Ты

— Так, девушка, что вы тут делаете? — спросила она строго. — Вы что, радио не слушаете? В связи с пожарами лес посещать запрещено.

Я обмерла, напряжённо застыв в неудобной позе на корточках. Ну, вот и достукались мы... Понадеялись на авось, думали, обойдётся, но не обошлось. Интересно, нас оштрафуют, или всё ограничится предупреждением?

— Да, я знаю про запрет, но я же костров не развожу, — пролепетала я, поднимаясь с корточек. — Вот... просто ягоды собираю.

Незнакомка отделилась от ствола и неторопливо подошла, глядя на меня сквозь прищур. Косметики на её лице не было, но она и не требовалась: природные данные и так весьма впечатляли. Красивый прямой нос, чувственный рот с энергичным изгибом, огромные глаза с длинными ресницами, ухоженная кожа без морщин и прыщиков, а рост — ах, чёрт, мой фетиш!..

— Ну вот, знаете о запрете, но всё равно нарушаете, — сказала незнакомка. — Нехорошо.

По направлению её взгляда я поняла, что у меня что-то не в порядке с сарафаном... Скосив глаза вниз, я ахнула: так и есть, коварный ежевичный побег подцепил подол и приподнял его край. Я принялась смущённо оправляться, а глаза незнакомки уже откровенно лучились смехом.

— Простите, девушка, я вас разыграла, — призналась она, снимая шляпу и пробегая пальцами по волосам. — Я не сотрудник лесной охраны, а такой же нарушитель, как и вы. Так что не бойтесь.

Пару секунд я стояла столбом в онемении, а потом затряслась от нервного смеха, заслоняя глаза ладонью.

— Ну ни фига себе шутки у вас... У меня чуть инфаркт не случился!

— Простите, — повторила незнакомка. — Я не хотела вас пугать, честно.

Возможно, ей пошла бы и шевелюра ниже плеч, но короткая стрижка смотрелась на ней очень хорошо — самое то, что надо. Сверху волосы были длиннее и лежали изящными волнами, разделенные косым пробором. Что-то немного хищное и сладострастное было в её джокондовской полуулыбке. Держа шляпу за завязки, незнакомка задумчиво любовалась мной, и у меня где-то под сердцем ёкнуло подозрение...

— Вы очень красиво смотритесь здесь, — сказала незнакомка. — Белое платье и чёрные ягоды, а вокруг — зелень и сосны... Гм, простите, — с белозубой улыбкой перебила она себя, — мне следует представиться. Меня зовут Ксения. А вас? Можно узнать?

Я представилась, мы сказали друг другу пару слов о себе. Ксения занималась частной психологической и психотерапевтической практикой. Здесь она была одна — просто гуляла и расслаблялась, медитировала и отдыхала, заряжалась силами природы. Не спрашивая разрешения, она энергично принялась помогать мне собирать ежевику, бросая ягоды в мою пластиковую посудину. Заметив кольцо, сказала:

— Красивое... Вы замужем?

У меня опять ёкнуло внутри. Кольцо ведь было не на безымянном пальце, почему же Ксения предположила именно этот вариант? Ты сказала: «Чтобы только нам было понятно», — но она «просекла фишку» моментально. Впрочем, она ведь психолог — может, поэтому. Честно признаться, я не разбиралась в тонкостях символики колец... Может быть, кольцо на среднем пальце тоже что-то означало?

— Да, — тихо, но твёрдо ответила я. — Замужем.

Может, у меня и не было печати в паспорте, но в душе я чувствовала себя в полном праве так сказать. Ксения улыбнулась, вздохнула.

— Понятно, — проговорила она, и в её вздохе мне почудилась тень сожаления. — Повезло вашей половине...

