А вы чего хотели? Чтобы первый же пристрелочный выстрел дал накрытие? — весело посмотрел на командира дредноута командующий. — Думаю, что ещё два-три пристрелочных выстрела, и можно будет переходить на залповый огонь. Ваш старший артиллерист справится...

Выстрел — снова недолёт.

Выстрел — небольшой перелёт.

— Залповый огонь!

Башни 'Марии' стали равномерно изрыгать смерть. Залп — по одному выстрелу из каждой, потом ещё по одному, потом ещё... А теперь уже и первую пушку перезарядили: Залп!

В результате непрерывная 'огневая струя' накрыла укрепление Эльмас так, что турецкие артиллеристы просто не имели возможности открыть ответный огонь. Пусть далеко не каждый русский фугасный снаряд, весом почти полтонны, и содержавший почти шестьдесят килограммов тротила падал на территорию форта — для того, чтобы прекратить его существование оказалось достаточно пяти. Плюс несколько близких разрывов...

Позже приблизительно то же самое сотворили с Рива-Калеси...

— С аэропланов передали, что в районе Шиле полевая батарея. Шесть орудий.

— С моря, вероятно, не просматривается, раз Черкасов молчит, — насупился Эбергард. — Где тральщики?

— Номерные на подходе. Идут самым полным, ваше высокопревосходительство. С ними Шестой дивизион, — тут же отозвался Кетлинский. — Уже видны их дымы. А где-то через час подойдут Новицкий с князем Путятиным.

— А вот этого не надо. Пусть берут курс к румелийскому берегу и размолотят там батареи мыса Узуньяр, если османы успели их восстановить. Могут прихватить 'Алмаз' с его аэропланами. Третий и Четвёртый дивизионы — тоже. А так же 'Альбатроса' и 'Баклана' — остальные тральщики и Колчак пусть следуют сюда. С транспортами.

Тральщики так и не зацепили ни одной мины на путях предполагаемого следования транспортов с десантом, что, надо сказать не особо удивляло. Не было у турок ни реальных средств для новых минных постановок, ни реальных возможностей. Не зря уже несколько месяцев русские эсминцы патрулировали данный и прилегающие районы, прозрачно намекая: 'Только суньтесь в НАШЕ море!'.

Следующий ход был за'пенсионерами' Черноморского флота — 'Георгий Победоносец' и 'Синоп' приблизились к берегу на десять кабельтовых, и в восемь одиннадцатидюймовых стволов принялись разносить в пыль вражескую полевую батарею, местоположение которой летающие лодки с 'Императора Александра' отметили чёрными дымами зажигательных бомб.

Мортиры, снятые с керченских батарей и установленные на броненосцы исправно отправляли смерть и разрушение на турецкий берег. Сорока минут обстрела хватило для того, чтобы вся полевая артиллерия, предназначенная для отражения высадки русского десанта, перестала существовать...

Полковник Пирумов снова почувствовал легкий приступ 'морской болезни'. Пришлось поспешно покинуть каюту и подняться на палубу. На свежем воздухе стало полегче. Легкий ветерок обвевал лицо, палуба, казалось, раскачивается не столь резко, как пол каюты.

— Не спится, Илья Фомич? — стоящий у борта Гаршин повернулся. — Слышу, вроде шаги знакомые...

— Не спится, Павел Петрович, — подтвердил Пирумов. — Вам тоже?

— Виной тому, Илья Фомич, отвратное состояние нашего снабжения. Вспомните, как мы брали Трапезунд и Эрзерум, думая, как бы сберечь последние патроны. А сейчас? Почти ничего не изменилось.

— Знаете, Павел Петрович, — подойдя к фальшборту, Пирумов слегка приподнял голову, разглядывая светлеющее в восточном направлении небо. — Разговаривал я тут недавно со своим старым другом, полковником Кузьминым. Он сейчас в инспекторах ГАУ служит, у генерала Маниковского. Так вот, со снарядами интересный казус получается. Они посчитали, и выяснилось, что всего истрачено не более трети запаса, с учетом поступления с заводов. С патронами почти также... — он помолчал, глядя на идущие рядом корабли охранения. — Так что сейчас разбираются, кто у нас такой умный, из-за чего снаряды не поступали.

— Прав был, видимо, генералиссимус Суворов, — усмехнулся Гаршин, — любого интенданта после года службы можно смело вешать без суда и следствия.

— Похоже, хотя не пойму, зачем им снаряды-то нужны, — кивнул Пирумов и тут же вскинул руку. — Началось?

Солнце в это мгновение выскочило из-за горизонта и одновременно, откуда-то спереди донесся отдаленный звук, похожий на отзвук залпа главного калибра.

— Да, броненосцы открыли огонь.

— Пойду вниз, к своим, готовиться.

