Иван Мореход

— Ты был прав, Хасан. А я, старый дурак, тебя не послушал...

— Не время искать правых и виноватых, Ставрос-бей! Надо уходить, как сумеем, стараясь нанести наиболее возможный урон этим мерзавцам. Тогда может быть они и откажутся от абордажа. А если не откажутся, то мы сможем хорошо проредить их численность до того, как они окажутся у нас под бортом. С поврежденной мачтой мы все равно от них не уйдем.

— Именно этим мы сейчас и займемся!

Подобрав из воды края паруса и кое-как закрепив рухнувший рей, чтобы не мешал, матросы бросились на корму с ружьями. Два кормовых орудия, установленные благодаря настоянию Ивана, оказались сейчас как нельзя кстати. "Кирлангич" медленно выходила из бухты, и наибольшую опасность для нее сейчас представляли быстро приближающиеся лодки. Нападающие учли свою ошибку и теперь рассредоточились, перестав быть удобной групповой целью. "Мария Магдалина" замешкалась, поскольку ветер в глубине бухты под самым берегом был ей не очень благоприятным. Вести огонь она сейчас тоже не могла, поскольку пришлось бы стрелять через голову тех, кто находился в лодках. Чем в полной мере и воспользовалась команда "Кирлангич", обрушив шквал огня на быстро приближающегося противника. Сохраняя курс и не отворачивая в сторону, чтобы ввести в действие бортовую артиллерию, Ставрос держал "Марию Магдалину" строго за кормой, тогда как кормовые орудия, стреляя не залпом, а поочередно, обрушивали град картечи на наиболее вырвавшиеся вперед лодки. Когда расстояние уменьшилось до сотни метров (во французском, а теперь и в османском флоте, пользующимся французскими картами, оценили удобство метрической системы, пришедшей из Русской Америки) в дело вступили стрелки. Укрывшись за прочным деревянным фальшбортом, легко выдерживающим ружейную пулю, они открыли точный огонь из ружей по сидящим в лодках. Скученность там была очень большая, и скоро это дало свои плоды. Понеся огромные потери, но так и не сумев дорваться до абордажа, преодолев оставшиеся какие-то полсотни метров, противник повернул обратно. Однако, далеко позади уже развернулась и шла к выходу "Мария Магдалина", поймав наконец-то ветер, и не став задерживаться, чтобы подобрать своих уцелевших людей в лодках. Хотя те и сделали такую попытку, направившись к шебеке. Но их проигнорировали, и прошли мимо, не останавливаясь. Все говорило о том, что находившиеся на "Марии Магдалине" очень боялись упустить "Кирлангич". И в душу Ивана закрались очередные сомнения.

Сначала он стоял рядом со Ставросом и наблюдал за маневрами, прикидывая, как бы сам поступил в подобном случае. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что раньше Иван выступал в роли противной стороны, то есть принимал участие в атаке крупных и тяжелых турецких галер с легкого казачьего струга, и вся наработанная им прежняя тактика не годилась. Сейчас же надо было не захватить корабль врага, а наоборот — уйти от него. Кое-какие мысли на этот счет у него появились быстро, но все перечеркнуло попадание книппеля в мачту. Теперь предстояло либо победить, либо умереть, поскольку уйти не получится, и живыми их тоже не отпустят. Во всяком случае, никто на это не рассчитывал. Когда лодки стали настигать "Кирлангич", он принял участие в отражении атаки вместе с матросами, открыв огонь из своего испанского штуцера. Пока канониры разносили картечью в щепки лодки преследователей, он сосредоточился на выбивании наиболее важных целей — рулевых и тех, кто пытался стрелять из ружей, расположившись на носу лодок. Новый штуцер оказался выше всяких похвал, ни один выстрел не пропал даром. Рядом вели огонь шесть лучших стрелков из команды, а находившиеся позади них только перезаряжали ружья. Это позволило развить очень сильный, практически непрерывный огонь, сосредоточивая его на наиболее опасном направлении, и отбить атаку. Но это была не победа, а всего лишь передышка. И далась она дорогой ценой. Четверо человек оказались убиты, трое ранены. И один из них — капитан Ставрос. Шальная пуля попала в него, когда нападающие уже разворачивались, чтобы удрать. Иван в горячке боя заметил это не сразу, а когда увидел и бросился к Ставросу, тот уже умирал. Превозмогая боль, старый капитан все же смог отдать свой последний приказ.