С её помощью контейнер ёмкостью в восемьсот миллилитров набрался за пять минут, а в ежевичнике висела ещё тьма-тьмущая сочных кисло-сладких ягод. Я пожалела, что мы с тобой не захватили с собой ведёрка. Единственным выходом было досыта наесться свежей ежевики прямо тут, на месте, что мы с Ксенией с удовольствием и сделали.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила я. — Ну, мне пора, а то моя половина там, наверно, меня уже потеряла...

Ксения с загадочной тенью усмешки в уголках глаз и губ проговорила:

— Неужели наша встреча вот так и закончится? Не хочу вас терять, едва увидев... Можно мне хотя бы посмотреть, кому так посчастливилось со второй половинкой? Вы не против?

Я слегка напряглась, но что-то мне подсказывало, что Ксения не будет шокирована, увидев тебя в качестве моей «половины». Что-то было «этакое» в её смелом взгляде, откровенно любовавшемся мною, да и, честно говоря, она мне тоже понравилась — безотчётно, инстинктивно. Было в ней что-то романтично-бесшабашное, яркое, бесстрашное, харизматичное... В тот момент я ещё не знала, что именно её образ вдохновит меня на создание персонажа Аиды в «У сумрака зелёные глаза»: до появления замысла этой книги оставалось чуть меньше двух лет, но образ главной героини уже родился.

— Да нет, не против, — пробормотала я, от смущения делая вид, что для меня чрезвычайно важно, чтобы крышка тщательно прилегала к краям контейнера, хотя тщательнее там было уже некуда. — Пойдёмте... Тут недалеко.

Я направилась к месту нашей стоянки, а Ксения, водрузив шляпу обратно на голову, мягкой и грациозной, хищной поступью большой кошки последовала за мной. Из-за стволов слышался твой голос, звавший меня:

— Лёня! Птенчик! Ты где?

— Здесь! Иду! — отозвалась я, ускоряя шаг тебе навстречу.

При виде тебя, сиротливо стоявшей в десяти шагах от палатки и, казалось, всем телом напряжённо слушавшей пространство, я ощутила угрызения совести: как я могла покинуть тебя в лесу так надолго, да ещё и без предупреждения?

— Всё нормально, Ясь, — успокоила я тебя, подойдя и сжав твою руку. — Я тут недалеко ежевики набрала. Там просто заросли её... Вкусная! Хочешь?

Краем глаза я наблюдала за реакцией Ксении. Моя новая знакомая была совершенно спокойна, её обаятельное большеглазое лицо не отражало и тени удивления.

— Здравствуйте, — сказала она, приветливо протягивая тебе руку.

Ты только чуть повернула голову на звук её голоса, а твои руки остались опущенными вдоль тела. Я жестом показала Ксении, слегка удивлённой твоей напряжённо-каменной неподвижностью, что ты — незрячая: поднеся пальцы к глазам, я отрицательно качнула головой. Та слегка изменилась в лице, но не растерялась и сама взяла твою руку, чуть пожала и отпустила.

— Ян, познакомься, это Ксения, — представила я тебе будущего прототипа моей Аиды. — Мы случайно в ежевичнике встретились. Ксения тут тоже отдыхает. — Вспомнив розыгрыш, я со смешком добавила: — А я сначала подумала, что она — из лесной охраны, и слегка сдрейфила. Думала — ну, щас нам будет...

— Лёня сказала мне, что замужем, — проговорила Ксения с улыбкой. — Теперь мне всё понятно... Вам досталась изумительная половинка, Яна, поздравляю. Даже завидую вам. По-хорошему, конечно. Когда я увидела её, собирающую ежевику, это было прямо как по классику: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...» Точь-в-точь.

— Может, позавтракаем вместе? — предложила я, смущённая таким обилием комплиментов. — Нам как раз надо остатки нашей еды прикончить, чтобы обратно с собой не тащить.

— Я не против, — весело согласилась Ксения. — Я, кстати, не с пустыми руками, у меня тоже кое-что найдётся к столу.

