| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Заткнись! Возьми его в руки, Лина. А теперь к груди. Вот умница. Постой пока так...
— Дим, оставь ее. Прошу, оставь...
— Надо же... Не прошло и пяти лет, как ты научился просить! Не дергайся, Алекс, все от тебя зависит... И от нее. Не держи его, Лина, телекинез сработает сам, если что... Так, говоришь — посмотреть?
Кристалл срывает с ладони. Телекинезом. Проносит по воздуху, роняет на пол.
И оживает мир Дайомос...
Долински-старший с досадой поднял глаза на потемневшее небо. Молнии? Зимой? Сильфы совсем распустились. Если б не встреча, он бы ни на минуту здесь не задержался. Но ситуацию с Яном так или иначе необходимо решить. Над кланом Долински уже потешаются все уровни!
Осталось решить, что все-таки лучше: несчастный случай или похищение, которое можно свалить на Лигу? Исполнитель должен вот-вот подойти.
В этот момент на лицо упала капля дождя...
Она все-таки нашла их! Она, Алиса Серафимова, член общества "Друзья порядка", теперь получит настоящий "золотой галстук"! На ее счету уже два задержания, целых два, у многих даже одного нет, хоть они и старше!
А ей всего девять, но она настоящий разоблачитель! Сейчас она сообщит в СД, и соседи, спрятавшие своего беглого сына, отправятся вместе с ним — в ту самую лабораторию!
Ой. Дождь? Какой холодный...
Самвел предвкушал приятный вечер. Дома его ждало неплохое развлечение. В последнее время человечки для забавы стали дефицитом — восставать дураков не было, лигисты обычно живыми не давались. А "игрушек" на всех не хватит...
Хорошо иметь дружков из карателей. Особенно хорошо, когда приятель должен тебе денег. Тогда он делится добычей. И вот теперь у него сразу двое, брат и сестрица. Скорей бы домой добра...
Преисподняя, ливень! Бррр, вымок весь. Все настроение пропало.
Молнии рвали воздух одна за другой. В их свете Дайомос выглядел особенно страшно. Мертвая пустыня и хищные облака. Остатки дерева... Разрушенный дом. Подвал-убежище... Галерея постепенно звереющих портретов... И снова — мертвая пустыня.
Алекс поймал взгляд Лины — вопрошающий. Это правда? Так будет и у нас? И медленно опустил веки. Да.
— Итак. — изображение замерло, и Вадим погасил кристалл. — Я посмотрел. Дальше что?
Сердце колотится, как бешеное. Осторожно. Самое важное...
— Ты хочешь, чтобы наш мир превратился в такое?
Тигриный взгляд....
— Допустим, нет. Дальше что?
Что-то было не так. Слишком легко. Слишком спокойно...
— Я помогу.
— Правда? — глаза суживаются.
— Да. Я помогу тебе. Только дай руку...
— Да неужели?! — серые глаза вдруг бешено сверкнули, — Ты — мне? Ты!
Стена врезается в спину, напрочь вышибая дыхание...
Оцепенев, Лина смотрела, как ярость Повелителя выжигает из комнаты последние остатки чар, как она становится тем, чем была — безликой каменной коробкой... как незримые оковы телекинеза все плотней скручивают Алекса...
Как дрожит у горла колышек из красного дерева... Она чуть пытается сдвинуться — на пробу — колышек тут же скользит следом, точно чуя, где ее сердце. Не выскользнуть...
Или попробовать?!
Я не могу на это смотреть!
— Ты думаешь, я не вижу, как ты рвешься? Из шкуры лезешь — коснись, протяни, тронь! Что припрятал — яд, нож, кол осиновый? Спаситель мира! — сказал как выплюнул.
— Не.. нет... это не повредит... тебе... — размыкаются губы Леша — Только ему... холодку...
— Врешь!
— Нет... разве ты не хочешь... избавиться... от этой твари?.. Дим...Дурак, я же спасти тебя хочу!
— От твари? — по губам Вадима ползет дикая улыбка, — От твари...похоже, и правда надо избавиться...
С брезгливо-яростной гримасой он заносит над висящим в захвате братом файерболл, когда в светлых глазах зажигается знакомое предвкушение, она понимает страшное: Вадима НЕ ОСТАНОВИТ БРАТСКАЯ ЛЮБОВЬ...Ничего сейчас не остановит.. Потому что это говорит уже не он. Эти бешеные глаза, эта безумная ярость — уже не его.
Холодок почуял угрозу.
А когда долго кормишь дракона, будь готовым к тому, что однажды он может пожрать тебя...