— Хасан, остаешься за меня... Я знаю, ты сможешь... Доведи корабль до Керчи...

С трудом сказав это, Ставрос затих. Иван прикрыл глаза погибшему, и глянул за корму. Там приближался гораздо более опасный противник. Рядом стояли боцман и четверо матросов, сжимающие ружья.

— Да пребудет с тобой милость Аллаха, Ставрос... Мехмед, нам нужно любой ценой не допустить абордажа. Удерживать этих негодяев на расстоянии и постараться сбить им ход. Пока они далеко, можно хоть как-то починить мачту?

— Увы, капитан. Быстро не получится. Да эти мерзавцы еще и стрелять картечью начнут, когда приблизятся.

— Значит, будем отползать пока так, как есть. Пока не начался обстрел, пусть команда сделает все, что сможет. Бахир!

— Да, капитан!

— Мы будем держать эту "Марию" по корме. Ты берешь столько людей, сколько тебе надо, и бьешь из кормовых пушек книппелями. Постарайся повредить им рангоут и сбить ход. Это наша единственная надежда, абордажа допускать нельзя. Их там, похоже, больше сотни. Когда подойдут близко, если сможешь попасть ядром, всади им в нос в район ватерлинии. Но пока далеко — бей книппелями. Все же, ими по парусам попасть проще. Все понял?

— Понял, капитан!

— Выполняй. Мехмед!

— Да, капитан!

— Всех, кто не занят на корме у пушек — на починку мачты. Я поведу корабль, и буду следить за ветром и за противником. Вы хорошо знакомы с вооружением "Марии Магдалины"?

— Да, капитан! Двадцать две пушки. Четыре двенадцатифунтовки на корме, по восемь трехфунтовок с каждого борта и две трехфунтовки на носу.

— Вот как?! Мы можем сыграть на этом. У нас на калибр больше... Ладно, за работу! Мехмед-бей, занимайтесь мачтой. И да поможет нам Аллах!

Иван сам стал к рулю и вел "Кирлангич" по ветру. Шебека уже вышла из бухты в пролив и кое-как с парусами на фок и бизань-мачте следовала в западном направлении в сторону мыса Тенарон, видневшегося вдалеке. Слева лежал остров Китира, справа высились горы Пелопоннеса. А сзади настигала "Мария Магдалина", медленно сокращая дистанцию. Но расстояние было еще слишком велико для прицельной стрельбы, и преследователи огня не открывали. Очевидно, берегли порох, так как были уверены, что сунувшаяся в ловушку добыча уже никуда не денется. Почти вся команда во главе с боцманом занялась ремонтом поврежденной мачты, а канониры открыли огонь из кормовых пушек. Беречь заряды смысла не было. Если все закончится абордажем, то совершенно неважно, сколько пороха останется в крюйт-камере "Кирлангич". А так, возможно, и попадут по мачтам.

