— Ты умеешь говорить?
Молчание в ответ.
— Ты помнишь меня? Я Тропов. Узнала?
Анжела лишь шире улыбнулась.
Сергей покачал головой. На зомби она не очень-то и похожа. Видимо, Анжела и есть проводник. Как заставить её показать путь к Кивиру?
"А зачем тебе вообще идти к какому-то Кивиру?" — спросил внутренний голос.
У Сергея не было ответа. Нет никаких гарантий, что Человек-мотылек вновь не навестит его. И существо вряд ли будет довольно, если узнает о его бегстве.
Лучше не рисковать.
— Анжела? Ты слышишь меня? Отведи меня к Кивиру.
Никакой реакции.
Сергей спустился с крыльца, поднял с земли камушек и бросил в мертвячку. Удар пришелся прямо в правую щеку. Чавкнуло. Голова Анжелы качнулась, как воздушный шарик на ветру.
Однако мертвячка продолжала изображать из себя столб.
Твою мать!
— И как мне тебя разговорить? — спросил Сергей.
И тут его осенило:
— Я Первый! — сказал он.
Улыбка исчезла с лица Анжелы. Она наклонила голову к правому плечу и сделала несколько шагов к Тропову. Запах тухлятины, исходивший от её тела, буквально сваливал с ног. Сергей вспомнил, как в детстве нашел за дачным домиком мертвого воробья. Птичка пахла также отвратительно.
Он попятился. Страшно подумать, что мертвячка сможет коснуться его. Или укусить...
Анжела ускорила шаг. Каждая часть её тела словно жила собственной жизнью: руки извивались, как черви после дождя, пальцы сжимались-разжимались, голова поворачивалась то влево, то вправо. Когда до Сергея было всего несколько шагов, Анжела остановилась. В сухой тишине сада каждое её движение казалось вызовом природе.
Тропов вытянул руки вперед на тот случай, если мертвячка решится напасть. Холодные струйки пота потекли по спине, оставляя влажный след.
Спокойнее, Сергей. Всё хорошо. Она не собирается тебя убивать.
"Откуда такие светлые мысли?" — с ехидцей спросил внутренний голос.
Пошел к черту.
— Ты меня отведешь к Кивиру? Правда же?
Сергей как можно медленнее сделал шаг назад, бросил взгляд под ноги. Как назло не было ничего тяжелого. Если эта полумертвая дура нападет...
— Я Первый, — говорил Сергей как мантру. — Я Первый...
Анжела замерла. Словно невидимый кукловод вытащил душу мервячки. Тело её застыло. Лишь слабый ветер трепал космы черных волос. Только что мертвячка дрыгалась словно в эпилептическом припадке, а теперь — статуя, сделанная из кожи и тухлого мяса.
— Ты проводник? — в сотый раз спросил Сергей.
Кивок.
Наконец-то! Спасибо богу за такой маленький подарочек! Эта дура хоть что-то понимает.
— Ты отведешь меня к Кивиру?
Кивок.
— Куда мы пойдем?
С минуту ничего не происходило. Затем Анжела подняла руку и повернулась в сторону леса.
— Ты помнишь меня?
Молчание.
Несмотря на то, что Анжела походила на статую, тело её напоминало сытую, но опасную змею.
— Веди меня, — сказал Сергей.
Анжела повернулась к нему спиной и поковыляла к воротам. Только сейчас Сергей обратил внимание, что спереди футболка мертвячки была чистой за исключением несколько пятен черной жижи, тогда как сзади её облепляли комья грязи.
Он выругался в сердцах и двинулся вслед за проводником.
Лес. Его ждал лес.
Седьмой
Он тонул. Пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, Седьмой бултыхался в кромешной тьме. Легкие обжигало от недостатка кислорода. Лишь одна мысль билась в голове: воздуха! Однако бесконечно долгие секунды сменялись бесконечно долгими минутами. В какой-то момент Седьмой с облегчением вспомнил, что дышать-то ему и необязательно. Что страшного может произойти с куском мяса? Из сухого мертвеца он превратится в мокрого. Вот и вся беда.