Из рюкзака она достала пирожки, пакет румяных ранеток, хлеб, крупные спелые помидоры, ореховое ассорти с изюмом, сухарики и бутылку чая «Нести». Я тоже вытащила остатки наших припасов из сумки-холодильника, и мы уселись на травке вокруг «скатерти-самобранки».

— Угощайтесь, яблочки мытые, — сказала Ксения, развязывая пакет с ранетками.

Я поблагодарила, взяла одно яблочко себе, ещё одно вложила тебе в руку. Сжав его и понюхав, ты проговорила небрежно:

— У нас своих таких навалом в саду. Но спасибо.

Я исподтишка толкнула тебя локтем: мол, невежливо, дарёному коню в зубы не смотрят. Однако ты, похоже, решительно настроилась быть сегодня букой, и мне пришлось поддерживать разговор за нас двоих. Заметив гитару, Ксения оживилась:

— О, вы играете?

— Это Яна играет, — пояснила я. — Она профессиональный гитарист, композитор и аранжировщик. А ещё преподаёт в музыкальной школе для слепых детей и иногда выступает в клубе.

— Здорово, — проговорила Ксения, разрезая карманным ножом помидор и посыпая половинки солью. — То, что вы делаете, Яна, вызывает уважение и восхищение. Не сочтите за наглость с моей стороны, но нельзя ли услышать вашу игру?

Ты что-то буркнула и впилась зубами в бутерброд. Извинившись перед Ксенией, я взяла тебя под руку и отвела в сторонку на пару слов.

— Утён, что с тобой? — зашептала я, сжимая твои плечи. — Ты чего такая бука, м? Сыграй, ну что тебе стоит?

Ты, жуя бутерброд, пробурчала:

— Угум, щас. Я что — медведь ярмарочный, чтобы играть на потеху первому встречному? Перетопчется. И вообще, домой пора. Мне на работу завтра.

Твои незрячие солнца потухли, лицо стало угрюмее тучи. Сначала меня поразил твой грубоватый ответ, но потом, осенённая догадкой, я уткнулась своим лбом в твой и затряслась от тихого смеха.

— Ясь... Ну, ты чего? Ревнуешь, что ли? Глупости какие... Мы же с тобой — вот! — Я взяла твою руку и покрутила на пальце кольцо. — В горе и в радости, пока смерть не разлучит нас, разве нет? Ты же знаешь, я твоя и больше ничья. А Ксения... Ну, просто вроде случайного попутчика: как встретились, так и разойдёмся. А ты и я — это навсегда. Не думаешь же ты, что я... Утя, ну ты даёшь!

— «Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты», — проворчала ты с набитым ртом. — Откуда она вообще такая взялась в лесу? Нахалка... И в теме, похоже.

— Ну... Да, по всем признакам — в теме. Сама удивляюсь, как так совпало, — вздохнула я. И снова фыркнула: — Утя, ты так смешно ревнуешь... Ой, я не могу!

— Смешно ей, — хмыкнула ты.

— Ладно, не играй для неё, сыграй для меня, — предложила я альтернативу. — Для меня-то ты не откажешься это сделать? Мм? Уть?

Десяток заискивающих чмоков в щёки, подбородок и нос постепенно возымели своё задабривающее действие, и ты, дожевав бутерброд и утерев губы, снисходительно усмехнулась:

— Ладно... Если мадам просит, её покорный менестрель споёт.

Мы вернулись на место, где Ксения спокойно и терпеливо доедала помидор с хлебом. Усевшись и взяв гитару, ты дотронулась до струн и насмешливо сказала:

— Ну что ж, сама напросилась. Щас спою.

Да, я напросилась. Я ожидала услышать одну из твоих песен — лучших, с мудро-крылатыми словами, от которых так щемит сердце, но... Со всё тем же иронично-шутовским видом ты запела:

Сползает по крыше старик Козлодоев,

Пронырливый, как коростель.

Стремится в окошко залезть Козлодоев

К какой-нибудь бабе в постель...

