| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Товарищ Сергей, а не хотите ли размяться? — спросил я, закончив наливать в тарелку борщ. — Например, посетить ночью соседнюю деревню.
— У меня достаточно хлопот, — резко ответил комиссар, не иначе переваривая в себе тот факт, что в ином месте и формате брату бы уже вызвали конвой и хорошо бы оградить его от посторонних.
— Я не на амурные похождения вас подбиваю. Утром в батальон наверняка прибудет новый представитель из штаба дивизии, и было бы замечательно в этот же день отправить его обратно, а с ними грузовичок с пленными.
— А отчего не с двумя? — съязвил он, сдабривая блюдо сметаной.
— При надлежащей сноровке можно и с тремя, но меня больше всего интересуют один нечистоплотный на руку офицер из штаба полковника Роже Лабонна. Прямо дышать не могу.
— Осмелюсь спросить, — заинтересовавшись нашей беседой, подал голос Александр Дмитриевич, — чем же вызван столь живой интерес? Лабонн принял под своё крыло отъявленных негодяев, и в кого не ткни пальцем попадёте в сволочь.
— Летом этого года месье по фамилии Макрон обманул одну с нами общую знакомую, а дабы избежать обвинений в мошенничестве поступил на службу в легион французских добровольцев против большевизма по рекомендации своего бывшего командира Марселя Бюкара.
— Викки? — удивился Александр, поднося ложку ко рту.
— Точнее её мужа. Он продал ему виллу попавших в концлагерь соседей евреев, выдавая за свою собственность. Где-то под Кале.
— Нехорошо получилось, — равнодушно заметил он, разливая по пятьдесят грамм. — Только замечу, что недвижимость там практически ничего не стоит. Слишком близко к Англии. Князю стоило дважды подумать, ввязываясь в столь сомнительную сделку.
Похоже, Оболенского Александр Дмитриевич недолюбливал.
* * *
Колючий ледяной ветер завывал вокруг кирпичных стен церкви, вздымая снежную крошку в причудливые водовороты. Он шептал и свистел странными голосами, кружась возле выбитых взрывами окон. Ставни скрипели так, будто просили прощения. Выпавший днём снег почти полностью снесло с крыши, но некоторые клочки обледенели, и при свете луны создавалось впечатление упавших с неба замёрзших слёз горя и скорби. Оставленный за спиной ориентир уже давно скрылся из вида, и мы шли, доверившись компасу и приметам. Лес близ села стоял бескрайний, молчаливый. Но эта молчаливость только для людского глаза. Деревья казались живыми и враждебными. Каждый шёпот ветра, каждый хруст ветки был полон угрозы, будто невидимые глаза следили за каждым нашим движением. К ночи мороз усилился и сковывал стволы деревьев до треска. Ели стояли стройные, похожие одна на другую, точно девичей хоровод, в широких сарафанах вытянувший к небу сложенные в хлопке руки. Вдруг, со свистом сильных широких крыльев пронеслась между деревьями сова: нырнула к земле и взмыла вверх, прилепившись на крепкой ветке. Удачливая охотница, прижимая добычу когтями, насторожено поводя головой, уставилась на неуклюжих чужаков.
— Помочь? — сочувственно спросил я, подавая руку с заснеженной земли товарищу Сергею. Тот молча схватился за ладонь, после чего я дёрнул его рывком, поднимая на ноги. — Как вы, чёрт побери, умудрились провалиться в единственную яму во всём лесу? Я же ясно предупреждал — шаг в шаг.
В окружении пухлых сугробов и потяжелевших еловых лап, с которых за шиворот готов был сползти колючий снег, комиссар в белом маскхалате выглядел как снеговик — с раскрасневшимся морковным носом и угольками сверкающих глаз.
— Рюкзак высокий, не захотел нагибаться под веткой, — пробурчал под ноги он, поправляя ремни снегоступов. — Кстати, удовлетворите моё любопытство, как вы собираетесь обойти посты при такой яркой луне и, не привлекая внимания вытащить из избы нужного вам француза? Вряд ли он ночует один. Тут шли бои, в деревне пригодных для постоя домов не больше десятка и офицера не поселят с краю.
