Зверь лютый. Книга 36. Аутодафе

Ладно, надо встречать. Корзно? Где моё корзно?!

Корзно — символ. Такой... общерусский. Но в этом случае — ещё и специфически личный.

Однажды, когда мы с Самой Великой Княжной Всея Руси в Смоленске в оружейке у Будды накувыркались, она, что-то рисуя пальчиком у меня на голой груди, поинтересовалась:

— Ваня, а ты... ты кто?

Я тогда задёргался. Не объяснять же утомлённой любовью девушке, что "мы — из будущего". Психом посчитает, больше не придёт. А мне — хотелось. Чтобы приходила. Больше и чаще. И вообще — без перерыва, "от зари до зари, от темна до темна мне любви..." ну и так далее.

Начал выяснять: где я прокололся, что такие вопросы возникают. Она объяснила:

— Ну... первый раз, когда мы с тобой... на тебе был ошейник, ты прятался от моего брата, от слуг теремных. И выглядел как... испуганный, тощий, ободранный... беглый мальчишка-холоп. Второй раз тебя увидела, когда подарки мои вернул. Хитро и прибыльно. И был ты... слуга ушлый да изворотливый. Наглый сопляк-выскочка из челяди старика-деревенщины. Третий раз ныне встретились. Ты уже боярский сын. Меня от лютой смерти спас. Вот-вот боярином станешь, шапку получишь. Будешь суд да расправу чинить, дружины в битвы водить.

Чуть-чуть порисовала ещё пальчиком и, вскинув на меня взгляд, спросила. Вроде бы в шутку, но напряжённо:

— А в следующий раз? Кем обернёшься? В корзне красном явишься? А? Может, и руки моей просить у отца будешь? Может, мне подождать чуток, не ходить под венец нынче?

Я, в тот момент, был "прыщом смоленским" — боярским недорослем, принятым на княжий двор для общего развития и проверки на пригодность хоть к чему-нибудь из сословных обязанностей. Планов не имел, будущего своего, в отличие от общеисторического, не представлял. То, что было — мне не нравилось совершенно. Всё. Ну, кроме неё в постели. Вопрос поставил в тупик.

Какой дурак выдумал легенду о романтичности женщин?! Может, и — "да". Если — "до того". А вот "после того как"... женский прагматизм, в отличие от оргазма — существенно опережает мужской. Я ещё не отдышался, а она уже фасон свадебной фаты прикидывает.

Врать — нельзя, Богородица запретила, правду — нельзя, сумасшедшим посчитает, больше не придёт. Перевёл тему, поинтересовался её брачными планами.

Она вполне реально оценивала перспективы:

— Отец-то мой... Великий Князь. Я у него — старшая. Первая невеста на всей Руси. У меня уже возраст подошёл. Вот отец и думает. Выбирает — с кем из владетельных домов породниться. Только у соседей, у мадьяр Арпадов и ляхов Пястов — уже рюриковн много. Комнины и Штауфены — женатые или маленькие совсем. Отец, конечно, зла мне не желает, но все женихи какие-то... старые да корявые. Или — сопливые. Или — худородные да бедные. Мне в какое-то захолустье немецкое идти... Ещё и веру их принимать. "Богородицу" на латыни... "Аве Мария"... экое убожество.

Я тогда ляпнул по стереотипам третьего тысячелетия:

— А ты, принцесса, не ходи.

— Как это? Что я, дура что ли?! Да ну, против воли отца... Глупость несуразная...

И заинтересовалась титулом, царапнувшим слух:

— А почему ты меня принцессой зовёшь? Принцесса — это дочь короля. Короли только у латинян. Я — княжна.

Я, естественно, "распустил хвост", принялся гадать по руке:

— Принцесса — не только дочь короля, но и жена принца. Дай-ка ладошку. Линия судьбы показывает однозначно: быть тебе принцессой.

Она не поверила. Пришлось заняться... нашим взаимно приятным занятием, расцвечивая его трёпом:

— Выйдешь ты замуж за принца. За молодого, красивого. Не такого как я, но тоже красавчика. Неутомимого любовника. Почти как я. Веселого да ласкового. И станешь ты королевой.