Действительно: легкие продолжали гореть, но боль становилась привычной. Теперь в животе Кумакана он, Седьмой, мог плавать хоть месяц.
Кровь толстяка оказалось достаточно жидкой и теплой, чтобы в ней можно было находиться. Главное, надо не думать, что плаваешь в желудке твари Всплеска... Хотя Седьмой сомневался, что в данный момент он все еще был в животе Кумакана. Возможно, как только он нырнул, сработала магия Кивира и его перенесло на другой уровень пирамиды. А может, толстяк оказался в буквально смысле пришит к полу и как-то соединялся с другим уровнем. Очередная загадка, ответ на которую знает лишь Кивир.
Седьмой пытался найти стены, однако руки выхватывали пустоту.
Куда плыть? Кумакан ничего не говорил про то, как выбраться на поверхность. Как определить, где низ, а где верх? А если толстяк заманил его в ловушку?
Глупости. Надо лишь сосредоточиться. Седьмой попытался расслабиться. По логике костяной нарост должен был тянуть его на глубину из-за веса.
Мощно гребя руками, Седьмой позволил себе не думать о том, получится ли ему выбраться или нет. Пирамида — место, где не действовали физическое законы. Он сейчас мог слепо поверить в то, что плывет в правильном направлении, тогда как на самом деле — двигался ко дну. Если дно вообще существовало. Сейчас самое время обдумать всё происходящее, попытаться связать на первый взгляд несвязанные ниточки событий.
Кумакан... Седьмой уже слышал это имя. Точно! Когда он очнулся прибитым к кресту, младенцы с глазами на ладонях говорили про Кумакана... Что-то про глаза... Седьмой не помнил. По тем крупицам, что удалось ему собрать, Кумакан — хозяин пирамиды. Он построил её. Но какой смысл толстяк вкладывал в слово "хозяин"? Он находился на вершине главенствующей иерархии? А существовали ли эта иерархия? Черт! Опять ворох вопросов. Как же все сложно.
Кивир — собиратель ответов. Для чего он их собирает? Или для кого? Для Кумакана? Тогда зачем толстяк ведет его, Седьмого, к говорящей кукле? Да и вообще: к чему весь этот фарс? Почему Кивир сразу не появился перед ним и не получил свои ответы? К черту всё! От вопросов пухнула голова.
Седьмому было лишь жаль, что найденный в деревне дневник оказался фальшивым. Кумакан сказал, что колеса Сансары не существовало. Или жирдяй наврал?
Седьмой поднял голову и заметил пятно яркого света, дрожавшего от колебаний крови.
Предчувствуя глоток воздуха, он быстрее загреб руками. От свободы его отделяло несколько метров. Седьмой молил бога, чтобы свет выводил на поверхность, а не в чью-нибудь огромную глотку.
Вынырнув, он зажмурился от яркого света. Кровь теплыми струйками потекла с лица. Если бы сейчас шаман из Норовых мест увидел его, то принял бы за порожденную Всплеском тварь. Седьмой мысленно улыбнулся. Впрочем, он и стал порождением Кивира. Многое ли отличало его от прочих уродов?
Когда глаза привыкли к яркому свету, Седьмой ахнул от изумления. Он находился в огромном зале, потолок которого скрывался во тьме. Как и на другом уровне пирамиды стены и пол оказались сделаны из человеческой кожи. Факелами служили тела детей. Кровяное озеро занимало большую часть зала. Лишь в дальнем конце помещения виднелась мраморная лестница, появлявшаяся из крови.
Тишина стояла могильная, лишь изредка её нарушало шипение огня. Седьмой вздохнул полной грудью. Удивительно, однако никаких запахов он не почувствовал. Совершенно ничего.
Седьмой поплыл к лестнице. По обе стороны от неё стояли две колонны. Чтобы их обхватить, потребовалось бы десять крупных мужчин. Но самым необычным был материал, из которого оказались сделаны колонны — кожа и глаза.
Когда костяной нарост коснулся мраморной ступени, Седьмой позволил себе лечь на лестницу. Отдых ему не требовался, но он хотел более внимательно рассмотреть колонны. Тысячи глаз пялились на него в немой мольбе. Седьмой коснулся колонны и обомлел. Только сейчас он заметил, что во многих глазах что-то отражалось.