На корме поочередно громыхали пушки, а Иван следил за окружающей обстановкой и думал. Благо, пока что такая возможность есть. Что вообще произошло? Почему корабль, с которым они уже не раз здесь встречались, напал на них? Причем засада была подготовлена загодя и очень тщательно. И лишь предпринятые меры предосторожности не позволили нападавшим добиться успеха. Пока, во всяком случае. И почему "Мария Магдалина" имеет свежие повреждения, характерные при обстреле картечью? Напрашивается один вывод — кто-то напал на нее раньше, и приготовил ловушку для "Кирлангич". Прежнюю команду либо перебили, либо вынудили действовать заодно. Но кто же это может быть? И что такого ценного может находиться на шебеке керченских контрабандистов, что ради нее станут городить весь этот балаган? Или конечной целью является не обычный грабеж, а что-то совсем другое, никак не связанное с ценностями? И не являются ли нападение в бухте Золотой Рог и сегодняшняя история звеньями одной цепи? Но к о м у это нужно?! Куда же он влез? Неужели, умудрился вляпаться в какие-то мутные политические игры между сильными мира сего, сам того не подозревая? И если сейчас все же удастся отбиться, то он поломает этим кому-то всю игру? А сам станет врагом для неизвестного и сильного противника? То, что это не Мустафа, и так ясно. Он при всем желании не успел бы предупредить тех, кто устроил засаду в Ватике. Тогда кто? Неизвестные венецианские партнеры? А зачем им это надо? Ведь раньше они получали от этого хорошую прибыль, и рисковать лишиться хорошо налаженного дела только лишь ради того, чтобы завладеть суммой, предназначенной для оплаты очередной партии товара, никто в здравом уме не будет. Или здесь есть кто-то третий, о ком никто не знает? Но какую же цель он может преследовать, если исключить обычный грабеж? Непонятно. Что-то можно выяснить, если захватить хорошо осведомленных пленных с этой "Марии Магдалины". Но для этого надо сначала ее утопить. И не факт, что пленные, даже самые информированные из них, будут знать в с е. Простым исполнителям много знать не положено. Но вот кто они такие, откуда пришли, какое задание получили, и самое главное — к т о им отдал такой приказ, это они знать могут. А пока что остается только гадать, кто же стоит за этим безобразием...

После первого выстрела "Кирлангич" преследователи стали отвечать из носовых орудий. Какое-то время перестрелка не давала результатов, хотя Иван заметил — выстрелы Бахира ложились все же гораздо ближе к цели, а несколько раз даже зацепили края парусов. Ответный же огонь был совершенно неточен. Противник тоже бил книппелями, стараясь повредить паруса и такелаж, но снаряды падали с большим разбросом. И вот выстрел кормовой пушки "Кирлангич" наконец-то достиг цели. Хоть и не той, какой хотелось, но все же. Книппель угодил в носовую часть "Марии Магдалины". Как раз туда, где стояли ее носовые пушки. Какие именно повреждения нанес снаряд, издалека было не видно, но у преследователей сдали нервы. "Мария Магдалина" увалилась под ветер и дала бортовой залп. Толку с этого не было — ни одно ядро не попало в цель. Но если так пойдет и дальше, противник рано, или поздно, сократит дистанцию до такой степени, что вероятность попаданий резко возрастет. Иван это понимал прекрасно, поэтому лишь поинтересовался.

— Бахир, что для тебя сейчас лучше? Ядра, или книппеля?

— Пока что книппеля, капитан. Далековато, приходится бить навесом. А по парусам все же проще попасть, чем по корпусу...

И следующие выстрелы Бахира подтвердили его правоту. Первый зацепил парус на фок-мачте, разорвав его, и оборвав бегучий такелаж, из-за чего рей вывернуло, и парус заполоскал. Зато второй, сделанный через несколько мгновений, угодил прямо в фок-мачту противника! Да так, что ее перекосило, а рей оборвался и рухнул на палубу. "Мария Магдалина" тут же рыскнула в сторону. Ее ответный бортовой залп снова не достиг цели. Но теперь оба корабля оказались примерно в равном положении. С той только разницей, что "Кирлангич" достаточно было уйти, и она могла продолжать обстрел "Марии Магдалины", если та все же решится продолжить преследование. Но при этом более мощные кормовые пушки "Кирлангич", даже при одном хорошем канонире, значили гораздо больше, чем две носовые трехфунтовки "Марии Магдалины". Да и канониры там были явно далеко не мастера своего дела. А если она еще и начнет отворачивать в сторону, чтобы дать бортовой залп, то с каждым разом будет отставать все больше и больше.