Ну, и далее по тексту песни легендарного БГ, звучавшей в фильме «Асса». Когда ты спела «попрятались суки в окошки отдельных квартир», меня даже покоробило: настолько это была не твоя интонация и не твой стиль. Ты была насмешливой, язвительно-ехидной, какой-то далёкой и чужой. Такой я тебя ещё не видела. Потом ты исполнила «Не пей вина, Гертруда» того же БГ и, прикрыв струны рукой, усмехнулась:

— Ну, мадам довольна?

Я вздохнула. Настроение испортилось, мне стало грустно.

— Ясь, а спой что-нибудь своё, а? — попросила я. — Ту песню, которую ты пела, когда мы с тобой ещё только познакомились... Там слова такие: «Свет в окне оставить не забудь».

— Что-то не припомню, — ответила ты, откладывая гитару. — Ксения, извините, нам пора домой. Мне нужно кое-что доделать по работе, да и жарко уже становится... А Лёня плохо переносит жару, давление может подняться.

— Вот как? Я, собственно говоря, тоже уже собираюсь возвращаться, — сказала Ксения. — Моя машина стоит тут неподалёку, могу вас подвезти.

— Спасибо, мы на маршрутке доедем, — сухо ответила ты.

— До остановки — километра четыре через лес топать, а моя машина — тут, на просеке, за пять минут дойдём, — рассудительно возразила Ксения. — Кроме того, маршрутку ещё дождаться надо, а я — вот она, меня ждать не нужно.

— Спасибо, не стоит утруждаться, мы как-нибудь сами доберёмся домой, — упрямо отказалась ты. — Лёнь, давай собираться.

Что тут делать? Ты была напряжена, как струна, которая вот-вот лопнет, а мне доводить тебя до критической точки не хотелось, и я предпочла уступить. Улыбнувшись Ксении, я вздохнула:

— Спасибо вам большое... Мы лучше сами.

— Ну... хозяин — барин, — развела руками Ксения. — Я хотела как лучше, но навязываться вам не стану.

Я принялась собирать наши вещи, но краем глаза заметила, что Ксения не уходит. Расставив длинные ноги в облегающих джинсах и заложив руки в карманы, она смотрела на меня с загадочной полуулыбкой. Идти нам было в одну сторону, как выяснилось, и она просто дожидалась, когда мы соберёмся, чтобы пойти всем вместе.

Грустная, с испорченным настроением, я брела между молчаливых стволов. Уходить отсюда не хотелось просто до крика, но, с другой стороны, раздражать тебя мне не хотелось в равной степени. Погружённая в эти невесёлые мысли, я не очень внимательно смотрела под ноги и не заметила пригорочка. Нога подвернулась, и я с воплем скатилась по мягкой траве в небольшую ложбинку.

— Лёня! — встревоженно воскликнула ты.

Сустав был вроде на месте, но жуткая боль в щиколотке ясно дала понять, что ногу я растянула. Ксения в один миг оказалась рядом.

— Лёнечка, вы целы? — спрашивала она озабоченно. — Где-нибудь больно?

— Кажется, растяжение, — простонала я, растирая щиколотку, которая опухала прямо-таки на глазах.

— Ох, ну что ж вы так, — покачала Ксения головой, бережно дотрагиваясь до моей ноги, будто она была чем-то драгоценным и хрупким.

В это время ты тоже добралась до меня. Твои руки принялись взволнованно меня ощупывать.

— Птенчик... Ты как? Ничего не сломала?

— Нет, нет, Ясь... — Сдерживая стон, я провела ладонью по твоему ёжику. — Ногу подвернула чуть-чуть. Ничего, дойду как-нибудь...

— Яна, — обратилась Ксения к тебе серьёзно и вкрадчиво, — я вас настоятельно прошу, давайте не будем истязать Лёню и заставлять её с такой ногой ковылять четыре километра до остановки. Моя машина совсем рядом. Давайте отставим все недоразумения в сторону и поступим так, как будет лучше и удобнее для Лёни.