Потом она лежала на боку, смотрела в огонь моей каменки, чему-то улыбалась...

* * *

Мне Елена Ростиславовна напомнила Екатерину Павловну, сестру Александра I.

Резкая была "Великая княжна". При сватовстве Наполеона в 1808 г., сказала: "Я скорее пойду замуж за последнего русского истопника, чем за корсиканца".

Александр был настроен принять предложение. Но сестра и мать его были крайне враждебны к "корсиканцу". Сватовство отвергли, и вскоре Россия пережила войну 1812 г.: "Многие города лежали в развалинах, в том числе и такие крупные, как Москва и Смоленск. Потери русских войск составили около 300 тыс. человек".

Ну не хотела она замуж за того выскочку!

"В ней нет нисколько женской пустоты, религиозной сентиментальности, она обладает особенною силой мышления", "обладала умом и духом, имела силу воли, не была создана для тесного круга, робость ей совершенно не была свойственна, смелость и совершенство, с которыми она ездила верхом, способны были возбудить зависть даже в мужчинах".

"...красавица: темноволосая, с темно-синими глазами, белая и скоро говорила по-русски. В Твери её очень все любили за обходительный нрав. Она часто давала балы во дворце и одинаково приветливо принимала и дворянина, и купца, и даже молоденького офицера; просила, чтобы все веселились у неё без чинов".

Державин о ней:

"Что таинственна картина?

Что явленье девы сей?

По челу — Екатерина,

По очам — огнь Павлов в ней".

О своём втором муже она писала:

"Вы говорите, что ему сорок лет, — беда невелика. Вы говорите, что это жалкий муж для меня, — согласна. Но мне кажется, что царствующие особы, по-моему, делятся на две категории — на людей порядочных, но ограниченных; на умных, но отвратительных. Сделать выбор, кажется, нетрудно: первые, конечно, предпочтительнее... Я прекрасно понимаю, что найду в нём не Адониса, а просто порядочного человека; этого достаточно для семейного счастья".

"...порядочные, но ограниченные; умные, но отвратительные...". Реализм монархизма изнутри.

Её второй супруг кронпринц Вильгельм Вюртембергский:

"Мне никогда не приходилось встречать женщины, которая бы до такой степени была одержима потребностью двигаться, действовать, играть роль и затмевать других... она была одарена сильными чувствами".

9 января 1819 г. в возрасте 31 год она внезапно скончалась в Штутгарте. Ходили слухи, что она простудилась, преследуя верхом мужа, отправившегося на тайное свидание.

Елена Ростиславовна не ездила верхом. И в мужья ей достался "Адонис". Преследовать неверного мужа не было нужды: свидания с "милашками" не были тайными, а иной раз даже и демонстративными.

Сходные свойства: ум, дух, сила воли, красота... вызывали у её мужа и окружения не восхищение, а отвращение, презрение, насмешки, стремление уязвить и унизить. Ежедневно, разнообразно, годами.

Нормы поведения, распространившиеся в Европе после обуржуазивания, после эпохи Ренессанса и века Просвещения, отсутствовали. Торжествовала патриархальность по-феодальному. В которой "ум, дух, сила воли, красота" провоцировали ничем почти не ограниченное "втаптывание". В парии, в "омеги". Как "на зоне". Прямо убить нельзя. А вот пнуть, уморить, загнобить... "Померла. Волей божьей. И — прослезились".

* * *

Все мои предсказания сбылись. Только королевой пока не стала. Но это дело наживное, какие её годы.

Правда, если мои гонцы в Вислице правильно поняли, то... исполнение пророчества не сделало её счастливой.

Так я счастья и не предсказывал.

А, может, парни напутали. Они ж по слухам рассказывали. А люди чего только не выдумывают.

Я бы хотел... чтобы она была счастлива и весела. Вот, корзно нацепил. Вспомним её тогдашний вопрос, посмеёмся, порадуемся её прозорливости.

Пять человек топали от берега к нам. Наверх, к шатру. Четверо мужчин и женщина. Она шла последней, семеня, отставая. Один из мужчин, привлекательной внешности, с небольшой каштановой бородкой, обернувшись что-то сказал ей. В ответ... я не разбираю слов, но слышу тон. Такое... жалобно-канючное нытьё. Не, не Елена. У неё таких интонаций... даже и представить не могу.

