— Дарт, а на монеты можно наложить какое-нибудь вредное заклинание? — отвлекла меня от прощупывания обивки салона Ребекка.
Обернувшись к ней, я посмотрел на солидный мешочек, который она удерживала двумя руками, и присвистнул.
— Не слишком ли много вы прихватили в дорогу? — спросил я, принимая тяжесть из рук девушки. — Тут ведь монет пятьсот? — И посмотрев на мешочек истинным зрением, нахмурился, увидев сиреневое свечение, исходящее от него.
— Вроде бы, — неуверенно ответила Ребекка и прикусила губку. — Это отец Альме дал на случай, если я свои деньги потеряю или их украдут.
— Вот как? — оживился я, развязывая шнурок, которым была стянута горловина мешочка. — А не скажете ли вы, Ребекка, сколько у вас наличности с собой?
— Сорок шесть золотых, — смущённо поведала юная леди. — Но ещё есть векселя на некоторую сумму.
— Значит, ваш отец доверяет вашей служанке больше, чем вам? — поднял я на Ребекку взгляд.
— Наверное, — расстроенно проговорила девушка, опустив взгляд.
— Будет вам печалиться, Ребекка, — попытался я её утешить. — Всё может быть гораздо проще... Ваш отец мог и не давать Альме никаких денег.
— Тогда откуда они взялись? — резонно заметила Ребекка.
— А вот это мы сейчас у вашей служанки и выясним, — пообещал я и, справившись наконец с завязкой, открыл мешочек.
Увидев лежащее внутри, я сначала изумлённо похлопал глазами, а потом, когда до меня дошло, что к чему, убрал защитное поле, создаваемое амулетом, и расхохотался. А чуть погодя сквозь дикий смех заявил недоумевающей Ребекке:
— Леди, а ваш отец знает, что фальшивомонетчиков казнят, невзирая на должности и титулы?
— Что ты несёшь, Дарт? — вспыхнула возмутившаяся Ребекка.
— А посмотрите вот на это, — предложил я ей, вытащив из мешочка горсть тяжёлых кругляшей.
— Но... но это же... Свинец? — растерянно проговорила девушка, глядя на сизые бляшки, лежащие на моей ладони.
— А теперь деактивируйте свой защитный амулет, — велел я.
— Новенькие золотые империалы, — шумно выдохнула потрясённая произошедшей метаморфозой Ребекка.
— Вот именно, — кивнул я. — Так что выходит одно из двух: или ваш отец мошенник, или Альма нагло врёт о происхождении денег. И я почему-то склоняюсь ко второму варианту.
— Нет-нет, ваша милость, — помотала головой служанка, отступая от меня, когда я направился к ней, — я правду сказала!
— Да как ты смеешь?! — возмутилась Ребекка. — Чтобы мой отец подделывал деньги?!
— Оставьте разговоры, леди, — остановил я Ребекку, собиравшуюся прочесть служанке гневную отповедь. — И так всё ясно с этой мерзавкой.
Не до скандалов. Тут нужно срочно докопаться до истины. И времени на уговоры и убеждения может попросту не быть. Вот только не пытать же Альму, чтобы узнать подоплеку затеянного... А добром она явно не скажет. Да ещё и Ребекка точно не поймёт, если начать поджаривать её служанку на костре. Не говоря уже о том, что у нас некому мучить даже эту явную злодейку.
Озарённый одной идеей, я тут же схватил Альму за руку и потащил её за собой, к стоящим в сотне ярдов от нас людям.
— Что там приключилось-то? — спросил у меня дядя, но я, отмахнувшись от него, приказал кучеру: — Перегони карету сюда. — Затем, обведя взглядом своих дружинников, сказал: — Подгоните четвёрку лошадей и найдите какие-нибудь ремни или верёвки.
— Что ты задумал, Дарт? — поинтересовался Нолк, как и все, озадаченный моими указаниями.
— Сейчас всё будет понятно, — криво усмехнулся я и кивком поблагодарил расторопного Ригера, первым подавшего мне кожаный ремешок. Быстро сделав на конце этого куска повода петлю, я мигом затянул её на руке Альмы. И распорядился: — Давайте так же и со второй рукой и ногами.