И тогда рвется последняя цепь, удерживающая ее в подчинении. Она не думает. Тело сдвигается само, спокойно и точно движется наперехват летящей смерти. Файер даже красивый — кипящий белый огонь в танцующих желтых искрах... Время послушно притормаживает бег — взбешенный феникс отдает все что может, сжигая резервы — руки рвут Алекса в сторону, прочь от огня...
Ну же!
Накрыть собой, прижаться всем телом, успеть, успеть... успеть, дьявол и преисподняя! Успеть передать тот золотой сгусток, который так любовно защищал феникс — магию Избранника... еще немного... немного...сейчас!
Она еще успевает улыбнуться, когда феникс потихоньку подбрасывает Избраннику свою "искорку", она успевает увидеть недоуменную гримасу на лице Вадима, когда файер бесполезно расплескивается о стену... и солнце в глазах Леша... Она даже успевает понять, отчего Вадим вдруг отступает, широко раскрыв глаза — не зря вы боялись эмпатии, а, Повелитель?
..и тут же боль входит под лопатку, в клочья разрывая сознание. Колышек... все-таки нашел.
Как Леш зовет ее, как просит не уходить, как обнимает, прижимая к себе, осознав бесповоротность потери — она уже не видит.
И не видит, как бережно опустив ее тело на пол, Леш медленно поднимается с колен... и поворачивается к брату.
Зал тряхнуло. Еще раз. Еще, еще, пока с потолка — роскошного потолка с золотыми узорами — не посыпалась пыль. Пол дрожал под ногами, по темному мрамору ползли трещины, с треском лопнула декоративная панель...
Алекс шел.
Брат. Друг. Враг.
"Враг!" — взвыл "холодок" — "Убей". Сейчас же! Опасно-опасно-опас... Больно! Алекс шел. Бледное лицо, широко раскрытые глаза. Руки, руки... в крови. И боль. Смерть феникса сожгла все оковы и запреты, испепелила барьер, за которым эмпаты клянутся держать свои чувства и прятать свою боль до конца жизни. И она хлынула в зал рекой — немыслимая, нестерпимая, жуткая...
Алекс сделал еще шаг.
Вадим захлебнулся этой болью...
Он отступил, невольно вытянув вперед руки — отбросить, оттолкнуть. Сжечь на месте его, источник боли. Его, Лешку. Убрать. Убрать... Он вытянул руки... и через секунду прижал их к сердцу, пытаясь хоть так прикрыться. Защититься...
— Стой!...
Алекс шел. Кажется... Глаза застлало слезами, и только силуэт Алекса, размытый, нечеткий... он приближался.
— Стой... не... — боль не дает дышать. Как он идет? Как он может? Ведь это же его чувства. Бывает ТАК больно? Как тогда, как тогда... Тогда, пятнадцать лет назад... Леш, я не хотел, не хотел, чтоб ты так...
"Я не хотел. Она сама виновата! Я..."
"Он убьет тебя" — поднялась из глубины ледяная волна. Колючая, черная.
"Нет" А в глазах темно и сердце почти останавливается.
"Убей! Опасно. Бей первым. Бей же!"
Алекс шел. Он совсем рядом.
"Не дай ему коснуться! Не дай ему коснуться меня!" — холодок уже рычит, уже царапается изнутри, пытаясь перехватить контроль над телом, — Убей!"
Кровь бьет по вискам молотом, из горла рвется хрип пополам с рычанием, а внутри у сердца жжет. Жжет, жжет и леденит, и каждый вдох — как кислота...
"Убей! Убей, убей сейчас же! Бей-бей-бей-бей!... Пусти, я сам!"
Рука дергается — поднять, раскрыть ладонь, ударить, сжечь... и останавливается. Нет. Не хочу. Не хочу. Пошел вон. Я не хочу!
Я не стану...
"Дурак, пусти!" — холодок визжит и рвется, как бешеный гепард, он буквально кромсает все, до чего может дотянуться... но Вадим не шевелится.
Леш рядом. Совсем. Совсем... И взгляд — глаза в глаза. Долгий взгляд, в целую секунду. За окном — целый клубки из молний, из-за грома не слышно как сыплются стекла...
Он смотрит. Долго. Целый вдох можно сделать.
А потом БЕРЕТ ЗА РУКУ.
И мир взорвался. Соскользнул. Изменился...
А над землей шел прохладный дождь, звонкий и легкий. Серебряные капли осыпали крыши, плясали на асфальте улиц, впитывались в землю, чтобы взрасти потом снова, с травой и цветами... невесомо скользили по коже людей. А вместе с дождем по улицам стлался туман. Дышал прохладой. Вился у ног... Прокрадывался в вентиляцию.