Седьмой смотрел словно в сотни маленьких телевизоров. Вот две огромные тени переплелись друг с другом. Нет, не тени. Мужчина и женщина. Мужчина высок, плечист и хорошо сложен. Ему лет тридцать. Женщина же худа и сутула. Они целуются и ласкают друг друга. В их движениях столько любви, столько нежности.
Следующий глаз. Вот одна маленькая тень стоит перед чем-то неясным, темным. Хотя Седьмому показалось. Какая же это тень? Это мальчик лет восьми-девяти стоит перед пузатым телевизором. Ребенок смотрит мультики. Но он не радостен. Его лицо искажено то ли обидой, то ли болью — не понять. А за окном гуляет снежная ночь. В квартире нет родителей, понимает Седьмой. Мальчик один. Мальчик смотрит телевизор.
Следующий глаз. Здесь картинка совсем нечеткая... Тени, тени, тени, тени... Стоп! Это вокзал. Возле железнодорожных путей стоят юноша и девушка. На девушке большая смешная шапка с помпончиком. На улице холодно. Снега навалило под фонари. Юноша обнимает девушку. Поезда гудят...
Седьмому надо было идти. Но он продолжал вглядываться в глаза на колонне. Убеждал себя, что сейчас пойдет, лишь посмотрит еще чуть-чуть — минутку или две.
Следующий глаз. Размытые тени пляшут в роговице... С каждой секундой картинка становится четче, наполняется цветами. Старик сидит в кресле-качалке. Волосы седые, лицо испещрено морщинами, губы непрестанно дергаются из-за нервного тика. Однако его глаза горят по-юношески ярким огнем. В этом деде еще много сил. Он бы горы мог сейчас перевернуть. Если бы не... Седьмой удивился. Откуда всё это он знал? Нарисовало воображение? Или в колонне есть какая-то магическая сила?
С трудом Седьмой оторвался от чертовых глаз. Нужно было идти. Он не на прогулке находился. Возможно, Кивир специально заманивал чудесами пирамиды.
Седьмой провел ладонью по ступеньке. Вроде действительно мрамор. Никаких костей.
Лестница прямой стрелой шла к огромной, высотой в восемь-девять метров, арке, украшенной черепами и костями. Никаких парапетов или перил строители не придумали. Седьмой мысленно улыбнулся. Если он поскользнётся в конце лестницы, падать будет долго.
Сутулясь, Седьмой двинулся в путь.
* * *
Арка нависала над головой, словно молот над улиткой. Сделанная из костей, сухожилий и камня она издавала глухой надтреснутый звук. Казалось, что еще чуть-чуть и арка рухнет со страшным грохотом. Седьмой не спешил её проходить. Внутренний голос так и надрывался в истошном вопле: что-то не так! Вот бы еще понять, что конкретно ему не нравилось.
За аркой находился широкий коридор, в конце которого была деревянная дверь. Всё просто: прошмыгни коридор, открой ларчик и получи гору золота. Проводник наверняка стоял за дверью. Седьмой был в этом уверен.
Но что-то не так было с аркой.
Что? А черт его знает: не нравилась она — и всё.
Седьмой еще раз пригляделся к ней. Наверняка за черепами и оторванными конечностями прятались металлические сваи, потому что конструкция была огромной. Должно же что-то держать вес! Седьмой нахмурился. Все-таки арка выбивалась на фоне зала и коридора, несмотря на то, что оказалась сделана из кожи, человеческих тел и черепов.
Только сейчас Седьмой осознал, как в зале было тихо и пусто... И еще холодно.
— Я не хочу играть по твоим правилам, Кивир, — сказала он как можно громче. — Ты обманываешь меня. В очередной раз! А я ведусь как десятилетний пацан.
Ему никто не ответил. Что и неудивительно. Выбора не было: либо идти к двери, либо стоять и ждать, стоять и ждать...
Ну же! Всего один шаг. Смелее!