Косясь на меня и ревущую Альму, дружинники тем не менее выполнили мои указания.
Только Ребекка, приблизившись, возмущённо прошептала:
— Дарт, что ты делаешь?
— Сейчас леди, сейчас, — пообещал я и приказал своим людям: — А теперь свободные концы ремней привязывайте к лошадям.
Поначалу никто не двинулся с места, так как, похоже, до всех дошло, что я затеял. Мне пришлось повторить приказ. Тогда Стоун, пожав плечами, ухватился за один из ремней. Остальным дружинникам ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру.
— Дарт, что ты делаешь?! — возмущённо воскликнула Ребекка, видя, как её сопротивляющуюся служанку привязывают к лошадям. — Ты обезумел?!
— Ничуть, — уверил я её и холодно проговорил, обращаясь ко всем: — Эта мерзавка, — ткнул я пальцем в Альму, — продала свою госпожу, обрекая её тем самым на жуткую смерть от рук негодяев. Это худшее из всех предательств, что можно совершить. Но должное воздаяние за это злодеяние не заставит себя ждать.
Глядя на замершую девицу, уставившуюся на меня расширенными от испуга глазами, рублеными фразами я проговорил:
— Ты знала, предавая свою госпожу, что это приведёт к её смерти в мучениях. Знала, и продала её жизнь. Польстилась, дура, на глупую обманку. И тем самым сделала свой выбор между добром и злом. Но есть в мире справедливость, и ты ответишь за свои дела. И я надеюсь, достаточно помучаешься, чтобы наказание за твой проступок не показалось тебе мягким, ибо ты ничего не сделала, чтобы облегчить свою участь. — На краткий миг прервавшись, я продолжил: — Тебя распнут лошадьми.
И повернулся к ахнувшей Ребекке, которая бросилась ко мне со словами:
— Нет, Дарт, немедленно прекрати это! Немедленно!
А перепуганная до смерти Альма завыла и забилась в своих путах, выкрикивая сквозь слёзы мольбы о пощаде. Отстранив вцепившуюся в мой рукав Ребекку, я шагнул к бьющейся на траве девице. Присев на корточки, ухватил её ладонью за подбородок, останавливая метания.
— Кто и когда тебя подкупил? — коротко спросил я.
— Люди сэра Винсента... вчера вечером на постоялом дворе меня отыскали... — торопливо, проглатывая слова и всхлипывая, проговорила Альма.
— Что они хотели? — продолжил я расспрашивать служанку, которой хватило затеянного мной маленького розыгрыша, чтобы обрести готовность сознаться во всех своих грехах. Впрочем, это и неудивительно — я из того и исходил в своей задумке, что Альма просто продажная дура, а не хладнокровная наёмная убийца, которую не запугать лютой казнью.
— Сказали взять с собой эту статуэтку и припрятать в поклаже... И всё...
— И что, тебе не объяснили, что будет дальше?
— Сказали — все просто уснут, они заберут вас и никто ничего не поймёт...
— Меня и леди Ребекку? — уточнил я.
— Да... — прорыдала Альма.
— И когда же все должны были уснуть? — продолжил я дознаваться до истины.
— Часа через четыре после начала дождя, — ответила Альма. — Так мне сказали.
— Так-так, — озаботился я новой проблемой. — Оракула у них явно нет, и заранее знать о дожде они не могли. Значит, использовалась погодная магия.
— Ещё что-то? — строго спросил я у служанки. Та истерично помотала головой и зашлась в плаксивых уверениях в собственной правдивости и обретённом ею раскаянии. Правда, я её уже не особо слушал, поняв, что больше ничего важного узнать не получится. Отыскав взглядом Трис, я сказал ей: — Займись этой предательницей. Обыщи её на всякий случай, свяжи и присматривай хорошенько, чтобы не натворила дел. Потом решим, как с ней быть дальше. — И одарив Альму суровым взглядом, пригрозил: — Смотри мне, подлое создание, если будешь доставлять хлопоты, то твою участь решу я, а не леди Ребекка.