Все это пронеслось в голове Ивана в одно мгновение, а на палубе вокруг него уже раздавались радостные крики. Все видели удачное попадание, и все понимали, что появилась реальная надежда на спасение. Однако, Иван не был в этом абсолютно уверен. Если им устроили такую хитроумную ловушку, то неподалеку должен находиться тот, кто это придумал и осуществил. И сейчас ждет результатов. Не в самой же Венеции эту "Марию Магдалину" захватили, и сюда через Адриатическое и Ионическое море привели. Другой вопрос — какими еще силами он располагает. Возможно, расчет делался на то, что "Кирлангич" удастся захватить в Ватике в любом случае. Со стрельбой, или без стрельбы, тут уж как повезет. Но в л ю б о м случае. И то, что "дичь" все же сумеет вырваться из западни, планом не предусматривалось. Поскольку больше ни одного корабля в пределах видимости нет, и оказать помощь "Марии Магдалине" некому. А это значит, что тот, кто принимает решения, находится либо на борту самой "Марии Магдалины", либо наблюдает за происходящим с берега. Если с берега, то ловить его там уже бесполезно. А вот если на борту...

Все это промелькнуло в голове Ивана, пока он осматривал горизонт — не появится ли там подмога тем, кто сейчас клянет его на чем свет стоит. Но горизонт был чист — ни одного паруса. Возможно, на этом погоня бы и закончилась, поскольку преимущества в скорости у вражеского корабля больше не было, и он даже начал потихоньку отставать. Иван тоже не собирался лезть на рожон с небольшой по численности командой и с поврежденной грот-мачтой, поэтому хотел побыстрее оторваться от противника и уходить к Дарданеллам, поскольку здесь больше делать было нечего. Но тут снова вмешался Его Величество Случай.

Преследователи поняли, что затея провалилась, добыча ускользает, поэтому решили попытать счастья напоследок. "Мария Магдалина" развернулась кормой и дала залп из кормовых двенадцатифунтовок. "Кирлангич" это вреда не нанесло — ни одно ядро не попало в цель. Но вот самой "Марии Магдалине" не поздоровилось. То ли ее канониры рискнули выстрелить двойным зарядом пороха, поскольку дистанция была очень велика, а старое орудие не вынесло такого издевательства, то ли еще что, но на корме шебеки произошел сильный взрыв. Что, естественно, вызвало радостные крики на "Кирлангич". Упускать такую возможность было просто грешно, поэтому Иван решил пока что отложить бегство, и постараться выжать максимум полезного из создавшейся ситуации. Тем более, к этому моменту боцман с матросами все-таки сумели на скорую руку закрепить рей и поднять его до места на грот-мачте. Шторм такая конструкция вряд ли бы выдержала, но, как заверил Мехмед, в хорошую погоду сойдет. А после боя все сделают, как надо.

"Кирлангич" развернулась и пошла на сближение. "Мария Магдалина" то и дело рыскала, и ее паруса теряли ветер. На палубе суетились люди, но корабль двигался, как пьяный. Возможно, взрыв повредил рулевое управление, и чтобы восстановить его, требовалось время. Но вот времени на это у них как раз и не было. Иван повел "Кирлангич" так, чтобы зайти с кормы "Марии Магдалины", поставив ее под продольный огонь.

Дистанция сокращалась довольно быстро. "Кирлангич", восстановившая свою скорость и маневренность, теперь легко удерживалась в мертвой зоне для бортовой артиллерии противника. Там всячески пытались развернуться бортом, даже начали устанавливать для этого весла, но не успели. Приблизившись, "Кирлангич" открыла огонь картечью, что сразу же привело к существенным потерям у противника. О нападении там уже никто не думал, все пытались удрать, но в планы Ивана это не входило. Появилась реальная возможность узнать имя того, кто это затеял и с какой целью. Поэтому он маневрировал, все время удерживая "Кирлангич" под кормой "Марии Магдалины", и оставаясь в мертвой зоне для ее бортовых пушек, вел беглый огонь картечью, Очень скоро паруса противника были изорваны в клочья, такелаж перебит, а на палубе прекратилось всякое шевеление. Если там кто и уцелел, то спрятался внизу. "Мария Магдалина" дрейфовала по ветру, и на ее палубе не было видно ни одного живого человека. Авантюра, рассчитанная на внезапность нападения и самоуспокоенность поджидаемой добычи, закончилась полным фиаско. Теперь следовало довести до конца акт разыгравшейся здесь драмы.