— Джень добрый ясновельможному панству. Я — Адам, каштелян мяста Менджынец Подляский.

Здоровенный толстяк поклонился, утер потное лицо рукавом своей меховой шубы. Шуба... "шанхайские барсы". В смысле: барсук крашеный. Тушканчики, вроде, в Польше не водятся.

— Здрав будь, каштелян Адам. Добро ли дошли?

— Дженькую барджо, кшёндже Федор. Матка бозка дожволила. Ох-ох. Тёпло. Ф-фу.

Федя и этот Адам лично знакомы. Приходилась прежде встречаться и разбирать споры селян в пограничье.

Каштелян — комендант замка. Подчинённый воеводы, начальника области — воеводства.

Единственное исключение: Краков. Краковский каштелян выше краковского воеводы после восстания воеводы Скарбимира 1117 г. Болеслав Кривоустый его ослепил и понизил должность.

— За радостью репрезентую кшёнджа Вишленского Казимира, шына Болешлавова.

Пижон в середине дёргает головой, трёхцветное длинное перо на берете падает на нос, потом откидывается рывком головы на правое плечо.

Мда... хорош. Казимир — в "малом параде". Короткая накидка тёмно-красного сукна с широким меховым воротником-оплечьем. В моей молодости такое называлось "полуперденчик". Придаёт вид широкоплечего могучего мужчины. С переразвитом торсом. Особенно, по сравнению с нижней половиной, которая в обтягивающих чулках.

Мужичок в чулочках... Я понимаю, что у меня предрассудки, но... Нет, это не про то, о чём вы сразу... Я чулки последний раз в детском садике носил. С лифчиком на резинках. Восприятие... деточка, а где твой горшочек? Уважения не вызывает. Да и ляжки конские. В смысле: всадника-рыцаря. В смысле: тощие.

Под накидкой какая-то коротенькая голубая распашонка с широкими рукавами до локтя и с разрезами. Дальше тёмно-зелёная котта с узкими светло-красными, шнурованными малиновой верёвочкой, рукавами. Исподнего... не показывает. Видимо... не очень. Так-то в Европах принято хвастать всем надетым. На запястьях — золотые браслеты, на пальцах — золотые перстни, на шее — золотая цепь с крупным золотым крестом, на кресте — "гимнаст" с рубинами в нужных местах. В смысле: где оригиналу гвозди забивали. Сверху берет. С изумрудной пряжкой, из которой торчит длинное перо. Перо... похоже, тоже "шанхайские барсы". В смысле: крашенное.

Короче: фазан аристократический.

Мы уже сломали этикет: с каштеляном должен разговаривать не князь берестейский Федя, а слуга равного ранга. Конюший, тысяцкий — максимум. Федя не знаток в этих заморочках, я к этикету... пренебрежительно. Решили разговоры разговаривать демократически. Но в произнесённой фразе есть деталь, которую Миссионер пропустить не может. А поскольку уже набрался от меня "плохого", в смысле: "простолюдских" манер, то спрашивает прямо:

— Э-э-э. Князь Висленский? Или князь Вислецкий?

Это, знаете ли, разница как между Москвой-на-Москва-реке и Москвой-на-Миссисипи. "Вислица" — городок, место. Висла — река, есть понятие "Висленская область", близкое по смыслу к "Краковская область".

Фонетика, факеншит. Русские — цокают и свистят, ляхи — шипят и жужжат, немцы — каркают и лязгают.

Классически вопрос: как Цезаря звали? — Gaius Iulius Caesar.

Изначально — "эс". Сезар. Позже стало "ка" — кесарь, кайзер. А у нас превратилось в "цэ" — царь. И, кстати, "ю" в "Юлии" — дифтонг. Остальные говорят "иу".

Ляхи вполне понимают вопрос. И подтекст. Казик вздёргивает нос. И перо. Они ж взаимосвязаны! Успокаивающе вступает его спутник в чёрном:

— Място-място. Вишлиша.

Адам из Менджынеца немедленно представляет "миротворца":

— Его Преподобное Превошходительштво епишкоп Краковшкий пан Гедко.