Видя, как дюжая Трис освободила Альму от пут и одной рукой вздёрнула за ворот платья на ноги, я одобрительно кивнув и отринул вероятность новых проблем от служанки. Трис даст ей укорот. А мне о другом следует позаботиться. Дождь-то уже третий час льёт.
Потерев лоб, я отошёл в сторонку. Усевшись на траву, отрешился от мира, подумав, что небольшие мучения — не такая уж великая плата за нужную информацию, которую даст увеличенная до предела сторожевая сеть.
— Вот же гадство! — выругался я, чуть не повалившись наземь от внезапного приступа головной боли, последовавшего сразу за хлынувшими в мою голову образами живых существ, обнаруженных в пределах досягаемости сторожевой сети. Но не боль заставила меня сорваться на брань, а совсем другое — три с лишним десятка всадников, движущихся в полутора милях позади нас. Совсем близко — не удрать обессилившим людям. Переборов головокружение, я поднялся на ноги.
— Что, нагоняют? — сразу всё понял Стоун.
— Да, — кивнул я и, прикрыв ладонью глаза от падающих капель дождя, посмотрел по сторонам. Разглядев какую-то рощу слева от нас, махнул рукой, указывая на неё. И распорядился: — Давайте все туда. Укроемся под деревьями и разберёмся с возникшими проблемами. — И мысленно добавил: "А так же с теми, кто их создаёт..."
С лошадьми пришлось повозиться, заставляя измученных животных преодолевать эти несколько сотен ярдов, но всё же мы довольно быстро убрались с дороги. Карету бросили прямо у первых деревьев, а коней завели в глубь рощи. Леди Ребекку со служанкой и Трис я решил оставить там же, возле лошадей. Очень уж подходящее место обнаружилось — неглубокая впадина с толстенным кедром на краю склона, обращённого к дороге. Именно то, что нужно для укрытия девушек от возможных ударов атакующей магией. Заодно и за лошадьми присмотрят, хотя те сразу, как только их расседлали, улеглись на землю и не собирались разбредаться. Это был просто повод, чтобы оставить Трис, поскольку та рвалась поучаствовать в бою. А присмотреть за лошадьми должен был кучер, которого я отправил на противоположный край впадины. Конячки-то не глупые создания — в случае чего ломанутся от места разгула магии, а это ни к нему. Вот кучер и придержит их, если возникнет такая нужда.
Вернувшись на опушку леса, я огляделся и приказал своим дружинникам:
— Свалите пару-тройку крайних деревьев. Будет дополнительная защита, если преследователи попрут внаглую прямо на нас. И карету подтяните поближе — за ней тоже можно укрыться.
Пока мои люди были заняты работой, поочерёдно орудуя небольшим топориком, имевшимся у нас для обычных походных надобностей, я прошёлся по краю опушки со Стоуном и, поразмыслив, отдал ему браслет с поглощающим заклинанием.
— У меня и без того достаточная защита, — пояснил я ему. — А так, при необходимости я смогу передвигаться по всему полю боя, не таская вас за собой. Вы-то все обессилели и вам не до беготни.
— Считаешь, что схватка неизбежна?
— Да ты и сам это понимаешь, — ответил я. — Даже без мага они бы попробовали прощупать нас на слабость, ибо студиозус первого курса академии — это, скажем прямо, не та фигура, что способна напугать три десятка воинов. Особенно, если они хорошо защищены. Ну а в нашем случае бой будет непременно.
— Плохо, что дварфовых болтов маловато, — заметил Стоун. — На всех ворогов не хватит.
— Это да, — согласился я. — Поэтому придётся расходовать их разумно. Хотя, думаю, даже потеря половины отряда охладит пыл этого Винсента. Так что если противник окажется хорошо защищен, то будет разумно стрелять по целям парами. Два дварфовых болта — это уже серьёзно, тут не спасёт и укреплённая броня с амулетом третьего круга.
— Сделаем, — кивнул Стоун.
— А как на деле выйдет — посмотрим, — продолжил я. — Вполне возможно, я преподнесу врагам достаточно неприятных сюрпризов, чтобы они быстро решили унести ноги подобру-поздорову.