— А вы разбираетесь в вопросе, — похвалил я своего спутника. — Нужное строение почти в центре, но и одновременно на окраине.
— Это как?
— За исключением одного дома все жилые постройки здесь стоят вдоль дороги. От т-образного перекрёстка до нужного здания шагов триста. Вот и получается, что вроде в центре, но на окраине. Что же касательно французов, то я их отравлю.
— Чем? Сварганите на коленке яд из найденных под снегом мухоморов или закроете печную дымовую трубу в избе?
— Зачем так радикально. Угарный газ не наш метод, хотя довольно эффективен. Мы же не за скальпами идём. На будущее, если нужен простой 'сонный газ' то им может служить хлороформ в смеси с углекислым газом, который на пару минут усыпит человека. Однако всё уже продумали до нас и интересующие командование персонажи ночуют отнюдь не в избушке.
Вообще то они с комфортом разместились в бывшей помещичьей усадьбе. В начале двадцатых там размещался музей Революции имени товарища Троцкого, а затем, когда 'поджигатель мирового пожара' перестал быть товарищем, здание было отдано под начальную школу и заготовительную контору в одном лице, о чём я кратко поведал.
— Вы сказали персонажи? — переспросил товарищ Сергей. — А как же разговор за столом?
— Одно другому не мешает, нам может повезти. Достоверно известно о зачислении в фашистский легион двоих русских из белоэмигрантов, с которыми и на Лубянке будут не прочь побеседовать. Что же касается мошенника Макрона, то он просто попал в нехорошую компанию и если он здесь, отчего же не помочь нашим друзьям? В общем, мы не уйдём отсюда с пустыми руками. Я даже наручники прихватил с собой.
— Спасибо, обнадёжили, — погрузившись в свои мысли, произнёс товарищ Сергей.
Стряхивая воздушный кристаллический морозный снег, я сверился с проецируемым на компас маршрутом движения. Напарник пристроился рядом, замечая лишь фосфоресцирующую стрелку.
— Хотел спросить, — захлопывая крышку компаса — вы умеете стрелять с двух рук?
От неожиданности товарищ Сергей остановился и дважды моргнул.
— К чему этот вопрос? Вы же только что говорили про отравление.
— Так, интересуюсь, ведь отравление свинцом — один из самых надёжных способов. Но я не прочь испытать сегодня одну ленинградскую новинку из сорок третьей лаборатории.
— Ах вот оно что. Когда вы подбивали меня на совместную вылазку, прозвучало обещание: 'без лишнего шума и всякой стрельбы'. Теперь я слышу о новых планах, что наводят меня на нехорошие мысли и мне кажется, ваша операция имеет двойное дно.
— Интересно, продолжайте.
— Не буду я ничего продолжать, сами расскажете. А вообще самый надёжный способ, это когда за работу берутся специалисты, — нравоучительно произнёс комиссар. — Меня обучали подобной стрельбе, но я не специалист.
— Полностью согласен с вашим утверждением про специалистов, но как подсказывает мой опыт, всегда нужно помнить о случайностях и нам бы пригодились специфические умения в случае чего. Я в вас верю, но на всякий случай подстраховался. Для уверенности, так сказать.
Потому как хмыкнул товарищ Сергей, мою веру в него он не разделял. Пару минут мы шли молча и я лишь слышал, как с хрустом утопают в снег наши ноги.
— Так я угадал про второе дно? — не вытерпел он.
— Всему своё время.
Мы шли, и я несколько раз обернулся, наблюдая за напарником. Мне показалось, что его ноги будто налились свинцом, а в голове, как шумные волны о скалы, бились одни и те же вопросы. 'Неужели переживает, что я не раскрыл ему все детали'? — подумал я.
— Ещё не поздно вернуться, — смутившись собственного голоса, промолвил товарищ Сергей.