В тишине зала раздался глухой стук. Седьмой в очередной раз оглядел арку. Вот оно! На импосте зияли дыры размером с детскую голову. Из-за того, что факелы находились у основания лестницы, большая часть арки оставалась в тени.
В дырах мог прятаться кто угодно. Или что. И проверять это на своей шкуре Седьмой не собирался. Но и стоять как истукан было нельзя!
— Ладно, — прошептал Седьмой. — Будь по-твоему.
Он ступил в пролет арки, приготовившись в любой момент бежать к маленькой деревянной двери. Костяной нарост звонко ударил по полу, гулким эхом разлетаясь по внутреннему своду. И Седьмой увидел. В одной из дыр показалась сморщенная голова. Лицо испещряли морщины, пустые глазницы смотрели жутко и мертво, нижняя челюсть была неестественно вывернута. Из-за тусклого света кожа казалась эбонитовой. В других дырах Седьмому удалось разглядеть искореженные руки и ноги чудища. Видимо, тварь замуровали в арку, оставив немного места для передвижений. А отверстия в импосте служили для дыхания и для возможности ловить пищу.
Седьмой ринулся к двери, пока уродец не решил накинуться на него. Арка сменилась душным коридором. Света здесь было больше. Казалось, сами стены испускали синеватое свечение. Седьмой оглянулся. Арка оставалась позади, утопая в сумраке. Зря он так боялся пройти её! Тварь, прятавшаяся внутри сводов, оказалась безобидной. Или прикидывалась безобидной. Но Седьмого больше поражало то, как он смог не заметить дыры! Необходимо чаще полагаться на внутреннее чутье!
Седьмой доковылял до конца коридора. Дверь оказалась больше, чем он поначалу предположил, — высотой в полтора метра, толщиной — где-то в десять сантиметров, необтесанные доски, из которых её изготовили, соединялись металлическими накладками. Подумать только — деревянная дверь! Никакой кожи, никаких сухожилий и костей.
Очередная ловушка?
Другого выхода не было.
Дернув металлическую ручку, Седьмой потянул на себя дверь. Та со скрипом открылась. Седьмой рассчитывал увидеть широкий коридор или просторный зал, но то, что он обнаружил, превзошло все его ожидания. За дверью простиралась бесконечная равнина, утыканная гигантскими лысыми головами. Головы, роняя пену, открывали-закрывали лягушачьи рты и дико вращали глазами. Над ними парили мотыльки. Насекомых оказалось так много, что они полностью закрывали небо. Шуршание их крылышек было настолько оглушительно громким, что Седьмой зажал уши.
Резкий ветер бил в лицо, заставляя жмуриться. Вокруг голов кружились маленькие красные смерчи, испускающие электрические разряды. Стоило мотыльку, оторвавшемуся от своих собратьев, подлететь к губам головы, как его уничтожало миниатюрной молнией.
Казалось, что этот уровень пирамиды состоял из красного цвета и его оттенков. Песок под ногами алел, изредка жутко поблескивая; мотыльки красовались ярко-красными крылышками. Даже кожа у голов была рубинового тона.
На плечо Седьмого опустилась сильная рука. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним бесформенной тушей возвышался толстяк. Его пузо стало меньше с последней встречи, но все равно казалось, что Кумакан не способен передвигаться из-за необъятного живота, свисавшего до самых колен. Губы жирдяя оказались зашиты грубыми нитями. Однако глаза по-прежнему светились детской теплотой и даже радостью. Седьмой был рад вновь увидеть Кумакана.
— Куда мы пойдем? — Седьмому пришлось закричать, так как ветер заглушал его голос.
Толстяк поднял правую руку и указал к голове, находившейся недалеко от двери.
— Ты меня доведешь до Кивира?
Кумакан кивнул.
— Мы в пирамиде?
Толстяк вновь кивнул и двинулся в путь. Шел он медленно, ему приходилось держать руками живот. При каждом шаге плоть расходилась волнами.
Седьмому оставалось гадать, сколько же он времени потратит на дорогу. Хотя бы можно было подробно рассмотреть уровень пирамиды и попытаться понять его устройство.