* * *
— Сэр Винсент, — мягко обратился едущий рядом моложавый мужчина, которому бьющие по лицу капли дождя, похоже, были только в радость, ибо он улыбался, несмотря на ненастье. — Сэр Винсент, — повторился он, — остановитесь.
— В чём дело, господин Йорген? — встрепенулся благородный сэр. — Какие-то проблемы?
— Нет, — отрицательно качнул головой его собеседник и взмахом руки подозвал к себе следовавшего чуть позади парня лет двадцати пяти. Когда тот приблизился, приказал: — Леон, принеси мою игрушку.
Парень быстро соскочил с коня и вытащил из притороченного позади седла дорожного мешка шкатулку, выполненную из пластин чёрного камня, вставленных в металлическую основу. И, огибая стоящих у него на пути всадников, двинулся в сторону от дороги. Пройдя ярдов тридцать, подобрал что-то, валяющееся в траве, и, уложив в шкатулку, вернулся назад.
— Что всё это значит? — потребовал объяснений сэр Винсент.
— Кто-то обнаружил мой подарок вашей леди, — пояснил Йорген. — И выбросил его. — Тут он позволил себе самодовольную улыбку. — Но это уже не имеет никакого значения, моя кошечка сделала своё дело.
— Уверены? — хмуро поинтересовался сэр Винсент.
— Да, — кивнул Йорген. — Хватило бы и пары часов, чтобы лошади порядком устали, а прошло намного больше времени. Да вы и сами заметили — они шли пешком несколько миль, двигаясь на одном лишь энтузиазме. Так что не беспокойтесь — никто не сможет удрать от вас при всём желании. — И усмехнулся: — Впрочем, насколько я понимаю, никто и не собирается убегать. Они остановились вон там, — махнул он рукой, указывая направление, — в шестистах ярдах от дороги. И поджидают нас.
— Вот это уже хорошо, — повеселел сэр Винсент. — А то я уже устал ждать, когда мы их нагоним. Да ещё и этот треклятый дождь.
— Он был необходим, — напомнил Йорген.
— Да знаю я, — отмахнулся от него Винсент. — Но всё равно не испытываю радости от этой промозглой сырости.
* * *
— Сюда движутся, — пробормотал Стоун, сказав вслух то, что все прекрасно видели и так.
— А ты сомневался? — усмехнулся я. — От мага не спрятаться. Да и дождь не такой сильный, чтобы за полчаса замыть наши следы. Тут и следопытом не нужно быть, чтобы заметить, что мы оставили дорогу.
— О, да они хотят переговоров, — удивился Стоун. — Совсем разбойники спятили.
— Ничего, пусть топает, — сказал я, глядя на машущего белой тряпицей человека, отделившегося от остановившегося в трёх сотнях ярдов от нас отряда и направившегося к нам. Пешком. — Нам только на пользу выйдет время потянуть.
— А ими не дурак командует, — заметил мой дядя, — верхового не отправил.
— Жаль, что не дурак, — вздохнул я, огорчённый утратой такой отличной возможности добыть лошадь для Ребекки. И совсем уж без особой радости отметил, что от отряда противника в противоположных направлениях отправились две группы по пять человек, видимо, с целью блокировать наши фланги и не дать никому улизнуть.
Чтобы не выдавать особенности нашего вооружения и обустройство позиции, я отправился навстречу переговорщику, когда тот преодолел две трети пути.
— Сэр Винсент поручил мне вести переговоры от его имени, — напыщенно-воодушевлённо начал свою речь щуплый мужичонка, когда мы сошлись.
— Рад за тебя, — усмехнулся я.
— Сэр Винсент предлагает вам выдать леди Ребекку и в этом случае обещает дать возможность уйти невозбранно, — продолжил переговорщик этого сатийского разбойника.
— А он готов заплатить три тысячи золотых? — немедленно поинтересовался я.
— Какие три тысячи? — растерялся ожидавший от меня совсем иных слов прихлебатель Винсента.
— Как какие? — возмутился я. — Которые он на каждом углу обещал заплатить за поимку этой девушки. Или он что, за свои слова не отвечает?