— Стоп, — произнёс я, когда он едва не уткнулся мне в спину. — Вы как сам не свой. Всю дорогу нервничаете, даже оступились. Что вы только что сказали?
— Меня тревожит один вопрос, — вновь поправляя ремни, поведал товарищ Сергей. — Прямо свербит.
— Так поделитесь.
— Представитель дивизии выехал на санях, а Рославцев и девица рассказывали о грузовике политотдела.
Мне неудобно было признаться, что сам разговор, да и собственно опрос девицы я пропустил мимо ушей, так как был занят получением данных от Помощника. Всё прошло общим фоном. В целом, отнёсся к этому событию без должного внимания.
— Вы же сами звонили им, — пытаясь восстановить события, сказал я. — Может, планировали отправить на подводе, а в последний момент подвернулась полуторка. Вспомните, как несколько дней назад на ночь глядя мы добирались из Колпино с колонной грузовиков, а в итоге доехали на бронедрезине с женским экипажем из физтеха.
— Вряд ли мне удастся забыть, как вы соблазняли её командира женскими чулками и помадой. Не удивлюсь, если подобный набор у вас с собой в рюкзаке...
'Вам не посчастливилось посмотреть мультфильм про путешествие Филеаса Фогга, — подумал я. — Вот с кого надо было брать пример'.
— ...Но то ваши личные предпочтения, — продолжал товарищ Сергей. — Допустим, подвернулась полуторка, но о сопровождавшим представителя переводчике ни слова, так как о нём и переводчике говорили в одном лице. И если бы только это. Вспомните те злосчастные листовки, которые приволок Рославцев. Ну не могли у нас написать, что будут сжигать дома и расстреливать семьи, если крестьяне возьмут на постой немцев. Дураку понятно, что разрешения у них никто спрашивать не будет. Потом этот телефонный разговор. Я просил соединить со штабом, а кто конкретно подтверждал личность переводчика — я не знаю. На том конце провода мог оказаться кто угодно, как это случилось в Алексино, когда шпион подключился к проводам. Сама девка толком двух слов связанно сказать не могла, мы ориентировались только на доклад этого башибузука, который после спасения флягу спирта в неё влил. Люди иногда забывают, что, хотя внешность и может быть обманчива, обычно это не так. Когда я нёс её сонную на кровать, мне показалось, что я несу огромную щуку. А интуиция меня ещё ни разу не подводила.
Теория о том, что при скверных обстоятельствах станет ещё хуже, крепла на глаза и наливалась жизненными соками. Если речь шла о чём-то действительно важном, то обычно в глубине сознания у меня появлялась зудящая мысль: 'Что я упускаю? Надо подумать ещё раз'. В таком ключе иногда удавалось понять, что оказалось упущенным. Я постарался отмотать в памяти события этого дня. Потерпев неудачу, французские фашисты на повторную атаку не решились, обстреляв лишь после обеда наших санитаров, когда те дошли до подбитых танков. Если восстановить хронологию, мы пробыли на колокольне ещё с полчаса, после чего Александр потопал в блиндаж у моста раздавать указания. Товарищ Сергей отправился проверить кашеваров (по просьбе брата), а мне предстояло обеспечить своевременный подвоз боеприпасов и восполнение утраченного вооружения. Противотанковые пушки батальона 'юнкерсы' разбомбили и если завтра танки появятся снова, то оставалась лишь одна САУ Лютикова. Так что в доме я появился, когда комиссар уже вёл беседу с Рославцевым. 'Переводчица' доедала яичницу и сидела закутанная в одеяло, а Вера Степановна развешивала на просушку её бельё. Анатолий при мне рассказал про грузовик и поиски, после чего отправился встречать машины с орудиями, и как только восстановилась связь, товарищ Сергей сделал звонок в штаб дивизии. А потом связь снова пропала, и заработала она уже с приходом Александра Дмитриевича. Вот тебе и постоянная бдительность. Во всём этом ощущался некий подвох. Что-то неприятное, ускользающее, неправильное. Уловить мысль за хвост не очень-то и получалось. Пожалуй, стоило начать сначала и обратиться к Помощнику, как проступило озарение. Ведь что сделали? Просто немного извратили приказ Ставки ? 0428 небольшим дополнением, который и так сам по себе чудовищен. В настоящем о расстрелах ни слова, о чём я и поделился с товарищем Сергеем. Правильно говорят, что придурки — самая мощная организация в мире. У неё везде свои люди и возможно мы среди них, раз сразу не поставили под сомнение этот факт. Мы подсознательно могли допустить мысль о расстрелах. Вот так и работает пропаганда, сначала заставляя усомниться в откровенной лжи, а потом и поверить в неё.