И останавливается, расходится, не доходя до Арены Службы Развлечений, компания "новой знати". Многообещающие планы — поразвлечься, купив пару-тройку гладиаторов, — вдруг перестали казаться привлекательными. Настроение ушло. И очень захотелось побыть в одиночестве...
Идет дождь.
И успокаивается громко ссорящаяся семейная пара в Милане. И в Лионе. И в Сочи... Не будет сегодня в Далласе предсказанного ясновидцем убийства из ревности.
Клубится туман...
И в маленькой спальне, заклеенной фотографиями Повелителя, плачет во сне Алиса Серафимова. Ей кажется, что на груди сидит что-то черное. Гадкая черная тварь со скользкими щупальцами сидит и шепчет гадости. Про маму и папу, про соседей, которые прятали своего сына, про то, что она, Алиса, посадила кого-то в тюрьму...
И эта тварь вылезла из ее груди.
Уходи. Уходи, я не хочу такое слышать. Это неправда, я не такая. Пожалуйста. мамочка, прогони ее... Я ведь не злая. Я не злая, я больше не хочу...
Кружит над городом среброволосый сильф. Вьются серо-синие тучи, все набухая и набухая водой...
И Георгия Стефанидес, директор государственной станции переливания крови, приглашенная гостья телешоу "Герой дня", глубоко вдохнув ароматизированный воздух, вдруг перестает улыбаться. Она молчит и смотрит в стену, не видя ни приветливой ведущей, ни "кристалл-органайзера" с цифрами и заметками, ни рекламных картинок. А когда ей наконец предоставляют слово, то вместо увлекательного рассказа о прелестях покупного волшебства, хрипловатый голос вдруг начинает говорить о "пробирках" — как неофициально называют сотрудники станции бесправных магов — источников крови. Как держат их под гипнозом, чтобы не вырвались, как они гуляют — на цепочках, прикрепленных к стальному кругу. И зрители в студии слушают, забывая про заказанные хлопки и приклеенные улыбки...
Неслышно и незаметно растекается по белым трубам бесцветная примесь...
На роскошной постели мечется серый пришелец из мира Дайомос, советник протектората Азия-3 Марги-Раа. Кровать могла бы вместить два десятка тел, но он был на ней один. За плотно закрытыми дверями ждали вызова охранники внутренних покоев и прислуга. Нервно прикипел взглядами к часам персонал обоих гаремов, верхнего и "расходного". Позовет ли хозяин? Кого?
Но хозяин никого не зовет. Он вообще не двигается — только пальцы подрагивают. Красноватые глаза кажутся черными из-за сильно расширенных зрачков. Неподвижное тело распласталось по постели, и рука бессильно замерла в нескольких сантиметрах от пульта вызова. В доме тихо, очень тихо, он сам установил звукоизоляцию на сегодня, везде тихо... и его хрипа никто не услышит.
Быстро, бесшумно, отлаженно разносят грузы телепорт-платформы. И вместе с ящиками и коробками прибывает еще кое-что. Оседает на руках и одежде, разносится по воздуху ветром.
И очень тихо сегодня в злачном местечке для оборотней "Клыки во тьме". Вервольфов одолевает странно мирное настроение, никому не хочется погонять "оленей", и даже на официантках ни царапинки.
Многих, очень многих этим вечером накрыла необычная волна покоя и расслабленности. Или наоборот, появлялись признаки нездоровья: болезненные судороги, странный кашель, головные боли. Ничего страшного, просто захотелось лечь и отдохнуть.
Почему-то заснули раньше времени вампиры — еще до полуночи все вдруг ощутили непривычную слабость, сонливость. И поспешили найти место для сна, порой даже не отпросившись с работы.
Не понимая, застыла у постели дочери Кристалл, мать дознавательницы Дианы Райс. Девушка металась в бреду, то не узнавая мать, то прося прощения.
Почуяв неладное, встревожились и попытались спуститься на Уровни местные демоны. Но успели не все...
Напряженно ждало условленного момента подполье. Марк и Линдэ, Этьен и Максим, Богуслав и дочь Виктора... В Огнеграде заканчивал приготовления "гарем" Марианны. Передав дочь Хранительнице, торопились на место сбора феникс Белла и ее муж. Считая секунды, рука об руку застыли у медиа-шара Анжелика и Ян. Неслышными тенями кружили в небе сильфы...
Сыпал и сыпал, не останавливаясь, очистительный дождь.
Планета засыпала... чтобы проснуться иной.
Ничего этого феникс не видит. И не знает, что с этой минуты мир изменился...
Пока не знает.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