"Пре-вошко-ходительство"? Хорошо хоть не "бишоп", как принято в других соседних странах. А то я в первой жизни долго удивлялся: "би" — понятно", "шоп" — понятно. А вместе — служитель культа. Это намёк такой?

Сам Гедко (официально — Гидеон) из знатного рода Грыфиты-Сьвебодзицы, чьи имения в Малопольше, Шлёнске (польской Силезии) и Мазовии. Члены рода ходили в битвы с кличем "Свобода!" до 14 в. Потом... то ли род кончился, то ли свобода стала не актуальна.

Федя хватается за шапку. И натыкается на мой удивлённый взгляд.

Я, конечно, понимаю: вбито с детства. Снять шапку в присутствии иерея, подойти под благословение, приложиться к ручке, поцеловать священное кольцо, как при встрече, так и при расставании, опуститься на колени...

Федя отдергивает руку, смущённо не знает куда её деть. Гедко довольно улыбается: он не наш епископ — католический. Но всё равно, вера — христова, сан — действует.

Маленький, толстенький, чёрноглазенький, очень энергичный. На голове — биретта с тремя гребнями и помпоном. Малиновая. Помпончик подпрыгивает. Очень миленько. Если так трясти головой — шапка и вовсе улететь может. Длинная, в пол, чёрная рубаха. Сутана церковная, не литургическая. Те вообще очень богато отделывается. Здесь — дзимарра. Малиновый кант по всем швам. "Кант — малиновый, лошади — серы...". Сверху прикинута накидочка мантеллоне, фиолетовая с крылоподобными рукавами. При его жестикуляции... Видел прежде малиновые пиджаки, теперь сподобился увидеть фиолетовый вентилятор. На чёрной рубахе хорошо смотрится малиновый широкий тканный пояс с висящим под левой рукой до колена концом. "Концом" — в смысле: пояса. При его надевании произносят: "опояшь меня, Господи, поясом чистоты и угаси во мне вожделение; да возобладает во мне добродетель воздержания и целомудрия". Самокастратор. Вот это и есть настоящий "пояс верности". А не то что все думают.

Складывает ладони перед собой и, умильно возведя глаза горе, провозглашает:

— Laudetur Jesus Christus (Слава Иисусу Христу!).

— И тебе не хворать.

Довольная улыбка пастыря становится недовольной. Скривилась. Надо было ответить типа: "In sФcula sФculorum! Amen!" (Во веки веков! Аминь!). Но мне не хочется. Епископ осеняет нас крестным знамением. А мы дружно отвечаем "строевым" кивком. Дружно, потому что оба моих спутника тщательно повторяют меня.

Факеншит! Ванька-лысый — икона стиля. Но в части дипломатии... Здесь наклон талии при поцелуе золотого кольца епископа — уже госизмена с оттенком еретичности.

Адам продолжает представление.

Нет, здесь "представление" не игры скоморохов, как вы решили, а элемент дипломатического протокола. И "протокол" тут — тоже не то, что вы...

— Ясновельможный воевода Плоцкий, Святослав Константин Властович.

Ого! Плоцк нынче — из самых "горячих" воеводств. Столица Мазовии. Война там почти без остановки.

Сын Петра Власты, датчанина, вельможи бывшего короля Владислава Изгнанника.

Власта — едва ли не самый благочестивый авантюрист Польши первой половины этого века.

Захватил обманом перемышльского князя Володаря. Ослеплённый Василько выкупил брата за всю галицкую казну. Я про это — уже...

В ходе поиска второй жены своему королю Владиславу ухитрился сам жениться на дочери русского князя Олега "Гориславича". Это... круто: княжон замуж за бояр не выдают, не ровня. Построил 70 каменных церквей. В 1145 г. усадьба Власты была взята людьми короля штурмом. Обвинили в гос.измене, ослепили, лишили языка. Отчего король получил анафему, потерял королевство и обзавёлся прозвищем "Изгнанник". Власта уехал на Русь, в Киев, где продолжал интриговать против Владислава до своей смерти в 1153 г. "Интриговать" — вслепую и молча. Это... надо уметь.