— Если подозрения подтвердятся ваш брат сейчас в смертельной опасности, — произнёс я.
— Разворачиваемся? — с надеждой в голосе спросил комиссар.
— Нет, просто повернитесь ко мне спиной. В вашем рюкзаке рация.
— То-то он неподъёмный, словно булыжников накидали, — в сердцах пожаловался товарищ Сергей.
Ослабив шнур горловины, я вытащил алюминиевый пенал и стал собирать антенну.
— Не думайте, что вы один несёте груз. Мой рюкзак не легче вашего, — произнёс я больше для успокоения своего попутчика. — Будьте любезны, посветите мне.
Свет фонарика осветил гнездо для штекера.
— Парголовская рация? — проявил осведомлённость мой напарник.
— Она самая, — подтвердил я. — Так-с, мы где-то на две с половиной мили отошли, значит, ещё возможна телефонная связь. Как там связиста звали?
— Если память не изменяет, Виктор, — с ударением на последнюю гласную ответил товарищ Сергей. — Виктор Лубе. Брат говорил, что до вступления в Иностранный легион он в кабаре пел. Отличный слух.
— Понятно. Надеюсь, интернациональную морзянку знаете, если по телефону не выйдет?
Товарищ Сергей кивнул.
— А Рославцев, он вообще кто?
— Вроде ординарца, адъютанта, раньше их называли офицер по поручениям. Может ещё как-то. Саша доверяет ему полностью, он при брате ещё с Персии и не раз спасал его от смерти.
— Логично предположить, что ночует он в том же доме с ёлкой, где и Александр Дмитриевич.
— Вообще-то и вы там приписаны, могли бы поинтересоваться соседями. Между прочим, во дворе посажен кедр, не ёлка. Раньше вы не ошибались в деревьях.
— Я уже два дня как в автодом за мостом переехал, чтобы вы с братом подольше были и какая разница, ель там растёт или кедр?
В этот момент я задел отяжелевшую от снега еловую лапу и нас слегка припорошило.
— А что же тогда харчеваться приходите? — стряхивая с лица снег, ехидно спросил товарищ Сергей. — Или ваша аспирантка из физтеха готовить не умеет?
Пропустив шутливый упрёк, я задал вопрос:
— Он знает, что вы братья?
— Как минимум догадывается, но думаю, Сашка ему рассказал.
Щелчок тумблера подсветил градуировку шкалы.
— Так, готово, — сказал я. — Если связист не спит, то вызывайте на сеанс Рославцева и объясните ему ситуацию. 'Два метра красоты' задержать. Лучше потом извиниться, чем сожалеть на поминках. Говорить можете открытым текстом, эта частота не пеленгуется.
— А если...
— Тогда я пойду дальше, а вы вернётесь, пока следы не замело. Возникшее препятствие означает лишь то, что придётся мыслить более творчески. Так или иначе, мы победим, и если возникнут новые неприятности, мы победим снова.
По поводу возможности разделиться и особенно творческого мышления у товарища Сергея было собственное мнение, но озвучивать его не стал, а просто нажал на клавишу тангенты рации.
'Бретань, ответьте. Вызываю Бретань'.
— Виктор француз, — прошипел я.
— Ну, уж 'Бретань' он поймёт, — огрызнулся товарищ Сергей.
Тем не менее 'ответьте' и 'вызываю' повторно стал произносить по-французски, пока не дождался ответа.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