Пустынный турецкий берег спал. Хотя на гребнях и возвышались укрепления, издали казавшиеся неприступными. Но при первых же лучах солнца, даже издали видны были недостатки в их размещении, запустение и отсутствие защитников. Сражение за Дарданеллы обескровило турецкие армии, дислоцированные в Проливах, целых два корпуса, усиленные и набранные из самых боеспособных частей, недавно перебросили на западную границу, к Эдирне, против мобилизующейся болгарской армии. Кавказская армия давила с востока, уничтожая посланные ранее подкрепления и угрожая безопасности центральных провинций со стороны Малой Азии...

Высадка началась по плану. Передовой отряд, батальон кубанских пластунов, высадился из транспорта в считанные минуты. Дозоры турок даже не успели предупредить стоящую в поселке роту о десанте, и легли прямо на пляже, даже не выстрелив ни разу в сбегающих по трапам вылезшего на берег носом судна. А потом... Потом началось то, о чем так переживал опытный полковник. Одно дело — тренировки в спокойной обстановке и другое — реальный бой. Пока пластуны добивали роту турок и продвигались вперед, первый батальон бакинцев начал погрузку на лодки. Вдоль борта судна сбросили грузовую сеть и по ней, медленно, словно забыв все тренировки, под аккомпанемент ругани фельдфебелей солдаты спускались в качающиеся на волне шлюпки. Приклады винтовок то и дело застревали в ячейках сети, вызывая дополнительные задержки.

Полковник, молча смотрел на все это безобразие, изредка жестами подгоняя субалтерн-офицеров и машинально жуя мундштук с вставленной в него папиросой. Казалось, еще немного и он просто взорвется, но Пирумов героическим усилиями сдерживал себя.

Тем временем на берегу разгорался бой. Продвинувшиеся вперед кубанцы столкнулись со спешащими к укреплениям турками, расквартированными вдали от берега, силой до батальона. Прозвучал недружный обоюдный залп, после чего и те и другие дружно, словно сговорившись, бросились в штыки.

Шлюпки одна за другой отходили от выпуклого борта судна. Волна подбрасывала их, из-за чего у нескольких солдат сразу же начался приступ морской болезни. Высунув язык, и старательно глотая слюну, они тщетно пытались освободиться от подступавшего к горлу неприятного ощущения.

— Разрешите обратиться? Как вы думаете, вашбродь, мы вовремя высадимся? — спросил ротный фельдфебель, худощавый мужик с лицом весьма озабоченного чем-то человека, у сидящего рядом с Пирумовым командира роты, капитана Дымова.

— Ни коим образом, Никита Иванович, — ответил Дымов. — Но войны на наш век хватит. Что предлагаешь?

— Так зарядить винтовки сразу, вашбродь. А то вдруг кубанцев сомнут. А мы и без штыков и ружья пустые.

Капитан привстал, слегка качнув лодку и вызвав укоризненный взгляд сидящего на весле матроса.

— А пожалуй пора. Разрешите, господин полковник? — неожиданно вспомнив, что с ними плывет командир полка, и слегка покраснев от неловкости, уточнил он.

— Заряжайте, — приказал полковник и негромко добавил — Сами командуйте, капитан. До берега я лишь пассажир.

— Зарядить винтовки! Поставить на предохранитель! — Илья Фомич наблюдал, как солдаты взвода долго и неумело вставляли обоймы. Из-за качки некоторые едва держались на ногах, винтовки стукались друг о друга. 'Этот прием надо было хорошенько отрепетировать', — подумал он.

Лодка ударилась носом в песок, пара матросов выскочила и удерживала ее на месте. Старшина-рулевой поднял руку вверх. В грохоте прибоя раздался крик капитана Дымова, сдублированный фельдфебелем.

— Все на берег! — громко крикнули они. — Выбирайтесь на берег!

Солдаты, негромко ругаясь, начали выскакивать на песок и разворачиваться в цепь, на ходу доставая и примыкая штыки к винтовкам. Полковник огляделся. Три шлюпки уже выгрузились и сейчас направлялись к привезшему их сюда судну. Еще три разгружались. От одной из них к нему спешил полковой адъютант и пара вестовых. Капитан, уже не обращая внимания на Пирумова, вовсю наводил порядок в роте, собирая высадившихся в разное время и из разных шлюпок людей. Становилось ясно, что пока командиру полка здесь делать нечего и он неторопливо побрел навстречу Черевиченко.

Турки уже торжествовали победу, отбросив левый фланг кубанцев к побережью и постепенно добивая центр, когда на них обрушились сразу две роты бакинцев. Они с ревом 'Ура!' врезались в потерявшую всякий боевой порядок, беспорядочно режущуюся толпу турок и русских... и турки побежали, словно сломавшись. Русские, вперемешку кубанцы и пехотинцы, гнались за ними почти полверсты. С трудом командиры сумели остановить этот беспорядочный бег и начать наводить порядок в предвидении новых атак турок.